Пиджин сенегальских стрелков

Западная Африка стала большей частью французской к концу XIX века, но военный потенциал ее населения колонизаторы осознали еще раньше. Первые чернокожие солдаты появились во французской армии в 1820-х, а отдельные подразделения из чернокожих («сенегальские стрелки») начали формировать в 1857-м. Просуществовали они больше века, до 1964 года, а последний солдат, проходивший в них службу, умер в 1998 году.

К 1857-му относят и начало формирования пиджина, которым пользовались солдаты из разных племен, общаясь между собой и с офицерами. Ничего удивительного, что французский этих самых офицеров и был взят за основу, а к нему добавилось немалое количество африканских элементов из языков трех языковых групп (нигер-конго, манде и афроазиатской): волоф, фула, серер, бамбара, манде, дьюла, хауса.

Название «сенегальские стрелки» вовсе не означает, что там служили люди только из Сенегала, и у пиджина существует несколько альтернативных названий: petit nègre, petinègue, forofifon naspa.

В 1916 году был издан анонимный учебник по языку сенегальских стрелков, предназначенный для французских офицеров. Очевидно, что к этому времени пиджин просуществовал достаточно долго, чтобы неформальным образом кодифицироваться.

Шансов на то, чтобы стать креолом, у него по очевидным причинам не имелось.

Умер язык после роспуска соответствующих подразделений, поскольку в нем просто отпала необходимость. У нас остался учебник и некоторое количество отрывков, разбросанных по разным источникам.

Грамматика достаточно типичная для пиджина, сильно упрощенная, но необычным выглядит практически полное отсутствие редупликации (отмечена в нескольких словах, заимствованных из африканских языков). Вопрос задается без изменения порядка слов (как во французском), без применения вопросительных частиц (ими богаты те же африканские языки), только интонацией. Часто опускается глагол-связка «быть», как и в гаитянском креоле, что невозможно во французском, а иногда опускается подлежащее.

Например: Moi pas bien connaître dire français, […] mais connais lire français dans cœur à tui – «Я не говорю по-французски хорошо… но могу читать французский твоего сердца». Предложение смотрится нормально для носителя русского, но для уроженца Парижа откровенно не хватает личного местоимения.

Вообще, влияние африканских языков на пиджин удивительно слабое, учитывая условия его рождения, в грамматике его практически нет, заимствованных слов в лексике очень мало, и они специфичные, касаются только местных реалий: gri-gri – амулет, bagabaga – термиты (осознанно подобраны слова с редупликацией). Хотя, может, у нас просто недостаточно данных, слишком мало языкового материала было зафиксировано.

В пиджине сенегальских стрелков характерная упрощенная система личных местоимений. Если во французском она сложная, есть отличия между номинативной формой, формами родительного и дательного падежей, то тут все банально:

Moi – я, меня, мне
Toi – ты, тебя, тебе
Lui – он, ему, его (и она, ее, ей)
Nous – мы, нас, нам
Vous – вы, вас, вам
Eux – они, их, им

Можно сравнить, насколько система местоимений проще, чем в русском языке, а ведь она приведена тут далеко не полностью.

Как обычно, в пиджинах присутствуют полисемантичные частицы.

Первая из них – ya (присутствует в 39 % дошедших до нас предложений). Происходит она от французского словосочетания yl i a, которое в одном значении обозначает «наличествует, существует, имеется», а в другом отражает прошедшее время. Потомок же несет куда больше функций – добавляет оттенок конечности действия к глаголам, служит глаголом-связкой, имеет значение посессивности, входит в глагольные конструкции типа ya bsoin («нуждаться») и ya moyen («иметь возможность»), а также может маркировать сказуемое.

Очень трудолюбивая частица.

От другой французской конструкции со значением «существует, имеется» – il a en a – происходит другая частица, yena, входящая в многочисленные глагольные связки, по всей видимости дающая некий аспект значения.

Tirailleur yena pas bon, lui pas ober – «Плохой солдат не повинуется».

Вот еще пара предложений на пиджине черных стрелков:

Gradé ropéens y a compter nous comme sauvasi, comme plus mauvais chien encore – «Европейские офицеры смотрят на нас как на дикарей, даже хуже, чем на собак».

Ya toi content pour lancer grenade? – «Тебе нравится бросать гранаты?»

При виде пиджина сенегальских стрелков вспоминаются боевые языки из романа Фрэнка Герберта «Дюна». Может быть, человечество когда-нибудь будет создавать особые наречия для тех, кому приходится воевать, заточенные именно под эту функцию, а этот контактный язык – их далекий предок?

И еще это образец пиджина, который не мог стать основой креольского языка. Говорили на нем сплошь мужчины, солдаты и офицеры, так что откуда взяться детям, для которых он будет родным?

Осколки первой сверхдержавы

Фактически государство Испания появилось на свет 2 января 1492 года, когда пала Гранада, последняя опора мавров на Иберийском полуострове, хотя формально уния Кастилии и Арагона была заключена на тринадцать лет ранее. В тот же год Христофор Колумб получил от «христианских монархов» Фердинанда и Изабеллы деньги на свою экспедицию, и в самом начале XVI века страна обзавелась первой колонией, Эспаньолой (нынешнее Гаити).

Через 80 лет, когда Англия только мечтала о заморских владениях, Испания была колоссальной империей, первой, над которой никогда не заходило солнце. Кастильская речь звучала по всему миру, и ничего странного, что на ее основе возникали пиджины.

Но… контактных языков на испанской основе вообще очень мало, если сравнивать с английскими или французскими. Одно время даже считалось, что благодаря особенностям плантационного хозяйства на территориях под властью Мадрида такие языки вообще не имели шансов появиться.

На самом деле это не совсем так.

 

 

Чабакано

Открыл Филиппинские острова португалец на испанской службе Фернандо Магеллан и там же нашел свою смерть. Но колонизировали огромный архипелаг испанцы; в 1571 году они основали Манилу, и вскоре в регионе появились иезуиты, начавшие активное обращение местных жителей в христианство.

В том числе они успешно трудились на Тернате, одном из Молуккских островов, в начале XVII века попавшем под власть Испании. Но уже в 1663 году испанцы были вынуждены оставить этот архипелаг из-за вероятности нападения китайских пиратов, которые представляли тогда грозную силу.

Вместе с переведенным в Манилу гарнизоном отправилась небольшая группа крещеных уроженцев Тернате, получивших имя mardicas ^[53]. Вскоре им отвели земли для поселения в стратегически важном месте, в устье реки Марагондон, где они могли защищать вход в гавань Манилы. Именно там около 1700 года появилось селение, названное в честь покинутой родины, Тернате, и язык, который сами его носители именуют bahra.

Чабакано – название любого испанского пиджина на Филиппинах, оно значит дословно «ломаный, порченый».

Мардика никогда не были рабами, испанское законодательство всегда рассматривало их как свободных людей. Язык мардика фиксировался путешественниками уже в XVIII веке, тогда его, само собой, воспринимали как порчу благородного кастильского.

Сейчас на чабакано говорят около 3000 человек, большей частью в Тернате, хотя небольшая группа проживает в Сан-Диего, США. На Филиппинах два государственных языка, английский и собственно филиппинский, созданный на базе тагальского, самого распространенного на архипелаге. Существует также множество локальных наречий, зато нет наречия, на котором говорили бы все без исключения, поэтому двуязычие и многоязычие – обычное явление.

Небольшой народ баара тоже говорит на многих языках, помимо своего, и в первую очередь на тагальском. Чабакано для них прежде всего средство идентификации, он отделяет их от остальных и связывает с предками и их историей, достаточно славной.

Фонетика чабакано сильно похожа на кастильскую, разве что исчезло межзубное «с». Схожий процесс случился и в южноамериканском испанском, где этот звук заменило «с» обычное, такое, как в русском.

Лексика в значительной степени испанская, хотя встречаются заимствования из тагальского и других филлипинских языков, а также из португальского и английского.

Например:

banyá – «мыться, плавать» (от испанского bañar);

gordú – «толстый, толстая» (от испанского gordo).

Утеряны гендерные окончания прилагательных и финальные согласные инфинитива глагола – обычное дело для креолов.

А вот слова, пришедшие из местных языков:

sagwang – «грести»;

nángka – «плод хлебного дерева».

Выглядят они совсем иначе, и знающему испанский сразу видна разница.

Некоторые слова изменили значение, чаще всего расширили семантическое поле: mirá означает не только «смотреть» (как испанское mirar), но и «видеть» (за что отвечает испанское ver); hénte – это не только gente («люди»), но и persona («человек, личность»), а úna не только uno («один»), но и primero («первый»).

Грамматика креольская, то есть достаточно развитая и сложная, интересно то, что в ней наблюдаются черты эргативного строя (описан ниже, в главе об артлангах), совершенно нехарактерного для европейских языков, которые построены по номинативной модели. Глагол-связка «быть, являться» может опускаться, что невозможно в испанском всех видов, один и тот же глагол может иметь разные значения в зависимости от того, есть у него прямое дополнение или нет.

Например, глагол subir в испанском имеет значение «подниматься».

В чабакано:

Ya-subi todú na bondók – «Все поднялись на гору».

Но:

Akél Berting, mi kapibáhay, ta subi-subi komigu – «Этот Бертинг, мой сосед, со мной заигрывает» (буквально «заигрывает меня»).

А вот еще несколько фраз, которые могут вам пригодиться, если вдруг окажетесь в Тернате (а это не так далеко от Манилы, так что путешествие вполне реально и куда безопаснее, чем поездка на Гаити):

No hablá! Bos bong myédu! – «Не говори, ты меня пугаешь!»

Bung hámbri yo – «Я очень голоден».

Proméro ta-yama késti kel manga hénte chabácano igwál na platikáda na syudád di Kabite i Samboángo, el diperénsya numá kel tónu i estilu de kel palabra – «Первоначально люди его называли “чабакано”, как языки из Кавите и Замбоанги, хотя разница только в тональности и стиле слов».

И вновь – на креоле можно спокойно говорить о нем самом, что на пиджине сделать несколько труднее.

Паленкеро

Южная Америка стала колониальной вотчиной Испании вскоре после Колумба. Именно в честь великого мореплавателя получила имя одна из стран, возникших на руинах испанской колониальной империи, Колумбия, и на ее территории сформировался доживший до наших дней пиджин на основе языка прежних хозяев.

Есть гипотеза, что он является потомком одного из антильских креолов XVI–XVII веков, но ее нельзя ни доказать, ни опровергнуть в силу небольшого количества данных. Известно, что поселение беглых черных рабов возникло на нынешнем месте в 1604 году и в этот глухой угол всего в 35 километрах от Картахены людей привел вождь по имени Бенкос Биохо, поднявший бунт на строительстве укреплений вокруг города.

Понятно, что испанцы попытались вернуть беглецов, но у них ничего не вышло. Бывшие невольники не захотели в рабство и научились воевать в лесах так хорошо, что их оставили в покое и едва не забыли. Первая грунтовая дорога для грузовиков (проходима только в сухое время года) оказалась протянута до Сан-Басилио де Паленке только в 1967 году.

Само слово palenque означает «палисад», память о тех временах, когда недавним рабам приходилось огораживаться от врага.

Сейчас к народу паленке принадлежит около 7500 человек (перепись 2005 года), из них на паленкеро говорит половина. Проживают они на территории двух департаментов Колумбии, Боливар и Атлантико, большей частью в упомянутом выше поселке.

Первые сведения об особом языке этих мест относятся к 1772 году, но наверняка он появился раньше. За несколько веков пиджин не исчез, но и не стал креолом, паленке отличают его от испанского, учат ему детей уже в сознательном возрасте и воспринимают как символ независимости, наследие славного прошлого (как тот же чабакано).

Лексика в основном испанская, есть заимствования из африканских языков (банту в первую очередь) и португальского. Но, несмотря на эту самую лексику, пиджин не взаимопонятен с языком-предком, поскольку развивался почти в полном отрыве от него. Отличия фиксируются на всех уровнях, от фонетического до синтаксического.

Грамматика достаточно типичная для пиджина: исчез грамматический род, флексии разных частей речи, само количество частей речи сократилось. Но зато имеется аж четыре глагола-связки в значении «быть, являться»: e – откровенный потомок испанского ser (постоянный статус), ta – потомок estar (временное состояние), jue используется при существительных, а senda в некоторым смысле дублирует функции e, разница между ними не совсем ясна.

Вот пара примеров:

Bo é mamá mí nu – «Ты не моя мама»;

Mujé mí jue negra i yo jue negro – «Моя жена черная, и я черный»;

Ese mujé ta ngolo – «Эта женщина… бодипозитивная» (судя по связке, стала такой недавно).

Или еще фраза:

Bo a sabé ané pule ablá ku bo nu – «Ты знаешь, что они могут говорить с тобой» (видимо, про испанцев, которым эта фраза непонятна, хотя знакомые слова есть).

Для сравнения можно привести текст «Отче наш» на том и другом языке.

 

Даже невооруженным глазом видно, что это разные языки.