Royal Creche; slave-concubine; neuro-enticement; Subtlety and self-control

Family life of the Royal Creche is difficult for many people to understand, but I shall try to give you a capsule view of it. My father had only one real friend, I think. That was Count Hasimir Fenring, the genetic-eunuch and one of the deadliest fighters in the Imperium. The Count, a dapper and ugly little man, brought a new slave-concubine to my father one day and I was dispatched by my mother to spy on the proceedings. All of us spied on my father as a matter of self-protection. One of the slave-concubines permitted my father under the Bene Gesserit-Guild agreement could not, of course, bear a Royal Successor, but the intrigues were constant and oppressive in their similarity. We became adept, my mother and sisters and I, at avoiding subtle instruments of death. It may seem a dreadful thing to say, but I’m not at all sure my father was innocent in all these attempts. A Royal Family is not like other families. Here was a new slave-concubine, then, red-haired like my father, willowy and graceful. She had a dancer’s muscles, and her training obviously had included neuro-enticement. My father looked at her for a long time as she postured unclothed before him. Finally he said: «She is too beautiful. We will save her as a gift.» You have no idea how much consternation this restraint created in the Royal Creche. Subtlety and self-control were, after all, the most deadly threats to us all.

Соколов:

Семейную жизнь императорских ясель многим трудно понять, но я попытаюсь кое-что объяснить вам. Мне кажется, что у моего отца был только один настоящий друг, граф Хасимир Фенринг, генетический евнух, один из самых страшных бойцов Империи. Граф, уродливый щеголь, однажды привел к отцу новую рабыню-наложницу, и мать отправила меня проследить за всем происходящим. Все мы шпионили за отцом в целях самосохранения. Конечно, ни одна из рабынь-наложниц, разрешенных отцу по соглашению Бинэ Гессерит и Гильдии, не могла родить наследника, но кто-то интриговал постоянно, однообразие замыслов угнетало. Мы — моя мать, я и сестры — научились искусно избегать тончайших орудий убийства. И ужасно даже подумать такое, но я вовсе не уверена, что отец не принимал участия в некоторых покушениях. Императорская семья отличается от обычных. Новая рабыня-наложница была рыжеволоса, как мой отец, гибка и изящна. У нее были мускулы балерины, а подготовка, вне сомнения, включала обольщение на уровне нейронов. Мой отец долго смотрел, пока она позировала ему без одежды. Наконец он сказал: «Она слишком прекрасна. Лучше сбережем ее в качестве подарка». Вы даже не представляете, какой ужас вызвало это самоограничение в императорских яслях. Коварство и самообладание, в конце концов, представляли наиболее смертельную угрозу для нас.

Новый:

Обычному человеку не так-то просто разобраться в частной жизни Императорской Семьи, поэтому я хочу, чтобы вы представили ее, глядя как бы изнутри. У моего отца, я полагаю, был только один настоящий друг: граф Казимир Фенринг, генный евнух и один из искуснейших и смертельно опасных бойцов Империи. Однажды граф, подвижный и уродливый человечек, привел отцу новую рабыню-наложницу, и моя матушка сразу же отрядила меня шпионить — выяснить, что из этого последует. Мы все шпионили за отцом — для собственной безопасности. Разумеется, что ни одна из рабынь-наложниц, которых моему отцу дозволялось иметь по соглашению между Гильдией и Бен-Джессеритом, не была вправе родить Императорского Наследника, но тем не менее вокруг этого велись постоянные и настойчивые интриги. В искусстве избегать орудий убийства мы — моя матушка, сестры и я — стали настоящими профессионалами. Пусть мои слова покажутся кому-то ужасными, но я не уверена, что мой отец не был причастен к этим бесчисленным покушениям. Императорское Семейство не похоже на другие семьи. Итак, появилась новая рабыня-наложница: рыжеволосая, как мой отец, стройная и изящная. У нее было сложение танцовщицы, а в ее психогенную обработку, несомненно, входило искусство обольщения. Отец долго смотрел, как она, обнаженная, позировала перед ним. Наконец он сказал: «Она слишком красива. Мы прибережем ее для подарка». Вы не представляете себе, какую панику в Императорском Семействе вызвало это хладнокровное решение. В конечном счете именно утонченные и продуманные ходы были смертельно опасными для всех нас.

Вязников:

Семейную жизнь в Ройял-Креш – «Королевских Яслях» – многие могут найти достаточно трудной для понимания, но все же я попытаюсь дать хотя бы самое общее представление об этом. Я думаю, что у отца был лишь один настоящий друг – граф Хасимир Фенринг, генетический евнух и один из лучших бойцов Империи. Граф – это был вертлявый и довольно уродливый коротышка, но большой щеголь – привел как-то к отцу новую рабыню-наложницу. Мать попросила меня поглядеть за происходящим: нам всем приходилось шпионить за отцом, просто ради собственной безопасности. Разумеется, ни одна из наложниц, которых, согласно договору между Бене Гессерит и Гильдией Космогации, подарили моему отцу, не могла бы принести ему наследника – но интриги в этом направлении не прекращались никогда и даже угнетали своим однообразием. Нам же – матери, сестрам и мне – пришлось в совершенстве научиться избегать изощреннейших орудий убийства. Возможно, ужасно говорить так о своем отце – но я отнюдь не уверена, что он был непричастен ко всем этим покушениям. Императорская семья, увы, не походит на обычные семьи. Итак, новая рабыня оказалась рыжеволосой, как отец, гибкой и изящной. У нее были сильные мышцы настоящей танцовщицы, а ее подготовка, это было видно с первого взгляда, включала знание системы нейрообольщения. Отец долго рассматривал ее, обнаженную, и наконец сказал: “Нет, она чересчур красива. Пожалуй, лучше сохранить ее для подарка кому-нибудь…” Вы не сможете вообразить, какое смятение вызвало такое самоограничение в Ройял-Креш. Дело в том, что проницательность, коварство и способность к самоконтролю всегда были для нас главной угрозой.

Мой комментарий:

Данный отрывок – это повествование от лица принцессы Ирулан (Princess Irulan), с которого начинается каждая глава книги. Тут речь идёт о внутренней кухне так называемых «Королевских Яслей» (“Royal Creche”). Сразу возникает вопрос о смысле столь странного названия – учитывая весь текст отрывка. При чём тут ясли? Дело в том, что в выражении “Royal Creche” имеется явное семантическое напряжение – во всяком случае для тех, кто более или менее знает английский язык. По-английски “creche” означает «детские ясли». Само слово французского происхождения. Важно отметить, что применяется такое слово для понятия яслей в основном в британском варианте английского языка. В американском же как правило для понятия яслей используется выражение “day nursery”. Герберт намеренно использовал слово “creche” в столь необычном сочетании. В американском английском “creche” означает прежде всего либо рождественский вертеп, либо приют для брошенных маленьких детей. Учитывая весь последующий текст у читателя (читающего английский оригинал текста) складывается ощущение лёгкого недопонимания – что же такое “Royal Creche”. И рядовой читатель пропускает это без внимания – какое-то понятие из мира «Дюны», обозначающее описанные аспекты жизни Императорской семьи. Но вдумчивый читатель, уже прочувствовавший всё обилие семантических двусмысленностей в романе, легко должен понять о чём речь. Произносится “creche” примерно также как “crash”, что означает «крушение, авария; крах, банкротство». Т.е. не явной целью “Royal Creche” является в определённом смысле слова «крах» королевской особы. Состоит этот “Royal Creche”, насколько можно судить по тексту, исключительно из женщин – принцессы Ирулан, её матери и сестёр, и, вероятно, наложниц.

Дальше говорится, что единственным настоящим другом Императора был граф Фенринг (см. пункт 6). Описывается он как «генетический евнух» (“genetic-eunuch”) и «один из самых страшных бойцов Империи». Просто «боевой кролик» какой-то. “genetic-eunuch” – это забавная выдумка Герберта – в нашей реальности такого конечно же нет. Хотя кто знает, что имел в виду Герберт. Может он имел в виду, что некоторых, с его точки зрения, «генетических уродов» рано или поздно обязательно надо «люстрировать», точнее «кастрировать». И тогда получается, что для таких «генетически» предопределено стать «евнухами». А возможно тут речь идёт о «кастрации» в переносном смысле слова – с психоаналитическим оттенком, привнесённым в это слово ещё Фрейдом, а позже используемым в качестве метафоры. Человека (как мужчину так и женщину) можно психологически «кастрировать», подавив его истинную индивидуальность в той или иной степени. Как бы там ни было, но этот «боевой кролик» Фенринг приводит Императору новую рабыню-наложницу (“slave-concubine”).

Далее принцесса Ирулан описывает всю атмосферу слежки и смертельной опасности в “Royal Creche”. Наследника наложницы Императору родить вроде как не могут, но вокруг этого идут постоянные интриги – видимо за то, можно ли будет трактовать кого-то в качестве наследника (“Royal Successor”). При этом непонятно не могут родить потому что это запрещено, либо потому что Император, похоже, уже бесплоден. Наложниц Император может иметь только тех, которые разрешены ему по соглашению между Бинэ Гессерит и Гильдией (“Bene Gesserit-Guild agreement”). Тут у Герберта опять юмор чувствуется – представьте себе, аналогией чему это может являться в нашем реальном мире (кто будет в роли Императора, а кто в роли Бинэ Гессерит и Гильдии – можно лишь догадываться, какие сравнения были у Герберта в голове). Bene Gesserit – см. пункт 70. Guild – см. пункт 82.

Наложница, которую привёл Фенринг, кроме всего прочего обучена ещё и «нейро-обольщению» (“neuro-enticement”). Что это такое неизвестно. Я думаю, и сам Герберт не представлял, что это такое. Соколов попытался расшифровать – «обольщение на уровне нейронов». Император долго смотрел, как эта наложница позирует перед ним голой, и в результате сказал, что она слишком красивая и что «мы сохраним её в качестве подарка». И Ирулан говорит, что такие слова Императора вызвали ужас (“consternation”) в “Royal Creche”, и что проницательность и самоконтроль (“Subtlety and self-control”) были наиболее страшными угрозами для всех них («для всех них» – имеется в виду для “Royal Creche”).

Почему принцесса Ирулан считала сексуальный самоконтроль и проницательность своего отца «страшными угрозами»? Видимо потому, что таким человеком сложнее манипулировать. А все, кто входили в “Royal Creche”, видимо хотели иметь возможность как можно большего воздействия на Императора. Не подразумевает ли это, что Ирулан не исключала для себя сексуальные отношения со своим отцом. Опять со стороны Герберта незначительный скрытый намёк на инцест – на этот раз между отцом и дочерью. При этом нужно учитывать, что уже в конце романа принцесса Ирулан описывается как «… получившая наиболее глубокую подготовку Бинэ Гессерит, которой предназначено было стать Преподобной Матерью. Она была высока, блондинка, лицо точёной красоты, зелёные глаза …» (“… trained in the deepest of the Bene Gesserit ways, destined to be a Reverend Mother. She was tall, blonde, face of chiseled beauty, green eyes …”). Т.е. она тоже входила в Бинэ Гессерит и даже должна была возглавить эту организацию. Поэтому для неё на первом месте были интересы Бинэ Гессерит, а не её отца или Императорского дома в целом.

Так в чём же скрытый смысл названия “Royal Creche”? Как я уже сказал выше, скрытый смысл – это «королевский крах». Но «крах» в чём? Учитывая весь контекст, понятно в чём – в сексе. Ну а дальше логика простая – «Что касается плёнки про «человека, похожего на генпрокурора», я могу сказать следующее. Естественно, эта плёнка тогда была у всех, если говорить честно».