Параметры дисконтированного бюджета

Таблица 17

Месяц (на конец месяца)	ДОХОДЫ	РАСХОДЫ	ДЕФИЦИТ
Номи-нальные	Приве-денные	Номи-нальные	Приве-денные	Номи-нальный	Приве-денный	Откло-нение
Январь,			1 536	1 521	-1 459	-1 445	-14
Февраль			4 525	4 436	-4 160	-4 078	-82
Март					-267	-259	-8
Апрель			3 284	3 158	-2 540	-2 442	-98
Май	2 465	2 348	3 470	3 305	-1 005	-957	-48
Июнь	8 178	7 715	7 826	7 383
Июль			1 125	1 051	-895	-836	-59
Август					-737	-682	-55
Сентябрь	2 454	2 251	4 395	4 032	-1 941	-1 781	-160
Октябрь	6 538	5 944			5 682	5 165
Ноябрь	5 542	4 993	2 543	2 291	2 999	2 702
Декабрь	7 593	6 779	3 622	3 234	3 971	3 546
Итого, по номиналу	35 000	-	35 000	-		-	-
Итого, дисконтир.	-	32 174	-	32 910	-	-736	-

 

Примечание. Все цифры, включая размер инфляции, условные. Все доходы получены на конец месяца. Все расходы осуществляются на конец месяца. Для упрощения понимания примера ставка дисконтирования принята равной инфляции – 12%.

 

Упомянутые расчеты были сделаны при условии дисконтирования и доходов и расходов по единой ставке, равной размеру инфляции. Однако, в реальности ставка дисконтирования для доходов и расходов должна быть разной. Для доходов – это ставка размещения госсредств на депозиты в банки (или аналог безрисковой ставки доходности), а для расходов – ставка, отражающая стоимость для органа власти, осуществляемых им бюджетных расходов (об этом ниже). В этом случае возможны даже такие перемены как смена знака, то есть после дисконтирования может оказаться, что существовавший до этого кассовый разрыв меняется на профицит и наоборот.

Принятие бюджетно-финансовых решений на основе правил оценки инвестиционных проектов. В современной России принятие решений о предоставлении бюджетных средств (бюджетных кредитов, гарантий, софинансирования процентных ставок) негосударственным предприятиям или на коммерческие цели традиционно осуществляется органом власти на основе экспертного (подчеркнем – субъективного) анализа таких нефинансовых параметров как, например, предполагаемый рост объемов производства в местной экономике (товаров, жилья, бытовых услуг и пр.), увеличение числа рабочих мест, рост размеров оплаты труда и т.п. Однако, было бы более логичным применять к финансовым операциям именно финансовые правила принятия решений, как минимум хотя бы потому, что они, эти правила, объективны и основаны на строгом матаппарате.

Для этого можно использовать вполне стандартный для сектора корпоративных финансов метод сравнения ожидаемых дисконтированных поступлений с затратами, также дисконтированными. Основная разница будет заключаться в содержании дисконтируемых поступлений. Для предприятий это денежные потоки, определяемые на основе прибыли и амортизации, а для органа власти тоже «денежные потоки», но только состоящие из суммы налога на прибыль и НДСа от реализуемого проекта.

Вообще-то любой новый проект должен принести в бюджет не только налог на прибыль и НДС, но поступления еще и по целому ряду других налогов. Однако для целей дисконтирования автором отобраны только два вышеназванных. Обоснование этому следующее: для принятия финансового решения следует сравнивать результат и затраты; налог на прибыль и налог на добавленную стоимость (добавленная стоимость, напомним, включает в себя амортизацию, прибыль, фонд оплаты труда, акцизы) отражают как раз-таки результат, а остальные налоги (в том числе подоходный, земельный, на имущество) – лишь элемент текущей бизнес-деятельности и они не характеризуют успешность проекта.

Рассмотрим гипотетический пример. Скажем, предприятие хочет реализовать новый инвестиционный проект, но просит от органа власти поддержки в виде софинансирования. Предположим, что без такой поддержки проект не состоится, что связано с особенностями проекта, а не с низкой конкурентоспособностью проекта или его организаторов. Тогда, сравнивая приведенные затраты на софинансирование и приведенные поступления от налогов, находим ряд стандартных параметров, в том числе чистую приведенную стоимость (NPV), внутреннюю ставку доходности (IRR) и пр.

Важный аспект, требующий уточнения – ставка дисконтирования. В секторе корпоративных финансов ставка дисконтирования может определяться как внешняя, например рыночная стоимость финансовых ресурсов или доходность биржевого индекса, так и внутренняя, затраты на капитал (WACC – средневзвешенные затраты на капитал).

Внешняя ставка дисконтирования к госсектору неприменима, поскольку перед органом, исполняющим бюджет, не стоит такой цели как увеличение капитала (зарабатывание денег), а только его расходование. Ненадолго отвлечемся от основной мысли данной статьи – любая попытка органа власти помимо расходования денег еще и заработать, как бы это не оправдывалось, есть изъятие потенциальной прибыли у частного сектора, что сокращает мотивацию к предпринимательской деятельности, усиливает возможности для коррупции и несет в себе другие негативные последствия. Вместе с тем орган власти вправе принимать меры для сбережения имеющегося капитала, причем под сбережением следует понимать сохранение покупательной способности, но никак не реализацию альтернативных инвестиционных возможностей. Сказанное, в частности, означает, что размещение временно свободных бюджетных средств должно производиться под ставку никак не меньшую размера инфляции.

Затраты на капитал определяются как отношение абсолютных значений затрат на капитал к размеру капитала. Технически посчитать WACC для бюджета не представляется возможным, но аналогом затрат на капитал для госсектора может служить отношение расходов на привлечение средств в бюджет к расходам инвестиционного характера:

R – Стоимость государственных (муниципальных) ресурсов, в долях.

CA – Расходы на администрирование налогов и сборов.

CD – Расходы на обслуживание госдолга.

CI – Общая сумма всех бюджетных расходов инвестиционного характера.

 

Несколько замечаний относительно параметра «Стоимость государственных ресурсов». Во-первых, стоимость госресурсов должна быть меньше стоимости заемных средств, привлекаемых органами власти. В противном случае – если госресурсы окажутся дороже рыночных – у органа власти появится стимул неограниченно (если предположить полное отсутствие границ роста госдолга) наращивать госдолг, что может привести к негативным последствиям.

Во-вторых, для целей кредитной политики имеет значение, ведет ли орган власти заемную политику или нет. Если не ведет, то процентная ставка по ресурсам, предоставляемым органом власти в кредит третьим лицам, не должна быть меньше стоимости госресурсов. Иначе это будет не кредит, а скрытое дотирование, поскольку эти средства орган власти получил по одной ставке, а отдал по другой, меньшей. Для органа власти это скрытый убыток, для получателя средств – скрытая дотация.

Но если орган власти ведет заемную политику, то тогда ставка, по которой бюджет предоставляет заемные средства третьим лицам, не может быть ниже ставки, по которой орган власти привлекает заемные средства, поскольку в противном случае это опять же будет скрытым дотированием.

В третьих. Как правило, чем ниже стоимость ресурсов, тем меньше мотивации к эффективному использованию таких ресурсов. Учитывая, что основная нагрузка по администрированию налогов лежит на федеральном уровне, уместно предположить, что стоимость госресурсов на региональном уровне должна быть меньше аналогичного показателя для федерального уровня, а следовательно региональные власти менее мотивированы на эффективное освоение инвестиционных ресурсов, нежели чем федеральные. Учитывая, что большинство муниципалитетов не принимают на себя долговых обязательств и у них практически нет затрат по администрированию налогов, их инвестиционная эффективность будет ниже даже эффективности региональных органов власти.

Соответственно, для выравнивания ситуации следует стремится к тому, чтобы нагрузка по администрированию была равномерно распределена между уровнями власти и все уровни имели равный доступ к заемным средствам. Однако, предложение выполнить эту рекомендацию означает отказаться от доминирующей в настоящее время концепции концентрации всех значимых доходов в федеральном бюджете и их масштабных перераспределений в рамках межбюджетных отношений. Безусловно, данная концепция концентрации это один из весомых факторов сохранения России как единого государства, но в то же время она лишает регионы и муниципалитеты необходимого уровня самостоятельности и, как следствие, инициативности и ответственности. Возможно, в будущем, когда угроза распада страны будет преодолена полностью, система межбюджетных отношений будет пересмотрена и каждый уровень получит-таки собственные, значимые по размерам, доходные источники.

Проиллюстрируем принятие инвестиционных решений на примере. Допустим крупное региональное предприятие желает реализовать инвестиционный проект и запрашивает у администрации региона поддержку в виде софинансирования процентной ставки по банковскому кредиту. Основной вопрос, волнующий орган власти – предоставить поддержку, или нет. Сумма запрашиваемого софинансирования из регионального бюджета составляет 6 млн. рублей (50% от процентных платежей по ресурсам, привлекаемых для реализации проекта). Выплачивается разово в самом начале реализации проекта. Проект запускается в течении года и уже с начала второго года функционирует в рабочем режиме. Сумма налога на прибыль, которая будет ежегодно зачисляться в региональный бюджет (разово, в конце года), – 400 тыс. рублей. НДС, отметим, в региональный бюджет не зачисляется.

Дополнительная информация, необходимая для расчета стоимости государственных ресурсов (ставки дисконтирования): инвестиционные расходы бюджета за год – 20 млрд. рублей, расходы на обслуживание госдолга – 1,2 млрд. рублей, расходы на администрирование налогов и сборов – 100 млн. рублей. Тогда, ставка дисконтирования (стоимость государственных ресурсов):

R = (1,2 + 0,1) / 20 = 0,065 или 6,5%

Чистая приведенная стоимость «денежных потоков» органа власти (как разница между приведенными затратами на софинансирование и полученной отдачей):

NPV = -6,0 + 0,4/0,065 = -6,0 + 6,15 = +0,15 млн. рублей.

Если исходить только из приведенных данных, поддержка проекту может быть предоставлена, поскольку вложение окупаются. Однако, их рентабельность низка:

0,15 / 6,0 = 2,5%

Отметим, что если бы этот же проект предлагался к софинансированию с федерального уровня, то рентабельность вложений была бы существенно выше, поскольку в «денежные потоки» органа власти были бы включены поступления НДСа от проекта.

Если в нашем примере софинансирование будет запрашивать предприятие унитарное, то к «денежным потокам» от проекта следует добавить ту часть прибыли, которую орган власти изымает в бюджет в виде «изъятия в бюджет части отчислений от прибыли». Например, если в бюджет ежегодно изымается 10% прибыли, что например составляет дополнительных 200 тыс. рублей, то тогда:

NPV = -6,0 + (0,4 + 0,2) / 0,065 = -6,0 + 9,23 = +3,23 млн. рублей.

Теперь рентабельность проекта составляет:

3,23 / 6,0 = 0,54 или 54%

Проект следует поддержать.

Примечательно, что предлагаемый подход к принятию бюджетно-финансовых решений отдает предпочтение унитарным предприятиям перед частными безо всяких административных установок и причем только на основе финансовой логики.

Выше мы рассмотрели случай с выделением софинансирования. Но есть еще и такие инструменты как бюджетные кредиты и гарантии. При работе с ними необходимо будет сделать поправку, суть которой в том, что затраты органа власти на поддержку проекту будут не прямыми (как при софинансировании), а косвенными и будут заключаться в следующем:

• предоставление гарантий: орган власти резервирует средства под обеспечение будущей гарантии; при этом затраты на поддержку проекта это упущенная выгода от «заморозки» средств; ее можно определить исходя из процентной ставки, которую орган власти мог бы получить, предоставь он эти ресурсы в долг или размести их на депозит в банке;
• предоставление бюджетных кредитов: затраты по поддержке проекта могут возникнуть в случае, если процентная ставка по выданному бюджетному кредиту ниже стоимости привлечения ресурсов для органа власти; разница между процентными ставками будет составлять затраты (упущенную выгоду) на поддержку проекта.

Кроме того, во всех случаях, в состав затрат необходимо включать прямые и косвенные убытки органа власти от предоставляемых налоговых льгот, налоговых кредитов, прироста налоговой недоимки.

Если сравнивать все три способа поддержки проектов – софинансирование, гарантии и бюджетные кредиты – то выделить из них один, наиболее эффективный, не представляется возможным, поскольку каждый из представленных способов хорош для какого-то конкретного бизнес-проекта.

Дополнительная сложность от использования данного инструментария будет заключаться в необходимости учета фактора альтернативности. Но зато, в этом случае орган власти приобретает дополнительную возможность влияния на экономическую активность в своем регионе: ориентация исключительно на инвестиционные правила отбора проектов потребует от предпринимателей большей конкурентоспособности. Вместе с тем возможна ситуация, когда альтернативность может способствовать росту коррупции.

Например, предположим, что в орган власти обратились две компании с одинаковыми с точки зрения риска проектами. Проект первой компании характеризуется следующими параметрами. Чистая приведенная стоимость проекта с точки зрения компании составляет 60 ед., NPV этого же проекта но уже с точки зрения органа власти – 51 ед. Таким образом проект выгоден для обеих сторон. Проект второй компании также привлекателен. NPV проекта с точки зрения компании составляет 20 ед., а NPV посчитанный с точки зрения органа власти – 61 ед. Кажется очевидным, что в этих условиях орган власти поддержит проект второй компании, так как он принесет в бюджет большую отдачу, а именно 61 ед. Однако, отказываясь от первого проекта в пользу второго, орган власти фактически наносит ущерб финансовым интересам частного бизнеса в размере 40 единиц (60 – 20). При этом косвенный ущерб (упущенная выгода), который будет нанесен интересам государства в случае если орган власти все же выберет первый проект, составляет 10 ед. (61 – 51).

В условиях, когда на один рубль убытков частного сектора может приходиться 25 копеек косвенного убытка государства, реально возникновение условий для коррупции. Угрозы такого сорта невозможно ликвидировать полностью, вместе с тем, лучшая защита от них – обеспечение гласности и максимально подробный прогноз тех или иных последствий проекта.