Период второго храма. Особенное общество

 

Народ Божий

 

После возвращения из Вавилона в Иудею народ Божий уже не был организованным государством. Однако они и не были крошечной перемещенной группой пленных изгнанников. Ввиду отсутствия национальной независимости их вряд ли можно было назвать нацией. Тем не менее, они были сообществом с ощущением особенной этнической и религиозной идентичности. Как провинция в огромной Персидской империи, они оставались политически незначительными. В то же самое время они чувствовали собственную значимость как народа Божьего в окружающем мире, в неизменной роли его слуг, с надеждой, что Божья цель для них и через них будет, в конечном итоге, осуществлена. Итак, они были восстановленным сообществом, сообществом веры и обетования, сообществом воспоминания и надежды.

Голдингей отмечает четыре главных особенности израильского сообщества после плена. (1) Они были поклоняющимся сообществом, которое возвращалось к изначальной концепции израильского ^c eda, собрания, объединившегося для поклонения. Ездра заложил основания этого, а летописец обеспечил его обоснование в повествовании своей истории. (2) Они были ожидающим сообществом, ожидающим нового будущего от Бога в разнообразии апокалиптических предвосхищений. (3) Они были повинующимся сообществом, с особой преданностью закону, понимая, что именно пренебрежение законом привело к изгнанию. Таким образом, закон даже в большей мере, чем завет, частью которого он был изначально, становится центром новой общины веры, которая впоследствии стала известна как «иудаизм». И, наконец, (4) они были вопрошающим сообществом. Неопределенность и неоднородность веры, вызванные историей Израиля, послужили причиной сомнений и неуверенности, о которых часто пишется в литературе мудрости.

 

 

Государство

 

Во время данного периода влияние государства на жизнь народа Божьего было разным. Во времена Персии они пользовались достаточно благосклонной политикой религиозной свободы и в значительной мере местной автономией, конечно, без независимости. Однако беспринципные враги могли использовать это против них, как это демонстрирует Книга Есфири. Повествования Неемии и Ездры показывают и другую картину, где израильтяне воспользовались государственной поддержкой, защитой и властью для восстановления инфраструктуры сообщества и сопротивления врагам. В поздние годы контроля греков над Палестиной при правлении династии Антиохов сообщество подверглось жесточайшему давлению. Отчасти это давление угрожало расколоть сообщество на тех, кто мог принять греческую культуру и образ жизни и адаптироваться к ним, и тех, кто любой ценой сохранял веру и ее особенности. Книга Даниила была написана и сохранена для народа, сталкивающегося с подобной дилеммой, и реакцией израильтян было терпение, подкрепленное апокалиптическими надеждами и уверенностью, что все до сих пор находится под Божьим контролем. Не ожидалось ни исхода, ни Кира. Требовалось только терпение до тех пор, пока не вмешается сам Бог.

 

Практическое значение истории

 

Итак, мы увидели, что в Ветхом Завете нет единой доктрины государства, но присутствует ряд реакций на все более усиливающийся человеческий фактор. Внешнюю политическую власть следовало уважать и служить ей, но Иосиф и Даниил показывают: существуют границы, за которыми компромисс становится недопустимым. Ведь царство не является абсолютом, а царь — божественным. Однако у них есть склонность считать себя таковыми, и те представители народа Божьего, которые поступили на политическую службу человеческим властям, должны хорошо понимать вероятность преследования и страдания. Теперь мы имеем достаточно материала для размышления об отношениях народа Божьего и государства. Что же нам следует с ним делать?[206]

 

 

Признание многообразия

 

Во–первых, мы должны найти взаимосвязь между особенностями каждой ситуации, в которой оказывается сообщество Божьего народа в конкретный период истории Израиля, и современным светским государством. Это не так просто сделать, как кажется: нужно избегать общих утверждений, которые скорее наивны, чем реальны. Например, не все угнетаемые христиане могут сравниваться с израильтянами в Египте. Вавилон, к примеру, может быть более подходящей аналогией. Некоторые христиане могут находиться в ситуации формирования нации после великих перемен в стране в соответствии с ценностями, взятыми из Синайской и теократической модели. Другие могут существовать как незначительное меньшинство в достаточно благожелательном государстве, при этом не имея возможности влиять на него. Поэтому нам необходимо изучить многообразие опыта Израиля, чтобы увидеть, когда и где он соответствует нашему опыту, и каким урокам должен научить.

 

 

Политика исхода, например, не требует, чтобы каждая ситуация несправедливости отождествлялась с Египтом… Употребление понятий «угнетатели» и «угнетенные» в библейском повествовании взвешенно и оправданно, но они не могут переноситься на другие исторические события и общественные конфликты бездумно. Наоборот, только с помощью непредвзятого исследования можно решить, справедливо ли вообще мыслить в рамках «угнетатели» и «угнетенные» в каждом отдельном случае или же будет правильнее найти другое социологическое объяснение? [207]

 

 

Во–вторых, нам необходимо избегать произвольного выбора, который может исказить наше представление об отношении народа Божьего к государству. Если мы необдуманно проводим параллели, приспосабливая пример Израиля к сегодняшнему периоду, то вполне можем впасть в такое же искушение, как и Израиль в то время. Даже если мы обнаружим, что определенный период максимально похож на нашу ситуацию, нам необходимы корректировка и взвешенное отношение в осмыслении аналогий и разницы периодов. Важно понимать, что Израиль находил Бога в каждом из них, а также извлекал уроки и справлялся с проблемами:

 

 

Подлинное ободрение обнаруживать в самом Писании, как народ Божий разными способами справляется с проявлениями трудностей, которые переживаем и мы. Бог сказал «да» каждому из них. Монархия была частью воли Божьей, хотя имела земное происхождение — посредством человеческого восстания. Общество должно было найти способ жить с опытом неисполнения Божьих обетовании. Однако… опасность состоит в том, что наш выбор одной из многих перспектив, предложенных Ветхим Заветом, может быть произвольным. Предопределение понимания того, что означает быть народом Божьим, может быть подкреплено экзегетически обращением к библейским свидетельствам, поддерживающим позицию, избранную до изучения Библии. [208]

 

Поиск нормы

 

Если спросить, имеет ли какой–либо период в ветхозаветной истории Израиля первостепенную значимость и может ли служить основополагающей моделью для других, то ответ надо искать в Синайском завете и законе, в попытках ранней теократии создать сообщество, воплощающее поставленные социальные задачи. Мы уже видели, что пророки критиковали все злоупотребления монархии на основании конституции Синайского завета.

Другим нормативным примером соблюдения закона даже в языческом окружении вновь выступает Даниил. Живя в изгнании, когда его народ был угнетаемым меньшинством в языческом государстве, Даниил имел видения об империи, «животной» по своей сути. Подобно Иеремии, Даниил полностью осознавал, что, в конечном итоге, государство — враг Бога; более того — своего рода подмена Бога с целью раз и навсегда с ним покончить. И все же он не только решил служить государству на гражданско–политическом уровне, но также воспользовался этой возможностью, чтобы бросить вызов этому государству во имя Бога небес, чтобы привести его в соответствие с образцом справедливости, полученным у Синая (Дан. 4, 27).

Тонкость и взвешенный баланс позиции Даниила поразительны. С одной стороны, зная, что сам Бог даровал Навуходоносору всю власть и могущество, он, тем не менее, не чувствует себя обязанным повиноваться Навуходоносору в каждой отдельной ситуаций. Скорее, он устанавливает пределы своего подчинения государству, потому что не существует пределов его подчинения Богу. Доктрина Даниила о божественном назначении человеческой власти не делает его пассивной пешкой, некритично повинующейся конкретному властителю, при котором он живет. Однако, с другой стороны, зная, что Вавилон был одним из «зверей» его видений, орудием зла и разрушений духовного характера, он все же продолжал свою ежедневную политическую деятельность на своем посту, сохраняя честность и свидетельствуя о высоком уровне национального менталитета. Доктрина Даниила о сатанинском влиянии на человеческие власти не заставила его отказаться от политической деятельности. Христианам необходимо подобное сбалансированное понимание политической и общественной ответственности в государствах, которые могут не признавать Бога, но все же остаются частью Божьего мира.

 

 

Определение власти

 

Характер и источник власти явно является ключевой проблемой в любой дискуссии о политике. Здесь, основываясь на обзоре политического богословия Израиля, я выдвину три тезиса.

Во–первых, вся власть принадлежит Господу. Ветхий Завет подчеркивает это столь же очевидно, сколь Новый Завет настаивает, что вся власть принадлежит Христу. И власть Бога относится ко всему существованию человека на земле. Поэтому вся власть человеческая вторична и производна. Наша склонность абсолютизировать человеческие власти должна постоянно разоблачаться и решительно отвергаться. Это, несомненно, относится как к человеческой власти, осуществляемой в народе Божьем, так и к сфере политической власти в государстве. Вся человеческая власть относительна и подотчетна Богу. Поэтому важен пророческий дар и служение.

Во–вторых, политическая власть исходит от Бога, а не только от людей. Это утверждается в различные периоды. Народ желает царя, но именно Бог дает его. И все же роль народа в этом немаловажна, так же как и немаловажна законность власти в глазах людей. Интересно, что народ часто играл ключевую роль в возведении или свержении царей, даже в истории назначенных Богом царей из династии Давида (напр., 4 Цар. 11, 17 и дал.; 14, 19–21). Но поскольку власть в действительности исходит от Бога, это устанавливает пределы назначенной или избранной власти, а также на выбор и поведение народа. В Ветхом Завете большинство имеет не больше божественных прав, чем монарх. Именно поэтому распределение и рассеяние могущества — благо, поскольку это оберегает отдельного человека или группу людей от захвата полной политической власти, которая, строго говоря, принадлежит только Богу.[209]

В–третьих, моделью политической власти является служение. «Моисей верен во всем доме Его, как служитель» — это не ветхозаветный текст (Евр. 3, 5), но израильтяне согласились бы с ним (см. Исх. 14, 31). Хоть Моисей и был величайшим вождем среди самых великих вождей в истории человечества, его можно было описать как «кротчайшего человека на земле» (Чис. 12, 3, курсив автора). Поэтому неудивительно, что закон о царе в Книге Второзакония строго запрещает царю возноситься над своими братьями; скорее, он должен подавать пример, воплощая требования и ценности закона (Втор. 17, 14–20). По сути, этот текст говорит, в большей или меньшей степени, что каким бы ни был царь в Израиле, он не должен уподобляться обычному земному царю, который владеет оружием (военный престиж), богатством (серебро и золото) или женами (гарем). В контексте того времени можно было задаться вопросом: а стоило ли вообще становиться царем на таких условиях? Модель Израиля на самом деле была совершенно иной. К сожалению, даже Давид едва ли соответствовал этой модели, а Соломон вовсе забыл о ней.

Образец политического руководства в Израиле наиболее лаконично представлен в совете, данном Ровоаму его старшими советниками, уже упоминавшемся выше в 3 Цар. 12, 7: «если ты на сей день будешь слугою народу сему и услужишь ему… то они будут твоими рабами на все дни». Царская власть предполагала взаимное служение. Та же мысль присуща общей метафоре о пастухе в применении к политическому руководству. Как мы уже отмечали, у пастуха ответственный труд, но низкий статус. Он существовал ради овец, которые не принадлежали ему, но за которых он отвечал перед их владельцем. Поэтому когда Иисус взял на себя роль благого пастыря, показал, что служение, а не положение ведет к подлинному величию, он восстанавливал истинно ветхозаветный взгляд на руководство и власть.

 

 

Бог и народы

 

Начав главу с описания разнообразия народов как части сотворенного Богом порядка, мы возвращаемся к народам в эсхатологическом контексте. Каким представлял будущее народов Израиль? Как воспринимал он нынешнее отношение народов к Израилю как к народу Господа? Предмет обширный, и поэтому здесь можно лишь кратко очертить некоторые главные тезисы.[210]

 

 

Свидетельство народов

 

В некоторых текстах Израиль писал о народах как о свидетелях отношений Бога с Израилем, будь то в позитивном или негативном смысле. Жизнь Израиля протекала на открытой сцене, и народы были свидетелями всего происходящего с ним. Таким образом, наслаждался ли Израиль деяниями Божьего освобождения, или же испытывал суровость суда Божьего, народы наблюдали и делали собственные выводы, верные или неверные (Исх. 15, 15; 32, 12; Чис. 14, 13–16; Втор. 9, 28; Иез. 36, 16–23). Наблюдение народов также было серьезным стимулом для нравственного отклика Израиля Богу. Это также могло быть позитивным (Втор. 4, 6–8) или негативным (Втор. 29, 24–28).

 

 

Благословение народов

 

И вдруг совершенно неожиданно другие народы изображаются хранителями израильских благословений; другие народы получают приглашение прославить Яхве, Бога Израиля. То, что Бог совершил для Израиля, даже включая поражение народов, бывших их врагами, в итоге будет предметом благодарности и восхваления среди народов, ведь искупление, в конечном счете, должно произойти и для их блага (3 Цар. 8, 41–43; Пс. 46; 66).

 

 

Вливание народов в Израиль

 

Но наиболее поразительно то, что Израиль принял эсхатологическое видение, согласно которому будут существовать народы, не только присоединившиеся к Израилю, но которые будут отождествляться с Израилем, с одинаковыми именами, привилегиями и ответственностью перед Богом (Пс. 46, 9; Ис. 19, 19–25; 56, 2–8; 66, 19–21; Ам. 9, 11–12; Зах. 2, 10–11; Деян. 15, 16–18; Еф. 2, 11–3,6).

Эти тексты завораживают своим вселенским масштабом. Это пророческое наследие Израиля, которое наиболее ярко повлияло на богословское объяснение и мотивацию миссии к язычникам в Новом Завете. Оно, несомненно, подчеркивает истолкование жизни, смерти и воскресения Христа у Иакова и успех миссии к язычникам, описанный в Деян. 15 (цитата из Ам. 9,12). Оно также вдохновило усилия Павла как практического богослова миссии (напр., Рим. 15, 7–16); и придало богословскую форму Евангелиям, каждое из которых заканчивается различными вариантами Великого поручения — отправкой учеников Иисуса в мир народов.