Storm nexus; jihad – race consciousness; Kwisatz Haderach / Lisan al-Gaib; sexual heat

And he sampled the time-winds, sensing the turmoil, the storm nexus that now focused on this moment place. Even the faint gaps were closed now. Here was the unborn jihad, he knew. Here was the race consciousness that he had known once as his own terrible purpose. Here was reason enough for a Kwisatz Haderach or a Lisan al-Gaib or even the halting schemes of the Bene Gesserit. The race of humans had felt its own dormancy, sensed itself grown stale and knew now only the need to experience turmoil in which the genes would mingle and the strong new mixtures survive. All humans were alive as an unconscious single organism in this moment, experiencing a kind of sexual heat that could override any barrier.

Соколов:

Ветры времени несли бурю. Даже те немногие бури, что открывались ему прежде в подступающей стене, были теперь закрыты. За стеной непредсказуемого скрывался нерожденный еще джихад. Скрылось сознание расы, которое он ощущал когда-то как собственное страшное предназначение. Квизац Хадерачу, Лисан-аль-Гаибу, даже увечным мыслью Дочерям Гессера все было ясно. Человеческая раса ощутила собственную спячку, затхлую дрему существования, и почувствовала необходимость грядущей бури, которой суждено перемешать все гены. Выживут сильные… И в этот момент люди во всей вселенной словно бы слились в бессознательный единый организм, дрожащий от сексуального возбуждения… что устоит перед подобной мощью?

Новый:

Поль упорядочил свое представление о направлении вихрей времени, почувствовал их эпицентр, который в это мгновение находился именно тут. Все даже малейшие щели в стене будущего были сейчас закрыты. Он знал, что за ней притаился еще нерожденный джихад. И общечеловеческий разум, который он увидел когда-то как свое ужасное предназначение. В истории было достаточно поводов для появления Квизац Хадерака или Лизан аль-Гаиба — существа, создать которое издавна пытались в Бен-Джессерите. Человечество замерло в своем развитии, выдохлось, одряхлело и нуждалось в одном — в неистовой буре, которая вновь перетасует все гены, позволит выжить только самым сильным своим представителям. Человечество превратилось в этот миг в единый организм, переживающий возбуждение сродни сексуальному и готовый смести любые преграды.

Вязников:

И он взглянул туда, где дули ветры времени, взглянул и увидел вихрь; и око этой бури, центр ее, было именно здесь и теперь. Все, даже самые крошечные возможности обхода были закрыты; здесь лежал, готовый родиться, джихад; здесь таилось сознание расы, которое некогда он ощущал как собственное ужасное предназначение. Здесь было довольно причин, чтобы призвать Квисатц Хадераха или Лисан аль-Гаиба или даже обратиться к половинчатым, колченогим планам Бене Гессерит… Человеческая раса осознала, что впала в спячку, увидела, что застой затянул ее, и стремилась теперь навстречу буре, зная, что она перетрясет и перемешает застоявшиеся гены и позволит выжить лишь сильным, родившимся от удачных комбинаций… В этот миг все человечество было словно единым организмом, охваченным почти сексуальным жаром – жаром, перед которым не могли бы устоять никакие преграды.

Мой комментарий:

Это размышления Пола перед его схваткой с Фейд-Раутой. Он чувствует, что в данный момент не может предвидеть будущее и может лишь перебрать в уме основные варианты альтернативных нитей времени будущей реальности (“sampled the time-winds”). Он прочувствовал, что «штормовое соединение» (“storm nexus”) этих альтернативных нитей времени сфокусировано в данном «моменте-месте» (“moment place”).

Далее идут 3 предложения, начинающиеся словами “Here was”, что буквально переводится как «Здесь был» или «Здесь было». А смысл в том, что это перечисление некоторых характеристик из возможных вариантов нитей времени будущей реальности. В начале идёт тот вариант, за который вроде бы собирается сражаться Пол – судя по тому, что было написано про это раньше в романе. Я имею в виду «джихад» (“jihad”) и «сознание расы» (“race consciousness”) – см. пункт 34. Но поскольку «сознание расы» тут описывается словами «которое он знал когда-то, как свою ужасную цель» (“that he had known once as his own terrible purpose”), создаётся впечатление, что это «сознание расы» его целью уже не является. Выражение “terrible purpose”, что можно перевести как «ужасная цель» либо как «ужасное предназначение», встречается в «Дюне» аж 21 раз. И смысл его постепенно смещается от чего-то, связанного с правой рукой Пола, до «сознания расы». В данном моменте видно, что теперь уже и «сознание расы» Пол не рассматривает в качестве своей цели. Остаётся «джихад», природа которого сексуальна – см. пункт 34. Почему «сознание расы» не ощущается им, как раньше, целью? Просто перед боем, в результате которого Пол вполне может погибнуть, не до «сознания расы» – не до ощущения себя «семенем» (опять см. пункт 34). А возможно он усомнился в том, что равновесие в нём «древней силы, которая берёт» и «древней силы, которая даёт» является столь уж важным, и уже не уверен, что будущую расу нужно строить на основе такой специфической андрогинности (см. пункт 55) и что делать это должен именно он. Потому он дальше и перебирает варианты: «Квизатц Хадерах» (“Kwisatz Haderach”), «Лисан аль-Гаиб» (“Lisan al-Gaib”), «останавливающие схемы Бинэ Гессерит» (“halting schemes of the Bene Gesserit”). Лисан аль-Гаиб – это имя пророка из мессианских легенд фрименов, означающее «Дающий Воду» (“Giver of Water”). Смысл в чём-то противоположный Квизатц Хадераху. Если Квизатц Хадерах «сокращает путь», то Лисан аль-Гаиб «даёт воду», т.е. оплодотворяет. Ну а «останавливающие схемы Бинэ Гессерит» – это на счёт «контролировать размножение людей» (см. пункт 59). Bene Gesserit – см. пункт 70.

Последние 2 предложения – это, на мой взгляд, описание Полом своего ощущения реальности момента. Все люди им представляются как «бессознательный единый организм» (“unconscious single organism”), «испытывающий что-то вроде сексуального жара» (“experiencing a kind of sexual heat”). Кстати, “sexual heat” – это термин, относящийся к описанию животного мира – означает «течка, период половой охоты». То, что Герберт писал «Дюну» во времена расцвета сексуальной революции, безусловно отразилось и на стиле, и на содержании. Хотя точнее сказать по-другому. Сам роман этот появился во многом по причине такого явления, как «сексуальная революция». Чуть подробнее об этом – в конце.