Сверхлюди и сверхтоталитаризм

«Властелин колец» был закончен в 1948-м, а в 1949-м вышла повесть американского фантаста Роберта Хайнлайна «Бездна» (The Gulf).

Сам текст на фоне «Звездного десанта», «Чужака в чужой стране» или «Луны – суровой хозяйки» выглядит примитивным, обыкновенным, не особенно искусно выстроенным боевиком, и не зря он, в отличие от вышеназванных произведений, почти забыт.

Только тут есть одно «но»…

В «Бездне» Хайнлайн описывает язык, названный им «спидток» (speedtalk), в вольном переводе «быстроречь», которым пользуется некая очень-очень тайная секта сверхлюдей, пытающаяся управлять человечеством, развивать его в нужном им направлении. Конланг этот идеально логичен, полностью соответствует нашему мышлению, и на нем человек думает в семь раз быстрее, чем на английском.

Хайнлайн – первый, кто попытался показать, как меняется мышление человека, если трансформируется язык, на котором человек говорит и думает.

В основу спидтока положены сто фонем из разных человеческих языков, каждая (с которой это возможно сделать, как мы понимаем) подвергнута вариациям по долготе, ударению, тону, и в зависимости от сочетания этих параметров от нее производится несколько разных фонем.

Затем был взят словарь из 850 наиболее распространенных слов – он был составлен в 1925 году для упрощенной версии английского под названием Бейсик-инглиш ^[111] – и каждому слову в соответствие поставлена одна фонема.

Таким образом, для выражения каждого из базовых понятий нужен всего один звук.

Фраза в таком случае получается не длиннее слова, отчего растет скорость мышления и речи.

Дополнительные словари с более сложными терминами создаются по особым правилам, по каким именно, Хайнлайн не сообщает, упоминает только, что тут используются некие цифровые обозначения. Получается богатый лексикон в 200 тысяч слов, при этом каждое из них не превышает в длину четырех символов.

Зато автор пишет о том, что благодаря логичности этот язык меняет мышление говорящего: на нем нельзя говорить чушь, ошибаться, впадать в заблуждение, в нем не существует вербальных парадоксов, как нет их в реальной Вселенной. Этот артланг, если бы имелось его полное описание, напоминал бы один из рацлангов, тот же ложбан.

Но тот, как мы видели, как раз из-за исключительной точности плохо годится для коммуникации.

Но Хайнлайн не был скован рамками существующего языка, он писал фантастику.

Люди, использующие спидток, думают правильнее, быстрее, информацией обмениваются также быстрее обычных хомо сапиенсов, развивают в себе всяческие творческие способности и в конечном счете становятся сверхлюдьми (Homo novus, «Новыми людьми» по терминологии повести)…

Одновременно с Толкиеном творил другой классик английской литературы – Джордж Оруэлл, и он оставил нам в наследство не только «1984», но и подробно описанный в нем новояз, формально – жестоко искалеченный английский, фактически – новый язык, артефакт лингвистической инженерии государственного уровня.

Новояз был создан в тоталитарном государстве Океания, чтобы обслуживать идеологию ангсоца, английского социализма. К 1984 году он еще не вошел в обиход, на нем писались передовые статьи в основной газете, и делали это особые специалисты. Вышло уже одиннадцать изданий словаря новояза, и члены партии начали учиться использовать слова и фразы.

Планировалось, что обычный язык, старояз, отомрет к 2050 году. Думающий на новоязе лишается свободы мысли, превращается в носителя идей ангсоца. В обществе, где говорят на новоязе, буквально немыслимы все течения мысли, кроме официальной доктрины.

Лексика новояза позволяла выразить любое значение, дозволенное члену партии, и отсекала все остальное. Как писал Оруэлл, «требовались четко стриженные слова, которые имели ясный смысл, произносились быстро и рождали минимальное количество отзвуков в сознании слушателя»^[112].

Для этого все слова разбили на три словаря: A, B и C.

Первый включал все понятия, необходимые для повседневной жизни, частью взятые из старояза, но большей частью сформированные по принципам новой грамматики. Они образовывались по «гнездовому принципу», все неправильные формы и нерегулярности исключались, а схожие по смыслу термины происходили от одного корня.

Например, «писатель» и «карандаш» в новоязе были однокоренными.

Любое слово могло породить гнездо, например существовал глагол «еслить», произведенный от «если»; словообразование с помощью суффиксов использовалось без ограничений, в результате выходили конструкты вроде «убежденец», «настроенческий». Частица «не-» могла присоединяться к любому слову, отсюда «недонос» и «нелицо».

Словарь B включал слова, специально придуманные для политических нужд, и все они были составными: «благомыслие», «мыслепреступление»; тут не имелось ни одного идеологически нейтрального слова, все они несли какую-то коннотацию.

Словарь С был вспомогательным, состоял из научных и технических терминов, которые тоже подверглись некоторой переделке.

Все глаголы считались переходными, труднопроизносимые слова заменялись более легкими и короткими, чтобы речь звучала быстро и четко, рождалась не в мозгу, а во рту и не влияла на мозг слушающего. Словарь жестко ограничивался, семантическое поле многих слов (например, «свободный») сужалось, другие и вовсе устранялись из языка.

Одна из фраз на новоязе, которые приводит Оруэлл, выглядит так:

Oldthinkers unbellyfool Ingsoc.

В переводе В. Голышева «Старомыслы не нутрят Ангсоц», если нормальным языком: «Те, чьи идеи сложились до Революции, не воспринимают всей душой принципов английского социализма», и то это перевод приблизительный, дать точный в принципе невозможно.

Артланг Оруэлла, к счастью, не стал живым, но его название «новояз» и некоторые слова попали в обычные языки.