Глава восьмая. Смелость или глупость?

Проснулся Гарри один.

Этот факт спросонья почему-то показался ему неправильным, хотя за всю семейную жизнь они с женой не засыпали в одной постели и десятка раз, и у него не могло выработаться иной привычки.

У Джинни был очень чуткий сон – она реагировала на малейшее движение рядом с ней. В Норе миссис Уизли приходилось каждую ночь накладывать чары на комнату дочери, а в Хогвартсе она первый год почти вообще не спала, пока не научилась сама наколдовывать заглушку.

После свадьбы Джинни приходила в спальню Гарри по вечерам, там они занимались любовью, а потом жена уходила к себе. А он каждое утро просыпался в одиночестве с ощущением, что так не должно быть.

Одиночество вдвоём – это было бы самым точным описанием их брака.

Им даже поговорить было не о чем.

Когда сошла на нет первая жгучая страсть, Гарри обнаружил, что их с женой интересы находятся в совершенно разных плоскостях.

Он целыми днями пропадал в учебке, ночами срывался на вызовы, во время проведения следствия не мог ни думать, ни говорить о чём-то другом… А Джинни играла в квиддич.

Делала то, о чём Гарри не мог и мечтать. После Победы долг не позволил ему заниматься таким ненужным для родины делом. Ну как же! Он же – Победитель Волдеморта, Избранный, Герой и прочее, прочее, прочее…

Он постепенно убедил сам себя, что квиддич – это бессмысленная трата времени, и вообще перестал садиться на метлу даже в дружеских матчах Уизли.

Джин это бесило. Она считала, что Гарри может и должен заниматься тем, чем хочет сам, а не выдумывать себе мифические обязанности перед людьми.

«Ты уже спас их, и не один раз, так сколько ж можно?!» — возмущалась жена.

Она засыпала на его рассказах о работе, а ему не хватало времени слушать её истории про спорт. Они, по сути, были чужими людьми, связанными узами брака и общим прошлым. Но Джинни это не устраивало, она хотела тёплых отношений в семье, таких же, как у её родителей. И, поскольку она была решительной девочкой, через полтора года такой жизни она всё-таки бросила свой любимый квиддич и забеременела.

Стоит признать, это действительно изменило их отношения и изменило радикально. Гарри носил жену на руках и сдувал пылинки, он был счастлив, в его жизни появился новый смысл, он так хотел настоящую семью… Жаль только, что идиллия продлилась недолго…

Иногда он начинал думать, что семейное счастье, возможность любить и быть любимым – это нечто недоступное для него. И что Джинни погибла из-за этого: ей просто не следовало связываться с тем, у кого злой рок забирает всех близких.

А ещё ему было стыдно за то, что он не любил её так, как следовало бы. Например, так, как профессор Снейп любил его маму. Или как Лили любил Джеймс.

Хотя в глубине души Гарри подозревал, что первый вариант по накалу чувств был всё же сильнее. Для его отца Лили Эванс была занозой-одноклассницей, которую во что бы то ни стало нужно было завоевать, отчасти ещё и потому, что она не поддалась его обаянию и всячески игнорировала. Своего рода завоевательный инстинкт.

А для Снейпа Лили была всей жизнью.

Гарри никого не любил так отчаянно. И, как он подозревал, никто не любил так его.

Он понял это, просмотрев те предсмертные, в чём его все убеждали, воспоминания Снейпа. Но расставаться из-за этого с Джинни? Конечно, стоило именно так и поступить, но он не смог обидеть хорошую девушку, ждавшую его с войны с такой верностью и терпением.

Он женился на ней… и она погибла.

«К Мордреду! – Гарри решительно распахнул глаза, и вместе с тускло пробивающимся сквозь задёрнутые занавеси утренним светом к нему пришли воспоминания о вчерашнем дне. И тройном использовании Империо на ни в чём не повинном человеке. – Вот так, наверное, и становятся преступниками… когда просто очень нужно заставить человека сделать что-то против его воли. И потом эта грань между правильным и неправильным становится всё тоньше и тоньше… Да что ж за депрессивные мысли с утра пораньше!»

Гарри стукнул кулаком по кровати и решительно встал.

И обнаружил на прикроватной тумбочке высоченный тёмный фиал, стоящий на полуразвернувшемся пергаменте, и цепочку с амулетом, очень похожим на порт-ключ в его съёмную комнату. Гарри схватился за шею. Так и есть! Не похожим, а тем самым. Рядом с простым полудрагоценным камушком портала теперь висело ещё одно украшение: маленький полый шарик, свитый из тонких деревянных прутиков.

«Что за новшество?» – недоумевал Гарри. И тут, глядя на фиал, он вспомнил про зелье для сердца, которое обещал ему Снейп. В памяти немедленно всплыло всё остальное, что было связано с ним и их вчерашним посещением кахвехане.

Гарри в ужасе присел на кровать. Ноги его не держали.

Снейп его целовал?!

Всерьёз, отнюдь не по-отечески, и точно не дружески!

Да не-е-ет, не могло такого быть! Что он там говорил про смесь для наргиле с наркотиком? И эдак предвкушающе при этом улыбался…

«Мне это показалось, — с облегчением понял Гарри. – Вот же позор! Я вырубился там, что ли? Он решил, наверное, что я слабак. Впрочем, тут я его не удивил, он всегда так считал».

Но сколько бы юноша ни убеждал себя в невозможности того образа, что подбрасывала ему неверная память-обманщица, в его голове всё равно то и дело звучал низкий голос с мурлыкающими интонациями «Я и не знал, Гар-р-ри, что ты мечтал…», а губы помнили чужие горячие прикосновения.

Неужели гашиш и его ассоциации со Снейпом и истинной любовью сыграли с Гарри такую злую шутку? Может, это какие-то заместительные реакции? Подсознание, разбуженное наркотиком, поместило Гарри на место его матери и вызвало эти галлюцинации?

«Это какой-то совершенно новый вид извращения, — обречённо подумал Гарри. – Но как выкинуть из памяти этот взгляд? Он как будто пил меня глазами и не мог остановиться. А от его прикосновений все мысли напрочь выносило из головы… Мерлин, о Мерлин! Да что ж такое творится? Это же Снейп! Который, кстати, может читать мысли! – Гарри отчаянно взъерошил свою отросшую за последние месяцы шевелюру. – Чёртов гашиш… Чтоб я ещё раз курил эту гадость! Интересно, можно ли применить к себе Обливиэйт?»

Гарри посмотрел на пергамент на тумбочке. Что, если то, что он помнит, всё-таки было?

От этой мысли бросило в жар и отнюдь не от отвращения.

Он решительно схватил и развернул послание от Снейпа. Может, оно хоть что-нибудь прояснит?

Увы.

Там было подробно расписано, как принимать лекарство, и пояснялось, что витой деревянный шарик – это, оказывается, Сфера Призыва, сломав которую в руке, можно было вызвать Снейпа в случае крайней нужды или серьёзной опасности. И ни слова о поцелуях.

«Только не сломайте шарик, моясь в душе, Поттер, а то вам будет неловко, когда Сфера выбросит меня прямо к вам».

Гарри помотал головой, пытаясь избавится от мыслей о голом Снейпе в его ванной. Ничего хорошего и хоть сколько-нибудь привлекательного в этом образе точно быть не могло!

Осталось убедить в этом предательское тело…

«Хватит думать о ерунде! – строго сказал себе Гарри. – Мне следует решить, что делать с полученными сведениями. А вчера, вместо провокационных разговоров о прошлом, стоило узнать у Снейпа, где можно найти этого Ахмад-пашу! Нужно поговорить с этим человеком. Ну не может быть, что ему совершенно наплевать на дочь! Даже если он старается замять ситуацию, внутреннее расследование-то он должен был организовать? И навряд ли он – преступник. Сложно представить, что человек станет лично заказывать ковёр, который потом сам же и проклянёт. Ну не идиот же он, в самом деле? Иначе не занимал бы такое положение… Наверное… Это Турция, Поттер, хех. Но всё равно, нужно проверить лично. Но где и как искать дракклова пашу, если он прячется по этим своим "сараям"?»

Гарри вспомнил, как вчера, прежде чем наложить Обливиэйт на Реджеба, Снейп сказал ему: «В чайхане люди Ахмада, Поттер!».

А, может, найти этого Ахмада будет не так уж сложно? Просто позволить людям паши отвести его, куда нужно… Это, если оптимистично предположить, что им приказано доставить его живым, а не «убить и прикопать», как боялся продавец ковров.

Ну тут уж, как говорится, кто не рискует, тот не пьёт… отравленный кофе (1).

Да, слишком опасно. Да, глупо.

Но Снейп снова исчез и никаких рекомендаций насчёт расследования не оставил. А значит, нужно действовать, как уж получится.

Гарри отпил из фиала примерно столько зелья, сколько составляло в его понимании десять капель, и аппарировал ко входу на Бюйюк Чарши, отправляясь знакомой дорогой к павильону Ахмад-паши. Ему было дико не по себе и невыносимо трудно заставить себя снова посмотреть в глаза заколдованному им Реджебу, и в то же время хотелось убедиться, что тот действительно всё забыл.

«Так вот почему правонарушители всё время возвращаются на место преступления! – этот тезис, не пояснив его толком, втемяшивали в головы юных магов-следователей ещё на специальных маггловских курсах. – Преступников заставляет поступать так вовсе не тщеславие, они просто хотят убедиться, что там не осталось никаких следов, которые могут указать на них!.. Очаровательно, Поттер, — кисло думал начинающий «преступник». – Это называется "Почувствуй себя уголовником". Следователь, мля! Посол! Куда послали, туда и посол…»

Занятый этими безрадостными мыслями, он и не заметил, как добрёл до нужного склада, возле которого долго собирался с духом, не решаясь войти.

— Не желаете купить наргиле, сайын бай? У меня лучшие наргиле в Истанбуле! – прямо на ухо Гарри сказал торговец, неслышно вышедший из-за своего прилавка, расположенного прямо напротив павильона с коврами. Глубоко задумавшийся «посол-рецидивист» аж подпрыгнул от неожиданности.

— Никаких больше наргиле! – рявкнул он и решительно зашагал к двери в магазин.

— Вай, юноша, вы просто не умеете их курить, — обиженно крикнули ему вслед.

«Я представляю, на что станет похожа моя жизнь, если я научусь, — насмешливо думал Гарри. – Мне тогда, наверное, уже не удастся отличать мои фантазии от реальности».

 

* * *

На складе Реджеба не оказалось. Работал только один продавец, и он очень затравленно глянул на Гарри. Тот решил, что дальнейшее пребывание здесь бессмысленно. Омер, а, по всей видимости, это был он, наверняка доложит о посетителе, куда следует.

Гарри, постоянно оглядываясь и ожидая нападения, отправился в ту же чайхану, где сидел вчера.

Чайханщик скопировал испуганное выражение лица продавца ковров. Мерлин, да что им тут всем наговорили вчера? И может быть, имеет смысл уйти отсюда, пока не поздно?

Нет, поздно…

Группа людей, входившая в этот момент в чайхану, была чем-то неуловимо похожа на приснопамятных Пожирателей Смерти. Возможно, своими размашистыми жестами, жестокостью лиц, неким подобием строя, аурой страха и вседозволенности?

Они, не сбавляя шага, направились к Гарри.

«И мне снова нельзя убегать или хотя бы сражаться, — обречённо думал он. – А я-то думал, что та история, что произошла четыре года назад на поляне в Запретном лесу, никогда больше не повторится…»

— Гарри Поттер? – резко спросил человек, вставший впереди группы. Его помощники в это время накладывали вокруг Заглушающие чары.

«Будут убивать прямо тут? — удивился Гарри. – Да нет, вряд ли».

— Да, это я, — просто ответил он.

— Сиятельный Аль-Амин Ахмад-паша оказывает тебе честь и приглашает посетить его дворец. Сейчас!

«Храни меня Мерлин от такой чести! Но как по-другому?» — только и успел подумать Гарри, вставая, когда турецкие головорезы с двух сторон подхватили его под руки и аппарировали.

 

* * *

Кюзей-Инчи-сарай Ахмад-паши был прекрасен.

Конечно, насколько может быть прекрасным что-то турецкое.

Гарри сильно сомневался, что когда-либо ещё в своей жизни захочет добровольно вкусить восточной экзотики.

И всё же дворец был удивительно красив. Светло-кремового оттенка стены с тонкой золотисто-коричневой росписью, величественные башни, увенчанные шапками куполов, а вокруг огромный ухоженный парк, террасами спускающийся прямо к морю – всё это напоминало не место для жизни, а скорее культовое сооружение. Обрамлённый с северо-востока невысокими скалистыми горами дворцовый комплекс походил на жемчужину в раковине.

«Владелец такой красоты невольно начнёт чувствовать себя небожителем», — чуть насмешливо размышлял Гарри, когда его вели мимо клумб с яркими южными цветами к золотым кованым воротам, в орнаменте которых переплетались цветы, змеи и вязь турецких фраз… О чём они предупреждали случайного посетителя, Гарри не знал.

Тот головорез, что назвал его имя, надрезал руку и поднёс её к засову на воротах. Ворота впитали кровь, змеи на них ожили и прошипели: «Принято!», и створки распахнулись.

«Что ж, — мысленно скрестив пальцы на удачу, Гарри шагнул на дорогу, ведущую к центральному входу во дворец, — вот мы сейчас и узнаем, что он за человек, этот Аль-чего-то-там Ахмад-паша…»

_____________________________________________________________________________

(1) Авторы знают, что фраза про шампанское – русская. Но авторы тоже русские и пишут знакомыми им фразами;))

Глава опубликована: 21.11.2014