Потребителю в новой форме, при всех ухищрениях дизайна и

" вездесущей рекламы.

Таким образом, в основе этой новой продукции лежит манипулятивное знание, обращенное уже не к природе, а к нашей изменчивой и манипулируемой чувственности. Се- годня утверждают, что около 60% цены товара приходится на интеллектуальную ренту. Но следует уточнить: речь идет в основном о паразитарной ренте. В основе ее лежит не преж- ний прометеевский тип интеллекта, бесстрашно спустивше- гося в подземный мир материи и выведавшего ее новые тай- ны; нет, перед нами — декадентский ум, чуждый подвигам прежнего титанизма и предпочитающий играть на челове- ческих прихотях и слабостях.

На этом фоне приходится признать устаревшим тезис о науке как непосредственной производительной силе. Совре- менным корпорациям такая наука, ориентированная на от- крытия новых фундаментальных свойств материи, уже не нужна. Финансирование таких открытий обходится слиш- ком дорого, а получение их всегда проблематично. Да и новый тип исследователя, привыкшего работать не в авто- номной системе под условным названием «Университет», а в научных корпорациях, связанных с рыночными заказами, значительно менее приспособлен для высоких научных дер- заний — он предпочитает брать то, что находится под руками и сулит быструю отдачу.

О масштабах переворота, произошедшего в этой области, говорит одна роковая метаморфоза, свидетельствующая о грехопадении фаустовской науки, — ее возвращении в доко- перниковый период. Речь идет о принципе фальсификации. Новый тип знания, который и относится к собственно науч- ному, появился в коперникову эпоху, когда новый тип ис- следователя, уйдя от схоластических споров, обратился к изучению самой природы и взял на вооружение опыт и экс- перимент в качестве способов проверки гипотез. Научный тип знания отличается от ненаучного тем, что подчиняется принципу фальсификации, — его можно достоверно прове- рить на основе наблюдения и эксперимента. Непроверяемые типы знания научными не являются.

А. С. Панарин

И что же мы видим сегодня? Мы видим необычайно бы- струю экспансию манипулятивного типа знания, которое за- ведомо строится так, чтобы уйти от принципа фальсифика- ции (достоверной проверки). В обществе заявили о себе и обрели небывалое влияние носители этого нового типа не- фальсифицируемого — манипулятивного знания, референт которого («конечная реальность») в принципе остается не- уловимым. Первой из таких фигур, играющих огромную роль в деятельности социальных институтов и в поощрении особого типа практик, является юрист. Если сравнить преж- него юриста с новейшим, разница бросается в глаза. Преж- ний тип юриспруденции тяготел к принципам научного зна- ния, работающего в двухзначной логике «да — нет». Право- вые кодексы составлялись так, чтобы можно было четко различать правовое поведение от противоправного, а в слу- чае преступления однозначно судить: виновен или невино- вен.

Теперь юристы, служащие не Фемиде, а рынку, форму- лируют правовые кодексы в нарочито амбивалентной форме. Это означает, что между законом и гражданином больше нет прямого отношения: между ними вкрался посредник-интер- претатор, который способен истолковать ту или иную право- вую норму в диапазоне от «невиновен» до «заслуживает выс- шей меры наказания». За одно и то же преступление можно получить от одного года условно до пожизненного заключе- ния. На основании этого происходит не только предельная разбалансировка правового знания, теряющего четкие ори- ентиры. Происходит предельная разбалансировка социаль- ных практик, которые теперь невозможно сопоставлять и со- стыковывать, ибо единый правовой знаменатель утерян. Общество утрачивает возможность поощрять легитимные практики и наказывать нелегитимные, тем самым их посте- пенно устраняя.

Аналогичного типа сдвиг произошел и в экономической области. Здесь тоже имеет место экспансия непроверяемого, нефальсифицируемого знания, все более отрывающегося от объективных фактов Бухгалтер, как и юрист, превратился в герменевтика, наделенного необозримо широкими полно-

Искушение глобализмом 335

мочиями в интерпретации экономических фактов. Напри- мер, прежде фондовая стоимость корпораций оценивалась на основе измерения ее активов (товарно-материальные за- пасы плюс дебиторская задолженность) и основных фондов (промышленное оборудование и имущество со сроком служ- бы более одного года)

Сегодня стоимость корпорации включает массу факто- ров, относящихся к «виртуальному миру». Речь идет и об оценке потребительских ожиданий, сложившихся вокруг данной корпорации, и о перспективах получения его креди- тов — со стороны того или иного банка, и о ее репутации среди поставщиков и клиентуры, и об оценках качества ее персонала, бытующих в окружающей конкурентной среде, и т. п. По некоторым данным, сегодня около 82% рыночной стоимости корпорации составляет ее репутация. Следова- тельно, организуя через средства массовой информации и другие каналы соответствующие потоки информации, мож- но, меняя имидж корпорации в ту или иную сторону, реша- ющим образом влиять на ее рыночную стоимость.

Прежде, в классическую эпоху, колебание рыночной це- ны допускалось, но при этом предполагалось наличие конеч- ного референта, к которому цены, словно блудные дети к дому, так или иначе возвращаются. В классической теории стоимости это были общественно необходимые издержки производства, включающие землю, труд и капитал. Сегодня этот объективный критерий утрачен. Так называемая интел- лектуальная рента, решающим образом влияющая на цену товаров, по сути дела, относится не к реальным потребитель- ским качествам товара, а в основном к символическим свой- ствам, касающимся престижности. Носителем престижных признаков являются, как известно, референтные группы66, являющиеся законодателями моды и лидерами мнения. Учи- тывая, что сегодня потребительский Запад является рефе- рентной группой для товарных потребителей всего мира, мы поймем, что товары, идущие с Запада, автоматически выиг- рывают в имидже, а следовательно, и в цене.