Первые признаки материального истощения сторон

Установлению этой новой формы борьбы способствовало, главным образом, уже начинавшееся материальное истощение обоих противников, первые признаки которого ясно обнаружились при их движении к северу и в особенности в боях на р. Эн. Весьма подвижный характер боевых действий в течение первого месяца войны, затруднявший устройство тыловых сообщений, не давал возможности организовать доставку в армии пополнений и всякого рода снабжения. В этом отношении в более тяжелых условиях находились германцы, имевшие и более длинную коммуникационную линию, пролегавшую на значительном протяжении по неприятельской территории, и большое количество разрушенных железных дорог в тылу. В ряду всевозможных материальных недостатков, уже дававших себя чувствовать в эти дни, недостаток в огнестрельных припасах представлялся наиболее зловещим. В некоторых боях артиллерия, в особенности в германских и английской армиях, должна была соблюдать необычную экономию в расходовании снарядов. В таких условиях в ожидании доставки артиллерийских припасов необходимо было ограничивать свои оперативные замыслы и не выходить из пределов оборонительных действий{377}.

В результате боев, веденных в течение 13–15 сентября, на фронте между Уазой и Маасом установилось некоторое равновесие сил и стратегического положения сторон; поэтому, как только явилась возможность перейти к активным действиям, обе стороны стали искать решения на своих открытых флангах западнее Уазы, где еще оставался большой простор для маневра, где обстановка еще могла представить удобные условия для достижения решительного оперативного превосходства над противником. Об этих операциях на флангах, об этих попытках обеих сторон найти себе новое поле для маневренных действий я буду говорить в одной из следующих глав.

Кризис германского главного командования

Перелом в характере и приемах борьбы на французском фронте сопровождался для германцев крупной переменой в их главном [153] командовании. Из характеристики, которая была дана мною ген. Мольтке в первом томе настоящего сочинения, уже видно, что неудача, которая постигла германские армии на Марне, должна была произвести потрясающее впечатление на эту неустойчивую, полную колебаний и сомнений, натуру. Мольтке оказался не в силах проявить в этой сложной и опасной обстановке того могучего напряжения воли, которое так необходимо было для поддержания в себе веры в возможность успеха в будущем. Его поездка по армиям, в которой, повидимому, он думал обрести недостававшие ему моральные силы, привела его лишь к отрицательным результатам.

Мольтке вернулся в главную квартиру еще более подавленный, чем до этой поездки. 14 сентября он был освобожден от обязанностей начальника генерального штаба и начальника штаба верховного главнокомандующего; в тот же день на его место был назначен германский военный министр ген. Фалькенгайн.

С появлением во главе германской главной квартиры нового руководителя, естественно, следовало ожидать и нового направления событий, тем более что с постепенным замиранием боевых действий к востоку от р. Уазы германские армии стояли теперь на перепутьи: ясно чувствовалось, что операции уже не могут продолжаться на прежних направлениях и для достижения прежних целей, а должны быть перенесены в новые районы театра военных действий, должны принять какие-то новые формы, должны получить другие, может быть, уже менее решительные задачи. Характеристика личности ген. Фалькенгайна является делом несколько более трудным, чем его предшественника на посту начальника германского генерального штаба. Обладая светлым умом, сильной волей и способностью распознавать людей и пользоваться ими, он тем не менее никогда не поднимался до уровня великих решений и всегда оставался в своей деятельности в области полумер. Может быть, это вызывалось тем обстоятельством, что он был сравнительно молод по службе: он был моложе чином не только всех командующих армиями, но и всех командиров корпусов; кроме того, он не занимал никогда ни высокого командного поста, ни крупной должности в генеральном штабе, почему и не пользовался авторитетом среди высшего командного состава и, вероятно, при проведении в жизнь своих предположений встречал много трудно преодолимых препятствий. В своих взглядах на ведение войны, руководство которой было вверено ему на условиях вполне самостоятельных, он являлся оригинальным среди окружавших его военных деятелей, мало понимавших его и часто открыто не сочувствовавших ему. Он был убежденным сторонником необходимости вести борьбу с крайним напряжением сил на французском фронте и только здесь искать окончательного решения; однако, в течение двухлетнего пребывания на своем высоком посту он не сумел дать операциям направления, соответствующего этому взгляду, постоянно побуждаемый какой-то раздвоенностью своей натуры к уступкам, противным своим убеждениям. [154]

Глава четвертая.