Глава 6. Языки для литературы, кино и игр

Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.

Николай Гумилев

 

Для чего может пригодиться искусственный язык в книге или кино?

Ну… украсить собой повествование, усилить достоверность, чтобы было совсем-совсем очевидно, что эльфы – это эльфы, и наречие у них свое, а злобные инопланетяне – вовсе не переодетые человеки, и говорят они так, что о звуки сломаешь не только уши, но и гортань.

Неземные языки упоминались еще у Фрэнсиса Годвина, автора романа «Человек на Луне», вышедшего в 1638 году (в романе этом кратко описан тональный язык селенитов). Всерьез же все начинается в веке двадцатом, скорее всего, с Эдгара Райса Берроуза, чьему перу принадлежит знаменитый марсианский цикл о Джоне Картере.

Эдгар Берроуз со своей «Принцессой Марса» оказался первым из фантастов, кто использовал в тексте артланг

 

И уже в первой книге, «Принцесса Марса» (1912), вкратце описан простой общий полутелепатический язык, которым пользуются все народы Красной планеты, и даже приведены слова из него^[92]. Но, увы, их очень мало, а о грамматике вообще ничего не сообщено, так что подробное описание невозможно. Дальше был Толкиен, и за ним десятки, если не сотни писателей, вставлявших в текст слова или фразы на чужом языке (или языках), а иногда даже дававших краткое описание грамматики. Здесь у нас и Урсула ле Гуин, и Кэролайн Черри, и Энтони Бёрджесс, и многие-многие другие, всех не упомянешь.

Но на самом деле это не единственный вариант, хотя и самый известный.

Второй, куда менее популярный, – показать, как трансформируется сознание с помощью языка. Встречается такое обычно в литературе, хотя и в кино порой перекочевывает, взять хотя бы недавний фильм «Прибытие» (2016), снятый по замечательной повести Теда Чана «История твоей жизни»: героиня, выучившая язык шестиногих гостей из космоса, начала воспринимать окружающее как они.

Она стала ощущать мир не каузально, с точки зрения причины, как люди, а телеологически, через цель. Язык для нее превратился в некую форму действия, с его помощью не информируют, а актуализируют то, что уже известно и не может измениться.

Только вот сам язык с грамматической точки зрения не описан, и поэтому говорить о нем мы более не будем.

Еще один пример – знаменитейший «Вавилон-17» Сэмюэля Дилэни, классика лингвистической фантастики. В этом романе тоже описан компактный, аналитически точный язык, организованный по принципу матрицы, где каждое «слово» может означать разные понятия в зависимости от контекста. В этом языке нет понятия «я», он ускоряет мышление пользователя, но при этом вынуждает его думать и действовать строго определенным образом, перепрограммирует на некие действия, а процессе их выполнения отключает рефлексию и самоконтроль.

Идеальное средство зомбирования, при использовании которого ни «зомби», ни окружающие его люди не догадываются, что с ним происходит, пока не становится слишком поздно. И вновь сам язык не описывается, и рассказать о нем у нас возможности нет.

Третий вариант использования языка в искусстве – показана та же трансформация сознания, но уже массовая, на уровне государственной языковой инженерии, когда определенные грамматические и фонетические характеристики используются, чтобы управлять большими скоплениями людей.

Началось все с Джорджа Оруэлла, о новоязе которого будет подробно рассказано. Но автором знаменитой утопии все не ограничилось, здесь же у нас роман «Языки Пао» американца Джека Вэнса.

Автор жестко связывает строй используемого народом языка с характером этого народа: полисинтетический (он же инкорпорирующий) дает расу покорных, мирных земледельцев, изолирующий – расу манипуляторов-ученых, холодных эгоистичных прагматиков.

Соответственно, можно изменить привычки и образ жизни целого народа или создать на его основе несколько наций, используя только лишь языковые методы. Разрабатывая наречия с заданными характеристиками и заставляя группы людей говорить на них, через некоторое время ты получишь общины со склонностью к деятельности определенного рода: воинов, торговцев, изобретателей.

В кино, помимо экранизаций Оруэлла, этот вариант, насколько нам известно, не представлен.

Все языки подобного рода, созданные для того, чтобы украсить и углубить произведение искусства, носят название артлангов, и встречаются они, хотя и очень редко, даже в играх.

Первый пример такого рода – язык для ролевой игры «Империя лепесткового трона», созданный ее автором, лингвистом по образованию, Филиппом Баркером (позже он принял ислам и стал именоваться Мухаммад Абд-аль Рахман Баркер) в 1974 году. Только этот конланг остался мало кому известным, куда бóльшую популярность обрел язык д‘ни, придуманный Ричардом Уотсоном для компьютерного квеста Myst в 1993-м.

В мире игры им пользуются представители некоей внеземной расы, посетившей Землю и потом исчезнувшей, оставив после себя надписи. Разгадывая головоломки, игрок восстанавливает язык так же, как лингвисты реконструируют мертвые наречия.

Здесь, как в любом конланге, серьезная наука сочетается с искусством…

Игра стала популярной, у нее вышло несколько продолжений, по ее мотивам писались книги, на нее придумывали пародии. Ничего удивительного, что и у артланга д‘ни нашлись почитатели, под руководством того же Уотсона возникло интернет-сообщество людей, которые изучают этот язык, а фактически придумывают его^[93].

 

 

Шелест страниц

Эльфы, хоббиты и Назгулы

Двадцать первого сентября 1937 года в Англии вышла из печати небольшая книжка, озаглавленная просто, хотя и не совсем понятно – «Хоббит», автором ее числился мало известный за пределами академического мира Дж. Р. Р. Толкиен^[94]. Мир воспринял текст положительно, но еще не понял, с чем он столкнулся и чем это ему грозит.

Толкиеновский бум грянул лишь через два с лишним десятилетия.

Эпопея «Властелин колец» была закончена автором в 1948 году, первое издание вышло в 1954/55-м, а американское, после которого все и завертелось, еще через шесть лет. За последующее десятилетие книгу и ее автора узнали во всех концах мира, из ученого-лингвиста он превратился в популярного писателя.

На данный момент «Властелин колец» – наверное, самая известная фэнтезийная сага. Даже далекий от фантастики человек знает, что народы, обитающие в Средиземье, говорят на разных языках и что языки эти обладают словарем, грамматикой и письменностью.

Удивительно только, что в данном случае первичным был не художественный текст, а артланги в нем.

Вот как сам Толкиен писал о своих художественных произведениях:

«…основополагающим “фактом” о всей моей работе является то, что она целостна и фундаментально лингвистична по своему замыслу. […] Это не “хобби” в смысле чего-то совершенно отличного от основного занятия человека, того, чем человек занимается для отвлечения и отдыха. Изобретение языков является основой моих трудов. “Истории” были написаны более для того, чтобы создать мир для этих языков, а не наоборот»^[95].

Ничего удивительного, что сам его мир, мир Арды, куда входит Средиземье, возникает из слов, из пения «ангельских» существ Айнуров.

Толкиен увлекся созданием конлангов с детства, примерно с 1900 года. Лингвистический талант открылся у него очень рано, уже к двадцатилетнему возрасту он в той или иной степени знал древнеанглийский, древнескандинавский, валлийский, и это не считая таких банальных современных языков, как французский или немецкий.

В эссе «Тайный порок» (прочитано перед академической публикой в 1931 году, за шесть лет до выхода «Хоббита») он вспомнил свои первые опыты в этом направлении: детский язык «невбош», или «новочушь», наффарский, созданный на основе английского, но под влиянием испанского и латыни. Там же он продемонстрировал один из первых образцов того, что станет позже эльфийскими языками «Властелина колец», прочитал на нем стихотворение Me’tima markirya, или «Последний ковчег».

Начинается оно так:

Man kenuva fa’na kirya
me’tima hrestallo kira
i fairi ne’ke
ringa su’maryasse
ve maiwi yaimie?

На русском это выглядит следующим образом:

Кто увидит белый корабль,
покидающий последний берег,
неясных призраков
в холодном лоне его,
плачущих, как чайки? ^[96]

Человеку, знакомому с «Властелином колец», не надо объяснять, о чем речь.

Об увлечении своем молодой человек не забыл и в окопах Первой мировой, а после войны он продолжил лингвистическую карьеру. Стал профессором англосаксонского языка и литературы в Оксфорде, создал «Словарь среднеанглийского языка», опубликовал не одну научную работу, включая переводы, и заработал великолепную академическую репутацию.

Ничего удивительного, что к созданию артлангов Джон Рональд Руэл Толкиен подходил основательно, даже академически. Он придумывал не просто набор слов, связанных некоей грамматикой, – нет, как профессионал, он начинал с условий возникновения языка, его истории и потом рассматривал, как развивался данный язык под влиянием разных факторов, как менялось произношение, какие структуры отмирали, а какие возникали.

О подходе отца к созданию конлангов сын писателя и публикатор многих его работ Кристофер Толкиен писал: «Эти языки были придуманы, само собой, с самого начала глубоко “историческим” образом; они были воплощены в истории, в истории эльфов, которые на них говорили, и в этой истории обнаруживалось, по мере того, как она развивалась, богатое пространство лингвистического разделения и взаимодействия: язык требует подходящей среды обитания и требует истории, в которой он будет эволюционировать»^[97].

Сама работа над артлангами напоминала, насколько можно судить по высказываниям Толкиена, скорее открытие чего-то уже существующего, чем рациональное изобретение. Он брал аспекты какого-либо языка, которые ему нравились, и начинал отталкиваться от них, пробовал звуки, пока они не начинали звучать «правильно». Когда это происходило, профессор ощущал желание узнать нечто о людях или не совсем людях, которые могли говорить таким образом.

Стоит отметить, что работа продолжалась всю жизнь Толкиена до самой смерти, так что все его творения постоянно дорабатывались и изменялись.

Всего Толкиен создал в рамках мира «Властелина колец» почти два десятка искусственных языков^[98]. Некоторые известны нам лишь по названиям, информации о них практически нет: это аварин (он же лемберин), язык эльфов, оставшихся на прародине; вестрон, общий язык народов Арды на момент действия основной трилогии «Властелин колец» (на нем якобы и написана книга… о чем сам профессор написал в приложении «Е» к «Властелину колец», которое, собственно, и посвящено языкам Средиземья. Текст приложения начинается с размышлений о «правильности» перевода «Властелина колец» на английский); роханский язык (родственник вестрона, фактически древнеанглийский), язык обитателей Дэйла (тоже родственник, напоминающий древнескандинавский); или языки орков, которые были столь отвратительны и переменчивы, что никто не заботился о том, чтобы их изучать^[99]. О других мы знаем несколько больше. Например, это тайный гномий язык кхуздул, на котором звучит их знаменитый боевой клич «Барук Кхазад! Кхазад ай-мену!»^[100] («Топоры Гномов! Гномы [идут] на вас!»).

Придумал его специально для своих созданий творец гномов Ауле; в дальнейшем язык изменился, но не так сильно, как наречия людей и эльфов, и гномы всей Арды спокойно продолжали на нем общаться, хотя с течением времени он становился скорее языком фольклора, чем повседневного применения; тем не менее гномы его бережно сохраняли. Известно, что он неблагозвучен в первую очередь для эльфов, но как минимум одно слово перекочевало из кхуздула в синдарин – kheled («стекло, зеркало») стало в языке Сумеречных эльфов heledh.

Нам досталось мало сведений о грамматике, и судить о ней трудно, но очевидно, что она похожа на семитскую: существуют корневые основы из согласных, смысл которых модифицируется гласными.

Например основа R-Kh-S означает орков, «орк» будет Rukhs, а «орки» – Rakhâs.

Другие корни, которые мы знаем: B-N-D – «вершина», K-B-L – «серебро», но они могут состоять и из двух согласных, как Z-N – «темный, смутный, туманный».

Известно несколько имен, глаголов и прилагательных, одно местоимение. Откровенно недостаточно, чтобы делать выводы, кроме самых общих и очевидно гадательных. К этой же категории относится Черная речь, творение Саурона. На нем сделана знаменитая надпись на Кольце Всевластия:

Ash nazg durbatulûk, ash nazg gimbatul, ash nazg thrakatulûk agh burzum-ishi krimpatul.

Английский перевод:

One Ring to rule them all, One Ring to find them, One Ring to bring them all and in the darkness bind them.

В переводе А. Кистяковского это звучит так:

А одно – всесильное – властелину Мордора, –
Чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их воли
И объединить навек в их земной юдоли.

Саурон попытался заняться языковой инженерией, он хотел, чтобы на этом языке говорили все, кто ему служит, но цели своей не достиг. Орки заимствовали кое-какие слова, например ghâsh («огонь»), а своим этот конланг фэнтезийного мира стал только для кольценосных Назгулов^[101].

Само их название тоже происходит из Черной речи: Nazgûl – «кольцепризрак(и), призрак(и) Кольца».

Фонетика была неприятна эльфам, а о грамматике мы знаем только то, что в ней использовалась экзотическая для Европы эргативная модель построения предложений (описана ниже, в главе об артлангах). Имеются предлоги и послелоги, отсутствуют артикли, доступный нам словарь состоит из нескольких десятков слов.

Немного, откровенно говоря.

И еще меньше мы знаем о языке Энтов, Пастырей Дерев.

Они создали его себе сами, поскольку всегда хотели говорить, и как только услышали наречия эльфов, тут же придумали что-то для себя.

A-lalla-lalla-rumba-kamanda-lindor-burúmë – вот единственный доступный нам отрывок, и, пытаясь его произнести, стоит иметь в виду, что тут никак не отмечены тона, которые в языке Энтов наверняка были. Толкиен описывает речь Пастырей Дерев как медленную, звучную, наполненную множеством оттенков значения, зависящего от разных звуков, а по тому, как представлены орки в языке («злобных-черноруких-кривоногих-жестоких-когтистых-вонючих-кровавых-паразитов», и все это одно-единственное слово), можно представить, что использовалась полисинтетическая модель.

Синтаксис очень сложный, так что любой перевод на человеческий или даже эльфийский язык мог быть только приблизительным.

Валарин, наречие валар, самый древний из языков Арды и первопредок эльфийских языков, характерен тем, что полубожественные сущности, использовавшие его, не были ограничены грубой телесной фонетикой. Некоторое количество слов из него попало в квенья и синдарин, и даже в адунаик, самый разработанный язык людей.

Есть предположения, что при создании этого артланга Толкиен искал вдохновение в древневавилонском, но это только гипотеза. Сложное произношение, много гласных, длинные слова и практически никаких сведений о грамматике, разве что тот факт, что прилагательное ставится после определяемого существительного.

Например, Aþâraphelûn Dušamanûðân – «Арда Искаженная»^[102].

Достаточно подробно разработан адунаик, язык Нуменора, Атлантиды мира Средиземья, громадного острова, позже ушедшего под воду, – там жили люди, достигшие невероятного могущества, но затем возгордившиеся и наказанные за гордыню и непокорство. Их наречие стало предком вестрона – Толкиен дал его описание, и в этом описании заметны черты семитских языков.

Адунаик возник из первичных языков людей под влиянием эльфийских (в большей степени) и гномьего, но долгое время развивался изолированно.

Текстов нам досталось не так много, в основном это отрывки:

Kadô Zigûrun zabathân unakkha… – «И так… волшебник униженный… он пришел…»

…Bârim an-Adûn yurahtam dâira sâibêth-mâ Êruvô… – «Господин Запада разломил землю с позволения Эру…»

Bâ kitabdahê! – «Не трогай меня!»

Грамматику Толкиен частично описал в отдельной статье, и это случай уникальный. Здесь у нас двух- и трехбуквенные корни из согласных, как и в гномьем, откровенное заимствование из семитских языков, хотя к согласным добавляется «характерный гласный», который меняет значение, поэтому основы KIRIB и KARAB несут разную семантику.

Имеются четыре грамматических рода: помимо мужского, женского и среднего есть еще и общий, но слова распределены по этим родам строго логично; кроме единственного и множественного существует еще двойственное число; существительные делятся на «сильные» и «слабые», это некий аналог одушевленности-неодушевленности в русском.

Изложены зачатки системы времен, в наличии список примерно из сотни слов^[103].

Куда больше, чем у любого из упомянутых ранее языков, но сильно меньше, чем в эльфийских артлангах, о которых будет рассказано дальше.

Об этих конлангах известно много: квенья, высокое эльфийское наречие, основой для которого стали финский, латынь и греческий; синдарин, язык серых эльфов, выросший из различных кельтских языков, в первую очередь из валлийского, до сих пор распространенного в Уэльсе. На квенья и синдарин е и в XXI веке сочиняют стихи, по ним защищают диссертации, в том числе и в России, пишут учебники^[104], так что в каком-то смысле они стали живыми.

Но на самом деле этими двумя все не ограничивается, Толкиен описал целую группу родственных эльфийских наречий, как они развивались во времени, менялись и вырастали один из другого. Первым стал протоэльфийский, он же квендерин, от которого произошли все остальные языки Дивного Народа.

Для него характерны короткие слова-восклицания, построенные по модели VCV, то есть гласный, согласный, гласный. Так выглядит самое первое эльфийское слово ele, которое обозначает примерно «Вот! Смотрите!», но уже dele будет «ходить», а aba, например, «отказываться».

Дальше простые слова начинают сливаться, образуя более сложные формы. Другие изменяются согласно законам фонетического развития, так что из квендеринского ulug, «чудовище», получается в конечном счете синдаринское ulun и квенийское ulundo.

Протоэльфийский распался на аварин, который упоминался ранее, и общий эльфийский, или эльдарин. От второго произошли языки, известные всем поклонникам Толкиена: квенья и синдарин, а также множество промежуточных и диалектных форм, одно перечисление которых может впечатлить неподготовленного языковедением читателя: телерин, нандорин, старый синдарин, илькорин, оссириандрен, голдогрин, нолдорин, ваньярин и другие.

У того же синдарина существовало как минимум три диалекта: фалатрин, дориатрин и митримин.

Квенья, он же высокий эльфийский, наверное, самый известный язык Толкиена и наиболее им любимый. Эволюция этого наречия описана профессором достаточно подробно: сначала был староквенийский, потом разошлись нолдорский и ваниарский диалекты, на базе первого возник новоквенийский, тот эволюционировал в квенья изгнанников, который превратился в книжный квенья и поздний квенья, последние два используются почти исключительно как научные языки, это нечто вроде «эльфийской латыни».

На развитие всех этих языковых форм ушло не одно тысячелетие, и связано оно было с постепенным распространением и расселением эльфов по разным территориям Арды и Средиземья.

Сам термин квенья (quenya, или quendya) – прилагательное, образованное от той же основы, что и quendi – «эльфы», так что он просто значит «эльфийский». Квенья также называли parmalambe – «книжный язык», и tarquesta – «высокая речь». Поскольку квенья происходит из Валинора – благословенной земли Запада, лежащей за морем, где обитают Валары и куда переселились многие эльфы в Первую, самую раннюю эпоху истории Средиземья, – можно называть его также valinorean (валинорский).

Он сохранил многие архаичные черты протоэльфийского, исчезнувшие, например, в синдарине, носителями которого были эльфы, отказавшиеся от путешествия в Валинор и оставшиеся на берегах Средиземья.

Фонетика квенья по некоторым признакам создана Толкиеном на основе финского, хотя и не копирует последний. Имеется пять гласных, они могут быть короткими и длинными, достаточно много дифтонгов; из числа согласных исключены шипящие; слова, как правило, не могут начинаться с сочетания согласных (кроме полугласных, например qw), и заканчиваться на них тоже не могут.

Все это создает определенное звучание.

Существительные изменяются по девяти (или десяти) падежам и четырем числам. Именительный, творительный (он же инструментальный), винительный, родительный и дательный хорошо нам знакомы, но тут представлены еще и притяжательный, местный, отделительный, приблизительный, а иногда выделяют еще и десятый, о котором сам Толкиен лишь упомянул; поэтому его именуют «загадочным» падежом.

Числа у нас единственное, множественное, двойственное и дробное, последнее является откровенной экзотикой, существует ли оно в естественных языках, нам неизвестно.

Дробное число обозначало часть предметов из множества, а если прибавить к нему определенный артикль i, то это будет значить просто «много».

Вот так, например, склоняется существительное cirya («корабль»)^[105]:

 

Как уже понятно, есть определенный артикль, но нет неопределенного.

Глаголы делятся на несколько классов, времена образуются синтетическим образом, с помощью окончаний, приставок и в некоторых случаях удлинения гласной основы. Причастия образуются по модели английского языка, только окончания, само собой, иные.

Большая проблема в квенья с местоимениями, и не в последнюю очередь она возникла из-за того, что Толкиен не раз перерабатывал их систему. Очевидно только то, что местоимения в этом артланге – не отдельные слова, а окончания, присоединяемые к глаголу или существительному. Например, hiruvalye значит «ты найдешь», здесь «ты» выражено местоименным окончанием -lye, присоединенным к глаголу hiruva («найдешь»).

Кроме того, есть разница между инклюзивным и эксклюзивным «мы», она определяется тем, включается или нет человек, к которому обращается говорящий, в понятие «мы» («мы с тобой» или «мы без тебя»).

Окончание -lve (или -lwe) обозначает включающее «мы» двойственного числа, то есть «я и ты».

Вот полная парадигма местоимений с глаголом «идти»^[106]:

lende – «шел»;

lenden или * lendenye – «я шел»;

lendemme – «мы [без тебя] шли»;

lendelme – «мы [с тобой] шли»;

lendelve (* lendelwe?) – «мы [ты и я] шли»;

lendelye – «вы шли»;

lendecce – «ты шел»;

lendéro – «он шел»;

lendére – «она шла»;

lendes – «оно шло»;

lendente – «они шли».

Ну и несколько примеров высокого эльфийского языка:

Valar empannen Aldaru mi kon-alkorin ar sealálan taro ar silankálan ve laure ve misil. Предложение найдено в записках Толкиена и может означать приблизительно следующее: «Валар посадили Два Древа в священном саду, и они росли высокими и сияли подобно золоту [и] подобно серебру».

А вот «Плач Галадриэль», он же Namárie, самый длинный текст на квенья из «Властелина колец»^[107]:

Ai! laurie lantar lassi súrinen,
yéni únótime ve rámar aldaron!
Yéni ve linte yuldar avánier
mi oromardi li sse-miruvóreva
Andúne pella, Vardo tellumar
nu luini yassen tintilar i eleni
ómaryo airetári-lírinen.
Sí man i yulma nin enquantuva?
An sí Tintalle Varda Oiolosseo
ve fanyar máryat Elentári ortane
ar ilye tier unduláve lumbule
ar sindanóriello caita mornie
i falmalinnar imbe met,
ar hísie untúpa Calaciryo míri oiale.
Sí vanwa ná, Rómello vanwa, Valimar!
Namárië! Nai hiruvalyë Valimar!
Nai elye hiruva! Namárie!

Вот английский текст самого профессора:

Ah! like gold fall the leaves in the wind
long years numberless as the wings of trees
The long years have passed like swift draughts!
of the sweet mead in lofty halls
beyond the West, beneath the blue vaults of Varda
wherein the stars tremble
in the voice of her song, holy and queenly.
Who now shall refill the cup for me?
For now the Kindler, Varda, the Queen of the stars,
from Mount Everwhite has uplifted her hands like clouds
and all paths are drowned deep in shadow;
and out of a grey country darkness lies
on the foaming waves between us,
and mist covers the jewels of Calacirya for ever.
Now lost, lost to those of the East is Valimar!
Farewell! Maybe thou shalt find Valimar!
Maybe even thou shalt find it! Farewell!

И перевод на русский:

Ах! Золотом облетают листья под ветром,
Годы, бессчетные, как крылья дерев.
Долгие годы прошли, как быстрые глотки
Сладкого меда в величавых залах
за гранью Запада, под синими сводами Варды,
где трепещут звезды
от звуков ее песни, песни Священной королевы.
Ныне кто кубок мне вновь наполнит?
И вот Варда Возжигающая с горы Вечноснежной,
подобно облакам, руки свои Звездная Королева воздела,
и все тропы затопила тень.
И из Серой страны ложится тьма
на пенные волны между нами.
И туман скрывает Калакирии самоцветы навеки.
Ныне потерян, для Востока потерян Валимар.
Прощай! Может быть, ты найдешь Валимар!
Может быть, именно ты найдешь! Прощай! ^[108]

Теперь перейдем к синдарин у, общему «эльфийскому языку» Средиземья в эпоху «Хоббита» и «Властелина колец».

Этот язык, как и квенья, произошел от протоэльфийского, но претерпел куда большие изменения. У него выпали конечные гласные, глухие взрывные p, t, k перешли в звонкие b, d, g в позиции после гласного, звонкие взрывные в той же позиции перешли в щелевые, за исключением g, который вообще исчез, а многие гласные изменились, ассимилировались, то есть уподобились другим гласным.

Произошли также грамматические изменения.

Этот артланг Толкиен создавал, опираясь в первую очередь на валлийский, который ему очень нравился, но опять же, как и в случае с квенья, он вовсе не копировал грамматику языка-источника.

Фонетика сложнее, чем в квенья, поскольку ограничений меньше, фонем больше. Существует определенный артикль (i), но в отличие от высокого эльфийского он имеет форму множественного числа (in), плюс отдельно существует артикль родительного падежа (en), а еще наличие артикля может требовать изменения начальной гласной стоящего за ним слова. Но зато времен всего три, и двойственное число считается устаревшим и почти не употребляется; количество падежей также значительно уменьшилось. Множественное число образуется не окончанием, как в квенья, а изменением гласных в корне слова, похожем на немецкий умляут: amon («холм») становится emyn («холмы»), aran («король») становится erain («короли»).

Система исчисления в синдарине двенадцатеричная, счет на нем выглядит так: min, tad, neledh, canad, leben, eneg, odog, tolodh, neder, pae, minib, ýneg.

На синдарине написана знаменитая песенка из «Властелина колец»:

A Elbereth Gilthoniel
silivren penna míriel
o menel aglar elenath!
Na-chaered palan-díriel
o galadhremmin ennorath,
Fanuilos le linnathon
nef aear, sí nef aearon.

Примерно перевести по подстрочнику Толкиена это можно так: «О Элберет, Зажигающая Звезды, белоснежно-сверкающая, искрящаяся как драгоценные камни, слава клонящегося звездного сонмища. Глядя вдаль с перевитых лесами земель Средиземья, тебе, Вечнобелая, я буду петь на этом краю Моря, здесь, на этом краю Океана».

И вот еще несколько фраз на синдарине для того, кто внезапно провалится в мир Толкиена и встретится там с серыми эльфами:

Mae govannen! – «Привет»;

Hannon le – «Спасибо»;

Edro! – «Открой», «Откройся».

С этим набором восклицаний уже можно не пропасть.

Исследовать языки Толкиена начали еще в семидесятых прошлого века. Прежде всего появились «Введение в эльфийский» Д. Аллена (1978) и «Основы квенья» Н. Марч (1984). Затем к делу подключились профессионалы-лингвисты, в результате свет увидели два капитальных издания 1990-х: «Рабочий словарь Толкиена» под редакцией Кристофера Толкиена (в семи томах) и «Словарь эльфийских языков» Э. Ж. Клоцко.

Не все естественные языки изучены настолько тщательно, не то что другие артланги…

На них даже создавали пародии. В романе Bored of the Rings (в русском переводе А. Хитрова «Тошнит от колец») Генри Беарда и Дугласа Кенни, которые скрылись под псевдонимом Генри Лампун, например, есть своя версия «Песни Галадриэль» на эльфийском языке:

Dago, Dago, Lassi Lima rintintin
Yanqui unicycle ramar rotoroot
Telstar aloha saarinen cloret
Stassen camaro impala desoto?
Gardol oleo telephon lumumbal
Chappaqua havatampa muriel
U canelada horsta wata, bwana,
Batyu canna makit drinque! ^[109]

Переводится это по версии пародистов так:

О, листья падают, цветы увядают,
Все реки становятся республиканками.
О, Рамар, Рамар, скачи быстро
на своем золотом уницикле,
Предупреди нимф и бородатых королев!
А, кто теперь будет собирать орехи
И вызывать ажиотаж
Под остриженными деревьями? ^[110]

Воистину от великого до смешного один шаг.