Это циничное вероломство правящей элиты, уже знаю- щей, что «главный враг — в своей собственной стране», и ве- дущей себя соответственно, может иметь самые неожидан- ные последствия.

Мы сталкиваемся со случаем еще небывалой компроме- тации модерна, эмансипаторская программа которого завер- шается полной эмансипацией новых буржуа от культуры и морали. Эта своеобразная «богема», тяготящаяся любыми продуктивными усилиями, так же как и любыми социальны- ми и моральными обязательствами, нашла свою новую идео- логию в лице философии постмодернизма. Как ни предосу- дительна данная философия по старым критериям истины, добра и красоты, одного только социального и нравственно- го негодования недостаточно для ее ниспровержения. Ожи- даемый массовый протест в идеологической области так же не эффективен, как и стихийные выступления в политике. Прогнозируемая в рамках данного сценария поляризация предпринимательского класса на продуктивный и спекуля- тивный типы должна найти свое подтверждение в поляриза- ции самого постмодернизма.

Только в том случае, если интеллектуальные возможнос- ти постмодерна будут взяты на вооружение представителями ныне оппозиционной среды, связанной с реальной эконо- микой, последняя получит шанс победить оборотней вир- туального мира. В долговременном контексте это можно истолковать как проблему исторической выживаемости бур- жуазного класса как такового. Он не выживет, если не реаби-

378 А. С. Панарин

Литирует себя, решительно и бесповоротно размежевавшись с паразитарной «виртуальной экономикой».

В свое время М. Вебер реабилитировал капитализм, уста- новив связь продуктивного предпринимательства с религи- озной (протестантской) аскезой. Сегодня, когда глобальный образ нового капитализма в глазах всего мира формируют пиарщики виртуальной экономики, по-настоящему рискуя тем самым его репутацией, необходим новый идейный пере- ворот. В значительной мере он уже запрограммирован теми многообразными альтернативными «пост», которые мировая культура стала вынашивать еще в 60-х годах. Посттехничес- кая, постэкономическая, постиндустриальная, постматери- альная цивилизация — вот большие культурные задания, ад- ресованные альтернативным движениям современности.

Деятели неоконсервативной и монетаристской волны попытались эти задания замолчать или скомпрометировать; на деле они просто оказались отодвинутыми на будущее — на XXI столетие, которое становится нашим временем. 60-е годы — эпоха многообещающей творческой самокритики Запада — готовили совсем иной постмодерн, нежели тот, ко- торый создан противниками всяких твердых норм и правил. Разве экологическая критика технического модерна не пред- ставляет логику постмодерна (не в его нынешнем «виртуаль- ном» понимании)?

Теперь, когда мы рассуждаем об исторических судьбах буржуазии, сегодня опять скомпрометированной новым спе- кулятивно-ростовщическим «авангардом», нам предстоит ответить на вопрос: может ли совпасть, в каких-то сущест- венных моментах, линия размежевания внутри предприни- мательского класса на продуктивный и контрпродуктивный типы с линией размежевания в рамках идеологии постмодер- на? Одна ветвь постмодерна, ныне господствующая, связана со стремлением деморализовать альтернативные движения нашего времени, подменив контрпроект будущего всесмеси- тельным релятивизмом и скептицизмом.

Другую ветвь, которую хотели обречь на засыхание, пред- ставляли «новые левые», «зеленые», участники гражданских альтернатив и протестных движений, объединенные, не-

Искушение глобализмом 379

Смотря на всю свою пестроту, принципом новой ценностной иерархии, в которой «быть» значило выше, чем «иметь». По- требительское общество означало национальный консенсус, связанный с глаголом «иметь». Это грозило полным обесце- нением и потерей интереса к социальным и культурным предпосылкам процесса производства реального богатства: потребительскую психологию интересует один только голый результат.

Романтические альтернативисты-шестидесятники рас- считывали на революцию сознания, связанную с воздействи- ем новых ценностей самих по себе. Потребительски пресы- щенные представители «средне-высшего» класса их интере- совали даже больше, чем бедняки, идеологически опекаемые

«старыми левыми». Они полагали, что антипотребительскую революцию сознания совершат те, для кого ценности по- требления представляют вчерашний день.

Действительность показала, что они ошиблись: средний класс по большому счету так и остался мещанским. Когда его представители оказывались перед лицом дилеммы: каче- ство жизни или уровень жизни, ценности самоосуществле- ния или потребительские ценности, они в большинстве слу- чаев выбирали последнее.

Имманентной революции сознания, связанной со сме- ной фаз «иметь» и «быть», не произошло. Мы, современники виртуальной экономики, разрушающей основы материаль- ного благополучия миллионов людей, имеем основания предполагать, что антипотребительская революция сознания будет происходить не спонтанно, а под влиянием краха преж- них завышенных потребительских ожиданий, и потому в авангарде ее скорее станут не потребительски пресыщенные верхи общества, а в который раз обманутые низы. В особен- ности ярко это происходит в постсоветском пространстве. С началом либеральных реформ начался реванш потреби- тельских ценностей над не потребительскими. Как характер- на при этом та поспешность, с которой новые идеологи объ- явили потребительскую мораль единственной современной, а всех ее оппонентов зачислили в разряд агрессивного тради- ционализма

380А. С. Панарин

Советская интеллигенция 60-х годов, уже разуверившая- ся в коммунистической идеологии, вполне понимала запад- ных критиков потребительского общества и вслед за Э. Фром- мом провозглашала первенство «быть» по отношению к

«иметь». Новые либеральные догматики как будто все это за- были. Они требуют безоговорочной капитуляции перед цен- ностями потребления и «моралью успеха».

Всех выразителей постматериальных ценностей — а среди них доминировали авангардные группы городской ин- теллигенции,, профессионально связанные с наукоемким производством и институтами информационного общест- ва, — объявили приверженцами общинного традиционализ- ма и тоталитарного коллективизма. И интеллигентский авангард сдал свои позиции перед натиском агрессивной среды новых буржуа, которых по действительным критериям производительной экономики скорее следует признать пара- зитарной потребительской средой, чем средой предприни- мательской. Новая постматериальная революция сознания сегодня, после всех провалов либерального реформизма, идет уже не сверху, а снизу. Августовский (1998 г.) дефолт, разоривший миллионы постсоветских «челноков» и других адептов «открытой экономики», как оказалось, больше по- служил реваншу постматериальных ценностей над матери- ально-потребительскими, чем рафинированная критика по- требительского общества. 1997 год в России следует считать пиком потребительско-индивидуалистической перестройки сознания.

Вторая половина 1998-го, после знаменитого финансово- го обвала, ознаменовалась реваншем постматериальных, нравственно-духовных и патриотических ценностей. Что именно здесь приходится на долю традиционного «доэконо- мического» человека и что на долю новейшего, постэконо- мического, сказать трудно. Важно отметить зачатки нового консенсуса между низовым доэкономическим человеком и постэкономическим человеком — авангардом грядущей эпо- хи. О такой ценности, как спокойная совесть и душевная гармония, в 1997 году вспоминали 69,3% опрошенных рес- пондентов, в 2000 году — 93,8%; главенство материальному

Искушение глобализмом 381

благополучию перед ценностями самоопределения и про- фессиональной самореализации в 1997 году отдали 58,3%, в

2000-м — только 33,7%; с 38% до 67,5% возросло число лиц, идентифицирующих себя с единственной родиной — Рос- сией; соответственно в 2,5 раза снизилась доля лиц с неопре- деленным гражданским самосознанием72.

Моя гипотеза состоит в следующем. Опасно разросшаяся виртуальная экономика, основанная на паразитарном бизне- се финансовых спекулянтов, грозит поглотить все плоды на- учно-технического прогресса, реализованные в продуктив- ной экономике. Мало того: такая демонстративно высокая

«прибыльность» грозит отвратить от продуктивных видов де- ятельности наиболее мобильные элементы современного со- циума, не желающие проигрывать вместе с проигрышем все- го того, что воплощает терпение, добросовестность и поря- дочность.

Сегодня «Иосифово пророчество» применительно к бу- дущему нашей цивилизации может быть перефразировано так: тощие коровы виртуальной экономики съедят тучных коров научно-технического прогресса. Масштабы дефолта, связанного с обрушением глобальной пирамиды «МММ», многократно превысят августовскую катастрофу 1998 года. Условия жизни сотен миллионов людей, сегодня на основе ложной идентификации причисляющих себя к потребитель- скому обществу, снова станут экстремальными. В этих усло- виях понятия адаптированности и неадаптированности ро- ковым образом изменятся. Самыми неадаптированными окажутся те, кто доверились новой либеральной пропаганде и ценностям морали успеха. Заново окажется затребованным аскетический опыт во всех его проявлениях — от непримет- ной бытовой аскетики неприхотливых «извозчиков повсе- дневности» до аскетики социального и воинского служения, жречества и пророчества.

История, судя по всему, повторяется. На рубеже XIX— XX веков либералы и технократы всех мастей обещали веч- ный мир, процветание, благоденствие и «безграничную сво- боду». Те, кто в самом деле поверили им, в XX веке оказались самыми неприспособленными. «Железный век» потребовал

А. С. Панарин

от людей качеств, которые большинству адептов прогрессив- ных идеологий XIX века показались бы крайне архаичными. Кажется, история повторяется на новом витке и в еще более ужесточенном варианте. На рубеже веков и тысячелетий но- вые либералы решили дать «последний бой» тысячелетней архаике, связанной с жертвенной и аскетической моралью. Радикалы постмодерна вознамерились превзойти радикалов модерна в деле ниспровержения всех традиционных запре- тов и нравственных ограничений.

В результате они взрастили тех самых «худых коров» мас- сового антипрофессионализма, коррупции, пренебрежения всяким долгом и ответственностью, которые непременно съедят «тучных коров» прогресса, вскормленных на пастби- ще прежней культуры. Конечным итогом новейшей культур- ной революции скорее всего станет еще не виданный обвал. И на фоне этого гигантского обвала ценности индивидуалис- тической морали успеха покажутся столь утопичными и ил- люзорными, что большинству их нынешних адептов оста- нется только изумляться собственной доверчивости.

Новую революцию сознания, связанную с возрождением постматериальных ценностей, возглавят не «изначально про- ницательные» — зачинщики альтернативных движений шес- тидесятничества и их прямые продолжатели, а разочарован- ные и обманутые адепты сегодняшнего либерального мифа. Они не простят нынешним «учителям раскованности» ни своих иллюзий, ни тем более того, чем за них пришлось впоследствии уплатить. Таким образом, революция постма- териальных ценностей обещает быть очень радикальной и непримиримой — поскольку питаться она будет энергетикой обиды и отчаяния.