И этот шантаж уже возымел свое действие. Наличие «ре-

Искушение глобализмом 303

зервных» стран с дешевой рабочей силой и недоразвитыми (или демонтированными) системами социальной защиты породило невиданную прежде уступчивость профсоюзов и социального государства даже в наиболее развитых странах. Уровень безработицы в странах ОЭСР вырос с 4,2% в период

1974—1979 гг. до 7,4 к началу 90-х Не менее показательна тенденция к снижению заработной платы. В частности, в США за период с 1974 по,1998 год она снизилась примерно на 10%60.

В высшей степени характерно изменение структуры рынка. Прежняя модель рынка, соответствующая понятию массового потребительского общества и демократизации спроса (когда товары и услуги, некогда доступные лишь наи- более зажиточным, постепенно включаются в систему мас- сового потребления), уступает новой, неоархаической. Из- вестное сокращение и примитивизация массового спроса компенсируются неожиданным бумом на элитных рынках, торгующих предметами роскоши.

В особенности резко эта тенденция проявляется в пост- социалистических странах. Здесь массовое демократическое общество как продукт модерна исчезает на глазах, сменяясь новой поляризацией нищеты и богатства, недопотребления и сверхпотребления. Очень важно адекватно оценить этот феномен в стратегической перспективе. Сегодня это шоки- рующее явление принято списывать на пережитки «тотали- тарного прошлого» и незадачливость туземного капитализма. На самом деле речь идет о глобальной тенденции десоциали- зации и дедемократизации капитализма, воспользовавшего- ся падением прежней системы сдержек и противовесов и дискредитацией своего социалистического противника для давно вынашиваемого контрудара.

В страны бывшего СССР и Восточной Европы пришел не какой-то архаичный, псевдофеодальный капитализм, а, напротив, капитализм новейшего образца, в чистом виде вы- ражающий мироустроительные замыслы новой буржуазии. Эта буржуазия использовала антитоталитарную волну в сво- их корыстных целях, придав ей в конечном счете не демо- кратическое, а антидемократическое содержание (если иметь в

304 А. С. Панарин

виду не формальную, а социальную демократию' выравни- вающую уровень и образ жизни масс по стандартам среднего' класса). Словом, новая буржуазия воспользовалась глобаль- ными возможностями для разрушения единого гражданского общества и национального консенсуса, сложившегося в ходе социал-демократических реформ XX века. Обязательствам перед национальным гражданским обществом новые капи- талисты противопоставили свои глобальные обязательства и возможности в качестве группы, стоящей выше националь- ного контроля.

Условия национального демократического консенсуса на Западе формулировались параллельно социал-демократами и кейнсианцами. Для социал-демократов большое социаль- ное государство, базирующееся на высоком подоходном нало- ге, означало одновременно и интеграцию бывших пролетар- ских и полупролетарских париев капиталистического обще- ства, и легитимацию буржуазной собственности. Менялось и представление о среднем классе. Речь шла уже не о мелко- буржуазной и ремесленнической среде, на которой лежала печать экономической архаики, а о высокооплачиваемых ра- ботниках наемного труда, профессионально связанных с на- укоемким производством, со сферой образования, управле- ния и другими наукоемкими услугами. Дилемма: буржуа или пролетарий казалась снятой этим новым средним классом, противопоставившим свой технократический снобизм и ста- рому пролетарскому революционаризму, и буржуазному уз- колобому скопидомничеству.

Новая реприватизация 80—90-х годов (80-е — время не- оконсервативной волны на Западе, 90-е — антитоталитарной волны в бывшем втором мире) нанесла удар в первую оче- редь по новому среднему классу, так как демонтаж «большо- го государства» означал распродажу в частные руки того со- циального капитала, которым этот класс профессионально заведовал. На наших глазах произошла внезапная демодер- низация общества, когда триадическая структура, с новым средним классом в центре, снова сменилась биполярной со- циальной структурой: богатые собственники на одной сторо- не, науперы — на другой.

Искушение глобализмом 305

С точки зрения кейнсианства, реформы, начатые новым курсом Рузвельта, означали не столько единое демократи- ческое общество, сколько единое потребительское общество. Разнообразные меры социального страхования, пособий малоимущим, экспансия потребительского кредита и т. п. означали превращение прежних низов общества в активных потребителей, страхующих капиталистическую экономику от кризисов перепроизводства Демократизация спроса во- площала особую, «политически нейтральную» демократиза- цию, особенно востребованную в США, где к социал-демо- кратии всегда относились настороженно.

Можно сказать, оба эти варианта демократизации — со- циал-демократический и кейнсианский, рухнули практичес- ки одновременно. Буржуазия, получившая в свое распоряже- ние глобальный рынок, может больше не заботиться о разви- тии внутреннего массового потребительского спроса. Ее новейшее кредо состоит в том, чтобы всеми силами снижать внутренние издержки производства — за счет свертывания социальных обязательств и снижения заработной платы — во имя конкурентоспособности на внешних рынка. Иными словами, собственный народ теперь ее гораздо меньше инте- ресует и в качестве рабочей силы, и в качестве массового по- требителя. Что касается рабочей силы, то в глобальном мире всегда найдутся страны, где она дешевле и непритязательнее; что касается массового потребителя, то его сокращение мо- жет быть компенсировано экспансией привилегированного спроса, обеспеченного новой сверхприбылью.

Причем если массовый демократический спрос удовле- творялся массовым конвейерным производством, использу- ющим рабочую силу средней и низшей квалификации, то элитарный спрос означает переориентацию на мелкосерий- ное производство и наиболее квалифицированную рабочую силу, способную угодить вкусам привередливой публики. Ясно, что все это означает конец национального демократи- ческого консенсуса, выработанного в ходе трудных сдвигов и завоеваний XX века.