Таблички с историей о Потопе в Эпосе о Гильгамеше

 

Второй аккадский вариант истории о Потопе – самый знаменитый, хотя и менее древний. Он содержится в Эпосе о Гильгамеше, подлинной жемчужине аккадской литературы, на сегодня все еще единственном вавилонском тексте, изданном в карманной серии Penguin Classics[53][51]. В этом очень изысканно написанном литературном произведении, полный текст которого занимал 12 табличек, история о Потопе представляет собой отдельный эпизод на табличке XI. С нашей точки зрения, помещенное здесь повествование о Потопе первоначально было частью более обширной истории, рассказывавшей о дурном поведении людей и животных и последовавшем почти полном их истреблении, но не являвшейся центральным эпизодом жизни Гильгамеша, царя Урука. Появление этой обработки истории о Потопе в Эпосе о Гильгамеше многими ощущается сегодня как позднейшая вставка [52].

 

Табличка XI Эпоса о Гильгамеше, на которой в 1872 г. Джордж Смит впервые прочел историю о Потопе; здесь воспроизведена первая опубликованная фотографом таблички

 

Хотя совершенно ясно, что позднеассирийский рассказ о Ковчеге и Потопе, содержащийся в Эпосе о Гильгамеше, происходит от более ранней версии, которая могла быть составлена во втором тысячелетии до Р. Х., нам до сих пор не известно ни одного примера старовавилонских текстов о Гильгамеше, которые бы содержали и этот рассказ. Все известные нам старовавилонские версии истории о Потопе связаны с Эпосом об Атрахасисе. В главах 7 и 8 мы рассмотрим вопрос, в какой степени наша более ранняя (второе тысячелетие до Р. Х.) Табличка Ковчега, также относящаяся к Эпосу об Атрахасисе, связана с более поздним (первое тысячелетие) рассказом о Потопе в Эпосе о Гильгамеше.

В ассирийском Эпосе о Гильгамеше  герой Потопа зовется Утнапишти. Это имя означает «я нашел жизнь» (или «он нашел жизнь») и если даже не является прямым переводом шумерского имени Зиусудра, то, по крайней мере, навеяно им. В рассказе о Гильгамеше он появляется либо как Утнапишти, сын Убар-Туту, либо как шуруппакиец, сын Убар-туту.

Ни в одной из дошедших до нас копий Атрахасиса, насколько я знаю, герой ни разу не назван царем. Утнапишти тоже нигде не называется царем, и нет никаких оснований считать, что он им был. Исключением является один пассаж в Гильгамеше XI, где неожиданно упоминается «дворец» (о чем пойдет речь ниже); но я думаю, что этот пассаж представляет собой вставку, сделанную под влиянием традиции исторических хроник, согласно которым Зиусудра (с которым отождествляется Утнапишти) – действительно царь.

Взаимоотношения между Энки и Атрахасисом (или, соответственно, Эа и Утнапишти) изображаются как отношения между хозяином и слугой. Если Атрахасис (соответственно Утнапишти) не имел царского звания, а был, так сказать, «частным лицом», то возникает вопрос – на каких основаниях тот или другой «прото-Ной» оказался выбранным из своей среды для выполнения столь великой задачи. Нет никаких намеков, которые бы делали этот выбор очевидным (например, в качестве известного кораблестроителя). Есть некоторые указания на какую-то связь с храмом, но они не таковы, чтобы заключить о принадлежности героя к жречеству. Может быть, нужен был просто честный и прямой человек, на которого можно положиться, который выслушивает божественные распоряжения и выполняет их без сомнений и колебаний, – но нам об этом ничего не сказано.

Далее в нашей книге мы увидим, что происходило с историей о Потопе в процессе ее перевода с клинописи на другие языки – на еврейский язык Книги Бытия и на арабский язык Корана. Кроме того, для полноты картины у нас имеется замечательный текст Беросса.

 

История о Потопе у Беросса

 

Как раз в то самое время, когда старый клинописный мир угасал, а власть над древней Месопотамией перешла к людям, говорившим по-арамейски и по-гречески, некий вавилонский жрец, известный нам как Беросс, составил свод всех сведений о Вавилоне, названный им Babyloniaka («Вавилонское»). Имя Беросс (Βήρωσσος) представляет собой эллинизированную версию вавилонского имени собственного, которое, весьма вероятно, звучало как Белре’ушу («Господь (т. е. Бел) – его пастырь»). Беросс жил в древнем Ираке в III веке до Р. Х., говорил по-аккадски (а также по-арамейски и по-гречески) и, разумеется, свободно читал клинописные тексты. А в качестве жреца храма Мардука в Вавилоне он имел в своем распоряжении весь клинописный материал, какой ему мог понадобиться (причем, не стоит забывать, в полной сохранности!) Это дало ему возможность написать свой великий труд, который он посвятил царю Антиоху I Сотеру (280–261 гг. до Р. Х.)

Беросс пересказывает историю о Потопе вполне узнаваемым образом; рассказ помещен в Книге 2, после списка десяти допотопных царей и их мудрецов. К несчастью, писания Беросса сохранились только в цитатах у более поздних авторов (возможно, с не принадлежащими ему вставками), причем путь последовательного цитирования был довольно извилистым. На сегодняшний день мы имеем собрание двадцати двух фрагментов, представляющих собой цитаты или пересказы текстов Беросса (Fragmenta, «Фрагменты») и одиннадцати фрагментов, рассказывающих о нем самом (Testimonia, «Свидетельства»). Это отрывки из трудов классических античных, еврейских и христианских авторов, из которых лишь немногие сегодня общеизвестны. Интересно, что в дошедших до нас цитатах из Беросса, содержащих рассказ о Потопе, сохранены типично месопотамские детали, которых нет в соответствующей главе Книги Бытия (например, тема сна) или в других более древних традиционных текстах (например, название месяца, в котором происходили события, а также зарывание в землю табличек – тема, присутствующая в различных клинописных вариантах истории о Потопе).

Вот цитата из Беросса [53], дошедшая до нас через греческого историка Полигистора[54], в свою очередь процитированного Евсевием[55]:

 

«После того как Ардат (Отиарт) умер, его сын Ксисутр царствовал восемнадцать саров, и в его правление произошел Великий Потоп». Далее он пишет следующее:

«Крон явился Ксисутру во сне и сказал, что пятнадцатого числа месяца Дайсия человечество будет уничтожено Великим Потопом. Он ему приказал, все вместе, и самые первые, и средние, и новые таблички, зарыть в землю и спрятать в Сиппаре, городе солнца. Затем ему нужно будет построить корабль и сесть в него вместе со своей семьей и лучшими друзьями. Ему придется собрать там запасы еды и питья, а также взять на борт диких зверей и птиц, и четвероногих. Затем, когда все будет готово, ему нужно будет приготовиться для плаванья. Когда тот спросил, куда ему нужно будет плыть, был дан ответ: „К богам, молиться, чтобы все хорошее пришло к человеку".

Он не переставал работать до тех пор, пока судно не было построено. Его длина была пять стадий, а ширина – два. Вместе со своей женой, детьми и самыми близкими друзьями он погрузился на законченный корабль, собранный так, как было сказано.

После того как воды Великого Потопа пришли, а потом начали быстро отходить, Ксисутр отпустил несколько птиц. Ни одна из них не нашла ни еды, ни места для отдыха, и они вернулись на корабль. Через несколько дней он снова освободил несколько других птиц, и они также вернулись на корабль, но они вернулись с запачканными грязью когтями. Потом позднее он в третий раз освободил несколько других птиц, но они не вернулись на корабль. Тогда Ксисутр узнал, что земля снова появилась. Он пробил отверстие в стене корабля и увидел, что корабль остановился на горе. Он высадился на берег в сопровождении своей жены и своих дочерей и кормчего.

Он пал ниц, поклонившись земле, воздвиг алтарь и вознес жертвы богам. После этого он исчез вместе со всеми, кто с ним покинул корабль. Те, кто остались на корабле и не вышли вместе с Ксисутром, когда он и те, кто были с ним, высадились на берег, искали его везде и звали по имени. Но Ксисутра с тех пор больше никто не видел, а позднее звук голоса, шедший с неба, дал указания, каким образом они должны почитать богов, и сообщил, что Ксисутр за большие заслуги был представлен богам, отправлен жить среди богов, а его жена, дочери и кормчий получили те же почести. Затем голос дал им указание вернуться в Вавилонию, идти в город Сиппар и, так как это им предназначено, выкопать таблички, которые были там закопаны, и вернуть их человечеству. Место, в котором они находились, располагается в Армении. Они поняли все это; они принесли жертвы богам и пошли пешком в Вавилонию.

В наше время только маленькая часть корабля, остановившегося в Армении, остается лежать в Кордуйских горах в Армении, и некоторые ходят туда, соскабливают асфальт и держат его как талисман для удачи.

А добравшиеся до Вавилонии люди выкопали таблички в Сиппаре и вынесли их оттуда. Они построили много городов, возвели храмы богам и возродили Вавилонию»[56].

 

А вот другой фрагмент текста Беросса, переданный нам Абиденом[57]:

 

После него правили другие, а затем Сиситр, которому Крон открыл, что в пятнадцатый день месяца Дайсия будет Потоп, и велел ему спрятать все какие есть таблички в Сиппаре, городе (бога) Солнца. Сиситр выполнил все это и немедленно отплыл в Армению, и тогда случилось все то, что бог ему возвестил. На третий день, когда дождь утих, он освободил птиц, чтобы проверить, не найдут ли они сушу, не покрытую водой. Но они не нашли, где спуститься, повсюду было лишь бескрайнее море, и они возвратились к Сиситру. И так же случилось во второй раз. В третий же раз, когда выпущенные им птицы возвратились, их оперение было измазано илом, и тогда боги взяли его от людей. Судно же его осталось там, в Армении, и местные жители используют кусочки дерева от него в качестве амулетов для заклинаний.

 

Возьмем эти тексты Беросса на заметку; мы вернемся к ним позже.

 

Коран

 

Жизнь Нуха (Ноя) до Потопа описана в Суре 71. Он был сын Ламеха, одного из патриархов через несколько поколений после Адама. Нух был пророк, призванный предостеречь людей и призвать их изменить свое поведение. В приведенных ниже цитатах собраны все сведения из Корана о Нухе и о его Ковчеге[58][54]:

 

Мы спасли его и тех, кто с ним, в ковчеге и сделали их преемниками.

Сура 10: 73

 

 

И открыто было Нуху: «Никогда не уверуют из твоего народа больше тех, которые уверовали. Не огорчайся же тем, что они делают! И сделай ковчег пред Нашими глазами и по Нашему внушению и не говори со Мной о тех, которые несправедливы: поистине, они будут потоплены!» И сделал он ковчег, и всякий раз, как проходила мимо него знать его народа, они издевались над ним. Он сказал: «Если вы издеваетесь над ними, то и мы будем издеваться над вами, как вы издеваетесь. Вы узнаете, к кому придет наказание, унижающее его, и кого постигнет наказание пребывающее!» А когда пришло Наше повеление и закипела печь, Мы сказали: «Перенеси в него от всего по паре, по двое, и твою семью, кроме тех, о которых опередило слово, и тех, кто уверовал». Но не уверовали с ним, кроме немногих. И сказал он: «Плывите в нем, во имя Аллаха его движение и остановка. Поистине, Господь мой прощающ и милосерд!» И он плыл с ним в волнах, как горы. И позвал Нух своего сына, который был отдельно: «О сын, плыви вместе с нами и не будь с неверными». Он сказал: «Я спасусь на гору, которая защитит меня от воды». Нух сказал: «Нет защитника сегодня от повеления Аллаха, кроме как тем, кого Он помиловал». И разделила их волна, и был он среди потопленных. И сказано было: «О земля, поглоти твою воду; о небо, удержись!» И сошла вода, и свершилось повеление, и утвердился он на ал-Джуди, и сказали: «Да погибнет народ неправедный!» И воззвал Нух к своему Господу и сказал: «Господи! Сын мой – из моей семьи, и обещание Твое – истина, и Ты – праведнейший из судей». Сказал Он: «О Нух! Он не из твоей семьи; это – дело не праведное; не спрашивай же Меня, о чем ты не знаешь. Я тебя увещаю не быть из числа не ведающих». Он сказал: «Господи, я ищу у Тебя защиты, чтобы мне не просить Тебя о том, чего я не знаю. Если Ты не простишь мне и не помилуешь, я буду из числа потерпевших убыток». Было сказано: «О Нух! Сойди с миром от Нас и с благословениями над тобой и над народами из тех, что с тобой».

Сура 11:36–48

 

 

26 (26). Он сказал: «Господи, помоги мне за то, что они сочли меня лжецом!» И мы внушили ему: «Сделай ковчег на Наших глазах и по Нашему внушению, а когда придет Наше повеление и закипит печь, то введи в него из всех по две пары и твою семью, кроме тех из них, о которых предшествовало Мое слово, и не говори со Мной о тех, которые были неправедны: поистине, они будут потоплены! А когда утвердишься ты и те, кто с тобой, на судне, то скажи: „Слава Аллаху, который спас нас от людей несправедливых!" И скажи:

„Господи, останови меня в месте благословенном, Ты лучший из поселяющих!"». Поистине, в этом – знамения, и, действительно, Мы испытываем!

Сура 23: 26–30

 

 

Он сказал: «Господь мой, мой народ обвинил меня во лжи! Рассуди же между нами судом и спаси меня и тех, кто со мною из верующих!»

И спасли Мы его и тех, что был с ним, в нагруженном судне. Потом потопили Мы еще оставшихся.

Сура 26:117–120

 

 

Мы посылали уже Нуха к его народу, и он пребывал среди них тысячу лет без пятидесяти годов и постиг их потоп, а были они неправедными. И избавили Мы его и обитателей корабля и сделали его знамением для миров.

Сура 29:14–15

 

 

И открыли Мы врата неба с водой извергающейся, и извел из расселин земли источники, и встретилась вода по повелению, которое было решено. И понесли Мы его на сделанной из досок и гвоздей, чтобы плыла она на Наших глазах в воздаяние тому, кого отвергли.

Сура 54:11–14

 

 

Мы ведь, когда вышла вода из берегов, понесли вас в плавучей, чтобы сделать это для вас напоминанием и чтобы внять этому могло ухо внимающее.

Сура 69:10–12

 

 

Табличка Ковчега

 

Теперь мы перейдем к увлекательнейшему занятию – анализу новонайденной Таблички Ковчега, относящейся к Старовавилонской эпохе (примерно 1750 г. до Р. Х.), и ее сравнению со всеми описанными в этой главе известными и менее известными вариантами рассказа о Потопе. Перед нами шестьдесят новых строчек клинописного текста; блуждая среди этих слов, мы, несомненно, обнаружим весьма интересные детали, касающиеся развития истории о Потопе в пределах месопотамской культуры и далее за ее пределами. Табличка Ковчега содержит очень важные и весьма драматичные детали, которыми мы будем заниматься в следующих главах, одновременно сравнивая их с уже известными нам версиями на шумерском, аккадском, древнееврейском, греческом и арабском языках.

Наша задача – извлечь из каждой новой клинописной строчки все содержащиеся в ней сведения. Попутно возникает много новых идей, а некоторые из старых оказываются под вопросом. В частности, как мы увидим, это относится к форме Ковчега, описываемого в Эпосе о Гильгамеше.

 

Табличка Ковчега

 

Когда Ною обед подавала жена, он всегда говорил одно:

«Вода – ерунда, если только она не испортила нам вино!»

Г. К. Честертон [59]

 

С того дня, когда Джордж Смит обнаружил и прочел первую клинописную табличку о Потопе, другие «детективы» нашли еще несколько замечательных табличек на ту же тему. Эти таблички каждый раз вызывают всеобщий интерес, и любой ассириолог, увидев начальную строчку со словами «Стена, стена!..», немедленно выхватит такую табличку из груды, радуясь счастливой находке. Тексты со столь высокими литературными качествами, обнаруженные непосредственно при раскопках или позднее в музейных коллекциях, обычно сразу публикуются и переводятся на один или несколько современных языков, так что становятся доступными не только специалистам. Они действительно рассчитаны на самый широкий круг читателей и по праву принадлежат культурной сокровищнице человечества.

Мы переходим теперь к описанию таблички с историей о Потопе, которая вызвала написание нашей книги и которую я счастлив представить здесь в первый раз. Эта табличка, как и многие другие того же времени, имеет удобный формат, чтобы держать ее на ладони; у нее примерно тот же вес и размер, что и у сегодняшнего смартфона.

Приведем сначала основные сведения о ней.

Табличка Ковчега была написана между 1900 и 1700 гг. до Р. Х. (Старовавилонская эпоха). Писец не проставил на ней дату написания, но по ее форме и внешнему виду, а также по написанию и расположению клинописных знаков и по особенностям грамматики мы можем быть уверены в указанной выше датировке. Она написана в литературном стиле на семитском вавилонском, т. е. аккадском языке. Почерк мелкий и четкий, он выдает хорошо обученного писца, который, к сожалению, не оставил своей подписи на табличке. Текст написан очень умело, без ошибок и помарок, и явно предназначался для какого-то дальнейшего употребления – это не школьное упражнение новичка. Размеры таблички 11,5 х 6,0 см; текст состоит ровно из шестидесяти строк.

Лицевая сторона таблички превосходно сохранилась, так что практически весь текст можно прочесть и перевести. Оборотная сторона сильно повреждена – лакуны посередине почти каждой строчки, что-то совсем потеряно, что-то почти стерто. Тем не менее, хотя не весь текст оборотной стороны можно прочесть, многие важные детали удается восстановить. Какое-то время назад эта табличка разбилась на несколько частей, а затем, уже в недавнее время, профессиональный реставратор керамики выполнил обжиг и соединил все фрагменты. Табличка Ковчега была привезена в Великобританию в 1948 г. как собственность г-на Леонарда Симмондса, который подарил ее своему сыну г-ну Дугласу Симмондсу в 1974 г. Все время, пока автор писал эту книгу, табличка находилась на его рабочем столе в Британском музее, что давало возможность снова и снова проверять написание сохранившихся знаков и формулировать догадки по поводу плохо сохранившихся или совсем не сохранившихся.

Табличка Ковчега имеет огромное значение для понимания истории о Потопе как в клинописной, так и в библейской традиции; на сегодняшний день это один из самых значительных текстов, записанных на глиняных табличках. Основания для такого утверждения станут ясны из следующих глав. В тексте таблички дословно цитируются речи бога Эа и человека Атрахасиса – вавилонского героя, который является прототипом библейского Ноя, – о том, что вскоре произойдет и что он должен будет сделать. Рассказ доведен до того момента, когда корабельный мастер Атрахасиса задраивает за ним люк перед тем, как прибывает вода. Ниже приведен полный перевод вавилонского оригинала на русский язык[60].

 

Табличка Ковчега, лицевая сторона: руководство по строительству ковчега

 

На лицевой стороне таблички мы читаем:

 

«Стена, стена! Тростниковая изгородь, тростниковая изгородь!

Атрахасис, совету моему внемли —

И будешь жить вечно!

Разрушь дом, построй судно, имущество отвергни,

Жизнь спасай!

Судно, которое ты построишь, нарисуй На круговом плане!

Пусть будут равны его длина и ширина,

Пусть 1 акр будет его площадь, пусть стороны его будут 1 ниндан в высоту!

Веревку- канну, веревку- ашлу судна ты видел.

Пусть (кто-либо) сплетет для тебя листья и пальмовое волокно!

Пусть это потребует 14 430 мер емкости!»

Я поставил внутрь его 30 ребер,

Чья толщина 1 парсикту, чья длина 10 ниндан,

3600 столбов внутри него поставил,

что в половину парсикту толщиной, в половину ниндан высотой,

Я сделал в нем жилища наверху и внизу,

В 1 палец битума для его поверхности я отмерил,

В 1 палец битума для его внутренней части я отмерил,

В 1 палец битума для его жилых помещений я отлил,

Я приказал загрузить 28 800 мер битума-купру в мои печи,

И 3600 мер битума внутрь вылил,

Битум на поверхность (букв. «ко мне») не поднялся,

5 пальцев сала я добавил,

Я приказал загрузить печи поровну,

Тамариск и…,

Я закончил смешивать (?)

 

Стрк. 28 разбита.

 

Пройдя между его ребрами

 

Стрк. 30 разбита.

 

Битум…

 

Табличка Ковчега, оборотная сторона. Такие вот повреждения могут быть даже на лучшей из табличек…

 

На оборотной стороне удается расшифровать следующие фрагменты:

 

Битум-купру лишний из печей я…

Из 120 гуров, что отложили в сторону мастера,

 

До стрк. 33 разбито.

 

Я лег… … … радуясь

На судно вошли мои родственники (и) свойственники,

Радостно … … … моих родных,

и грузчик…

Еду они ели, питье они пили,

Я слова в своем сердце не имел,

… …моего сердца

 

Стрк. 41 разбита.

 

Создание (?)… моего…

моих губ

… … …, с трудом я заснул.

Я поднялся на крышу, Сину взмолился:

Пусть боль моего сердца утихнет! Не оставляй (меня)!

… мрак

В мой … …

 

 

Син со своего трона поклялся об уничтожении

И опустошении в мрачный день.

Но твари степи…

Попарно на судно они [входили].

5 (кувшинов) пива… я…[…]

11 или 12 доставили…

3 (меры) шикбум …

Треть (меры) фуража, … растение-курдинну

1 палец сала для гирмаду я приказал (положить)

Из 30 гуров, которые отложили в сторону мастера.

«Когда я войду (на судно),

Засмоли вход в ворота его!»

 

На этих драматических словах рассказ обрывается.

 

Предупреждения о Потопе

 

Если желчный пузырь в центре надут водой – наводнение придет.

Из вавилонского гадания по печени ягненка

 

Табличка Ковчега начинается без всяких вводных слов, прямой речью с предупреждением о Потопе; и только наше знакомство с другими клинописными памятниками позволяет нам восстановить контекст и понять, что это речь бога Энки и что он сделает две попытки различными средствами донести свое сообщение.

Обратимся сначала к классической версии Старовавилонского Атрахасиса:

 

Атрахасис уста свои открыл,

Господину своему вещает…

 

Как раз когда повествование вошло в свою колею, мы натыкаемся на девять полностью утерянных строк – с клинописными текстами такое случается часто. После этого пробела рассказ возобновляется, и мы можем догадаться, что в утерянных строках истолковывался какой-то тревожный сон:

 

Атрахасис уста свои открыл,

Господину своему вещает:

«Дай мне узнать смысл [сна]

…Чтобы я мог найти его окончание».

[Энки] уста свои открыл,

Своему рабу вещает:

«„Кто я такой, чтоб искать?“ – сказал ты.

Прими же весть, которую я посылаю.

Стена, слушай меня!

Тростниковая изгородь, запомни мои слова!

Разрушь свой дом, построй судно!

Отвергни имущество – спасай жизнь!..»

Старовавилонский Атрахасис, iii 1–2, 11–23

 

Энки выдает нашему невольному герою целый набор срочных распоряжений – подобных распоряжений еще не выслушивал ни один смертный; требуется позаботиться об очень многих вещах. Первая попытка происходит во сне и не приносит успеха; возможно, слова оказались слишком сложны и непонятны, и не было там Френсиса Денби[61], чтобы живописать неминуемый потоп, смывающий все на свете, вместе с Атрахасисом – единственным, кто может спасти мир. Месопотамские сны вообще являлись важным средством передачи сообщений людям от богов [55]. Аналогично знамениям, они могли возникать как спонтанно, так и в результате каких-то ритуальных действий. В Британском музее есть даже клинописное руководство по вызыванию сновидений, датируемое примерно 450 годом до Р. Х. В нем описывается, как вызвать у человека сновидение с личным посланием ему из Подземного мира: клиент ожидает на крыше дома, одурманенный воскурениями, и послание приносят ему Вестники Ветра по Лестнице Сновидений. Сновидение надо было еще истолковать, и для этого существовала целая профессия толкователей сновидений; сон с какой-то вестью, требующей расшифровки, – обычная принадлежность месопотамских рассказов.

Сюжет со сном и с повелением построить судно присутствует и в других версиях истории о Потопе. Например, в очень плохо сохранившемся Средневавилонском ниппурском тексте прочитывается одно слово, достаточное для реконструкции этого сюжета. Энки говорит по-аккадски apasšār, что значит «я истолкую»; но глагол pašāru употреблялся исключительно в смысле «толковать сны».

Из Средневавилонского угаритского текста мы узнаем больше – что Атрахасис находится в храме Эа:

 

Когда боги собрались на совет о судьбах стран —

О потопе во всех краях они сговорились.

…слышит…,

5 …Эа в его сердце.

«Я Атрахасис,

Я гостил в храме Эа, моего господина,

И все, что я знаю,

Я знаю по совету великих богов,

10 Я знаю их клятвы, хотя они не должны были открывать их мне».

 

В строке 7 угаритской версии содержится указание, которое можно понять так: Атрахасис провел ночь в храме, надеясь получить откровение во сне; очевидно, это произошло, и сон оказался содержательным. Если это было именно так, то он уже чувствовал определенное беспокойство, когда начал задавать свои вопросы. (Такая процедура, известная в ассириологии под странным названием инкубация, охотно применялась правителями. Известно, что она была применена царем Куригальзу[62] около 1400 г. до Р. Х., когда он, обеспокоенный отсутствием потомства от своей анорексичной супруги Катантум, дождался вещего сна в Большом храме в Вавилоне; боги заглянули в Табличку грехов [56], чтобы прочесть там запись о царице. К сожалению, мы так и не знаем, что они там прочли и чем дело кончилось.) Строку 7, впрочем, можно понять и как «я жил» или «я проживал» в храме Эа, откуда некоторые исследователи заключают, что Атрахасис был жрецом, как Зиусудра в шумерской версии. В тексте Ассирийской редакции мы видим Атрахасиса в храме, ожидающего, чтобы Эа каким-то образом возвестил ему решение богов (пунктуальный писец сообщает нам, что на оригинальной табличке копируемого им текста испорчено несколько знаков в строке 11):

 

«Эа, владыка, [я слышал] как ты входишь,

[Я] слышал шаги, что [твоим] стопам подобают».

[Атрахасис] поклонился, ниц… простерся,

(пред богом своим) он предстал.

Он открыл [свои уста], говоря:

«[Владыка], я слышал как ты входишь,

[Я почуял] шаги, что твоим стопам подобают.

[Эа, владыка], я слышал как ты входишь,

[Я почуял] шаги, что твоим стопам подобают».

«… как семь лет,

10 твой… сделал слабого жаждущим,

…Я видел твое лицо…

…скажите мне ваше (мн. ч.) решение (?).

 

В Шумерской истории о Потопе, однако, Зиусудра получает весть от богов несколько иначе:

 

День за днем, постоянно стоя перед… Энки, мудрого бога,

Это был не сон, выходящий и говорящий…[63]

 

Рассматриваемые в совокупности, наши полустертые таблички дают убедительную картину первой попытки Энки послать Атрахасису предупреждение во сне. Неожиданное подтверждение мы находим в самом позднем вавилонском источнике – в написанной по-гречески Вавилонской истории Беросса. Здесь традиционный мотив сна становится центральным для всего рассказа, так что других способов сообщения божественных повелений просто не требуется. По Бероссу, Зевс – это вавилонский Мардук, а Крон, отец Зевса, – это, соответственно, Эа, отец Мардука:

 

Крон явился Ксисутру во сне и сказал, что пятнадцатого числа месяца Дайсия человечество будет уничтожено Великим Потопом.

 

Важная деталь в вавилонской версии рассказа: откровение, полученное Атрахасисом во сне, не оказалось достаточно эффективным методом передачи и усвоения важного сообщения. Это не должно нас удивлять: слишком уж важная тема и слишком много деталей надо сообщить. Поэтому теперь Эа передает свое тайное сообщение иным способом.

 

Речь, обращенная к стене

 

Именно здесь начинается текст Таблички Ковчега, которая нас занимает в этой книге:

 

Стена, стена! Тростниковая изгородь, тростниковая изгородь!

Атрахасис, совету моему внемли —

И будешь жить вечно!

Разрушь дом, построй судно, имущество отвергни,

Жизнь спасай!

 

С того памятного момента, когда Джордж Смит в 1872 г. вышел на подмостки, декламируя «Стена, стена! Тростниковая изгородь!..», эти исполненные драматизма слова бога, обращенные к человеку, остаются, наверное, самым знаменитым клинописным текстом. Полностью или частично они сохранены в пяти дошедших до нас клинописных версиях истории о Потопе, включая нашу Табличку Ковчега. Но теперь, чтобы передать своему служителю Атрахасису весть о том, что должно произойти, Энки обращает свою речь не к нему, а к стене.

В Шумерской истории о Потопе Энки обращается к стене, а Зиусудра слышит его речь нечаянно:

 

153. Боковая стена, стоящая слева от меня!..

154. Боковая стена, слово я тебе скажу – слово мое запомни!

155. К совету моему прислушайся!

 

А вот эта речь в Старовавилонском Атрахасисе.

 

Стена, стена! Тростниковая изгородь, тростниковая изгородь!

Атрахасис, к совету моему прислушайся,

Дабы мог ты жить вечно!

Разрушь свой дом, построй судно!

Откажись от имущества, спасай жизнь!

 

И в Средневавилонском угаритском тексте.

 

12 Стена, слушай…

 

Она же в Ассирийской редакции.

 

15 «…! Тростниковая хижина! Тростниковая хижина!

…внемли мне!

…построй судно (?)…»

 

И, наконец, в Эпосе о Гильгамеше, табличка 11.

 

«Тростниковая изгородь, тростниковая изгородь! Стена, стена!

Слушай, тростниковая изгородь! Запомни, стена!

Человек Шуруппака, сын Убар-Туту,

Разрушь свой дом, построй судно!

Оставь богатство, спасай души!

Отвергни имущество, спасай жизнь!

Подними на борт судна семя всех живых тварей!»

 

Обращаясь к стенам и изгородям дома Атрахасиса, как будто пользуясь сарафанным радио[64], Эа сможет потом утверждать, что он лично самого Атрахасиса не предупреждал о грядущих событиях. Просто так случилось, что он пробормотал несколько слов около большой тростниковой стены, и не его вина, что их эхо достигло ушей Атрахасиса. Как надо понимать этот образ?

Ответ заключается в предписании разрушить дом, чтобы построить судно из полученного строительного материала. Как говорит Лэмберт, и я с ним в этом согласен:

 

Мы полагаем, что Атрахасис жил в тростниковом доме – таком, как до сих пор встречаются в южной Месопотамии, где тростник достигает неимоверной высоты. Несомненно, через тростниковые стены мог свистеть ветер, и именно таким образом Энки прошептал свои слова своему ревностному служителю, до которого они дошли уже не от самого Энки, но переданные стеной. А поскольку тростниковые суда были столь же распространены, как и тростниковые дома, очевидный образ действий состоял в том, чтобы отодрать связки тростника от стен дома и прикрепить их к деревянному каркасу судна [57].

 

Для первоначальных читателей Атрахасиса – жителей городов Вавилонии второго тысячелетия до Р. Х. – все события истории о Потопе происходили, конечно, в весьма отдаленную эпоху, которую они, однако, могли себе представить, взирая на вековечный ландшафт южных маршей: вода и тростник, всегда одни и те же тростниковые хижины и лодки. Для них это был задник сцены, на которой развертывалась история Атрахасиса и где Энки произносил свою вдохновенную речь. Удивительным образом мы до самого недавнего времени могли увидеть эту картину в болотах (маршах) южного Ирака [58] почти в том же виде, как до Потопа: жизнь здесь протекала без всяких изменений вплоть до кровавой акции Саддама Хусейна двадцать лет назад. Иракские болота-марши и их традиционное население описаны многими авторами, старавшимися привлечь внимание общества к происходившим там событиям. В последние годы ситуация стала несколько улучшаться – начали возвращаться семьи, бежавшие на восток и тем самым избегнувшие истребления. Появилась надежда на то, что их традиционная среда обитания понемногу сможет восстановиться. Этот ландшафт, почти не изменившийся с древних времен, как ничто другое дает современному человеку возможность мысленно оживить древний месопотамский мир. На многочисленных фотографиях видны традиционные плавучие тростниковые дома, как будто занимающие каждый свой отдельный маленький остров, окруженные изгородями, за которыми содержится скот и хранится инвентарь. Из того же умело переплетенного тростника строятся необыкновенно красивые здания, напоминающие соборы, и делаются узкие миндалевидные лодки с высоким носом и кормой, легко пробирающиеся по мелководью, – с них очень удобно бить рыбу острогой.

 

Тростниковая архитектура (середина XX века): мудхиф[65] Абдуллы из племени ал-Эсса, в маршах[66] южного Ирака

 

Тростниковые суда: типичная тростниковая лодка в иракских маршах, такая же, как до Потопа

 

Атрахасис в этом своем воплощении живет не в кирпичном доме, не в городе с дворцами и храмами; его дом сделан из крепких и гибких стеблей тростника, которые легко можно повторно использовать как обшивку для спасательного судна, если вдруг понадобится. А когда в первом тысячелетии эта история появляется снова, теперь уже в Эпосе о Гильгамеше, ее герой живет в кирпичном доме, но по-прежнему за плетеной тростниковой изгородью – древние звучные слова не теряют своего смысла.

Изящная форма болотных лодок восходит к глубокой древности. Есть их изображения на печатях, а при раскопках захоронений в Уре, которые делал Вулли, была найдена даже модель лодки, сделанная из битума. На двух известных нам табличках о Потопе описывается тростниковый «ковчег», сделанный наподобие этих допотопных длинных болотных лодок. Он старомоден, мало функционален и, если говорить честно, не многим пригоднее к использованию, чем его прототип; но надо все-таки взглянуть и на него.

 

Модель лодки, сделанная из битума (из шумерского захоронения в Уре, середина третьего тысячелетия до Р. Х.)

 

 

Прототип Ковчега

 

Ковчег такой формы описан в двух более поздних (второе тысячелетие до Р. Х.) текстах истории о Потопе, происходящих из древнешумерского города Ниппур (южный Ирак): в Шумерской истории о Потопе и Средневавилонском ниппурском тексте. Факт, что оба эти текста происходят из Ниппура, не следует считать доказательством того, что там имелся влиятельный лодочный клуб, члены которого имели собственное твердое мнение, как надо строить ковчеги; но все же интересно, что эта традиция сохранилась только в ниппурских источниках.

В Шумерской истории о Потопе Ковчег называется giš.má-gur4-gur4; Мигель Сивиль, шумеролог, за которым я бы следовал повсюду, переводит это выражение просто как «огромная лодка». Оно повторяется три раза на протяжении четырех строк, что не оставляет сомнений в таком его прочтении:

 

203 После того как семь дней, семь ночей

204 Потоп Страну разметал,

205 А злой ветер водою высокой колотил по огромному судну

(giš-má-gur 8 -gur 8), —

206 Уту вышел, осветил Небо и Землю.

207 Зиусудра в барке щель проделал,

208 (И) юноша Уту всеми лучами в барку вступил.

 

Шумерское слово для лодки – giš.má, где giš означает, что это сделано из дерева, а má значит «лодка». Соответствующее аккадское слово – eleppu, существительное женского рода, как и его английский эквивалент.

Самая обычная шумерская лодка каждодневного использования называлась má-gur, и это же слово было перенесено в аккадский язык как makurru. Буквальный перевод – л