Королевна впускает молодца в город

 

Передрог‑перезяб добрый молодец,

За стеною стоючи белокаменной,

Красну девицу дожидаючи,

Что прекрасную Елену, дочь королевскую.

Что со сна‑то пробуждалася красная девица,

Что прекрасная Елена, дочь королевская,

Она брала со столику золотые ключи,

Она пошла к широкиим воротам железныим,

Отпирала ворота железные,

Принимала молодца за белые руки,

Вела его во высок терем,

Вела да приказывала:

«Ты иди, мой миленький, потихонечку,

Говори, мил‑сердечный друг, полегонечку,

Чтобы не слыхали наши солдаты

И все наши караульщики,

Не пробуди со сна мою матушку!»

Как со сна‑то ее матушка просыпалася:

«Ты дитё ль мое, дитятко,

Ты дитё ль мое, чадо милое,

Ты прекрасная Елена, дочь королевская!

Ты кого называешь милыим,

Ты кого величаешь: мил‑сердечный друг?»

– «Ах, государыня моя матушка!

Не хорош‑то мне сон виделся:

Будто ты, моя матушка, переставилася,

Над тобою горят свечи воску ярого,

Над тобою поют всё попы, дьяконы:

Я тебя называла милыим,

Я тебя величала: мил‑сердечный друг!»

 

Молодец и королевна

 

Гулял молодец по Украйне

Ровно тридцать лет и три года,

Загулял молодец к королю в Литву,

Король молодца любил, жаловал,

Королевна не могла наглядетися

На его красоту молодецкую.

Как стал молодец упиватися,

Буйными словесами похвалятися:

«Уж попито, братцы, поедено,

В красне в хороше похожено,

С одного плеча платья поношено,

Королевну за ручку повожено,

С королевной на перинушке полежено».

Уж как злы‑лихи на молодца своя братья,

Доносили на молодца самому королю:

«Ты гой еси, наш батюшко грозной король,

Не знаешь про то дело, не ведаешь:

Живет королевна с добрым молодцем».

Король на молодца вдруг прогневался,

Закричал, завопил громким голосом:

«Как есть ли у меня слуги верные?

Вы возьмите удалого добра молодца,

Посадите его в темну темницу,

А сами подите во чисто поле.

Вы ройте две ямы глубокие

И вы ставьте два столбичка высокие,

Перскладинку положите кленовую,

Вы петельку повесьте шелковую,

Поведите удалого добра молодца,

Не ведите вы его вдоль по улице,

Поведите вы его позади дворца,

Не увидела бы королевишна».

На нерву ступень ступил молодец.

«Прости, прости, мой отец и мать».

Па другу ступень ступил молодец:

«Прости, прости, весь род‑племя»,

На третью ступень ступил молодец:

«Прости, мой свет королевишна!»

Далеко королевна голос слышала,

Бежала в свой во высок терем.

Брала она свои золоты ключи,

Отпирала шкатулу серсбряну,

Вынимала два ножичка булатные,

Порола свои груди белые.

Молодец в чистом поле качается,

Королевишна на ноженьках кончается.

Пришел к ней скоро родной батюшка,

Не успел король лише взозрити,

Увидел убиту королевишну,

И он бил свои руки о дубовой стол:

«Ах свет ты моя дочь любезная,

Для чего мне заранее не поведала,

Что жила во любви с добрым молодцем ‑

Уж я бы доброго молодца пожаловал,

От смерти б добра молодца помиловал».

Закричал, завопил громким голосом:

«Уж есть ли у меня слуги верные?

Пошлите ко мне двух грозных палачей,

Рубили бы головы доносчикам,

Кто доносил на королевишну».

 

Молодец и княжна

 

«Где ты, мой друг, убираешься,

Убираешься, снаряжаешься?»

– «Я поеду гулять, молодец,

По зеленым лугам, по муравчатым».

Захватили молодца жары жаркие, всё петровские.

Лютые морозы, всё крещенские,

Глубокие снежочки, всё рождественски,

Захватили молодца‑то во чистом поле,

Во чистом поле, по‑близ города.

Как со городе все воротики позатворены,

Все немецкими замками позамкнутые,

А над ними‑то караульные казачушки

порасставлены.

Караульные казачушки они крепко спят.

Как кричал молодец громким голосом ‑

не докликался,

Соловьем свистал – даром свист пропал:

Часовые‑то казачушки не пробудилися.

Услыхала его красная девица, дочь отецкая,

княженецкая,

Надевала она сапожечки на босы ножечки,

Кунью шубочку параспашечку,

Брала в руки красна девица золоты ключи,

Отмыкала замочки немецкие,

Отворяла ворота железные,

Она брала молодца за белы руки,

Повела его красна девица во высок терем,

Посадила молодца за дубовый стол, за скатерти

за шелковые,

За яствица за сахарные, за пойлица разнопьяные.

Она брала золотой поднос во праву руку,

Наливала она зелена вина, зелья лютого,

Подносила красна девица добру молодцу,

А подносила, всё приказывала:

«Когда любишь меня, то ты всю выпьешь,

А как я тебя люблю, рассказать нельзя».

– «Я люблю тебя, красну девушку‑раздушаночку,

Но боюсь тебя, как змею лютую.

Ты сведешь меня с света белого,

Как свела ты моего братца родного,

Что того ли было сына королевича».

 

Игра тавлейная

 

По крутому, по красному по бережку,

По желтому, сыпучему песочку

Стояла избушка‑волжаночка.

Во той во избе холостьба сидит,

Холостьба, братцы, сидит, неженатые,

Не много, не мало – тридцать донять человек.

Между ими сидит красна девица.

Играет девица с добрым молодцем

В большую игру во тавлейную,

Во те ли во тавлеи, во шахматы.

Играл молодец о трех кораблях,

А девица играла о буйной голове.

Уж как девица молодца обыграла,

Выиграла девица три корабля:

Первый тот корабль – с красным золотом,

Другой тот корабль – с чистым серебром,

А третий корабль – с крупным жемчугом.

Сел добрый молодец, задумался,

Повесил свою буйну голову,

Потупил свои очи ясные.

Что взговорит душа красна девица:

«Не печалься, не кручинься, добрый молодец.

Авось твои три корабля возворотятся,

Как меня ли, красну девку, за себя возьмешь:

Корабли твои за мной в приданое».

Ах, что взговорит удалый добрый молодец:

«Пропади вся моя золота казна,

Золота казна несметная,

Не взять мне души красной девицы.

Загадаю девице загадочку

Хитру, мудру, неотгадчиву:

«Ах, что у нас, девица, без огня горит?

Без огня у нас горит и без крыл летит?

Без крыл у нас летит и без ног бежит?»

Да что взговорит душа красна девица:

Уж как эта ли загадка не хитра, не мудра,

Не хитра, не мудра, лишь отгадлива.

Без огня у нас горит солнце красное,

А без крыл у нас летит туча грозная,

А без ног у нас бежит мать быстра река».

Ах, что взговорит удалый добрый молодец:

«Загадаю девице загадочку

Хитру, мудру, неотгадчиву:

Уж как есть у меня парень поваренный,

Так разве ведь он тебя за себя возьмет!»

Да что взговорит душа красна девица:

«Уж эта загадка не хитра, не мудра,

Не хитра, не мудра, лишь отгадлива:

Уж есть у меня девка‑гусятница,

Уж разве она за тебя пойдет!»

 

Девушка поборола молодца

 

Ой да что не кунушка с черным соболем, Кунушка она валялася,

Красная девочка, она с добрым молодцем,

С молодчиком забавлялася.

Позабавимши, красная девочка

С молодчиком поразмолала,

Поразмоламши, красная девочка,

С младцом она позаспорила.

Не об сто рублей красная девочка

Позаспорила, не об тысячу ‑

Позаспорила красная девица

Об буйных она головушках:

Закладала красавушка девушка

Она будто золотой венец.

Закладает будто добрый молодец

Свои вот бы три корабличка,

Три корабличка добрый молодец,

Кораблички не порожние, ‑

Как‑на первый‑то был корабличек,

Корабличек с свинцом‑порохом,

На другой‑то бы корабь он залаживал,

Корабличек с мелким земчугом.

Красная девица, она добра молодца,

Молодчика обоспорила:

Подняла ж его она на белы руки

Да на землю его бросила.

Как и тут‑то бы удал добрый молодец

Такую‑то речь возговорил:

«Ох и пропадай же вы, мои три корабличка,

Кораблики не порожние,

Ох и пропадай же ты, силушка сильная,

Волюшка моя вольная!»

 

Девица отравила молодца

 

Как по крутому, по красному по бережку,

Что по желтому, сыпучему песочку,

Как ходила тут, гуляла красна девица,

Она рыла себе кореньицо, зелье лютое,

Натопила она кореньица в меду, в патоке,

Напоила добра молодца допьяна,

Напоивши, положила спать,

Положивши, красна девица насмеялася:

«Ах, ты спишь, моя надёжа, или так лежишь?»

– «Я не сплю, нс сплю, душа моя, едва жив лежу

Ты умела, красна девица, отравить меня.

Так умей, душа, и схоронить меня.

Не клади меня, красна девица, у Божьей церкви, ‑

Положи меня, красна девица, во чистом поле,

При широкой дальной при дороженьке,

В головах поставь, красна девица, золотой крест,

На груди поставь, душа моя, калену стрелу,

Подле бок клади звончаты гусли,

Во ногах поставь, красна девица, моего коня.

Буде стар человек пойдет – помолится,

Моему ли телу грешному поклонится,

Как охотники поедут, так настреляются,

Буде млад человек пойдет – в гусли наиграется,

Как поедут мои друзья, братья и товарищи –

На моем на добре коне наездятся».

 

Злые коренья

 

Как злодеюшка ты, лютая змея!

Как по воде ты плывешь – извиваешься,

По траве ползешь – лист‑траву сушишь,

Из норы ты глядишь – укусить хотишь.

Перелестница, раздушаночка, красная девица,

Перелестила она доброго молодца,

Перелестимши она, красная девица, к себе

на пир звала, Как и мне‑то, доброму молодцу, идти‑то

не хотелося,

На пир‑то пойти – мне живому не быть,

А на пир не идти – красную девицу разгневить.

Убирается добрый молодец на веселый пир,

Скидает с себя платье цветное,

Надевает на себя платье черное,

Идет‑то добрый молодец на веселый пир,

И берет‑то он гусли звонкие.

И идет‑то добрый молодец к новому терему,

И восходит он, добрый молодец, на высокий

на крылец,

Выходит к нему раздушаночка красная девица,

Берет‑то его, доброго молодца, за правую руку

И ведет его во высокий терем,

Сажает его за дубовый стол,

Наливает ему чару зелена вина.

У рюмочки но краюшкам огонь горит,

А на донушке люта змея лежит.

Как ходила красна девица во зеленый бор,

В зеленом бору рыла злые кореньица.

Как я мыла‑то, мыла злые кореньица во Суле‑реке,

Сушила я, сушила, красная девица, на крутой горе,

Толкла я злые кореньица в ступочке,

Сеяла я злые кореньица на ситочке,

Сыпала я злые кореньица в зелено вино,

Зазывала я доброго молодца к себе в гости, ‑

Подносила я доброму молодцу зелена вина.

Как с вечера у доброго молодца голова больно

болит,

К полуночи добрый молодец переставился.