Аман ёзден - плохой уздень     

           

Тамгъан суучукъ кезлеу тюйюл, Къызгъанч адам ёзден тюйюл.         

Вода, текущая по капле — не источник, Скупой человек — не уздень.        

        

Иги ёзден — жыр къайгъылы, Аман ёзден — чыр къайгъылы.

Аман ёзден жолда табылыр, Анга тюбегенни эшиги жабылыр.

Ёзден къаны болмагъан Атын баудан чыгъармаз.

 

Хороший уздень думает о песне, Плохой уздень — о наваре

(в бульоне). Плохой уздень обретается на дорогах,

Кто с ним встретится — пропал (он разбойничает).

В ком нет узденьской крови, Коня из конюшни не выведет.

 

Къоркъакъ ёзден къулдан аман.        

Трусливый уздень хуже холопа.

 

В социальной иерархии уздени стояли ниже князей и составляли основную массу народа. Ниже их стояли крепостные (къул) и домашние рабы и рабыни (къазакъ, къарауаш). Сословное деление карачаево-балкарцев было довольно сложным, поскольку эти четыре сословия внутри себя имели еще и другие подразделения. Такое понимание стратификации общества представлено в работе М. К. Абаева, автора очень компетентного, но осветившего этот вопрос лишь мимоходом, поскольку тема его известного очерка «Балкария» (1910 г.) была иной.

Уздени делились на две категории: дворяне, именуемые акъ ёзденле «белые уздени», сырма ёзденле «почтенные уздени», уллу ёзденле «большие уздени», къаракиши «истинные мужи»; и свободные общинники, которых именовали просто ёзденле или къара ёзденле «черные уздени». Но вторые не считали себя ниже первых, да и никаких привилегий у «белых узденей» не было - все они, вероятно, потомки дружинников, воинов-профессионалов.

Следует отметить некоторую путаницу в сословной терминологии. Например, некоторые авторы считали каракиши следующим после «белых узденей» сословием. Но, с другой стороны, первый балкарский историограф М. К. Абаев всех узденей именует «къаракиши». Истина, вероятно, находится посередине. По сведениям Н. Ф. Грабовского, в Балкарии, например, в год освобождения от крепостного права было около 4700 каракиши. Они являлись свободными людьми, но не имели своих участков (частная собственность на землю у карачаево-балкарцев была с давних времен), поэтому считались арендаторами княжеских полей и покосов. Об этом и говорит Н. Ф. Грабовский: «Зависимость каракишей была исключительно поземельная».

Общее количество каракиши и крепостных (кулов, около 2700 чел.) составляло 7400чел. Вычтя эту цифру из общей численности тогдашнего населения Балкарии - 10 100 (карачаевцев в этот же период было около 14 тыс. чел.), получаем цифру 2700 чел., куда входили и князья, и рабы, и первостепенные уздени (владельцы земельных участков). Рабов много быть не могло, в них не было особой необходимости. Нельзя поэтому считать их сословием, как и духовенство. Не могло быть много представителей и аристократии. Вероятно, большую часть из указанных 2700 чел. составляли «белые уздени». С учетом сказанного дореформенная стратификация представляется в следующем виде:

1. Князья и представители княжеских фамилий.

2. Большие уздени.

3. Каракиши.

4. Кулы.

Вполне возможно, что М. К. Абаев мимоходом высказал сведения о посословном делении общества в более ранний период истории, когда число рабов было большее, а все уздени именовались «къаракиши» («истинные мужи»), т.е. «больших» узденей еще не так много, чтобы выделять их из общей массы свободного населения. Наличие у последних своих земельных участков говорит о том, что они, скорее всего, получали их от князей за какие-то заслуги, как и позже, увеличиваясь в числе. До начала принятия ислама, возможно, было гораздо более многочисленным и жречество (если судить по дошедшему до нас огромному фольклорному наследию, в создании которого самую активную роль играло именно жречество).

 

Возможно, стратификация тогда выглядела по другому:

1.    Князья и представители княжеских фамилий.

2.    Чанка (потомки князей от неравных браков с женщинами уздень-

ского сословия; потомков князей от крепостных и наложниц-рабынь

(къара къатын) называли туума).

3.    Жрецы (байчи).

4.    Большие уздени.

5.    Каракиши.

6.    Кулы (крепостные).

7.    Рабы.

Не исключено, конечно, что жрецы стояли выше, чем чанка, и что князь являлся одновременно и главным жрецом, совмещая духовную и светскую власть в одном лице. Возможно, предложенная здесь стратификация общества имела место и в государстве Алания, где над князьями возвышался царь. После разгрома Золотой Орды Тамерланом и геноцида, учиненного им в Алании, общество вернулось к более простому устройству, а на месте Аланского государства появились отдельные княжества (общества), связанные друг с другом в некое подобие конфедерации. Вновь возникли органы периода военной демократии - тёре, теперь уже представительно-судебные а не просто собрания всех свободных мужчин.

В Кодексе довольно подробно обрисован образ настоящего узденя, перечислены достоинства, которыми он должен обладать. Это и мужество, и всегдашняя молодцеватость, подтянутость, прямая, открытая речь, безусловная верность клятве, своим товарищам и товариществу, забота о посмертной или прижизненной славе, верность узденьским традициям, и конечно, щедрость (простая, материальная); если разбойник и обжора все же названы «плохими узденями» - они могут еще исправить свое поведение, то скупой человек - вообще не уздень, как и малодушный.

Самой достойной смертью для истинного витязя-узденя считалась смерть на поле боя, причем даже не от кинжала или сабли (что означало бы проиграть в единоборстве или быть заколотым), но пасть именно от стрелы или от пули, сражаясь стоя. Это признавалось наилучшим концом и для князя - как и уздень, перестав участвовать в набегах, он признавал свою старость и слабость (что для узденя считалось предосудительным). Такое отношение к смерти и понимание своей роли ярко отразились во многих историко-героических песнях, например, в песне «Чёпеллеу Загаштоков», «Бекмурза и Кайсын» и др.

Суть истинного узденя - быть воином; мужество не должно было покидать его никогда. Если его неожиданно вызывали, будь то знакомые или незнакомые люди, в любое время суток, он молча собирался и ехал. Он не имел права отказаться от поединка или от участия в набеге по призыву князя, не выйти по тревоге на оборону селения и т. д. Не случайно клич гласил: Анты болгъан къара киши, атлан! - «Истинные мужи, имеющие клятву, - по коням!»

Разумеется, это не означало, что уздени не занимались обычным трудом. Именно их труд и обеспечивал благосостояние общества, поскольку они и составляли основную массу. Зависимое население во время освобождения от крепостного права (на Кавказе - в 1866 году) составляло приблизительно 30-35 процентов.

Слово ёзден, вероятно, от ёз «сам, свой» - «самостоятельный», или «исконный».

 

КЪУЛ - ХОЛОП

 

Къулну кёлю — къоргъашин.

Кесингден туумай, ул болмаз, Сатып алмай, къул болмаз.

Аман айланыргъа тул уста, Аман айтыргъа къул уста.

Къул башха, жалчы башха.

Къул кесине бий тапхынчы, Жанына тынчлыкъ келмез.

Жалынчакъ ёзден къулдан

аман.

Къулну бий этсенг, Анасын къарауаш этер.

 

Душа холопа — свинцовая (слабая).

Не рожденный от тебя — не сын, Некупленный (тобой) — не холоп.

К разврату склонны вдовы, К сквернословию — холопы.

Холоп — одно, батрак — другое.

Пока холоп не найдет себе

господина, В его душе покоя не будет.

Заискивающий уздень хуже

холопа.

Возведи холопа в князья — Он свою мать в рабыню

обратит.

 

Отличие между свободными и крепостными заключалось вовсе не в имущественном неравенстве, некоторые кулы были богаче многих узденей. Но кулы не давали присяги и не ходили в набеги или походы. Поэтому не обязаны они были и вставать на защиту села в случае нападения (если не делали это добровольно). Но порученный им скот они охраняли от набежников с оружием в руках, вместе с батраками.

Сословие зависимых крестьян образовалось частью из купленных у других владельцев, частью из захваченных в плен во время набегов. Это было чисто трудовое население, поэтому никто к ним по поводу их занятий претензий не имел и никто их не презирал. Слово къул стало нарицательным, обозначало человека невоспитанного, неотесанного, готового обидеть или оскорбить слабого и т. д., по той, вероятно, причине, что нравы в этой среде были проще, грубее, да и зависимость не предполагает особого уважения к тому, кто находится в таком же положении. Разумеется, не все кулы были столь примитивными, как и не все уздени и князья соответствовали представлениям об истинных узденях и князьях, что неоднократно подчеркивается в Кодексе.

Переход зависимых в узденьское сословие был невозможен, даже при наличии особых заслуг. Причина, видимо, в том, что народ верил в силу наследственности, считая, что кул, в большей или меньшей степени, сохранит наклонности своих предков, - это во-первых, а во-вторых, он не смог бы переменить род, который оставался бы в зависимости.

Можно привести случай, произошедший в одном из балкарских ущелий. Во время набега на Сванетию балкарцы захватили и угнали с собой несколько человек. Среди них был и юноша, почти подросток. При разделе трофеев он достался одному из набежников, человеку крутого нрава, который решил сделать из него домашнего раба (къазакъ). Через некоторое время юноша бежал, но был пойман и избит. Он бежал и во второй раз, был снова пойман и избит, а вдобавок хозяин лишил его обуви - по каменистой местности босиком далеко не уйдешь. Наступала осень, скоро закрылись бы все перевалы, ведущие из Балкарии в Сванетию. Но юноша бежал и в третий раз. Хозяин шел за ним не спеша, по кровавому следу на первом снегу, зная, что теперь остался только путь, который на границе прерывался широкой расселиной над пропастью. Он уже почти догонял беглеца, ковылявшего по камням босиком. И тут юноша рванулся из последних сил, птицей перелетел через расселину и плашмя растянулся на скале, по ту сторону. Балкарец подошел к пропасти, смерил глазами ширину расселины и покачал головой. Юноша тем временем очнулся и, оглядываясь (опасаясь выстрела), побрел по каменистой дороге. Но тут балкарец окликнул его: «Эй, погоди!» Юноша остановился, а балкарец снял свои чабуры, оставшись в шерстяных носках, и швырнул их через расселину: «Возьми, надень, а то помрешь или ноги отморозишь». (Рассказ этот слышал поэт М. X. Мо-каев в Сванетии, в гостях у родичей.) Смысл поступка балкарского узденя ясен: он признал, что юноша-сван по своему духу рабом не является, признал его равным - а равному следует помочь.

В отличие от крепостных, батраки (до 1866 года) были из свободных, но обедневших узденей. Батрачество не считалось позором, посколькуявлялось временным состоянием и подразумевало договор, работу по найму, - честный труд. Конечно, род, если был в состоянии, старался не допустить и этого, помогая родичу быстро выбраться из нужды.

В данных изречениях подразумевается то сословный смысл термина къул, то нарицательный. Подлинным, прирожденным кулом является тот, кто не может и не хочет жить своим умом и своим трудом, низкий, угодливый, грубый: ему нужен хозяин, которому он смог бы угождать и от которого получал бы указания и поощрения. Такой прирожденный холоп считает зависимость нормальным состоянием, и если бы вдруг довелось ему воссесть на место князя, действия его были бы не предсказуемы.

Не следует думать, что кулы представляли собой некую серую массу, сплошь состоящую из грубых, тупых или забитых людей. Как уже говорилось, они составляли около трети населения, жили своим трудом, имели оружие, а многие и верховых коней.

Н. Ф. Грабовский писал в 1870 году о балкарцах: «...в горах таких бедных семейств, которые не имели бы пары коров, быка, 10-20 баранов, почти нет». При освобождении от крепостного права они заплатили владельцам огромные средства. Приведем конкретные цифры (в скобках количество голов, которое у них осталось). Приблизительно на 2800 крепостных в Балкарии приходилось: лошадей - 785 (343), коров - 6053 (2074), овец - 40 258 (13 814). Кроме того, у них забрали большую часть пахотных и покосных участков. В Карачае накануне реформы (в 1850 году) в среднем на один двор приходилось 79 голов скота.

Гораздо хуже было положение соседей - кабардинских крепостных, насчитывавших около 12 000 человек. Они имели до освобождения (в скобках - после выкупа): 440 лошадей (335), 10 648 коров (6966), 5215 овец (3214).

(Позже, в 1906 году, правительственная комиссия (по имени ее руководителя называемая Абрамовской) отмечала, что по количеству скота карачаевцы имеют наиболее высокие экономические показатели среди всех народов Кавказа: лошадей - 33 756, крупного рогатого скота -175 027, мелкого рогатого скота - 487 471. Это в несколько раз больше того поголовья, которое имелось во всей Карачаево-Черкесии 90 лет спустя.)

Такие состоятельные и трудолюбивые люди никак не могли быть забитыми или униженными. Заметим, что в насмешливых изречениях, созданных узденями, говорится только о грубости и невоспитанности кулов, но не о других «сословных» пороках. Кулы, между прочим, не оставались в долгу, платя узденям той же монетой: Ёзденме деп, кесин Темир-Къазакъгъа тагъады - «Чванясь тем, что он уздень, возносит себя до Полярной звезды»; Ёзден сёзю ёзен сууну ызына айландырыр -«Уздень на словах и реку в долине вспять повернет», и т. д. Есть и другие, гораздо более хлесткие выражения. Среди кулов наверняка было немало представителей того замечательного типа, со всеми его достоинствами и недостатками, который выведен Сервантесом в бессмертном образе Санчо Пансы, или Гашеком в образе солдата Швейка. В традиционном карачаево-балкарском обществе, где наибольшее влияние имели жреческо-воинские воззрения и нормы, кулы фактически исполняли роль касты вайшья (собственников, буржуа).