Словом, великая криминальная революция задает тон там, где иссякли импульсы научно-технической революции, а привычные установки морали успеха сохранились в це- лостности.

Вопрос состоит в том — и это поистине основной вопрос нашей эпохи, — где найти новые источники и нравственного прилежания, и ответственности, и фаустовского творческого порыва, способного давать такие же эпохальные научные от- крытия, какими ознаменовался европейский модерн?

На сегодня все властные элиты — экономическая, поли- тическая и интеллектуальная — связали себя с виртуальным знанием и виртуальными практиками. Легкость благ, обрета- емых на пути нового глобального перераспределения ресур- сов, воспринимается новыми элитами в качестве их закон- ной привилегии: на то они и элиты, чтобы получать без соот-

Искушение глобализмом 341

Ветствующих усилий. На этом основании происходит небы- валый кризис цивилизации, вызванный разрывом социаль- ного консенсуса, связывающего низы и верхи общества и обязывающего обе стороны к законопослушному, цивилизо- ванному поведению. Новые элиты, эксплуатирующее вирту- альное знание, связанное не с титаническим противостояни- ем материи, как это было в классическую эпоху модерна, а с фокусническим хитроумием новых тартюфов-обманщиков, одурачивающих доверчивое окружение, постараются всеми силами закрепить статус-кво.

Те, кто сегодня пропагандирует «пиночетовскую мо- дель» — рейганомику, основанную на диктатуре, выбалтыва- ет глобальные замыслы. Дело в том, что первый акт заказан- ного спектакля уже сыгран: «либеральные реформы» успели отбросить сотни миллионов людей на самое дно. Пять или даже десять лет этим людям еще можно было морочить голо- ву, пугая тоталитарным прошлым и маня либеральными сво- бодами. Но кредит доверия, выданный посттоталитарным элитам (сюда относятся и западные правящие элиты, пожи- нающие плоды победы над тоталитарным соперником), се- годня исчерпан вполне. Теперь уже требуется прямая дикта- тура, чтобы удержать угодный властвующим элитам либе- ральный социально-экономический порядок.

Пора наконец понять, в чем состоит его либеральность: речь идет о демонтаже тех ограничений, сдержек и противо- весов, которые были наложены на буржуазный класс и обя- зывали его к социально ответственному поведению. Масси- рованная атака буржуазного либерализма на государство потому и имеет место, что государство стало социальным, за- ставляющим предпринимателей раскошеливаться на систе- му социального страхования и считаться с социальными за- воеваниями масс. Речь идет, таким образом, не о добросо- вестном либеральном негодовании против государственного насилия и бюрократических рогаток — либералы вполне от- кровенно поддерживают насилие пиночетовского типа; речь идет об ответном восстании буржуа на предыдущее восста- ние масс, завершившееся архитектоникой социального госу- дарства и национального консенсуса.

А. С. Панарин

По этой самой причине и нации вместе с их суверените- тами стали объектом ожесточенной критики. Новые буржуа хотят любыми путями сломать сложившийся национальный консенсус и поставить на его место либо свою диктатуру (пи- ночетовская модель), либо разрушить национальный сувере- нитет до основания, заменив его системой глобального про- тектората над непокорными нациями (в том числе своими собственными — у новых буржуа, как у пролетариев Маркса, нет отечества). В отношении сопротивляющихся наций бур- жуа-глобалисты используют виртуальные приемы, вырабо- танные в практике скупок и приватизации. Если, как мы по- мним, около 80% стоимости корпорации составляет ее репу- тация, то, чтобы обанкротить, а затем задешево скупить данную корпорацию, надо уничтожить ее репутацию.

Сегодня Россия стала той гигантской корпорацией, про- тив которой направлены усилия игроков на понижение. Ее репутация чернится всеми способами. С одной стороны, здесь действует застарелый мазохизм отдельных групп рос- сийской интеллигенции, знающих, «как сладостно отчизну ненавидеть». С другой стороны, весь этот организованный экстаз самобичевания и самоуничижения имеет место в при- сутствии стратегических наблюдателей со стороны, умею- щих переводить все это в цифры, ибо, как мы помним, поте- рянная репутация корпорации означает ее обесценение на грядущем аукционе. Чернители нашей репутации знают, что потерянная репутация страны означает понижение ее стату- са, ужесточение условий кредита, уничтожение торговых преференций, наконец — потерю реальных и потенциаль- ных союзников и международную изоляцию. Как видим, виртуальное (нефальсифицированное) знание может с успе- хом использоваться не только в финансовых, но и в геополи- тических играх

Все это говорит о том, что в современном мире существу- ют могущественные силы, прямо не заинтересованные в эпистемологическом очищении современного информаци- онного поля — возвращении от нефальсифицируемого зна- ния к подменному, объективному и научному. Они эксплуа- тируют слабости нашего современника — его неспособность

Искушение глобализмом 343

К настоящим трудовым и гражданским усилиям, уныние ду- ха, бескрылость творческого воображения. Они говорят ему: мы принимаем тебя таким, каков ты есть, — таким и оста- вайся. Это всякого рода моралисты-фундаменталисты требу- ют от тебя подвигов нравственного преображения и духовно- го самоочищения, зовут к воздержанию и аскезе, к новой мобилизации Мы же в этом отношении вполне либераль- ны — готовы предоставить всем этим процессам и играм на понижение идти своим ходом — к полной десоциализации современной чувственности, сбрасывающей все оковы.

А что касается столкновений внутри интеллектуальной элиты — между старыми адептами объективного научного знания и сторонниками нефальсифицируемого виртуально- го знания, то у нас есть философия, способная дискредити- ровать первых и поощрить вторых.

Речь идет о философии постмодернизма. Именно она ут- верждает прямо и откровенно, что у современной культуры в целом нет никаких процедур, позволяющих достоверно от- личить правду от вымысла, знание от мифа, добродетель от порока, прекрасное от безобразного. Даже более того: второй ряд предпочтительнее первого, ибо правда, знание, доброде- тель и красота статичны, тогда как вымысел, миф, порок и безобразие динамичны, ибо чувствуют свою несамодостаточ- ность. Они вместе образуют своего рода диаспору, встроен- ную в сложившийся социум и находящуюся на примете. Находящимся на примере требуется больше ловкости, изво- ротливости, находчивости, чем тем, кого не преследует со- циальная и моральная цензура. Поэтому отдадим предпочте- ние всему девиантному, греховному, сомнительному — от них современный мир черпает свою динамику.

Мы здесь изложили манифест постмодернизма, почти не пользуясь стилизацией — именно так все буквально и ут- верждается. Но скрытый подтекст, конечно же, имеется: все игры постмодерна — это игры с нулевой суммой, и, следова- тельно, за них рано или поздно миру предстоит расплата Дело все в том, что расплачиваться предстоит молчаливому большинству, находящемуся у основания «МММ» — пира- миды; крикливое меньшинство может позволять себе по-

А. С. Панарин