Глава первая. Волшебный Истанбул

Предисловие

До завершения действия Оборотного зелья оставались считанные минуты.

Но и напряжение практически достигло своего максимального пика: Гарри Поттер уже подносил к губам чашку с отравленным кофе.

Мышцы Северуса Снейпа напряглись, а кулаки непроизвольно сжались — видеть это и ничего не предпринимать оказалось мучительнее, чем он думал.

Всё, что касалось этого мальчишки, всегда было мучительным.

Увидев его в первый раз после четырёх лет, проведённых в эмиграции, Северус словно получил удар под дых. У Поттера сильно похудело лицо, резче обозначились скулы, куда-то исчезли очки, а яркие кошачьи глазищи полыхали невыносимой зеленью и затаённой тоской. Впервые в мальчишке так отчётливо проступили черты его матери.

Как это вообще возможно? Он же в школе был вылитый отец!

«А может быть, Северус, ослеплённый ненавистью и завистью к старшему Поттеру, ты за характерными очками и чёрной шевелюрой совершенно не разглядел личность самого Гарри? У него ведь не только глаза, но и губы матери: чувственные, красиво и чётко очерченные, словно подведённые... сейчас с горько опущенными уголками. Так и хочется провести по ним пальцем, стерев этот печальный изгиб... — Северус сжал кулак сильнее, вонзив ногти в свою ладонь. — Дурак, не о том думаешь! Сейчас этот недотёпа закончит нюхать свой кофе, и действовать придётся очень быстро».

Момент был выбран удачно — время послеполуденной молитвы Аср, правоверные совершают свой четвёртый намаз, и чайхана почти пуста.

«Поттер, чего ты тянешь, идиот! У меня осталось от силы десять минут под чужой личиной, а потом придётся решать: спасать тебя или свои планы. И я, конечно, выберу тебя, будь ты проклят! Нет-нет, не будь, только не ты...»

А Поттера, казалось, устраивало отсутствие народа, он расслабился, откинувшись на спинку и подушки топчана, и легонько обводил кончиками пальцев ободок небольшой кофейной кружки.

Сейчас он уже не казался Северусу щенком, выскочившим на скоростное шоссе и в ужасе замершим в свете дальних фар. А именно такой вид у Поттера был, когда он сразу по приезде в Истанбул (1) попал на настоящий восточный базар.

Северус усмехнулся. Он ещё помнил свои впечатления от этого.

Истанбульский базар — это огромная, крикливая, постоянно перемещающаяся, пёстрая масса людей, товаров, животных всевозможных цветов, видов и форм.

И да, людей это разнообразие тоже касалось: от их национальной одежды буквально рябило в глазах. А движущиеся татуировки по всему телу до сих пор вызывали у Северуса некоторую брезгливую оторопь.

Для большинства турков такая боди-раскраска была, к счастью, нехарактерна, но, как и зачастую на курортах, — здесь можно было встретить кого угодно. Только успевай смотреть по сторонам. И не зевай...

Тот факт, что раззявившего рот Поттера ограбили, был неудивителен и совершенно закономерен. Северусу даже не пришлось бы нанимать для этого специального воришку — он видел, как навострились остальные работнички «карманного жанра». Но ему была необходима прядь волос мальчишки для настройки следящего амулета, а также его разрешительные документы от МКМ (2) на проведение расследования.

Но когда наглый щербатый тип, нанятый за десять курушей и один Империус (3), толкнул Поттера на брусчатку рыночной площади, и тот, нелепо взмахнув руками, упал, разбивая руки в кровь, у Северуса зашлось сердце. Он с трудом заставил себя остаться на месте и не броситься на помощь.

«Что, Нюнчик, опять попался? И снова те же путы: желание уберечь, долг, выбор, которого нет... Проклятая порода — что мать, что сын, что же в них такого? А может, это просто сработал многолетний рефлекс на защиту мальчишки? — мысленно убеждал сам себя Северус, кусая губы. — Уймись, тебе не привыкать приносить Поттера в жертву. Тем более что в этот раз мальчишка не должен умереть. Не должен!» (4)

Гарри Поттер смотрел в окно, не ведая о терзаниях незамеченного наблюдателя. Он казался таким измученным, словно истончившимся от горя. Так любил погибшую девчонку?

«Ты не будешь первым, кто сломает ему жизнь, — продолжал Северус свой бесконечный диалог с совестью. — Хотелось бы только не стать последним, да? Соберись! Ты ведь решил, что больше никому не позволишь манипулировать собой. А единственный выход — самому стать кукловодом. Неделя ожидания, и вот на приманку-Поттера клюнула первая рыбка. Ты же смог сдержаться, заметив, как чайханщик добавляет яд мальчишке в кофе. Ты разработал почти идеальный план, так придерживайся его! Иначе Поттер всё равно пострадает, а помочь ему будет некому. Всё окажется зря...»

К счастью, талантами Борджиа обычный турок-чайханщик не обладал и был уверен, что яд древолаза необратимо смертелен для человека. И стоит отметить, что противоядия от батрахотоксина действительно не существует (5). У магглов. Но магия в этом вопросе шагнула далеко вперёд, а точнее, шагнули наработки самого Северуса, которые тот предпочитал не афишировать. Предполагая, что ему придётся уничтожить Нагини, он буквально в последние дни перед Победой закончил разрабатывать уникальный антидот от любого животного яда. И испытал его на себе.

Публикация результатов этих исследований, вероятно, помогла бы ему добиться определённой известности среди зельеваров, но Северус предпочитал сначала получить признание другого рода.

Последние семнадцать лет все его действия были направлены на искупление той давней вины за смерть Лили, но... Долги он раздал, да и невозможно прожить всю жизнь одним только раскаянием. Во всяком случае, Северус больше так жить не мог.

«Начинаем грешить заново, да? Чтобы было, чем заняться в старости?» — про себя иронизировал Северус, поглядывая на часы. Четыре минуты.

В этот момент Поттер вздохнул, отвернулся от окна и отпил свой кофе.

Мерлин, началось!

_____________________________________________________________________________

(1) Так турки называют свою бывшую столицу. Стамбул — тур. Istanbul [Истанбул]

(2) МКМ — Международная конфедерация магов. МКМ является волшебным аналогом ООН. Или, точнее, возникшая в середине ХХ века Организация Объединённых Наций стала маггловским аналогом Конфедерации магов, которой к тому моменту было около двухсот пятидесяти лет. Каждую страну на Конфедерации представляет небольшая делегация. Члены делегации, видимо, не пользуются равными правами: у каждой делегации есть глава. Иначе не возможен был бы саммит (встреча на высшем уровне) Конфедерации. А такой саммит прошёл в 1692 году и нашёл решение проблемы сокрытия существования магических существ от магглов.

(3) Куруши — серебряные монеты старой Турции. Со временем обесценились и стали чеканиться из современных сплавов. На данный момент одна турецкая лира равна ста курушам. Прежде куруш имел номинал примерно равный одному серебряному сиклю. Полагаем, что в магической Турции курсы остались прежними.

Северус добавил деньги к Империусу, чтобы воришка меньше сопротивлялся ментальному воздействию. Если бы карманник не получил никакой выгоды от своей работы — это вызвало бы внутренний конфликт и побудило бы к борьбе с внушением.

(4) Северус убеждает себя, что его чувства возникли внезапно, ему так проще, но на самом деле мы-то с вами знаем, дорогие читатели, что он всегда реагировал на Гарри слишком остро...

(5) Про древолазов: http://samogo.net/articles.php?id=468, http://www.infoniac.ru/news/10-samyh-krasivyh-i-yadovityh-lyagushek.html

Глава опубликована: 03.10.2014

Глава десятая. Кому верить?

Ахмад медленно подошёл к Гарри, пристально глядя ему в лицо своими по-восточному раскосыми и чёрными, как маслины, глазами.

— Я могу дать вам Непреложный Обет прямо сейчас, мистер Поттер. Поклянусь жизнью, что непричастен к нападениям на вас и вашу семью. Ни к смерти вашей жены, ни к тому, что случилось уже здесь. Хотите?

Гарри растерялся. Это было… неожиданно. Но кто тогда? Кто?

— О, вижу, я удивил вас, юноша? Стройная цепочка из лживых фактов, предоставленных вашим «героем», рассыпалась под весом истины? Услышьте же меня наконец! Мы просканировали Ферудина вместе с Джеляледдином… Вам известно заклятие Подобия? Нет? Очень жаль! Это ритуальная магия, которая показывает родство отпечатков магического контура. Говоря проще, если взять два заклятых объекта и положить (или поставить, или насыпать, или налить) их в специально прочерченную пентаграмму, то заклинание Подобия покажет: совершено колдовство одним и тем же человеком или нет. И надо ли говорить, что Империо, наложенное на Ферудина-ага (1) и добытое Джеляледдином зелье Северуса Снейпа принадлежат одной руке?

— Вы могли ошибиться, — у Гарри перехватило дыхание. — На нём могло быть другое заклинание. Или он мог накануне проверки выпить зелье профе… мистера Снейпа.

— Вы считаете нас дилетантами, юноша? Северус Снейп изгнан из дома покойного Ибрагим-паши практически сразу после его смерти. И мы просканировали Ферудина-ага и его сознание, чтобы точно установить, употреблял ли он его зелья, декокты или мази. На нём не было других посторонних заклинаний, и он не принимал и не использовал ничего, изготовленного убийцей!

— Не называйте его так! — Гарри с силой растёр лоб. В мыслях от этого не прояснилось. Зато показалось, что за декоративной резной панелью на стене мелькнули чьи-то любопытные глаза. «Следователь» моргнул и прищурился, но странное видение уже исчезло.

— А как мне его называть, дорогой Гарри? Этот человек принёс горе и бесчестие в мой дом и в дом моего старинного друга.

— Это не доказано! К тому же… Да! Как он мог проклясть подарок вашей дочери?

— На Реджебе-калфа (2) тоже были следы его чар, — нахмурился Ахмад.

— Он всего лишь наложил на него Обливиэйт вместо меня, — воскликнул Гарри, в отчаянии кусая губы.

«Что же мы наделали! — панически думал он. — Теперь Снейпа обвинят в убийстве и покушении на убийство».

— А может, это была просто хорошая попытка скрыть следы наложенных ранее чар? Что вы знаете о Снейпе такого, чтобы безоговорочно ему доверять? Чем он заслужил вашу преданность? Неужели поцелуями? Нет, вы ведь не такой, не бесчестный человек, дорогой Гарри! Вы сейчас так напоминаете мне Ибрагима — он тоже верил этому змею… Что в нём так притягивает хороших, честных людей, я не понимаю?!

— Вероятно, такие же качества, — безрадостно ответил Гарри. — Вы рассказывали о ваших сомнениях султану?

Ахмед помрачнел.

— И неоднократно, видит Аллах! Но Султан Бахтияр не желает ничего слышать… вот, как и вы недавно, дорогой Гарри. А молодой повелитель, к тому же, ещё более вспыльчив и категоричен. Впрочем, это наследственное, что тут поделать… Он просто не даёт мне ничего ему рассказать, уводит тему разговора или гневно отсылает прочь. Никогда раньше он не позволял себе так со мной обращаться! Я ведь не мальчишка безусый! Ах, мистер Поттер, я опасаюсь, что ваш «герой» заколдовал и его.

— Это легко проверить, — неуверенно возразил Гарри. — И я не вижу причины, зачем ему это делать? Если он сейчас в фаворе у султана…

— А как, по-вашему, он вообще оказался подле него? — раздражённо спросил Ахмад. — Чужаков не берут на такую должность, а тут, поди ж ты! Пять лет тут живёт, и уже вазир-бей! Да он даже не из беев, проклятый полукровка!

— Я просил вас воздержаться от оскорблений! Его вина не доказана… если она вообще есть! Трудно поверить, что вашего султана можно так запросто заколдовать, и никто, совершенно никто этого не заметит и не сможет ничего сделать! Проф… Мистер Снейп тут один, у него нет группы быстрого реагирования, вы бы его просто отравили, как пытались меня. Ни один, даже самый сильный маг, не выдержит массовой травли!

— Проблема в том, что у него как раз есть и охрана, и доносчики! Ему, как вазиру, служат все янычары нашего господина Бахтияра! И по его приказу мы должны терпеть всё это и, более того, выказывать уважение этому скользкому гаду!

— Я понимаю, — прищурившись, протянул Гарри. — Вам запретили вредить сопернику, и вы хотите убрать его моими руками!

— Ты — тупоголовый сын ослицы и жирафа! — взорвался Ахмад. — Я тебе, никчёмному гяуру, собирался Обет принести! Поклясться, понимаешь ты, отродье самого тупого гуля (3)? Юсуф!!! — заорал он, повернувшись к двери.

В кабинет вошёл устрашающего вида некрасивый мужчина с изрытым драконьей оспой лицом. Он глянул на Гарри так, что тот поёжился.

У Юсуфа были глаза хладнокровного убийцы, а молодой «следователь» таких уже навидался. Ещё на войне в Волдемортом, да и после... Он не представлял причины, по которой можно нанять такого человека дворецким, кроме как для устрашения... гостей.

— Подойди сюда, ты засвидетельствуешь мой Непреложный обет, — резко приказал Ахмед своему слуге.

— В этом нет необходимости… — начал было Гарри, но его перебили.

— Я не спрашивал вашего мнения, юноша! Вашу руку, — сухая крепкая ладонь паши до боли сжала его пальцы. — Начинайте!

— Клянёшься ли ты, — запинаясь, пробормотал Гарри, — Ахмад, что не проклинал любым известным тебе способом, непосредственно или с помощью любых посторонних предметов, мою жену и Анджелину Уизли?

— Клянусь! — сквозь зубы ответил тот. Огненная лента из палочки Юсуфа оплела их судорожное рукопожатие.

— Клянёшься ли ты, что не нанимал и не просил… и не приказывал кому-либо это сделать?

— Клянусь, — ещё одна лента…

— Клянёшься ли ты, что не причинял вреда своей дочери?

— Это слишком расплывчато! Я шлёпал её в детстве — это считается? — на лице Ахмада выступил пот.

— Клянёшься ли ты, что не проклинал сам и не просил кого-либо, за деньги или по дружбе, и не приказывал проклясть подаренный Наджмие ковёр-самолёт?

— Клянусь! — быстро и с облегчением сказал Ахмад. Третья лента обожгла их руки.

— Клянёшься ли ты, что не совершал действий, приведших к смерти Ибрагим-паши?

— Довольно! — вырывая руку и брезгливо встряхивая её, отрезал Ахмад. — А теперь, юноша, я хочу, чтобы вы немедленно покинули мой дом, и, надеюсь, что мы с вами больше никогда не встретимся! Ради вашего же блага. Юсуф, проводи!

— Погодите! — растерянно воскликнул Гарри. — Мне нужно ещё поговорить с этим Джеля… — он наморщил лоб и с трудом закончил. — Джеляледдином! Он может знать что-нибудь ещё.

— Едва ли молодой человек, чей отец погиб от руки одного гяура, хорошо отнесётся к другому… — обронил Ахмад-паша.

— Что вы имеете в виду? Это… это по его приказу меня пытались вчера отравить?

— Не припомню, чтобы говорил нечто подобное, — парировал Ахмад. — Мне ничего не известно об этом, юноша. И, откровенно говоря, ваши проблемы мне совершенно не интересны. Если вы настолько безрассудны… ну что ж…

Он подошёл к столу и, выдвинув один из ящиков, достал и бросил на столешницу маленькое серебряное колечко.

— Берите, мистер Поттер. Наденете и попадёте к воротам столичной резиденции Ибрагим-паши. Его сын сейчас живёт там. Удачи желать не буду. А вот совет дам: сообщите о промежуточных выводах вашего расследования начальству перед тем, как посетить Джеляледдина. Прощайте!

Гарри с большой опаской взял в руки зачарованный предмет, но, к счастью, от простого прикосновения портал не сработал. Впрочем, долго рефлексировать по этому поводу нежеланному «гостю» не позволили: железные тиски юсуфовой ладони обхватили его плечо и потащили к выходу.

Гарри сунул кольцо в карман.

 

* * *

По пути к воротам Гарри решительно гнал от себя предательские сомнения. Но они, подобно орлам, клюющим печень Прометея, возвращались снова и снова.

Мог ли Снейп сделать это? Убить человека, приютившего его?

Мог.

Чисто технически — мог. Перед глазами вновь и вновь предстала та давняя сцена на Астрономической башне… Авада Кедавра, произнесённая низким, полным ненависти голосом…

Одно из самых больших заблуждений в жизни Гарри. А ведь именно профессор Снейп годами демонстрировал ему, так сказать, личным примером, что дела не всегда обстоят так, как кажется: философский камень, метка на его руке, история с Сириусом… и с мамой.

Но тогда, тем июньским вечером 1997 года, морально сломленный необходимостью собственноручно поить Дамблдора ядом… ведь тогда Гарри действительно хотел уничтожить ненавистного профессора. Не факт, что получилось бы, но до сих пор отчётливо вспоминалась та ярость и иссушающее желание расквитаться с «предателем». Так удобно было забыть о своей вине в гибели директора и переложить всю вину на другого.

Да… он мог и убить. Если бы Снейп был так неловок, чтобы подставиться.

Но он всегда так чертовски ловок, верно?

Дела не всегда обстоят так, как кажется…

Гарри помотал головой, отгоняя навязчивые образы. Юсуф посмотрел на него с подозрением.

Когда они дошли до ворот, тот просто подтолкнул Гарри вперёд, так и не удостоив ни одним словом. Огромные, в три человеческих роста, золотые створки настолько зловеще и гулко лязгнули, закрываясь, что собравшийся было аппарировать «следователь» вздрогнул и обернулся. В этот момент он услышал тихое шипение:

— Чуш-ш-шакх-х, стой, чуш-ш-шакх-х! — Гарри оторопело вертел головой, пытаясь понять, какая из змей, изображённых на воротах, разговаривает с ним. Но они все извивались в завораживающем танце, от которого кружилась голова, и понять, которая из них решила с ним побеседовать, было невозможно.

— Пос-с-смотри под нох-х-хи, чуш-ш-шакх-х.

Опустив взгляд вниз, Гарри оцепенело замер: вокруг его ботинок извивалась маленькая чёрно-серая змейка (4).

— Скх-х-хорее, с-ссабери меня-а-ах! — удивительным образом в её шипении можно было разобрать властные нотки.

Наклонившись было её поднять, Гарри замер в неудобной позе.

— А ты не укусишь? — с подозрением спросил он на парселтанге.

— С-с-сачем? Хоч-ш-шу-у пох-ховоритс-с-с т-х-хобой. Скх-х-хорее! Нас-с-самет-х-хят!

— Я не могу тебе доверять, — твёрдо сказал он, выпрямляясь.

«Это Турция, Поттер!»

Правило номер сто семнадцать: не берите в руки незнакомых змей!

— С-с-сес-с-ст-х-хра! Умирает-х-х, помокх-х-хи! Т-хы т-холш-ш-шен с-с-снать!

— Сестра? Наджмие?

— Т-ха!

«Забудем правило номер сто семнадцать!» — решил Гарри, протягивая змейке ладонь, на которую та шустро заползла, обвиваясь вокруг запястья и поднимаясь выше по руке.

Он распрямился и одёрнул широкий рукав официальной мантии, которую, по счастью, сегодня надел. Живой браслет безумно нервировал, в основном невозможностью увидеть, что делает змея.

«Хотя, желай она укусить, то кусала бы протянутую руку», — утешил себя «заклинатель змей».

— Ты анимаг? — спросил он, шагая прочь от негостеприимного дворца Ахмад-паши. — Ты сказала, Наджмие — твоя сестра. Ты имела в виду буквально, или иносказательно?

— Бук-х-хвально. С-с-сеч-ша-ас-с-с молч-ш-ши! С-с-сайт-х-хи с-с-са т-ху т-хальнюю ис-с-ск-хорот-хь! Т-ху, выс-с-сокую и с-с-сарос-с-сш-ш-шую! (5)

— Хорошо, — покорно согласился Гарри.

«Мной уже змеи командуют!» — мысленно ёрничал он. Нелепость ситуации зашкаливала.

Зайдя за изгородь, «заклинатель» опустил руку в траву, куда змейка мгновенно соскользнула. Через мгновение на её месте стояла маленькая девочка, лет одиннадцати. На ней было серое, вышитое серебром платье, которое, как Гарри уже знал после посещения базара, называлось энтари, и зелёный никаб — шёлковый платок, которым она полностью замотала голову так, что видны были только большущие карие глаза (6).

Не дав ему рассмотреть себя как следует, девчушка схватила Гарри за руку и аппарировала.

Не удержав равновесие в точке прибытия, он упал на колени.

— Неуклюжий чужак! — презрительно фыркнула малышка. — Ты зачем, глупый безусый гяур, спорил с отцом? Он ведь мог велеть Юсуфу придушить тебя и кинуть в бассейн с Кусакой.

— Кто такой Кусака? — с очень нехорошим предчувствием поинтересовался "следователь".

— Наша водяная виверна. Отец кормит её мясом своих врагов.

— Часто? — холодея, спросил Гарри.

— Случается, — спокойно признала девочка. — А ты вёл себя, как идиот! Он еле сдержался. Ему просто очень нужно было, чтобы ты поверил и рассказал о его клятве большим людям своей страны. Иначе был бы у Кусаки сегодня плотный ужин.

— Он обманул меня? — осторожно уточнил Гарри.

— Смотря в чём, — глаза девчонки прищурились. — Мой отец хитёр и осторожен, гяур. А ты порывист и норовист, как необъезженный скакун. Ты сначала делаешь, а потом думаешь. Да и то не всегда. Или не о том.

— Что ты имеешь в виду? И… погоди, это тебя я видел за панелью кабинета?

— Я часто слушаю там разговоры отца. Он не знает про этот ход — туда может попасть только совсем небольшая змейка. А возле кабинета есть ниша, где можно сидеть и в человеческом обличье.

— Ты уже умеешь превращаться! Круто! — восхитился Гарри.

— Ты опять думаешь не о том, — топнула ножкой юная «змейка». — У нас в семье все умеют превращаться, ведь наш далёкий предок происходил от самого великого Шахмирана (7) и был нагом. Ты знаешь кто такие наги, чужак?

— Люди-змеи?

— Да. Мы, все потомки, умеем говорить с маленькими родичами. И твои предки тоже были из змеиного народа, раз ты понимаешь парселтанг. И я вижу знак Шахмирана на тебе, — она внезапно ткнула Гарри пальчиком прямо в лоб. Он дёрнулся и изумлённо заморгал.

— Это след от давнего проклятья…

— Я не про твой шрам, глупый гяур! Хотя змеиная метка тянется именно от него. Мало кто наделён даром видеть эти знаки, но я — особенная, — она гордо задрала нос, мгновенно напомнив Гарри Гермиону в том же возрасте. Он чуть улыбнулся.

— Ты смеёшься надо мной? — возмущённо зашипела девчонка.

— Нет, просто ты сейчас хвасталась в точности так, как одна моя подруга.

— Мы не друзья, гяур! И я не хвасталась. Я раскрою тебе секреты моей семьи, а ты сделаешь то, что я тебе скажу!

— Это называется сотрудничество, — как можно более миролюбиво заметил Гарри, хотя эта бешеная семейка — что отец, что дочурка — сегодня уже порядком потрепала ему нервы. — Так о чём ты хочешь попросить? — девчонка яростно зашипела что-то, видимо, по-турецки. И явно не комплименты. Кажется, ей не понравилась формулировка «попросить». — И, кстати, меня зовут Гарри, а тебя?

— А меня зовут Джемиле. Но тебе следует, обращаясь ко мне, говорить Джемиле-ханым!

— Тогда тебе следует называть меня «сэр» и мистер Поттер. Я, в конце концов, на десять лет старше.

— И на двадцать лет глупее, — засмеялась вредная девчонка. — Я дочь паши, а ты просто чужак, ты здесь никто! Поэтому тебе нужно проявить вежливость.

— Может, мы перейдём к делу? Чего ты хочешь от меня? Ты ведь не зря притащила меня… сюда. — Гарри огляделся. Они стояли на уступе. Внизу в долине виднелся знакомый дворец. Джемиле перенесла их в горы рядом с домом.

— Я хочу, гяу… в смысле, Гарри, чтобы ты спас мою сестру Наджмие!

_____________________________________________________________________________

(1) Ага — турецкое вежливое обращение, наподобие «мистер», «господин»

(2) Калфа — приставка к имени, когда речь идёт о прислуге

(3) Гуль — мифическое существо и фольклорный персонаж, оборотень, представитель нежити в арабской, персидской и тюркской мифологии. Обычно изображается как существо с отвратительной внешностью и ослиными копытами, которые не исчезают при любых превращениях

(4) Обыкновенная гадюка, ядовита. Чтобы оценить размеры небольших особей

http://www.pichome.ru/y5Q

(5) Фраза из-за обилия шипящих может плохо восприниматься. «Буквально. Сейчас молчи! Зайди за ту дальнюю изгородь. Ту, высокую и заросшую», — вот что сказала Джемиле.

(6) Никабы выглядят примерно так:

http://www.pichome.ru/y5l

http://www.pichome.ru/y5p

http://www.pichome.ru/y52

http://www.pichome.ru/y5A

(7) Шахмиран — царь змей.

Глава опубликована: 13.12.2014

Эпилог

К счастью, деликатная Гермиона сообразила, что Гарри сейчас, мягко говоря, не совсем пригоден для дружеского общения, не говоря уже о дружеских воплях, и ушла, умудрившись поистине волшебным образом утащить с собой и Рона.

«Следователь» знал, что отношения у них последнее время не ладятся и свадьба откладывается уже в четвёртый раз, но Гермиона по-прежнему имела огромное влияние на своего жениха. И Гарри был безмерно благодарен ей за понимание и молчаливую поддержку.

Ему сейчас было явно не до объяснений с друзьями.

Внутри у него всё дрожало и трепетало, а мысли рассыпались горохом порванных бус. Он не мог сосредоточиться ни на одной из них.

Гарри словно всё ждал чего-то, ждал весь год, но понял чего именно, только дождавшись.

Туманно-серебристый ворон, просочившийся сквозь стену прямо перед ним, низким бархатным голосом, от которого ослабли коленки и мурашки стадами побежали по спине, произнёс, а точнее промурлыкал:

— Пригласишь меня в гости, Поттер-р-р? Я стою на пороге.

Гарри, зачем-то кивнув птице, на негнущихся ногах поплёлся открывать дверь своей судьбе, одновременно иронизируя по поводу излишнего пафоса этого сравнения.

Судьба действительно стояла на пороге, подпирая рукой дверной косяк и улыбаясь так, что у Гарри напрочь отшибло всё соображение, а кровь прилила отнюдь не к голове, а куда-то существенно ниже. Все слова негодования, которые он так хотел высказать наглому вазиру внезапно закончились.

Видя такое дело, Снейп, хмыкнув, аккуратно подвинул его и зашёл, тщательно запирая дверь.

От его мимолётных прикосновений «следователь» окончательно поплыл и впал в прострацию, словно сквозь вату воспринимая окружающие звуки. До него с трудом долетела фраза:

— Вижу, что ты рад меня видеть, воронёнок, — после которой его рот наконец накрыли такие желанные губы и дальнейшее воспринималось урывками.

Вот они, аппарировав, падают на кровать, да так неудачно, что Гарри ударяется затылком об угловой столбик, но почти не чувствует этого — всё неважно, когда рядом это невыносимо притягательное тело, которое хочется трогать и целовать везде, где достаёшь. Снейп шепчет ему что-то нежное и утешительное, гладит пострадавшее место, но в голове всё тот же гул, и громко бухает сердце — ничего не разобрать.

Куда-то исчезает одежда, и Снейп зачем-то мучительно медленно целует гаррины ключицы, обводя каждую косточку языком, пока тот не начинает тереться об него своим членом, недвусмысленно намекая, что нежности могут подождать до второго, а лучше третьего раза.

Тогда его переворачивают на живот и с силой раздвигают колени, заставляя бесстыдно выгнуть задницу, подставляя её под жаркие ласки… и заклинания. Ох, демон, это холодно и неприятно, ему гораздо больше понравилось тогда в хаммаме, когда Снейп наносил смазку пальцами, медленно растягивая мышцы. Но сейчас у них обоих на это не хватит терпения — Гарри чувствует, как к его заднему проходу прижался сочащийся смазкой член.

Он входит медленно, но это всё равно чертовски неприятно, но только боль отходит на второй план, не в силах разбить чувственный транс. Какое значение имеет боль, когда Снейп медленно целует-покусывает шею и шепчет горячие нежности?

Войдя до конца — боги, это почти невыносимо — Снейп со стоном почти ложится на Гарри сверху. Тот невольно всхлипывает и выгибается, чувствуя, как член внутри него ещё сильнее растягивает мышцы, если такое вообще возможно.

Снейп, отклонившись, начинает двигаться, сначала медленно покачиваясь, словно на волнах, успокаивающе поглаживая его плечи, рёбра, ягодицы, обводя пальцами растягиваемое его членом колечко мышц. Постепенно боль проходит, и Гарри сам начинает двигаться ему навстречу, просунув руку под живот, и лаская свой член.

Постепенно толчки становятся всё более размашистыми и резкими, матрас ходит ходуном, а кровать просто потрясающе неприлично скрипит.

«Где-то в этой комнате висит портрет Финеаса…» — мельком вспоминает Гарри. Почему-то мысль, что он отдаётся Снейпу на глазах у одного из бывших директоров, мгновенно доводит до пика.

Болезненно-острое удовольствие прошивает его насквозь, до звёздочек перед глазами, и он невыносимо долго кончает, подталкиваемый сильными ударами члена Снейпа, пока наконец тот тоже не вскрикивает, заходясь в судороге наслаждения, до хруста сжимая его в объятиях. Кажется, он говорит что-то, сильно напоминающее слова любви, но стремительно уносимый на тёплых волнах наслаждения Гарри не может за это поручиться…

 

* * *

Немного позже, ёжась под осторожными прикосновениями Снейпа, решившего, что одну пострадавшую часть гарриного тела нужно лечить незамедлительно, «следователь» мысленно поражался своим сомнениям в том, что их чувства настоящие.

Можно подумать, он позволил бы ещё какому-то другому мужчине так прикасаться к себе!

Или захотел бы этих прикосновений.

Он целый год проверял себя в аврорской душевой. Ни на кого не встало!

Это только со Снейпом почему-то не работали никакие правила, не имели значения все прежние принципы, укоренившиеся стереотипы и внутренние барьеры.

«Следователь» решил, что был бы полным кретином, упустив этого человека.

— Кто бы тебе ещё это позволил, — фыркнул тот, закручивая баночку с заживляющей мазью. Которую — запасливый! — так удачно захватил с собой. Потом он упал рядом на кровать, подтягивая Гарри к себе под бок, как плюшевого медвежонка, и целуя его затылок. — М-м-м, ты пахнешь просто потрясающе! И зачем, скажи на милость, ты так коротко подстригся?

— Молли сказала, что иначе неряшливо смотрится, — пробормотал юноша, млея от этих простых нежных прикосновений.

— То-то все Уизли после каникул возвращались, как из маггловской колонии для несовершеннолетних, — развеселился Северус. — Но не бойся, воронёнок, я спасу тебя от этого парикмахерского произвола, и твои волосы больше не падут его жертвами.

Гарри прыснул.

— Вообще никогда? Отращу косу до пояса, всем девушкам на зависть, — ёрничая, предложил он. — Потом глядишь, и до полу доращу. Буду носить распущенной вместо мантии — на голое тело!

— Хорошая мысль, — на полном серьёзе ответил Снейп. И «следователь», не выдержав, затрясся от смеха. — Во-первых, это будет красиво, а во-вторых — волосы природный проводник и накопитель магической энергии. Отрастут до пола, и будешь ты меня в дуэли на лопатки укладывать одним взмахом палочки.

— Тебя на лопатки — это, в принципе, хорошая мысль, — оборачиваясь и заглядывая Снейпу в глаза, провокационно предложил Гарри, облизывая губы. И тут же сам смутился, сменив тему. — Только длинные кудри в постели мешать будут. Опять же борода — тоже волосы… Растить? До полу?

Снейп рассмеялся, облапив своего «плюшевого мишку» за задницу.

— Я тогда тоже отращу, и будем, как два придурка, прежде чем заняться сексом, искать друг друга в этих волосяных коконах… А мои лопатки мы обсудим, когда ты научишься хотя бы предлагать такие вещи более уверенно… Хотя этот очаровательный цвет мне определённо нравится! Га-а-арри, а ты, оказывается, краснеешь везде! — и он тут же начал поцелуями показывать, где это везде.

Используя метод дедукции, «следователь» пришёл к выводу, что задницу ему так настойчиво лечили неспроста…

Засыпая рядом с любимым человеком, Гарри знал, что и проснётся тоже вместе с ним. И теперь так будет всегда… Холодные ночи, наполненные одиночеством, бессонные ночи, отдаваемые тяжёлой нелюбимой работе, ночи, полные страстных видений, которые не с кем разделить и осуществить — всё это осталось позади.

Смерть и смертельную усталость пусть призраки прошлого всю забирают себе, а Гарри завтра сходит на могилу к Джинни Поттер в последний раз.

И будет жить дальше…

 

* * *

Турция, Олюдениз (1), чемпионат мира по квиддичу, двенадцать лет спустя…

— Квоффл у Ли Ён Чха! — заорал комментатор Торрес, трибуны неистовствовали, а Северус Снейп досадливо поморщился.

Чемпионаты профессионального квиддича, на самом деле, скучнейшее в мире занятие. Игроки летают так быстро, что всё равно ничего не разглядеть, только и видишь, как просвистывают мимо смазанные тени.

Одна из этих теней — его Гарри. Последний матч…

Однажды тот наконец-то понял, что способен на большее, чем просто гоняться по стадиону за золотым мячиком. На тот момент квиддич уже перестал быть его навязчивой идеей и недостижимой мечтой.

Став капитаном, он сколотил себе прекрасную команду, которой смело можно гордиться, и, уходя из спорта, оставляет после себя прекрасного молодого ловца. Демирель Караджа — поистине восходящая звезда мирового квиддича! Мальчика уже пять раз пытались перекупить в сборные других стран. Но он — настоящий патриот (за такие-то гонорары!) — всем отказал.

Гарри же, в принципе, мог бы остаться и на тренерской должности, но последние годы его здорово заинтересовала работа заклинателя, и Северус уже договорился об ученичестве для него. Старый Мастер чар Захид отзывается о его потенциале весьма положительно…

— Пенальти!!! — взревел, прервав его мысли, Серхио Торрес. Темпераментный мексиканский комментатор такими темпами скоро получит удар — так он переживает каждый игровой момент.

— Фархат, немедленно вернись на место! — сзади прикрикивает на сына хатун.

Северус привычным движением схватил за кушак скачущего мимо (прямо к краю трибун) гиперактивного семилетнего мальчонку, не давая ему свалиться за заградительный барьер. Нахальный пацанёнок тут же вскарабкался ему на колени, и его буйные кудряшки защекотали вазиру нос так, что он с трудом сдержался, чтобы не расчихаться. Бахтияр, сидящий рядом, ехидно ухмыльнулся.

Вопреки всякой логике и несмотря на нелюдимый характер вазира, маленький Фархат его обожает и повсюду хвостиком ходит за ним, забрасывая непрерывным градом вопросов. Его несносную мамашу это страшно веселит, и она каждый раз радостно заявляет, что «сыночек задаёт вопросы за них обоих — раз уж ему Северус не может не ответить».

Вазир незаметно обернулся и посмотрел на хатун.

Стоит признать, что в хиджабе, прикрывающем её пышную шевелюру, в богато украшенном энтари, спокойная и уверенная в себе Гермиона выглядит даже красивой. Она крепко держит за ручку сидящую рядом десятилетнюю девочку — точную копию отца и его любимицу — Накшидиль и чуть заметно хмурится: она тоже не любит квиддич…

Северус незаметно улыбнулся.

Бахтияр и Гермиона, муж и жена, такие на первый взгляд непохожие люди из разных стран, культур и, по сути, эпох.

Ведь волшебный мир и Турции, и Британии всегда немного отставал во времени от маггловского, но Гермиона-тогда-ещё-Грейнджер не могла позволить себе плестись позади!

Она хотела быть современной, образованной и продвинутой волшебницей, хотела заниматься сближением магглов и магов, адаптацией последних к постоянно меняющимся реалиям неволшебной жизни… Хотела заниматься наукой, писать монографии, выйти замуж за своего Уизли…

Двенадцать лет назад, ворвавшись кудрявым вихрем в спальню к Гарри и застав там своего бывшего профессора в неглиже, недвусмысленно обнимающим её такого же голого лучшего друга, она, вероятно, и подумать не могла, что довольно скоро откажется от всех своих грандиозных планов ради… турецкого султана.

Нет, конечно, изначально она собиралась всего лишь помочь своему другу. А точнее, спасти его из лап коварного зельевара.

Мгновенно заподозрив бывшего профессора и, что важнее, бывшего Пожирателя в околдовывании Гарри Поттера (а кто в здравом уме поверит, что тот добровольно лёг в постель с мужчиной? Да не может такого быть!), Гермиона прицепилась к ним как репей, и Северусу пришлось изобразить прогиб, пригласив её в гости.

В Турцию.

А когда она приехала, как бы невзначай познакомить её с Бахтияром.

И нет, это была даже не месть за её настырность и оскорбительную уверенность, что Гарри встречается с турецким вазиром по принуждению.

Это была неизбежность. Бахтияр всегда получает своё.

А Гермиона, как и подозревал Северус, была именно той, кого султан искал. Они, как ни странно, были во многом похожи — магглорожденная волшебница и потомок древней турецкой династии. Может, неуловимое сходство крылось в их несокрушимой воле и настойчивости в достижении однажды поставленной цели? Или в излишне рафинированном воспитании? Кто знает.

Одно Северус знал точно уже тогда, когда Гермиона после своих первых турецких каникул в