Сражение у Монмирайя и у Фэр-Шампенуаз

С утра 8 сентября 5-я французская армия продолжала свое наступление в северном направлении. Кавалерийский корпус ген. Конно шел к М. Морэну, на участок реки между Мандофеном и Бело, не встречая сопротивления противника; лишь по достижении первого из этих пунктов авангард 4-й дивизии был задержан небольшими силами германской конницы, скоро отошедшей к ручью Доляу. Перейдя реку в тесной связи с английской конницей, французская кавалерия достигла к вечеру окрестностей Вьель-Мезон, откуда ее правофланговая (10-я) дивизия своим движением к востоку облегчила 36-й дивизии (18-го корпуса) переправу западнее Монмирайя. Этот последний корпус подобно коннице беспрепятственно продвигался к М. Морэну в общем направлении на Монтоливэ и Фонтенель; на реке он встретил незначительное сопротивление 13-й германской дивизии и к вечеру с небольшими боями выдвинулся в южные окрестности Фонтенеля. 38-я дивизия этого корпуса и две резервные дивизии ген. Валябрега еще оставались южнее реки, у Монтоливэ. 3-й корпус, имея все свои дивизии на одной линии (слева направо — 37-ю, 5-ю и 6-ю), наступал в западные окрестности Голя и после небольших столкновений с противником достиг к вечеру левого берега М. Морэна, южнее Монмирайя. 1-й корпус, подойдя около 8 часов утра к реке, восточнее Монмирайя, был встречен здесь столь сильным сопротивлением германских войск 10-го рез. корпуса, занимавших высоты правого берега, что в течение этого дня успел перебросить через реку лишь свои авангарды. Наконец, правофланговый (10-й) корпус, наступая на Шарлевиль, продвинулся к реке по обе стороны Ле-Туля, но перейти на правый берег не мог; 51-я рез. дивизия оставалась у Шарлевиля в тесной связи с 42-й дивизией (9-й армии). Вообще наступление этого корпуса имело назначением оказать содействие левому флангу войск ген. Фоша, положение коих все ухудшалось.

Несмотря на неудачи наступательных действий своих войск в течение двух предыдущих дней, ген. Фош тем не менее решил продолжать наступление и в этот день. На левом фланге 42-я дивизия (поддержанная слева частями 10-го корпуса) с утра начала движение на Талю-Сен-При, а марокканская дивизия (9-го корпуса) — несколько правее, обе — с целью форсировать М. Морэн у западной оконечности Сен-гондских болот. До 2 часов дня обе французские дивизии, сильно задерживаемые огнем неприятельской тяжелой артиллерии со стороны Бэ и Конжи, все-таки продвигались [63] к реке, но вслед за этим неожиданной и решительной атакой войск 10-го германского корпуса марокканская дивизия была отброшена от реки в восточные окрестности Мондемана; 42-й же дивизии удалось удержаться в достигнутом ею расположении на левом берегу М. Морэна, у Талю-Сен-При.

Вместе с тем неудача, постигшая в это время 11-й французский корпус, вынужденный под натиском противника отойти к Фэр-Шампенуаз, отвлекла все прочие силы 9-го корпуса к восточной оконечности Сен-гондских болот; здесь 17-я дивизия, имея слева и справа по бригаде 52-й рез. дивизии, заняла к 8 часам утра расположение фронтом к востоку, от Конантра до Бана, с целью остановить продвижение неприятеля в тыл 9-й армии, а затем в 4-м часу дня вместе с войсками 11-го корпуса приняла участие в неудачной контратаке на Фер-Шампенуаз, занятый германцами. Но что же, однако, произошло на участке к востоку от Сен-гондских болот, где правый фланг армии ген. Фоша был приведен так быстро в столь критическое состояние?

Мы знаем, что накануне 11-й французский корпус, имея справа 60-ю рез. дивизию, а в ближайшем тылу 18-ю, был оттеснен прусской гвардией и правофланговыми частями 3-й германской армии к линии Сомсу, Нормэ. С утра 8 сентября этот корпус, усиленный одной бригадой 18-й дивизии, должен был перейти в наступление; другая бригада последней была оставлена у Фэр-Шампенуаз. Однако, на рассвете германцы неожиданно атаковали французов. После непродолжительного пехотного боя последние были отброшены в беспорядке за Фэр-Шампенуаз и к 7 часам утра остановились немного севернее линии Майи, Семуэн, Гургасон; это отступление прикрывалось одной бригадой 18-й дивизии, занявшей позицию в юго-восточных окрестностях Фэр-Шампенуаз, а затем тоже отошедшей к Гургасону. Появление со стороны Сен-гондских болот двух дивизий 9-го французского корпуса ослабило натиск противника, что дало возможность расстроенным войскам 11-го корпуса восстановить в своих рядах порядок, а после полудня даже сделать попытку совместно с 9-м корпусом перейти в наступление.

Впрочем, эта попытка не имела успеха, к к ночи с 8 на 9 сентября французские войска занимали дугообразную линию Майи, Семуэн. Гургасон, южные окрестности Конантра, Бан, охватывая Фэр-Шампенуаз с запада и юга. В районе Майи попрежнему находилась 9-я кав. дивизия, ведя мелкие бои с неприятельскими войсками, продвигавшимися с севера, и поддерживая связь с левым флангом 4-й армии у Эмбовиля. В течение дня французская конница была оттеснена к югу, и Майи занято германцами.

Так неудачно закончились в этот день боевые действия 9-й французской армии и к западу и к востоку от Сен-гондских болот. Левый фланг этой армии был прикован к месту; ее правый фланг был разбит, смят и отброшен на полперехода к югу; дорога от Майи к р. Об, занятая лишь небольшими частями французской конницы, была открыта для германских войск, и связь между 9-й и 4-й армиями, бывшая и до тех пор ненадежной, становилась [64] теперь еще слабее{300}. Казалось, что здесь назревают события, чреватые последствиями большого оперативного значения, и что завтрашний день должен, повидимому, привести в районе Фэр-Шампенуаз к разрешению кризиса в пользу германцев.

Обратимся теперь к рассмотрению распоряжений германского командования и действий 2-й и 3-й германских армий, в результате коих на фронте от Монмирайя до Фэр-Шампенуаз создалось то взаимное положение сторон, с которым мы уже отчасти ознакомились.

Определившаяся еще накануне разница в оперативных условиях на флангах 2-й германской армии с утра 8 сентября постепенно сказывалась все резче и резче. Вслед за уходом 3-го и 9-го корпусов, обнажившим правый фланг этой армии, конница последней, как мы видели, была отброшена противником от М. Морэна: 5-я кав. дивизия — за Марну, а гвардейская — к ручью Доляу; 13-я дивизия{301} не могла задержать сильных колонн английской и 5-й французской армий, продвигавшихся в район западнее Монмирайя, а еще далее к западу было обнаружено наступление других неприятельских войск. Вся совокупность этих условий привела к тому, что наступательные действия на правом фланге Бюлова оказались невозможными: 13-й дивизии и 10-му рез. корпусу приходилось принять на себя заботу по обеспечению этого фланга, а 10-й корпус хотя и мог активно оборонять свой участок М. Морэна и к вечеру частью своих сил продвинулся в северные окрестности Мондемана, но, конечно, без поддержки других войск был не в состоянии продолжать наступление западнее Сен-гондских болот, имея перед собой превосходные силы противника. Что же касается 14-й дивизии и гвардейского корпуса, то они имели возможность частью через Сен-гондские болота, а частью в обход их с востока продвигаться более или менее решительно; 14-я дивизия, наступая в этот день от Конжи, утвердилась на южной окраине болот западнее Бана; 1-я гвард. дивизия до полудня выдвинулась от Ольнизэ до дороги, ведущей из Бана на Фэр-Шампенуаз, и содействовала наступлению 2-й гвард. дивизии, а эта последняя, как и накануне, приняла участие в боевых действиях группы ген. Кирхбаха. Но, несмотря на крупный успех, сопровождавший наступление этих войск, положение на правом фланге армии представлялось ген. Бюлову настолько тревожным, что он признал необходимым в 8 часов вечера отвести 13-ю дивизию и 10-й рез. корпус на линию Марньи, Ле-Туль.

Наступление войск ген. Кирхбаха происходило следующим образом. С целью избежать потерь от неприятельского артиллерийского огня германцы начали здесь атаку на рассвете и застали [65] французов совершенно врасплох. 2-я гвард. дивизия атаковала со стороны Морэн-ле-Пти и отбросила противника к Фэр-Шампенуаз и Конантру; 32-я дивизия штурмом овладела селением Ланхарэ, а 23-я резервная уже в 5 часов утра в рукопашном бою заняла Сомсу. Ввиду столь благоприятного результата этой утренней атаки и выгодного положения группы ген. Кирхбаха в 9 часов утра ген. Бюлов обратился к нему с просьбой оказать содействие 2-й армии движением своих войск в западном направлении, т. е. во фланг и тыл неприятельским войскам, находившимся к югу и к западу от Сен-гондских болот. Получив согласие командующего 3-й армией на выполнение такого маневра, ген. Кирхбах решает, однако, начать его не ранее того, как противник будет отброшен за Фэр-Шампенуаз. После полудня гвардейский корпус возобновляет наступление к Фэр-Шампенуаз и занимает его 2-й дивизией (1-я примыкает к ней справа, фронтом на Сезан); 32-я дивизия отбрасывает французов за Гургасон, а 23-я резервная продвигается в южные окрестности Сомсу. В таком положении германские войска остаются здесь до следующего утра. В то же время 24-я рез. дивизия уже подходила своими головными частями к Ватри, откуда ей было приказано повернуть к Нормэ, на случай необходимости поддержать атакующие войска.

Следовательно, в этот день ген. Бюлову не удалось использовать наступление гвардейского корпуса и правофланговой группы войск 3-й армии для облегчения того положения, в котором оказались центр и правый фланг вверенных ему войск.

Наступление левофланговой группы войск ген. Гаузена в районе Витри-ле-Франсуа, Сомпюи (19-й корпус и 23-я дивизия) было менее успешным и ограничилось задержкой левого фланга 4-й французской армии: 23-я дивизия захватила высоты к северо-западу от Эмбовиля, но под угрозой охвата ее левого фланга частями 17-го французского корпуса должна была откинуть этот фланг к северу; 19-й корпус, сражавшийся между Эмбовилем и Курдеманжем, продвинулся лишь у первого из этих пунктов, а в прочих местах после полудня перешел к обороне. Предполагалось с наступлением ночи вновь атаковать противника при содействии 8-го корпуса, но так как последний признал это для себя невозможным, то от ночной атаки пришлось отказаться.

Несмотря на некоторые частные неудачи, положение 3-й германской армии все же представлялось благоприятным, и можно было рассчитывать, что, продолжая наступление с прежней энергией, эта армия будет в состоянии достигнуть в районе Фэр-Шампенуаз и Майи решительных результатов. Это и побудило ген. Гаузена, по соглашению с Бюловым, приказать группе ген. Кирхбаха продолжать на следующий день наступление в общем направлении на Сезан, в тыл 9-й французской армии.

Гораздо сложнее было в этот день положение армии ген. Бюлова. На своем левом фланге она имела успех, на правом ее постигла неудача. Что же должно было взять перевес с новыми боями завтрашнего дня: успех или неудача? Что могло сильнее отразиться на общих условиях обстановки: успех у Фэр-Шампенуаз или [66] неустойчивое положение у Монмирайя? Угрожало ли этой армии распространение неустойчивого положения далее к востоку, или ее победа на левом фланге обещала потрясти неприятельский дух и сломить упорство противника, стоявшего западнее Сен-гондских болот? Несомненно, что кризис был налицо; необходимо было претерпеть его; необходимо было одолеть врага не только могуществом своей артиллерии и превосходством своего тактического искусства, но и напряжением своих нервов, непоколебимостью своих решений, спокойной уверенностью в победе. Однако, Бюлов уже был непригоден для этого: к вечеру 8 сентября он был мрачно настроен, он низко оценивал боеспособность своих войск и совершенно не верил в дальнейший успех. Он считал, что уже в этот день на правом фланге германцев создалось такое положение, из которого невозможно были выйти иначе, как отойдя обеими правофланговыми армиями к северу, потому что в противном случае 1-я армия была бы атакована в тыл, а 2-я обойдена с правого фланга.

Такое настроение командующего 2-й германской армией явилось вполне благоприятным для воспринятия им различных пессимистических советов и внушений и послужило благодатной почвой, на которой брошенные в нее семена сомнения и паники должны были дать пышные ростки. И германское главное командование, само не подозревая этого, шло в этот вечер навстречу таким возможностям. Вот как случилось это.

Уже донесения ген. Клука и ген. Бюлова, отправленные ими в германскую главную квартиру вечером 7 сентября (о переброске на р. Урк 3-го и 9-го корпусов и об открытом правом фланге 2-й армии), а также перехваченные сообщения обоих кавалерийских корпусов в соседние армии об обороне ими промежутка между этими армиями сильно обеспокоили ген. Мольтке и навели его на мысль о необходимости усиления правого фланга, и так как в это время воздушная разведка выяснила, что район между Гентом, Брюгге, Остендэ и Лилем свободен от противника, то было решено использовать с этой целью собиравшуюся в западной Бельгии 7-ю армию. Утром 8 сентября командующему этой армией ген. Геерингену было приказано немедленно направить к Сен-Кентену 7-ю кав. дивизию, 7-й рез. и 9-й рез. корпуса и туда же отправлять, по мере прибытия из Лотарингии, и войска 15-го корпуса. Вместе с тем, ввиду слабой связи, существовавшей между тремя правофланговыми армиями и главной квартирой, и плохой осведомленности последней о действительном положении дел в этих армиях, ген. Мольтке командировал 8-го утром в эти армии генерального штаба подполк. Хенча со словесной инструкцией, касавшейся принятия на месте решений, если бы обстановка этого потребовала. Хенч выехал из Люксембурга в 11 часов утра на автомобиле и по пути посетил штабы: 5-й армии (в Варене) и 4-й (в Куртизоле), что привело к весьма нежелательной, в данных условиях, потере времени. В 6 часов вечера он был в Шалоне, в штабе 3-й армии, где присутствовал при составлении приказа для наступательных действий следующего дня, и, ознакомившись [67] с обстановкой, донес в главную квартиру, что «положение дел и виды на будущее в 3-й армии вполне благоприятны». Около 8 часов вечера Хенч прибыл в Монмор, в штаб 2-й армии. Здесь он застал не вполне спокойное настроение, которое было вызвано опасением неприятельского прорыва в направлении на Шанпобер, на стыке 10-го резервного и 10-го корпусов. На совещании, состоявшемся в штабе с участием Хенча, Бюлов в мрачных красках обрисовал создавшееся положение: по его мнению, разрыв между 1-й и 2-й армиями, образовавшийся вследствие переброски на правый берег Марны 3-го и 9-го корпусов, угрожал обеим армиям, потому что сюда уже наступали крупные силы противника, которые могли охватить внутренние фланги армий; для противодействии такому охвату уже не было резервов, а потому было бы целесообразно, чтобы 1-я армия теперь же отошла настолько к востоку (примерно, на линию Ла-Фэртэ-Милон, Шато-Тьери), чтобы могла примкнуть к правому флангу 2-й армии. С своей стороны Хенч высказал мнение, что то положение, в котором находится 1-я армия, не даст ей возможности выполнить такое передвижение, почему единственным решением в данных условиях может быть отход обеих армий к северу, внутренними флангами на Фим.

Тем не менее, на этом совещании было принято решение продолжать на следующий день наступление левым флангом 2-й армии и отойти на правом фланге лишь в том случае, если противник перебросит на северный берег Марны крупные силы. О возможности перейти в наступление правым флангом даже не возбуждалось вопроса. После совещания, вместо того чтобы немедленно же отправиться в штаб 1-й армии, Хенч остался ночевать в Монморе, в надежде получить здесь в течение ночи дальнейшие сведения о положении на фронте. Но что могла дать нового предстоящая ночь для принятия правильного решения? Могла ли она что-нибудь изменить в настроениях Бюлова и Хенча, явно склонявшихся к отступлению? Результаты боевых действий минувшего дня уже были известны, продвижение противника в разрыв между армиями уже было выяснено в достаточной мере. Возможно ли было что-нибудь добавить к этому или воспринять что-либо ободряющее дух и укрепляющее волю в этой жуткой тишине только что умолкнувших, охваченных ночным мраком полей сражений? Наоборот, следовало думать, что утро 9 сентября будет в этом отношении моментом более неблагоприятным, более трудным, чем вечер 8-го.