Игра языков в «Игре престолов»

Первый роман цикла Джорджа Мартина «Песнь льда и пламени», названный «Игра престолов», появился на прилавках книжных магазинов уже четверть века назад, в 1996-м. За ним последовали «Битва королей», «Буря мечей» и «Пир воронов», и тут к делу подключились деятели кино. В январе 2007-го канал HBO приобрел права на экранизацию.

От сериала ждали многого и поэтому решили «оживить» языки, которые в текстах Мартина были представлены в лучшем случае краткими фразами (как валар моргулис – «все люди должны умереть» и валар дохаэрис – «все люди должны служить» на высоком валирийском) или набором слов (как дотракийский, язык воинственных кочевников). Устроили конкурс среди лингвистов, и его выиграл Дэвид Питерсон, получивший степень по лингвистике в Сан-Диего и имевший немалый опыт лингвоконструирования.

Благодаря успеху сериала Питерсон стал «придворным лингвистом “фабрики грез”», на его счету на данный момент двадцать два артланга к различным фильмам и сериалам, в том числе к блокбастеру «Тор». На данный момент, осенью 2019 года, он погружен в работу над созданием языка чакобса для экранизации «Дюны», которую снимает Дени Вильнёв.

Но дотракийский стал для Питерсона первым.

Начал работу он с того, что взял список слов на дотракийском, приведенных в книгах Мартина. Тех оказалось 56, из которых 24 – личные имена, которые куда менее информативны, чем обычные глаголы, существительные или прилагательные.

Затем, исходя из этих слов, Питерсон разработал произношение, удобное для носителей американского английского. Добавил некоторое количество чуждости и резкого, агрессивного звучания, точно так же, как Марк Окранд при создании клингона. Получились гласные, как в испанском, то есть четкие и акцентированные; все переднеязычные согласные стали зубными; система ударений была выбрана так, чтобы как раз отличаться от английского; а редкие для английского звуки стали, наоборот, популярными. После этого появилась возможность наращивать словарь.

Грамматику Питерсон выбрал флективную, в изобилии уснастив дотракийский префиксами, суффиксами и циркумфиксами. Систему времен организовал не очень сложную: настоящее, прошлое, инфинитив, два императива и причастие; существительные разбил на одушевленные и неодушевленные, ввел пять падежей.

Откровенно говоря, это несколько напоминает русский, разве что письменности нет, поскольку обитатели степей ее просто не изобрели.

В результате получаем нечто подобное:

Lajak oga haz oket ha khalaan – «Воин режет эту овцу для кхала»;

Nevakhi vekha ha maan: Rekke, m’aresakea norethi fitte – «Вот место для него: там, рядом с коротко стриженными трýсами».

Судя по реакции зрителей на сериал, дотракийский Питерсона им понравился. Фанаты даже создали особый сайт, где желающий может поучиться этому артлангу и попрактиковаться в нем^[127].

А для ленивых еще один небольшой разговорник, а то вдруг занесет судьба в дотракийские владения:

M’athchomaroon – «Привет»;

Hash yer dothrae chek? – «Как поживаете?»;

Anha garvok – «Я хочу есть».

На этом разговорник заканчивается, поскольку на третьей фразе вам точно отрубят голову и проблема взаимопонимания станет совершенно не актуальной, или в лучшем случае накинут аркан и поволокут в плен, чтобы сделать рабом, а там язык учить придется форсированным образом, без всяких подсказок и учебников.

Работа с валирийским шла у Петерсона по схожему сценарию.

Тут тоже было несколько слов, личные имена и две фразы, которые знает каждый фанат сериала:

Valar morghulis – «Все люди должны умереть»;

Valar dohaeris – «Все люди должны служить».

На основе этого материала требовалось создать наречие древнего народа с высокой культурой, основателей могущественной империи, наречие, от которого произошли многие другие языки, и оно само по себе сохранилось, используется для записи научных трактатов и общения между образованными людьми. Иными словами – латынь для мира Вестероса.

Начал Питерсон с системы числа: единственное, множественное, собирательное (именно в нем стоит существительное vala) и паукальное (или «немногочисленное», для обозначения нескольких предметов или лиц). Затем он придумал достаточно сложную глагольную систему из двадцати четырех уникальных форм, не копию латинской, но с определенным влиянием языка Рима. Например, позаимствовал двухосновную систему, когда часть форм образуется от одной основы глагола, часть от другой^[128].

Изменяются глаголы с помощью системы окончаний, то есть флективным образом.

В отличие от дотракийского, языка без известной истории, высокий валирийский пришлось рассмотреть в диахронии: какие времена отмирали, а какие появлялись, какие формы становились архаичными и какая лексика заимствовалась из языков других народов. Плюс создать два варианта низкого валирийского, то есть разговорных языков-потомков: валирийский Астапорта и валирийский Мириниза.

Грамматика их разработана недостаточно, а вот фонетически они сильно отличаются от высокой речи.

Словарь высокого валирийского состоит примерно из семи сотен слов, фонетическая система отмечена наличием коротких и длинных гласных, а также большим набором согласных. Восемь падежей напоминают нам о древних индоевропейских языках, а четыре грамматических рода, хотя тут уже правильнее говорить о грамматических классах существительных, – об африканских.

И опять же – небольшой разговорник, ведь в мире Вестероса можно наткнуться не только на кровожадных кочевников, но и на образованных людей:

Rytsas – «Привет»;

Skorkydoso glaesā? – «Как поживаете?»;

Merbun – «Я хочу есть».

После этого вас скорее всего поведут к себе, чтобы накормить и засыпать вопросами: образованного человека наверняка заинтересует, откуда взялся этот странно выглядящий чужак, который знает хотя бы несколько слов древнего славного языка.

 

 

Глава 7. Языки для науки

И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.

Александр Пушкин

 

Как относится к созданию конлангов серьезная наука?

Долгое время относилась очень негативно, ученые считали лингвоконструирование уделом дилетантов, презренным занятием, разновидностью мании, пустой тратой времени…

Но в последнее время отношение изменилось.

Стало ясно, что искусственные языки используются не только для общения – они вполне годятся в качестве моделей изучения лингвистических и социальных процессов. Конланг может за неделю эволюционировать так, как естественный – за века, и параметры его изменения задаются произвольно, по желанию. Кроме того, он не обязан находиться в рамках языковых универсалий, может как угодно сочетать грамматические показатели.

Примеры подобного мы не раз продемонстрировали выше.

Конланги активно используются:

1) для изучения того, как человек осваивает новый язык^[129];

2) для изучения искусственного интеллекта;

3) в семантических исследованиях, и тут в первую очередь вспоминается семантический метаязык Анны Вежбицкой^[130], хотя это не единственный пример;

4) для реконструкции древних и вымерших наречий.

Искусственные языки подобного типа мы будем именовать науклангами.

На грани между науклангами и артлангами находятся наречия, которые придумывают фанаты конлангерского движения, зачастую просто для собственного удовольствия. Здесь и келен без глаголов, описанный в предыдущей главе, хотя есть и более экзотические примеры.

Например, Теренс Донелли в 1996 году создал язык, предназначенный вовсе не для человекоподобных существ. Он учел особенности анатомии инсектоидной расы, названной, как и язык, мачи.

Речь у них порождает сложная трахейная система, не особенно похожая на человеческий комплекс легкие-гортань-рот. Имеется ряд отверстий-дыхалец по бокам туловища, а внутри тела прячутся воздушные мешки различной формы и размера. Получается «выпеваемый язык», поскольку диапазон голоса у мачи две с половиной октавы, а основу речи образуют не фонемы, а ноты, и минимальной фонетической единицей становится «слог» из двух нот.

О грамматике известно, что в мачи три части речи: объекты (включают в себя имена, состояния и качества), маркеры (определяют отношения между объектами и напоминают человеческие предлоги или падежные флексии) и разделители (определяют отношения между членами высказывания и похожи на союзы). Имеется лексика, отражающая то, как воспринимают мир существа, похожие на огромных жуков и очень далекие от людей.

Дон Бузер, библиотекарь из Кливленда (США), попытался создать язык на основе звуков, которые издают бурундуки: шипения, хрюкания, фырканья и щелчков. Назвал он свое творение дриток и даже разработал для него определенный биологический контекст: конлангом этим пользуются друшек (Drushek), длиннохвостые существа с большими ушами, лишенные голосовых связок. Неизбежно им приходится дополнять звуки жестами, чтобы выразить синтаксические отношения.

Но есть еще более необычный пример – язык для инопланетян без рта, но зато со щупальцами, придуманный американским программистом Денисом Московитцем. Называется он рикчик ^[131], и общаются с его помощью разумные глаза на многочисленных ножках, и ножки эти могут сгибаться и образовывать разные фигуры. Понятно, что звуковая речь удобнее, ее можно использовать за пределами прямой видимости, но уж кому что дано.

Ну а теперь можно перейти к по-настоящему научным языкам…

7.1. Как поговорить с инопланетянином

Четвертого октября 1957 года в околоземном пространстве оказался первый аппарат – советский «Спутник-1». За ним в космос отправились собаки и обезьяны, стало ясно, что полет с человеком на борту – дело времени. В 1960-м стартовал проект «Озма»: попытки нащупать сигналы внеземных цивилизаций с помощью двадцатипятиметрового радиотелескопа в США.

Это была эпоха громадных надежд, казалось, что вот-вот мы встретим братьев по разуму…

И с этими братьями придется как-то разговаривать, какими бы они ни оказались.

Над проблемой думали многие, но всерьез за нее взялся голландский математик Ханс Фройденталь, работавший в университете Утрехта. Плодом его усилий стал пухлый том под названием «Линкос: проект языка для общения с инопланетными цивилизациями» (LINCOS: Design of a Language for Cosmic Intercourse. Part I), вышедший в Амстердаме в том же 1960-м. В нем был описан наукланг линкос (от Lingua cosmica) для общения с внеземным разумом – с абсолютно любым, гуманоидным, инсектоидным, безо рта или водорододышащим. Фройденталь, работая над языком, исходил из того, что законы математики универсальны для любых существ, какими бы ни были их тела и средства коммуникации.

Общаться на таком языке можно, например, с помощью радиоволн, а вот говорить нельзя – звуков в нем нет.

Ученый описывает последовательность сигналов, которые можно передавать в космос, чтобы получающие их существа постепенно обучались и могли отвечать. Начинается всё с равномерно повторяющихся импульсов, которые нужно интерпретировать количественно: три импульса означают число 3, четыре – 4 и так далее. Затем вводятся математические отношения «больше», «равняется», «сложение» и прочие.

Другая сторона контакта знакомится с бинарным счислением, которое универсально, в отличие от десятичной системы (мы ею пользуемся, поскольку у нас десять пальцев на руках и ногах). Затем устанавливается общий стандарт времени, и определяются основы физики, такие как «масса» и «скорость».

При общении используются жесткие «словесные» формулы, не оставляющие сомнения, о чем идет речь. Понятия-слова линкоса просты и однозначны, их можно кодировать как угодно, поскольку это натуральные числа, логические кванторы и арифметические операции. Грамматические правила тоже достаточно банальны, в них нет исключений, а фонетические ошибки исключены, поскольку в линкосе нет произношения.

Вроде бы идеал.

На самом же деле Фройденталь исходил из предположения о том, что разум представителей внеземной цивилизации будет устроен точно так же, как разум хомо сапиенса. То, что для нас 2 + 2 = 4 всегда, в любой ситуации, вовсе не означает, что то же самое будет и у других разумных существ.

Плюс структура общения, основанная на вопросах и ответах, на которой строится весь линкос, в случае разумных жуков, бурундуков или глаз на ножках может быть совершенно иной. Умберто Эко приводит пример с телепатической цивилизацией «ангелов»^[132], для которой подобный наукланг будет совершенно непонятным.

Непонятным линкос оказался и для большей части человечества.

Математики и программисты наверняка восхитились работой коллеги, обычные люди поцокали языками и отложили учебник Фройденталя в сторону, поскольку ничего в нем не поняли.

И как можно понять «язык», фразы на котором выглядят вот так:

Ha Inq Hb Ben – «Ха говорит Хб: “хорошо”»;

Hb Imq Hc?y y Inq Hb?x 4x = 10 – «Хб говорит Хс: “Кто спросил меня об x таком, что 4x = 10?”»

Вторая часть учебника так и не вышла, язык Фройденталя оказался забыт всеми, кроме интеллектуалов. Например, Станислав Лем упомянул его в романе «Глас Господа» (1968, в первом переводе на русский «Голос неба»), главный герой которого – математик, работающий в программе по поиску внеземных цивилизаций. А в фильме «Контакт» Роберта Земекиса (1997), снятом по фантастическому роману известного популяризатора науки и астронома Карла Сагана, получают из космоса сигнал, который очень сильно напоминает последовательности линкоса.

Уже в XXI веке другой голландский профессор, Александр Оллонгрен, работающий консультантом в проекте SETI ^[133], попытался воскресить из мертвых детище Фройденталя. Он написал книгу «Lingua Cosmica. Разработка логотипов системы межзвездной связи» (Lingua Cosmica: Logos Design of a System for Interstellar Communication), в 2013-м она была опубликована, но пока шума не вызвала.

Возможно, человечество просто еще не успело осознать, что за инструмент ему предложили.

Ну и напоследок краткая беседа на линкосе:

Ha Inq Hb? x. 101x = 111 –

Ha Inq Hb Utr. Nnc Hb Sci Etc:

Hb Inq Ha. Nnc Hb Sci Etc:

Ha Inq Hb: Utr Pot. Nnc Hb Rsp:

Hb Inq Ha: Pot. Nnc Hb Rsp:

Ha Inq Hb: Cur. Nnc Hb Rsp:

Hb Inq Ha: Qia ‘ Nnc Hb Vul:

Nnc Hb Inc! Ha?x. 101x = 1111

И все это означает ситуацию, в которой некая персона не отвечает на вопрос, поскольку не имеет желания отвечать, а единственный свидетель события может сделать так, чтобы другие разумные что-то знали о событии.

Все понятно с первого взгляда.