Общий взгляд на характер операций бега к морю

Операции, которые велись обеими сторонами с таким оживлением в течение целого месяца на фронте от р. Уазы до р. Лиса, представляют собой весьма интересное явление, вызванное к жизни особенными стратегическими условиями театра военных действий. Когда позиционная война постепенно стала зажимать в своих тисках полевые армии на фронте восточнее Уазы, естественно, что оперативная инициатива противников устремилась на свободные фланги — туда, где еще окопы не бороздили местности, где враг еще не прятался в прочных убежищах, где войска, подходившие к боевым линиям, еще не могли скрываться от неприятельского наблюдения в извилистых ходах сообщений. Вызванное этим стремлением к маневренной свободе, началось настойчивое забегание в обход неприятельского фланга. А в результате этого фронт все удлинялся и удлинялся, протягиваясь к северо-западу, как бы стремясь найти для себя точку опоры. Казалось, что оба противника, терпя постоянные неудачи в своих обходных маневрах, торопились дотянуть свой открытый фланг возможно скорее до моря, чтобы, опоясав театр военных действий сплошной линией трудноодолимых укрепленных позиций, окончательно преградить врагу путь для дальнейшего продвижения{431}.

Это последовательное набегание войсковых масс обеих сторон одна на другую, их горячие, но короткие схватки, быстрая остановка их стремительного движения и, наконец, переход к малоподвижному, пассивному состоянию с редкими вспышками боевой энергии, еще пытавшейся временами нарушить однообразие позиционной борьбы, — все это напоминало встречное движение двух потоков раскаленной лавы, которые, набегая друг на друга, перемешивали свои огненные массы, останавливались в своем течении, постепенно с поверхности потухали, твердели и каменели, в то время как сквозь их застывшую, еще неокрепшую кору время от времени пробивалась горячая лава, наполнявшая воздух раскаленными парами и пеплом. И не успевали эти потоки замереть в неподвижности, как рядом с ними набегали другие, и так далее и так далее, пока не вырос вплоть до моря этот твердый, как гранит, неподвижный, как горный хребет, неприступный барьер, разделивший собой на продолжительное время обоих противников.

Эти операции на фланге, охватившие такую обширную территорию, раз начавшись, поддерживались и развивались в течение продолжительного времени непрерывным действием обстоятельств двоякого рода. Во-первых, оперативными целями местного, ограниченного [202] значения, как, например, стремлением охватить обнаженный неприятельский фланг или обеспечить свой собственный, желанием оживить замирающие операции на фронте угрозой чувствительным пунктам на тыловых сообщениях врага. И, во-вторых, действием более общих, более могучих факторов, глубже таившихся в сложных условиях широкой стратегической обстановки, а именно — не всегда ясно сознававшимся, даже высшим командованием обеих сторон, стремлением противников связать операции на р. Эн и на Уазе с операциями в Бельгии.

В этот период кампании 1914 года ярче и убедительнее, чем когда-либо, выявляется огромное значение для маневренной войны трех оперативных факторов: свободных резервов, железнодорожных средств сообщения и крупных масс самостоятельной конницы. В отношении первого обе стороны были поставлены в крайне неблагоприятные условия, потому что с первого и до последнего дня бега к морю ни одна из них не имела свободных резервов в настоящем значении этого слова.

Но чем сложнее разрешался для противников этот вопрос, тем большее значение приобретал для них другой — о железнодорожных путях сообщения, по которым возможно было производить переброску войск вдоль фронта. А в этом отношении обе стороны находились в совершенно различных условиях. Переброска французских войск могла выполняться гораздо быстрее, чем германских: французы, занимая между Уазой и Вогезами внутреннее положение, пользовались выгодами более коротких расстояний и, кроме того, железнодорожная сеть, находившаяся в тылу их армий, была в полной исправности. Германцы же, имея свой фронт расположенным по огромной внешней дуге, охватывавшей расположение противника от Компьена до Мюльгаузена, были вынуждены производить свои перевозки кружными путями.Эти невыгодные для германцев условия, в связи с отсутствием свободных резервов, явились, между прочим, причиной того обстоятельства, что они не имели возможности протянуть свой правый фланг по кратчайшему направлению к морскому побережью, а должны были тянуть его к северу, в условиях, во многих отношениях менее удобных. Направление на Диепп дало бы им возможность ограничиться меньшим количеством войск для обороны нового фронта и создало бы угрозу для Англии; следовательно, не потребовало бы ни тех напряжений, ни тех жертв, которые были затрачены ими впоследствии в боях во Фландрии, в борьбе за доступ к французскому побережью.

Наконец, в отношении использования крупных масс стратегической конницы противники находились в одинаково благоприятных условиях: почти вся их конница была сосредоточена на новом фронте и выполняла ряд ответственных задач в самой разнообразной обстановке. Из описания боевых действий бега к морю мы видели, что не всегда эта кавалерия действовала целесообразно и что германская конница в общем оказалась более подготовленной к этим операциям, чем французская. Несмотря на некоторые частные недостатки в боевой деятельности кавалерии, на которые я указывал при описании отдельных сражений, роль, которую сыграли [203] в этих операциях конные массы обеих сторон, представляется весьма крупной и поучительной. Конница действовала здесь беспрерывно в течение месяца, причем во многих случаях, не только не опираясь на свою пехоту, но являясь сама опорой и прикрытием для пехотных частей, постепенно выходивших на фронт. Ни в одном из других периодов этой кампании оперативное использование кавалерийских масс не производилось в столь разнообразных формах, как в боях и операциях этого периода. Но зато эти кавалерийские массы отдали здесь на боевую работу свои последние силы, истощили себя до крайней степени и физически и морально. К окончанию сражения у Лиля и германские и французские кавалерийские дивизии находились в совершенно жалком состоянии, имея в эскадронах по 30–40 изнуренных коней; недостаток командного состава, изношенная материальная часть и сильное утомление людей, не имевших отдыха ни днем, ни ночью, делали эти слабые части мало пригодными для боя{432}.

В операциях бега к морю с обеих сторон приняли участие крупные массы войск, развернувшиеся на широком фронте, протяжением около 150 км, почему, казалось бы, от их встречного наступления возможно было ожидать значительных результатов. Но мы знаем, что этого не случилось: во-первых, потому что ни одна из сторон не обладала численным превосходством сил, которое могло бы сделать ее натиск непреодолимым для противника; во-вторых, потому, что с обеих сторон войска подходили последовательно, небольшими частями и тотчас же вводились в дело; вследствие этого невозможно было своевременно создать выгодной группировки сил и произвести решительный удар на каком-нибудь направлении, и, в-третьих, как результат всего этого, борьба приняла здесь форму двусторонней стратегической обороны. Выше я указывал на то, что бег к морю, рассматриваемый в целом, в отношении того основного замысла, который одушевлял его, определялся для обеих сторон широкими стратегическими целями.Однако, выполнение составляющих его операций получило недостаточно широкий размах и в каждый данный момент было связано с задачами ограниченного значения. Противники раньше всего были озабочены тем, чтобы отразить неприятельский удар, а уже затем собирались и сами нанести таковой неприятелю. Между тем, вследствие необычайно быстрых перемен, происходивших в численности и расположении противника, и неожиданно возникавших перед сражавшимися новых задач, в большинстве случаев задуманный маневр оказывался уже запоздалым, невыполнимым, требовавшим новых сил и новой группировки. И поэтому боевые действия через некоторые промежутки времени начинались как бы сызнова в новом районе и, конечно, с такими же, как и раньше, небольшими шансами на успех. [204]

Глава шестая.