Глава двадцать третья. Маски сняты

— Скорее всего, — сказал Северус, — Наджмие попытается убедить Гарри, что это я и только я виноват в смерти его жены.

— Признаться, — медленно произнёс султан, снова откидываясь на подушки, – я и сам буквально до последнего момента думал, что именно так всё и было. Но выходит, что тот пр о клятый ковёр-самолёт, попавший в Британию – действительно случайность?

— Вы до сих пор верите в случайности? – мрачно удивился вазир. – Я не знаю точно, что там произошло, но у меня есть предположения на этот счёт.

— Расскажи, — отчасти предложил, отчасти приказал Бахтияр.

— Я рассматриваю вероятность того, что полтора года назад, когда мы с вами только разрабатывали стратегию и просчитывали варианты, Наджмие поделилась с нами отнюдь не всеми своими планами. Судя по тому, что ковёр к Уизли попал ещё до того, как мы в соответствии с оговоренным сценарием погрузили саму хатун в Змеиный Сон, она вполне могла позаботиться, чтобы проклятая вещь попала туда, куда ей нужно. Как змееусту, ей было совсем не трудно провести ещё один не оговорённый с нами ритуал.

— Вопрос только один: зачем ей могло это понадобиться? – задумчиво поинтересовался Бахтияр.

«Зачем? Как бы ты ни был умён, мой султан, ты недостаточно жёсток для правителя, — хмуро размышлял Северус. – Твоя жена могла бы править Турцией железной рукой, но я никогда не позволю ей сделать это…»

— Да, это хороший вопрос, — кивнув, сказал он вслух. – Думаю, она искала способ контролировать меня. Я был тёмной лошадкой её прекрасного многоуровневого плана. И я же её, как ни парадоксально, на него вдохновил. Когда Джемиле подслушала планы Ахмада и Ибрагима, касающиеся меня, Наджмие решила навести обо мне справки. И совершенно случайно узнала про Гарри Поттера – победителя Тёмного Лорда, героя… и змееуста. А пять лет назад газеты в Британии часто и подробно писали о нём. О нас. Люди Наджмие, собиравшие на меня досье, видимо, смогли раскопать эти сведения. В принципе, это не трудно. И возможно – я подчёркиваю – возможно, тогда-то в её без преувеличения гениальной голове и созрел тот самый план, часть которого она изложила нам. Кто в Турции не знал про то, что все Аббасиды говорят на парселтанге? Начнись судебное разбирательство, и обвинения в убийстве Ибрагима первым делом предъявили бы их семье. И даже мотив искать не нужно – всем известно о многовековой вражде древних семейств. А Наджмие нужно было любой ценой избежать подозрений. И лучший способ сделать это – самой стать «жертвой». Но тут возникала реальная опасность не выжить, если её сестра не сможет помочь со снятием проклятья. И хотя именно на этом строился наш план, но Наджмие хотела подстраховаться и заполучить ещё одного способного и желающего ей помочь змееуста. Заодно у неё появлялась возможность при необходимости избавиться от меня. Деанонимизировать моё пребывание здесь и понаблюдать, как меня под белы рученьки забирают на родину, с одинаковой вероятностью: либо в Азкабан, либо почивать на лаврах. Оба варианта её вполне устраивали.

— Почему было просто не приказать слугам или сестре отправить мистеру Поттеру письмо в определённое время? – засомневался Бахтияр. – Не слишком ли сложная комбинация?

— И жестокая, — тихо добавил Северус, сжимая зубы до проступивших на щеках желваков. – Я сомневаюсь, что она хоть кому-нибудь раскрыла свои истинные цели. А определить, когда точно следует посылать письмо, было невозможно – события развивались в непредсказуемом режиме. К тому же, Наджмие – чрезвычайно талантливый стратег и просчитала вероятность того, что я не захочу возвращаться на родину. В этом случае она собиралась действовать по плану "Б" – обвинить меня в своём собственном преступлении… И оно должно было стать действительно жестоким и бесчеловечным, чтобы даже Гарри, который известен своей трепетной защитой моей репутации, возненавидел меня… А в этом случае… что может быть «удачнее», чем убийство беременной женщины?

«Ты думала одним этим ударом уничтожить и меня, и того, кто мне дорог, но ты зарвалась и сгинешь сама, Наджмие Аббасид, очень скоро!»

— И вот сейчас она отправилась выполнять свой план "Б", а ты флегматично сообщаешь мне об этом? – встревожено уточнил султан. – Мне уже нужно начинать готовиться к нашествию орды возмущённых британских законников, требующих твоей выдачи?

— А как бы вы готовились? – неожиданно заинтересовался вазир, по-птичьи склоняя голову на бок.

— Выслал бы им навстречу своё юридическое войско, — хмыкнул Бахтияр. – А ты думал что, сдал бы им тебя? Нет. Ты – чертовски ценный союзник и слишком много знаешь, чтобы вот так запросто отдать тебя кому-то. Но я был бы чертовски недоволен этим обстоятельством, мой вазир. Что немедленно отразилось бы на твоём жаловании, учти это.

Северус весело фыркнул. Не то чтобы он сомневался, что нашёл наконец соратника, который не сдаст его при первом же серьёзном осложнении, но убедиться в этом лишний раз было приятно. И он вполне отчётливо расслышал в этом спиче прозрачный намёк, что отныне и навсегда его место здесь, в Турции, и это его полностью устраивало.

— Боюсь, вы и дальше будете зря кормить своё юридическое войско, мой султан, — поддел он. – И я не думаю, что Наджмие успеет сообщить Гарри хоть что-нибудь ценное.

— Не успеет? – медленно, чуть ли не по слогам переспросил Бахтияр с разгорающейся в глазах надеждой.

Ни для кого не было секретом, что султан ненавидит свою молодую жену.

Вся дворцовая челядь тихо веселилась, наблюдая, как он, обычно такой спокойный, сдержанный и невозмутимый, резво прячется от супруги по дальним закоулкам Тачландирмака.

Бахтияр в команде с Северусом смог добиться глубокого уважения, так что говорить ему об этом открыто уже никто не решался, но наблюдатели докладывали, что люди сплетничают, будто их правитель женился на деньгах, а в придачу к ним получил редкостный геморрой.

Пока вазир укреплял власть её мужа, Наджмие бездействовала – ко всему прочему, это время совпало с периодом её реабилитации. Но последнее время всё чаще стали слышны шепотки, что управляет страной султан в юбке.

После полного выздоровления хатун так резво принялась налаживать все прежние связи своего отца и заодно Ибрагим-паши, создавая новые рычаги влияния, что это откровенно пугало. Тем более что ни у Бахтияра, ни у самого Северуса не было уверенности, что она не сотрудничает с исламистами халифата.

Зато они не сомневались, что, как только Наджмие родит Бахтияру наследника, ценность его жизни в её глазах упадёт до абсолютного нуля: после смерти мужа она запросто сможет править Турцией в качестве валиде-султан (1). Северус полагал, что в этом и состоял её основной план. Временную передышку им давало то, что после потрясений, связанных с проклятьем Змеиного Сна, её организм пока ещё не был готов к такой нагрузке, как беременность и роды. Но через полгода-год она полностью восстановится, и тогда правителя сможет спасти только чудо: хатун была чертовски целеустремлённой женщиной, добивающейся отличных результатов в любом своём начинании…

Северус видел только один способ гарантированно устранить угрозу жизни и здоровью Бахтияра, а заодно и своему будущему, но не мог даже обсудить с султаном варианты своих действий и получить на них официальное разрешение. Никто точно не знал, насколько развиты были способности Наджмие к легилименции, и вазир на всякий случай действовал с расчётом, что та читает мужа так же легко, как он сам читал Гарри.

И теперь Северус фактически собирался признаться правителю в убийстве – будем называть вещи своими именами – его жены. И понятия не имел, как тот отреагирует.

Если султан на самом деле планировал после их победы снять британского вазира с поста и исключить из сферы своего покровительства, сейчас для этого будет самый подходящий момент…

Глубоко вздохнув, Северус признался:

— Я проклял Наджмие-хатун, мой султан.

 

* * *

Сейчас, вспоминая события полуторагодичной давности, Северус понимал, что ему просто повезло тогда. Возможно, первый раз в жизни.

В тридцать восемь лет – да с учётом особенностей его прошлой жизни – трудно оставаться наивным идеалистом.

И он понимал, чувствовал нутром, что Ибрагим готовит ему какую-то западню, слишком уж много внимания и симпатии расточал паша. Северус прекрасно помнил, каким тот был немногим меньше двадцати лет назад, когда они только познакомились, и сомневался, что столетний волшебник способен на такие разительные перемены характера.

А вот на пакость тот был вполне горазд.

Но одно дело – понимать это, а другое – точно знать, в чём подвох.

Северус справедливо опасался, что при попытке уклониться от предназначенной ему Ибрагимом судьбы, он рискует лишиться свободы маневра. Если баран, ведомый на убой, сопротивляется, ему просто набрасывают хомут на шею и дальше тянут уже силой. Не желая оказаться в роли такого жертвенного «барашка» (2), Северус отчаянно пытался разобраться, что вообще происходит и откуда дует ветер.

Ситуация казалась почти безвыходной до тех пор, пока он не получил то первое послание от Наджмие-тогда-ещё-ханым. Хотя, конечно, она его не подписала.

В очень аккуратных и осторожных выражениях в анонимке сообщалось, что Северусу стоит быть осторожным и внимательно присмотреться к своему турецкому покровителю. А дальше давались советы – куда, собственно, при этом следует смотреть.

Письмо рассыпалось прахом в его руках сразу же после прочтения, но дало колоссальный импульс его расследованию.

Он уже почти разобрался сам, что Ибрагим готовит переворот, когда пришло второе письмо, написанное тем же почерком, с приглашением встретиться и вложенным в конверт порталом.

Северус рискнул и принял приглашение.

Наджмие сразу и решительно ему не понравилась.

Он всегда не любил и опасался таких хладнокровных стерв, будучи уверенным, что женщины по своей сути гораздо более жестокие и непредсказуемые существа, чем мужчины. К счастью, обычно их время и силы целиком забирают дети.

Насмотревшись на лицемерное коварство своих слизеринок, он не испытывал никаких заблуждений относительно того, что при первой же возможности эта изящная восточная дамочка сожрёт его с потрохами. Стоит ему только проявить слабость.

«Подавится!» — решил Северус, понимая, что вот он – его шанс на спасение. Пока только на это. Стратегия покорения турецкого политического Олимпа тогда ещё не оформилась и даже не забрезжила в его голове…

Наджмие хотела заполучить сообщника в доме Ибрагима, куда для неё был ограничен доступ, и решила, что британский маг идеально для этого подходит.

Она обрисовала ему сценарий их совместных действий, и тот показался британцу приемлемым.

Старика нужно было устранять, и, когда ханым рассказала, аргументируя фактами и предъявляя доказательства, какое именно будущее тот готовил своему протеже, Северус, не колеблясь, дал на это согласие.

Как же ему осточертело быть пешкой в чужой игре!

В то же время, Наджмие явно собиралась использовать его точно так же.

Позволив ей думать, что он целиком и полностью на крючке, экс-Пожиратель, закалённый службой Тёмному Лорду, решил пока просто понаблюдать, куда ситуация повернёт.

Кривая да выведет.

У ханым был план и, что ещё важнее, был выход на султана Бахтияра, на которого готовилось покушение. Но сама она отправиться к нему не могла. Отец хорошо контролировал дочку, понавесив на неё следящих амулетов.

А вот организовать своему агенту встречу с правителем Наджмие было вполне по силам.

И на роль агента она – безусловно, талантливо – выбрала кровно заинтересованного в результате человека.

И всё же прогадала.

Оказалось невозможным учесть такой непредсказуемый фактор, как взаимная симпатия чужака-гяура с тёмным прошлым и рафинированного потомка Османов.

Первый раз увидев султана в доме Ибрагим-паши, Северус подумал было, что тот – безвольная марионетка в руках турецкой знати. Но когда Бахтияр с интересом заглянул в глаза представленному ему иностранцу, тот понял, как сильно ошибся на этот счёт. Взгляд правителя светился умом, проницательностью и твёрдостью, свойственной сильным духом людям.

Тогда Северусу показалось забавным такое несоответствие роли и человека, играющего её. Неужели другие этого не видят?

Оказалось – нет. Людям свойственно заблуждаться, если такое заблуждение удобно и выгодно.

Позже, тайно встречаясь с султаном по поручению Наджмие, он понял, что турецкий правитель какой угодно, но только не забавный.

Выслушав информацию, которой снабдила своего поручителя ханым, а также её основное условие помощи Бахтияру – династический брак, султан задал всего один вопрос:

— Как вы думаете, сайын, долго ли я проживу после свадьбы с прекрасной Наджмие?

Тогда Северус этого не знал, но в тот момент решалась его судьба. Его ответ определил всю его дальнейшую жизнь. Тогда он решил пойти ва-банк и ответил искренне:

— В лучшем случае, лет пять-шесть, пока не станет ясно, что рождённый ею наследник здоров, адекватен и пригоден к управлению государством.

— Пять-шесть лет – это довольно щедрый дар, по сравнению с той парой месяцев, которые мне оставались по плану наших заговорщиков, — бесстрастно заметил Бахтияр. – И всё же я рассчитываю на более длительный срок… Как вы думаете, а каковы ваши шансы меня пережить? На данный момент.

— Всё будет зависеть от моего умения быстро исчезать и качественно прятаться, — хмыкнул Северус, заинтересовано глядя на собеседника.

— А вы оптимист, — с лёгкой насмешкой ответил ему Бахтияр. – Полагаю, эти умения вам не помогут… Здесь, как мне кажется, более ценными будут такие качества, как рассудительность, находчивость и отвага. Если вы ими располагаете, конечно.

— Мне нравится, что рассудительность вы поставили на первое место, — холодно признал Северус, отчётливо понимая, что сейчас ему делают предложение, от которого нельзя отказаться. Живым его к Наджмие не отпустят. Но это не повод принимать на себя новую кабалу. В конце концов, двум смертям не бывать! – Однако я хотел бы знать, какую пользу могут принести мне эти замечательные качества.

Именно тогда, ветреным и холодным февральским днём, и был заключён их с султаном так называемый «пакт о сотрудничестве».

Подружились они значительно позже, поначалу долго присматриваясь и притираясь друг к другу.

И вот сейчас наступал момент истины. Что ответит Бахтияр?

— Я проклял Наджмие-хатун, мой султан. Думаю, совсем скоро вы станете вдовцом.

_____________________________________________________________________________

(1) Валиде-султан – официальный титул матери правящего султана Османской империи. Эта женщина традиционно пользовалась большим уважением и влиянием, как во дворце, так и за его пределами, активно вмешиваясь в государственные дела. 130-летний период в XVI—XVII веках, когда валиде-султан оказывали особенно существенное влияние на политику империи, даже получил название «Султанат женщин»

(2) Здесь аналогия с жертвоприношением на мусульманский праздник Курбан-Байрам

(значение этого термина дано в «Восточном словаре»)

Глава опубликована: 08.03.2015

Глава двадцать четвёртая. Разговоры о прошлом, настоящем… и будущем?

— Думаю, совсем скоро вы станете вдовцом, мой султан, — глубоко вздохнув, осторожно произнёс Северус.

— Это точно? Я уже начал опасаться, что ты затянешь это дело, и ситуация окончательно выйдет из-под контроля, — взволнованно заметил Бахтияр, нервно затягиваясь наргиле.

— Вам понадобится сегодня ясный ум, мой султан, — неодобрительно заметил вазир. – Я рассчитываю в ближайшее время отправиться на опознание тела хатун.

— Подробности, – только и выдохнул отнюдь не огорчённый потенциальный вдовец, впиваясь взглядом в Северуса. – Что, как?.. Почему не докладывал, можешь не рассказывать.

— Это очень долгая и не самая приятная история, — поморщившись, ответил тот. – Много лет назад… по приказу Тёмного Лорда я работал над одним проектом… Он хотел разработать идеальное проклятье, не оставляющее никаких магических и физических следов на теле. Такое, чтобы смерть от него выглядела естественной.

— Чем его не устраивала старая добрая Авада? – удивился Бахтияр. – Она как раз подходит под эти критерии.

— Не вполне, — покачал головой вазир. – Авада Кедавра всё же оставляет магический след, и опытный волшебник-криминалист вполне способен его считать. К тому же есть ещё и Приори Инкантатем. А Лорд желал заполучить средство устранения непокорных, не оставляющее вообще никаких следов. Чтобы никого из его слуг невозможно было заподозрить в совершённом преступлении.

— Яд? – предложил султан. – Существуют яды полностью и бесследно разлагающиеся в организме.

— Да, — терпеливо подтвердил Мастер зелий, – но и они оставляют слабый магический отпечаток. Кроме того, их ещё нужно как-то в этот самый организм ввести. А Лорду, помимо всего прочего, требовался отложенный эффект. Чтобы, в идеале, человек умер в нужное время и в нужном месте. Где бы он ни находился и какие бы антидоты ни применял. Или не умер, если выполнит определённые требования.

— Ты пытаешься меня убедить, что это возможно? – нахмурился Бахтияр. – Наш мир и без таких заклинаний довольно неуютное место.

— Те цели, которые ставил Тёмный Лорд – недостижимы, — улыбнувшись, успокоил его вазир. – Но у меня сохранились рабочие записи о «неудачных» попытках. Основная закавыка заключалась в том, чтобы заставить организм воспринимать проклятье как часть собственной магической ауры человека, тогда оно – теоретически – не будет фиксироваться никакими выявляющими чарами. Но сильный иммунитет волшебника либо отторгает паразита, либо подстраивается, но создаёт вокруг него защитную плёнку из собственной энергии, которая и выдаёт воздействия агрессивного характера… Судя по выражению вашего лица, мой султан, вы уже поняли, к чему я клоню.

— Иммунитет Наджмие был почти разрушен долгим Змеиным сном… — протянул тот. – Видимо, ты успел наложить это экспериментальное проклятье сразу после обратного ритуала? И мне очень интересно, как ты провернул это незаметно, мой гениальный вазир, учитывая толпу волшебников, всё время находившуюся рядом с её телом.

— Зелья, — довольно прищурившись, признался Северус. – Её поили моими зельями сразу после пробуждения. Потом, под предлогом диагностики её состояния, я незаметно взял образец её крови и завершил обряд.

— Так ты можешь приказать Наджмие умереть? – с жадным любопытством воскликнул Бахтияр.

— Не совсем так, — с сожалением признал вазир. – Проклятье сработает при определённом условии. Это тоже было тем обстоятельством, которое в своё время не устроило Лорда.

— Так вот почему ты ждал, — понимающе кивнул султан. – Я полагаю, условием, которое ты заложил в матрицу проклятья, была встреча с тем мальчиком? Умно. Даже если бы она сама не поехала в Британию выполнять свой план "Б", ты мог бы вызвать его сюда.

— Я просто хотел снять груз с моей совести, — тихо признался Северус. – Всё же она дала мне шанс выжить в той переделке. Я не хотел убивать её своими руками… Задумав совершить подлость, она сама привела свой приговор в исполнение.

— Ты кажешься таким здравомыслящим человеком, мой вазир, — иронично заметил Бахтияр, — но иногда бываешь удивительно склонен к излишнему фарисейству. Если поверить твоим словам, получается, что не направься хатун в Британию, ты позволил бы её планам по окончательному захвату власти осуществиться? Не разочаровывай меня.

— Иногда вы просто потрясающе неделикатны, — возмущённо фыркнул Северус.

— А ты – потрясающий ханжа, друг мой. Не обманывай себя, ты сделал бы всё, что необходимо для собственного спокойствия и благополучия тех, кто тебе дорог. Иногда в тебе просыпается поразительная сентиментальность, как в случае с этим танцовщиком – Назаром, но в большинстве случаев ты потенциально готов приговорить к смерти любого, стоящего у тебя на пути. Не сверкай на меня гневно глазами, ты ведь тоже знаешь, что у Карима маленькая дочь и недавно родился сын? Ты буквально только что осиротил их своим решением. Но, как ты сам сказал, абстрактная гуманность тебе не свойственна. Так будь же честен до конца.

Северус закрыл глаза, успокаивая свою ярость медленными и глубокими вдохами.

— Карим, — холодно произнёс он наконец, — не сделал для меня ничего полезного, в отличие от Назара. Я справедлив к своим людям и тем, кто мне помогает. Но я не святой, чтобы облагодетельствовать всех страждущих. Я делаю то, что должно, но стараюсь не забывать возвращать долги совести. Наджмие помогла в трудную минуту, но не желала при этом мне добра. И да – я смог бы её убить и своими руками, но предпочёл бы этого не делать. Кстати, мой султан, почему вы вспомнили Назара? Мне казалось, его ситуацию мы обговаривали, и проблем по этому вопросу не возникло?

— Я просто не стал настаивать, мой вазир. Мне показалось, что ты хочешь оставить мальчика для себя – ты так трепетно его защищал… Но потом я понял, что в тебе говорит неистребимая тяга к прекрасному. Ты просто не смог уничтожить настолько совершенное творение природы… Я прав?

— Я не хотел совершать подлость там, где без этого можно было обойтись, — Северусу категорически не нравился этот разговор, но он чувствовал, что это важно для Бахтияра. – Назар очень мне помог, когда убил Джеляледдина. Вы ведь понимаете, мой султан, что пока этот бей оставался главой Омейядов, он вполне мог бы успеть вывести меня из состава семьи. Я удивляюсь, почему он так этого и не сделал – то ли артефакты не признавали его полностью до истечения траура… то ли планировал меня этим шантажировать. Так или иначе – его устранение было мне очень на руку. А Назар мечтал расквитаться со своим господином, и, поверьте мне, там было за что! Парень искренне ненавидит эту страну, всех её жителей в частности и людей вообще. По его просьбе я стёр ему память обо всех девяти годах рабства у Джеляледдина и с помощью Империо заложил приказ держаться как можно дальше от больших городов и мусульманских анклавов. Больше чем уверен: он не опасен для нас.

Но когда в дело вступает человеческий фактор, ни в чём нельзя быть уверенным. И, по-хорошему, такого опасного свидетеля, конечно, следовало устранить, а не спонсировать крупной суммой в универсальном золотом эквиваленте, но…

Но. Это трижды три раза проклятое «но».

Едва ли когда-либо Северус сможет забыть тот ужас, что творили с этим пареньком по воле его зарвавшегося господина. И то, что делал с ним сам Джеляледдин.

Назару было шесть, когда родители продали хорошенького мальчишку бродячим акробатам. Именно там его и научили танцевать и безукоризненно владеть своим телом. Анимагии его, насколько вазиру было известно, научил сын Ибрагима, когда выкупил красивого, как картинка, тринадцатилетнего юношу для своих утех. Он же его и растлил. И не просто растлил, а, что называется, витиевато.

Иногда после пыток пленника гуманнее убить, чем оставлять в живых – настолько невыносимы нанесённые ему увечья. В данном случае увечен был дух, а не тело, но Северус не был готов стать тем, кто совершит эвтаназию. Хотя Назар был согласен и на такой исход. Да, что там – он готов был наизнанку вывернуться, лишь бы всё это прекратилось.

По каким-то причинам паренёк был совершенно не подвержен Стокгольмскому синдрому и своего господина ненавидел люто, пряча отвращение за спокойным, ничего не выражающим лицом. Почти десятилетие в рабстве совершенно не сломило его волю, но, к сожалению, именно это и привлекало в нём Джеляледдина.

Северус, несмотря ни на что, был рад дать пареньку шанс поквитаться с обидчиком и остаться в живых. Сам вазир считал память бесценной, но Назар, казалось, был рад избавиться от невыносимых воспоминаний.

И его можно было понять. Северусу до сих пор иногда снились пытки – называемые сыном паши «праздниками» – с участием Назара.

А последнее время его в этих снах заменил Гарри, за которого Северус сильно беспокоился, поскольку в данный момент не мог проконтролировать. Однажды он всё же признался себе, что отпустил танцовщика в основном потому, что тот – ровесник Поттера, и совершенно невыносимо было представлять, что кто-нибудь может так же легко обидеть того, кто так дорог…

Не стоит даже думать об этом! Ничего подобного с Гарри никогда не случится!

Теперь есть кому о нём позаботиться.

— Ну, раз ты так говоришь – не опасен… — подчеркнул султан. Но потом всё же слегка улыбнулся, и стало понятно, что такой ответ его удовлетворил. Вазир прошёл очередную проверку. Может быть, ему теперь хотя бы объяснят – какую именно. – Должен признать, что мне скорее даже нравится в тебе эта неожиданная мягкосердечность. Неприятно иметь дело с человеком, совершенно не имеющим слабостей, — откровенно признался Бахтияр, весело поглядывая на ошарашенного собеседника.

— Я счастлив вам угодить, мой султан, — придя в себя, тот отвесил ему сардонический полупоклон. – И ещё более счастлив знать, что именно сентиментальность – моё единственное слабое место, — ядовито ввернул Северус.

Бахтияр рассмеялся.

— Ты недооцениваешь государеву проницательность, друг мой. Настоящая твоя слабость, и возможно, единственная, – этот британский мальчик, Гарри. Если я правильно понял донесения моих агентов, он – твой любовник?

— Это проблема? – уточнил вазир, моментально напрягаясь.

— Если я отвечу «да», завтра уже тебя не смогут найти никакие мои следящие амулеты? – курительная смесь явно слишком расслабила султана. Он был нехарактерно расторможен и весел. – Нет, это не проблема, пока вы с ним не начнёте целоваться возле Фонтана Влюблённых и прилюдно ходить, взявшись за руки… Судя по твоему лицу, тебе немедленно захотелось всё это проделать? Просто потому что нельзя, – прыснул Бахтияр.

— На то есть Оборотка, — парировал Северус. – Нет, вы же знаете, я интроверт и не люблю демонстрировать нежные чувства на людях.

— А твой мальчик сможет сдержаться? – скептически поинтересовался султан. – Пойми, мой вазир, ты на виду. Ты чужак, немусульманин. Чтобы добиться полного принятия в наше косное и архаичное до невозможности общество, тебе придётся демонстрировать беспримерную праведность, пусть даже она будет насквозь фальшивой. Ты рассказывал, что Гарри Поттер порывист, горяч, импульсивен… Мне кажется, таким людям претит любое притворство и лицемерие.

— Поттер полон противоречий, — нахмурившись, произнёс Северус. – Да, он именно такой, как вы описали, но при этом очень замкнутый и даже отчасти застенчивый. Не думаю, что с публичностью наших отношений возникнет проблема. Конечно, слуги будут знать… уже знают. Но я так понимаю, здесь важно внешнее приличие наших отношений, мой султан?

— Введёшь его в род, так же, как Ибрагим раньше принял тебя? – мгновенно сообразил Бахтияр. – А он захочет оставить свой?

— Он воспитан магглами и дружит с семьёй предателей крови, он просто не понимает важность принадлежности к какому-либо роду, — задумчиво сообщил Северус. – Полагаю, если преподнести это как способ придания законности нашим отношениям в этой стране, он не откажется.

— Ты так легко готов его обманывать? — не с укором, а скорее с лёгким интересом в голосе откликнулся Бахтияр.

— А где вы здесь видите обман? – каверзно усмехнулся Северус. – Мне же султан только что лично повелел узаконить наши отношения во избежание ненужных толков, не так ли?

— Казуист, — фыркнул Бахтияр. – И к какому делу ты думаешь его пристроить, мой вазир? Мне уже подыскивать ему должность в полку янычар?

— Да Мерлин сохрани! – возмущённо подскочил Северус. – Никаких янычар! Вообще никаких силовых структур, хватит с него приключений! Доприключался уже. И никакой политики – наши беи сожрут его и костей не оставят. Нет, я собираюсь держать Гарри максимально далеко от грязных интриг и борьбы за власть.

— Запрёшь дома и посадишь вышивать тебе йелек? – от души расхохотался султан. – Он ведь мужчина, а не твоя наложница!

— Не преувеличивайте, — хмыкнул вазир и весело прибавил. – Насчёт вышивания не преувеличивайте, а не насчёт мужчины. Хотя признаю, есть огромное желание поступить именно так, как вы сказали… но я слишком хорошо знаю Поттера. Он в поисках острых ощущений способен вляпаться по самые уши в такое редкостно вонючее дерьмо, что только диву даёшься. Лучше ему сразу централизованно обеспечить постоянный приток адреналина – целее будет.

— Я так понимаю, у тебя есть конкретный вариант, мой вазир? – отсмеявшись, спросил Бахтияр.

— Квиддич, — кратко ответил тот. – Он ему всегда хорошо давался, вот и пусть играет.

— Опять непотизм в спорте, — тоскливо протянул султан. – Так и быть, это позорище всё равно не станет хуже, как ни старайся. Хотя я, признаться, надеялся, что ты однажды из патриотических соображений разгонишь эту толпу ленивых дармоедов к демонам, и мы наконец наберём в команду легионеров. Камни летают лучше наших игроков, клянусь Аллахом! Учти, друг мой, на соревнованиях тебе придётся сидеть и краснеть рядом со мной! Я, конечно, пойду тебе навстречу… как не пойти. Хотя именно такое отношение при приёме на работу я как раз и надеялся искоренить в нашей стране с твоей помощью.

— Мой султан, Гарри летает, как птица! Ему нужно только набрать форму, но я вас уверяю, это не синекура для него, а настоящий шанс. И, зная его характер, я уверен, что он сам уйдёт, если ничего не будет получаться.

«И вот тогда возникнет настоящая проблема – как по-другому направить его энергию в мирное русло», — мысленно добавил Северус.

Бахтияр только вздохнул.

— Я надеялся, что мы найдём более рациональное применение человеку с даром змееуста, при этом никак не связанному с запятнавшими себя родами Омейядов-Абассидов.

— Найдём, — успокаивающе заверил вазир, поудобнее устраиваясь на подушках, — но только не афишируя это. А у Гарри будет официальное занятие, вне политики и связанных с ней дрязг. Это выведет его из-под удара… я надеюсь.

— Он будет под ударом в любом случае, мой вазир, — заметил султан, мгновенно посерьёзнев. – Даже вне зависимости от того, заберёшь ли ты его сейчас сюда, в Турцию, или нет. Если Наджмие смогла выяснить его значимость для тебя, значит, смогут и другие. Но здесь тебе будет проще за ним присматривать. И, конечно, мы усилим охрану спортсменов! Я обязан этому юноше и, так же, как ты, не хочу оставаться должником. Мы приложим все силы, чтобы защитить… твоё сердце, друг мой!

«Ох уж эти сладкоречивые турки!» – мысленно закатил глаза Северус, но вслух ответил только:

— Благодарю, мой султан!

— Не за что, — отмахнулся тот. – Кстати, этот разговор навёл меня на одну мысль… Было столько нелестных разговоров про мой брак с Наджмие. Думаю, в следующий раз мне не следует жениться на знатной турецкой девушке – велика вероятность, что её постараются устранить, подав дело так, будто я сживаю со свету своих жён ради их наследства.

— Не проблема, — мгновенно отозвался вазир, тоже частенько размышлявший об этом. – Подыщем красивую простолюдинку. Подадим как большую любовь, думаю, это добавит вам популярности у народа. Всё равно традиции вашей семьи предполагают и не такое. Османы, случалось, брали наложниц из славянок крестьянского происхождения, набранных в полон работорговцами. На мой взгляд, это только улучшает гены… которые, мой султан, вам уже пора, как мне кажется, передать наследнику.

— Будто не знаю! — раздражённо воскликнул Бахтияр. – Но к моей нынешней жене даже прикоснуться страшно, веришь? А ну как укусит! От яда гюрзы (1) по статистике умирает каждый второй человек… — Северус титаническим усилием сдержал смех. – Вижу, что тебе смешно, не старайся… Кстати! О большой любви и простолюдинках… Может быть, в Британии найдётся подходящая девушка? Полная гарантия отсутствия связей со знатными турецкими семьями – это огромный плюс!

— А подходящая – это какая? — скривился совершенно не обрадованный таким вопросом Северус.

— А то ты не знаешь, мой вазир, как именно я хочу реформировать турецкое общество! Магическая Турция веками топчется на месте, и этот застой делает нас лёгкой добычей более агрессивных и сильных хищников. Поэтому на нас и полезли исламисты, и они не успокоятся, ты же понимаешь! Нам нужна свежая кровь, обновление страны! А лично мне нужна энергичная, умная, прогрессивная, преданная… но бесхитростная женщина. Не склонная к подлости и вероломству. Верная соратница моих начинаний. Сильная помощница, поддержка и опора. Но при этом не уродливая, интересная, способная поддержать беседу – я ведь ищу для души и для тела, на всю жизнь… Понимаю, у меня большие запросы, но они под стать лежащей на мне ответственности, мой вазир, — безрадостно добавил Бахтияр.

Самым ужасным было то, что Северус как раз знал одну подходящую девушку. Но терпеть эту невыносимую всезнайку рядом всю жизнь?! К тому же, она, скорее всего, уже давно вышла за своего рыжего долбоящера и снесла… то есть, пардон, родила ему пяток таких же отпрысков.

С другой стороны… Гарри было бы здесь не так одиноко без друзей. И он точно не бросил бы подругу без поддержки…

Но эта… Гр-р-рейнджер! Начнёт бороться за права курдов или дарить местным девушкам мини-юбки, с неё станется!

— Может, всё-таки поискать прогрессивную девушку среди местных? – Северус обречённо попытался откреститься от роли свахи.

— Прогрессивную? – ехидно переспросил Бахтияр. – Среди местных? Ну, предположим. А как ты предлагаешь мне это сделать? Превратиться в журавля и свить гнезда на крыше каждого крестьянского дома в Турции? Чтобы лично пронаблюдать, не найдётся ли там нужная дева? Друг мой, ты ведь был преподавателем, и перед твоими глазами семнадцать лет маячили сотни девушек. Неужели ни одной мне не посоветуешь?

От этого настойчивого допроса посмурневшего вазира спас ярко вспыхнувший красным рубин на его перстне. Потом этот алый свет медленно погас, и камень полностью почернел.

— Примите мои соболезнования, мой султан, — медленно и торжественно сказал Северус, поднимаясь на ноги, — ваша жена только что скончалась…

_____________________________________________________________________________

(1) Анимагическая форма Наджмие-хатун – гюрза (вид ядовитых змей из рода гигантских гадюк)

Глава опубликована: 12.03.2015