Численность выставленных казачьих войск по областям

И губерниям России

1) Донское – 125 тыс. (за весь период войны – 148 тыс.);

2) Кубанское – 82 тыс. (а за весь период войны – 111,8 тыс.);

3) Оренбургское – 25 тыс. (на конец 1916 г. – 31,6 тыс.);

4) Терское – 15 тыс.;

5) Забайкальское – 11 тыс.;

6) Уральское – 12 тыс.;

7) Сибирское – 11 тыс.;

8) Астраханское – 2,5 тыс.;

9) Семиреченское – 2,7 тыс.;

10) Амурское – 2,2 тыс.;

11) Уссурийское – 2 тыс.

Всего – 290,4 тыс.94 (на конец 1916 г. – 349,8 тыс.).

 

Итак, следует сделать общий вывод: до сих пор в исторической, а особенно, популярной литературе преувеличивалась численность белых войск, делалось гиперболизированное заключение о том, что большинство из казаков во все периоды гражданской войны было на стороне белых.

 

1 П.Н. Краснов. Всевеликое войско Донское// Тайны истории. Трагедия казачества. – Т.1. – с.205.

2 Там же. – с.206.

3 Декреты Советской власти. Т.2. – М., 1969. – с.363.

4 Там же. – с.378.

5 Филипп Миронов. Документы. – М., 1997. – с.50.

6 Там же. – с.57.

7 См. Казачество в Октябрьской революции и гражданской войне. – Черкесск, 1984.

8 А.В. Венков. Донское казачество в гражданской войне 1918-1920 гг. – Ростов-на-Дону, 1992. – с.54-62.

9 Филипп Миронов – с62.

10 И.В. Сталин. Сочинения. – Т.4. – с.124.

11 Филипп Миронов. – с.92.

12 Там же. – с.109.

13 Л.Д. Троцкий. Как вооружалась революция. – М., 1923. – Т.1. – с.330.

14 Там же.

15 Там же. – с.359-360.

16 Государственный архив Российской Армии. Ф.100, оп.3, д.24, л.114.

17 ГАРА. Ф.100, оп.3, д.21, л.137.

18 Директивы командования фронтов Красной армии (1917-1922 гг.).– М., 1978. – Т. IV. -с.45.

19 ГАРА. Ф.100, оп.3, д.24, л.284, д.26, л.4.

20 П.Н. Краснов. Всевеликое войско Донское//Тайны истории. Трагедия казачества. - Т.1. – с.205.

21 ЦДНИРО. Ф.12, оп.1., д.267, л.59.

22 ГАРА. Ф.100, оп.3, д.21, л.120.

23 Там же. Ф.2, д.121, л.142.

24 В. Добрынин. Борьба с большевизмом на Юге России и донское казачество. – Прага, 1921. – с.3.

25 Он же. Вооруженная борьба Дона с большевиками. – Вена – Белград, 1923. № 1. – с.128-129.

26 Соавтор коллективной монографии: “Проблемы аграрной истории Советского общества. – М., 1971. – с.291-300, 337.

27 РВИА. Ф.2007, оп.1, д.17, л.57-58.

28 В. Добрынин. Указ.соч. – с.129.

29 Директивы командования фронтов Красной Армии (1917 – 1922 гг.). - Т.IV. – с.462-467.

30 Там же. – с.469.

31 Там же. – с.475.

32 Там же. – с.482.

33 Там же. – с.81. ГАРА. Ф.100, оп.3. д.490, л.10.

34 Директивы командования фронтов Красной Армии (1917-1922 гг.). –с.95.

35 ГАРА. Ф.100, оп.3, д.26, л.2.

36 Там же. Л.3.

37 Там же. Л 4.

38 Там же.

39 Там же. Л.6.

40 Там же.

41 Там же. Л.6.

42 Там же.

43 Там же. Л. 6, а также д.1, л.84-85.

44 Там же. Оп.8, д.28, л.4.

45 Д.1, л.361.

46 Д.1, л.28, л.1801; оп.8, д.27, л.635.

47 Оп.8, д.28, л.16, 111.

48 Там же. Л.16, 111.

49 Оп.2, д.1, л.16-18.

50 Оп.2, д.1, л.361.

51 Д.121, л.32.

52 Там же.

53 Там же, л.361.

54 Ф.110, оп.8, д.1, л.64.

55 Ф.100, оп.3. д.273. л.285; ф.7937, оп.1, д.18. л.1.

56 Там же. оп.8, д.27, л.3.

57Там же.

58 ЦДНИРО. Ф.12, д.35, л.5.

59 ГАРА.Ф.100, оп.8, д.28, л.23.

60 Там же.Ф.100, оп.8, д.27, л.219.

61 Там же. оп.3, д.11, л.131.

62 Там же. - Л.95.

63 Там же. – Л.98.

64 Там же. – Л.114.

65 Там же. – Л.102.

66 Там же.

67 Там же. – с.123.

68 Составлен на основе воспоминаний А.Г. Шкуро. Записки белого партизана. Тайны истории и трагедия казачества, Т-I, с.3-97

69 Директивы командования фонтов Красной Армии (1917 – 1922 гг.). – М., 1975. – с.166.

70 П. Добрынин. Донская летопись. Борьба с большевизмом на Дону. – с.128-130.

71 В.Н. Ратушняк. Кубань 2000 лет исторического пути. – Краснодар, 2000. – с.142.

72 ГАРА. Ф.100, оп.8, д.28, л.16, 23.

73 Н.А. Ефимов. Героический поход Таманской армии в 1918 г. Ученые зап. МГПИ им.В.И. Ленина.– М., 1967. - №286. – с.155.

74 ЦДНИРО. Ф.

75 ГАОО. Ф.1912 с, 1918, оп.1, д.7, л.2.

76 Там же. Л.8.

77 Там же. Л.11.

78 Там же. Л.19.

79 Там же. Л.20.

80 Там же. Л.53.

81 Там же. Л.9, 29.

82 Там же. Л.37.

83 Там же. Л.58.

84 Там же. Л.74.

85 Там же, оп.2, д.87, л.87.

86 ГАОО. Ф.1912 с, оп.2 с, д.106, л.1-5.

87 Подсчет Л.И. Футорянского.

88 В.С. Кобзов, М.Д. Машин. Разложение в белоказачьих войсках и освобождение Красной Армией Оренбурга, Уральска и большей части казачьей территории.//Казачество в Октябрьской революции и гражданской войне. – Черкесск, 1984. – с.185.

89 ГВИА. Ф.330, оп.84, к.5427, д.12, л.7-8.

90 Л.И. Футорянский. Казачество России на рубеже веков. – Оренбург, 1998. – с.55-58.

91 Он же. Уральское казачество// Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. – с.625-626.

92 Сибирское казачество. Там же. – с.546.

93 Там же. – с.31.

94 Там же. Л.57-5 8.

 

Расказачивание

 

За последние несколько лет обычно процесс расказачивания рассматривался, начиная с ошибочной и даже преступной директивы Оргбюро ЦК РКП/б от 24 января 1919 года. Считаем, что “танцевать от нее, как от печки” нельзя, ибо процесс имел свои исторические корни и объективную основу. Большинство казачьих общностей возникло из смелых и отважных людей, бежавших на окраины Руси, где создавали примитивные демократические республики в какой-то мере оппозиционные по отношению к центральной власти, но в то же время становившиеся щитом, защищавшим Русь от набегов кочевников.

Крестьянские войны России, в которых казачество сыграло наиболее активную организующую и цементирующую роль, ярко показали противоречивость и сложность такой социальной группы как казачество.

Именно после крестьянской войны под руководством Е.И. Пугачева впервые в правительственных кругах остро стал вопрос о ликвидации казачества. Однако после долгих дебатов решили ограничиться частными мерами: Запорожское казачество переселили на Кубань, ликвидировали Волжское казачество, Яицкое переименовали в Уральское и даже Яик назвали по-новому – Урал.

Первоначально возникнув как вольница бежавших на окраины, казачество с конца XVIII века превращается в одно из служилых сословий феодального Российского государства, несущего пограничные функции. Это было войско, державшееся на самоокупаемости за счет земли, которую казаки получали за службу. Возникнув как оппозиция к существующему феодальному государству, сыграв активную, организационную роль во всех крестьянских войнах в том числе и в последней 1773-1775 гг., казачество позднее было рядом правительственных мер постепенно и не в один день, превращено, хотя и не окончательно, в орудие колониальной и внутренней правительственной политики1. И не только после последней крестьянской войны, да и в 60-е годы XIX в. в эпоху крупных реформ в правительственных кругах вновь возникла идея ликвидации казачества.

Казачество в начале XX в. составляло две третьих кавалерии России – самого подвижного тогда рода войск и один из разрядов крестьянства. Среди казаков преобладали русские и православные, однако казачество было многонациональным как и сама Россия, в нем были представители разных конфессий: православные, мусульмане, буддисты, старообрядцы и другие2. С развитием капитализма и особенно его зрелого этапа в конце XIX – начале XX вв. сословный феодальный строй приходит с ним в столкновение и поэтому рано, или поздно был обречен на гибель. Вместе с тем, капитализм разными способами проникал не только в город, но и в деревню и станицы и многочисленными путями, формами и методами подчинял их своим рыночным законам3.

В конце XIX – начале XX вв. в значительной мере утрачивается пограничная функция основных казачьих войск России (Донского, Кубанского, Оренбургского, Терского, Уральского и Сибирского), ибо они перестали быть окраинными областями4. Во многом исчезли и возможности самоокупаемости казачьих войск (появление пулеметов, танков, авиации, совершенствование артиллерии делали невозможным содержание вооружения и казачьих войск за свой счет). Возрастание расходов на вооружение казаков в 2-3 раза в конце XIX – начале XX вв. во многом было предопределено этим. В период зрелого капитализма казачья войсковая система становится тормозом в развитии сельского хозяйства. Картину дополняло обилие неосвоенных земель, лежащих втуне, мизерность на них пашни, двадцатилетняя служба казаков, отрывавшая их на длительное время от земли, крохотный удельных вес казаков в предпринимательстве, промышленности и торговле. Казачьи земли, как и в целом помещичьи, давали более низкие урожаи и результаты в развитии сельскохозяйственного производства, чем крестьянские. Удельный вес предпринимательских казачьих, фермерских хозяйств, как показали наши исследования, был ничтожен по своим посевам, размаху животноводства, меньше по объему производства, чем предпринимательские крестьянские хозяйства5. Урожайность с казачьих земель в конце XIX – начале
XX вв. постоянно снижалась. Казачье зерноводство и животноводство приходило в упадок. Все это обрекало казачью войсковую систему (в обстановке зрелого капитализма) на неизбежное исчезновение. Было похоронным звоном и по казачьему сословию, ибо современный капитализм чужд каким бы то ни было юридическим привилегиям и ограничениям.

В обстановке зрелого капитализма нарастает неизбежная потребность в более производительном использовании казачьих земель.

Развитие капитализма приводило к дифференциации в казачьей среде, к ее расслоению, сближало интересы основной массы казачества с рабочими и крестьянами, ломало сословные перегородки и замкнутость казачьих областей6.

По сути дела объективно начался процесс расказачивания. Теперь к расслоению на офицерство, дворян и рядовых казаков добавилась дифференциация в среде рядового казачества на его зажиточные, богатые слои и бедноту. Удельный вес середняков стал сужаться (хотя он в сравнении с крестьянством центральных районов России оставался весьма значительным, особенно на Дону).

Общая картина по казачеству всей России, по нашим подсчетам, была такова: 39,8% составляли бедняки, 34,9 % - середняки, 25,3% - кулаки, т.е. процесс экономического хозяйственного расказачивания (думается нам) зашел довольно далеко. Хотя сословные рамки, условия службы, соответствующая психология и т.д. были для рядовой массы казачества едиными. Процесс экономического расказачивания или социальной дифференциации в казачьей среде происходил медленнее, чем среди крестьянства.

Экономическое расказачивание неизбежно должно было найти свое отражение в сознании наиболее мыслящей части казачества. Это ярко проявилось под воздействием первой демократической революции в России.

Вопрос о судьбе сословного строя в России с конца XIX – начала XX вв. волновал все политические партии.

Большинство их них высказывалось за ликвидацию этого анахронизма, присущего феодальной эпохе, не делая исключения и в отношении казачества. Об этом свидетельствуют 30 программ общероссийских и национальных радикально демократических и социалистических партий, изученных нами. Так, программа РСДРП, принятая на II съезде (1903 г.) решительно заявляла, что партия будет добиваться, чтобы при низвержении царского самодержавия и замене его демократической республикой конституция обеспечила “уничтожение сословий и полную равноправность всех граждан…”. Партия эсеров решительно выступала также против сословного строя. Такой же позиции в отношении сословий придерживались и основные либеральные партии России7. В программе кадетов с первых ее слов об основных правах граждан подчеркивалось: “Всякие сословные различия… должны быть отменены”8. Менее определенно данный принцип формулировался в программе крупнейшей умеренно-либеральной партии “Союз 17 октября”. Что касается консервативных партий России, то рассмотрение их позиции требует дифференциации. Монархические партии России, как правило, заявляли о стремлении отстоять сословный строй. Так, русская монархическая партия в своей программе утверждала, что она “всегда будет отстаивать сохранение в русском народе всех сословий…”9. Программа Союза русского народа не только настаивала на их сохранении, в т.ч. и казачества, но и добивалась, чтобы реформированному в XVIII в. казачеству Украины были возвращены их права и привилегии10.

 

Ставшее непосильным бременем снаряжение на службу казаков за счет земли для основной массы казачества в начале XX в. и было основной причиной, вызывающей стремление к самоликвидации казачьего сословия.

Под воздействием первой Российской революции растет стремление казачества избавиться от палаческой службы по подавлению выступлений рабочих, крестьян и солдат, что было также одним из мотивов к отказу в принадлежности к данному сословию. Двадцатилетняя служба все чаще и чаще переставала вызывать восторг в казачьей среде. Дух чинопочитания и казарменной дисциплины в станицах начинает порождать протест среди казаков. Произвол атаманов, запрет на передвижение и другие средневековые черты казачьего бытия вызывают возмущение.

Тенденция к ликвидации казачьего сословия обнаружилась на конференции представителей Кубанского комитета РСДРП и групп Северного Кавказа в июле 1905 г. В резолюции о работе среди казаков, говорилось: “…казачество является остатком военно-крепостных отношений, … существование этого сословия в Кубанской области чрезвычайно задерживает экономическое развитие населения, подрывает благосостояние самих казаков и развращает их”. Вывод конференции, в работе которой принимали участие и делегаты-казаки: “Провести самую широкую агитацию за уничтожение сословия”11. Думается, ставя таким образом задачу, вряд ли было необходимо выдвигать ее в агитационной работе на передний план.

В разработанных требованиях солдат и казаков Читинского гарнизона говорилось (ноябрь 1905 г.) о необходимости уравнения казачьего сословия с остальными по воинской повинности12. Это без сомнения представило бы первый шаг на пути к ликвидации казачества как сословия вообще. Требование ликвидации казачьего сословия в целом носило пока в его среде довольно редкий характер.

В ноябре 1905 г. казаки Старо-Черкасской станицы Черкасского округа Донской области в своих требованиях заявили о ликвидации всех сословий. Такие же постановления были приняты еще в 13 других донских станицах. В приговоре от 15 декабря 1905 г. Куегенского станичного общества Забайкальского войска говорилось: “Всякое деление на сословия должно быть уничтожено, как и выход на службу должен быть на общих основаниях с солдатами”. В Постановлении казаков Сретинской станицы содержался призыв отказаться носить звание казак, так как оно чисто полицейское. А забайкальские казаки еще в 1901 г. подавали петицию правительству о возвращении их в крестьянское положение.

Особо следует сказать о настроениях амурского казачества в период революции 1905 г. О них ярко свидетельствует съезд делегатов от населения Амурского казачьего войска, проходивший с 15 декабря по 21 января 1906 г. На съезде были делегаты от всех станичных округов. Было вынесено решение об уничтожении казачьего сословия, ибо “звание казака уничтожено подавлением освободительных народных движений”. Решение по этому вопросу было принято единогласно. Делегаты постановили: “… требовать от правительства, чтобы казаки все обмундирование, конское снаряжение и лошадей обязательно заводили за счет казны”13.

Интересно напутствие выборщиков областного избирательного собрания членам Государственной Думы от области войска Донского. В нем говорилось о необходимости установления полного и действительного равноправия всех граждан, ликвидации сословий и привилегий. Этот документ был опубликован в брошюре кадета А.И. Петровского14.

Необходимо сказать и о том, что казачьи депутаты в III Государственной думе вносили законопроект о переводе казачества в гражданское состояние. Это стремление было торпедировано губернаторами нескольких казачьих областей, которых поддержал Николай II15.

Но особенно ярко стремление к самоликвидации сословия проявилось в казачьей среде под влиянием Февральской революции. Известно, что в воззваниии Временного правительства от 3 марта 1917 г., согласованного с Петросоветом, говорилось об отмене всех сословных, вероисповедальных и национальных ограничений и привилегий. По сути дела этот акт стал первым шагом на пути ликвидации сословного строя в России, проложил первую тропку к этому.

На проходивших весной и летом 1917 г. казачьих съездах всплывал вопрос о ликвидации казачьего сословия. Так, протоколы Яицкого (Уральского) казачьего съезда говорят о телеграмме на имя войскового атамана, в которой осуждалась деятельность члена Совета Союза казачьих войск Кулакова, заявившего: “Пора бросить носиться со званием казака, все уже в войсках пришли к сознанию, что нет ни казаков, ни крестьян, ни дворян, а все мы граждане Российской республики, все должны нести одинаковую службу”. Съезд по этому вопросу постановил: “Ответить на телеграмму, что депутат Кулаков, агитируя за уничтожение казачества, не только не является выразителем взглядов войска, но идет с ним вразрез”. Однако следует отметить, что данная резолюция была принята незначительным большинством. За нее проголосовало 54 человека, против – 44. Такой результат ярко свидетельствует, что вопрос о ликвидации казачьего сословия не вызывал единодушного осуждения в казачьей среде, более того, значительная часть казаков поддерживала эту идею16.

16 апреля 1917 г. открылся Первый съезд Забайкальского казачества. На нем был заслушан доклад “Быть или не быть казачеству?”. После прений принята резолюция: “Казачье сословие, как пережиток старины и следствие существования постоянной армии, должно быть уничтожено и сравнено со всеми свободными гражданами России”. Хотя при этом признавалось необходимым во время войны сохранять прежний порядок отбывания казаками воинской повинности, но при том условии, что обмундирование, снаряжение и вооружение должны быть “отнесены за счет государства”. В заключении работы съезд поручил обратиться ко всем казачьим частям, находящимся на фронте, с разъяснением, какие мотивы побудили его делегатов отказаться от идеи сохранения казачьего сословия17.

С 17 по 22 апреля 1917 г. проходил съезд Амурского казачества в г.Благовещенске. 12 апреля 1917 г. на усмотрение съезда было предложено два текста телеграмм: в первом – съезд высказывался за уничтожение казачества, просил население станиц сообщить свое мнение, во втором – съезд, говоря о том же, от изложения своего мнения воздержался, при закрытом голосовании мнение делегатов разделилось: за первый текст проголосовало 20 голосов, за второй – 21 с голосом председателя. На съезде единогласно была принята резолюция: “Принимая во внимание, что казачество и крестьянство составляют единый трудовой народ, основу нашего государства… принять все меры к их слиянию”. После съезда вопрос о судьбе казачьего сословия обсуждался на местах. Станицы Покровская, Кульмарит, Екатерининская, Панковская высказались за ликвидацию казачества. Станицы Лабазинская, Игнатьевская, Константиновская, Поярковская, Черняевская высказались за сохранение казачества. В Амурском казачьем войске было 10 станиц. Итак, устанавливаем, что 40 % из них высказались тогда за ликвидацию казачьего сословия18.

Решения съезда Уссурийских казаков во многом совпадали с постановлением Забайкальского и Амурского съездов. Но не только часть казачьих съездов, но и отдельные казачьи дивизии и полки выступали за упразднение казачьего сословия. Так 9 мая 1917 г. на общем собрании 8-й Сибирской казачьей дивизии в принятой резолюции говорилось: “Все сословия (в том числе и казачество) должны быть уничтожены. О настроении ряда полковых казачьих комитетов свидетельствует наказ 2-го Аргунского полка уполномоченному выбранному на областной съезд представителей казачьего населения Забайкальской области. Один из пунктов этого наказа гласил: “Признавая в принципе устройство России на демократических началах, казачество как сословие должно уничтожиться… Уничтожая казачье сословие, мы лишаем возможности другие сословия отстаивать свои привилегии”. Наказ подписал председатель полкового комитета хорунжий В.А. Бронников.

В казачьих областях Европейской России и Кавказа была значительная диспропорция в обеспечении землей казаков и крестьян, особенно иногородних. В силу этого в данных казачьих районах при ведущих классовых противоречиях, объединивших трудовое казачество с трудовым крестьянством в борьбе с помещиками и офицерским землевладением (бывших в своей основе таким же феодальным институтом), существовал и не ушел в область предания и сословный антагонизм, соответствующий эгоизм части казачества.

В Азиатской части России разрыв между размерами крестьянского и казачьего землевладениями был менее значителен, а в Амурской области у крестьян ее было примерно столько, как у казаков. В силу этого элементы сословного антагонизма и эгоизма на Востоке России были слабее. Этим в значительной мере и объясняется, что в период первой революции и от Февраля к Октябрю выступали за расказачивание более широкие слои прежде всего казаков Азиатской части России.

Проведенные расчеты показали, что при ликвидации помещичьего и офицерского землевладения даже на Дону при поравнении дополнительно получили бы землю не только крестьяне, но и казаки. Несколько сложнее дело было на Кубани и архитруднее на Тереке. В целом отнимать земли у трудовых казаков не было нужды. В этом гвоздь вопроса. В этом база для мирного решения аграрного вопроса в казачьих областях и предотвращения гражданской войны.

В последующий период, когда в Забайкалье казачьи верхи вознамерились провести Второй съезд с целью отменить решение первого об упразднении казачества, некоторые станицы твердо заявляли, что выступают за ликвидацию казачьего сословия. В приговоре собрания граждан Карасунского поселка Акшинской станицы говорилось: “О существовании казачества как отдельного сословия речи быть не может, объединение всех наций и сословий необходимо...»” Тогда же съезд казаков-бурят Забайкальского войска заявил единодушно, что “казаками они быть не хотят”. На 2-м съезде Забайкальского казачества, который открылся 5 августа 1917 г. 122 голосами против 72, была принята резолюция: “Сохранить свое историческое почетное звание казака, равноправное с остальными гражданами государства”. Как видим, “сохранение” было принято при сопротивлении значительной части казачества. Кроме того, следует обратить внимание на то, что формула “сохранения” при “равноправном положении с остальными гражданами”19 весьма условна, ибо уравнение с крестьянством, переселенцами и т.д. означало по существу ликвидацию казачьего сословия. Вскоре казаки 2-го Аргунского казачьего полка заявили, что они против решений Второго казачьего Забайкальского съезда о сохранении казачества как сословия, что они хотят быть не казаками, а свободными гражданами.

После июля 1917 г. в 4-м Донском казачьем полку подхорунжий 6-й сотни – Алексей Лосев (позднее избранный в Петросовет рабочих и солдатских депутатов) заявил, что “казачество ему не нужно”20.

Стремление к самоликвидации казачьего сословия диктовалось, прежде всего, тем, что преобладающая его масса хотела освободиться от длительной двадцатилетней службы; добивалась принятия на счет государства обмундирования и снаряжения на службу, отмены бесконечных еженедельных дежурств при станичных правлениях, зимних занятий, смотров, лагерных сборов, установления свободы передвижения и выбора профессии, ослабления чинопочитания, произвола атаманов, их права ссылать в отдаленные станицы, избавиться от угрозы отдачи в работники “за долги” и т.д.

 

Вскоре после победы Октября в Декрете ВЦИК и СНК «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» от 11 (24) ноября 1917 г. была определена судьба сословного строя России. И хотя в документе не говорилось о ликвидации казачества как сословия, но в целом речь шла об уничтожении всех сословий без всяких исключений21.

9 декабря Совнарком в обращении “Ко всему трудовому казачеству” объявил об отмене обязательной воинской повинности и других льготах казакам. В основу данного документа легли предложения, разработанные Казачьим отделом ВЦИК, которые были обсуждены казачьими организациями на местах22. СНК постановил: 1. Отменить обязательную военную повинность казаков и заменить постоянную службу кратковременным обучением при станицах. 2. Принять на счет государства обмундирование и снаряжение казаков, призванных на военную службу. 3. Отменить еженедельные дежурства казаков при станичных правлениях, зимние занятия, смотры, лагеря. 4. Установить полную свободу передвижения казаков23. Этот декрет – важный шаг по упразднению казачьего сословия. Осуществлялись важнейшие пожелания казачьего населения по устранению средневековых черт в их жизни.

В период установления советской власти на местах ВЦИК и СНК были вполне удовлетворены тем, как вело себя казачество. Об этом убедительно свидетельствует “Обращение Третьего Всероссийского съезда Советов к трудовому казачеству” от 16 января 1918 г., в котором говорилось: “С первых же дней великой рабочей и крестьянской революции, происшедшей в октябре прошлого года рабочие и крестьяне верили, что трудовое казачество не пойдет против трудящегося народа и примкнет к той Великой борьбе, которую ведут трудовые массы. Вы оправдали нашу надежду, товарищи трудовые казаки”24.

Особого внимания заслуживает вопрос об автономии казачьих областей, который затрагивался выше. Рассмотрим в связи с этим кратко то, как отражался данный сюжет в программах основных политических партий России. В программе Российской социал-демократической рабочей партии, принятой на II съезде партии в 1903 г., говорилось о широком местном самоуправлении, областном самоуправлении для тех местностей, которые отличаются особыми бытовыми условиями и составом населения25. Социалисты-революционеры отстаивали демократическую республику с широкой автономией областей и возможно большим применением федеративных отношений26. В программе партии кадетов признавалась необходимость местного самоуправления. Об автономных правах говорилось лишь в отношении Польши и Финляндии27. Октябристы подчеркивали необходимость унитарного государства с допущением только элементов местного самоуправления. Союз русского народа стоял за единую неделимую Российскую империю28.

Такова была суть позиции политических партий по отношению к местному самоуправлению. Период с октября 1917 г. по май 1918 г. в политике Советской власти характерен склонностью к признанию казачьей автономии, прежде всего Дона. В апреле 1918 г. В.И.Ленин приветствовал создание Донской Республики29. Были созданы Кубано-Черноморская и Терская, а затем и Амурская советские республики.

Принятый 1 июня 1918 г. “Декрет об организации управления казачьими областями” по существу означал учреждение для всех существовавших тогда казачьих областей соответствующей автономии, приравненной в правах с губерниями. Определялось и их представительство во ВЦИК с созданием при нем соответствующей автономии30.

Однако с лета и особенно осени 1918 г., когда развернулась длительная и ожесточенная гражданская война в казачьих областях России, ставших ареной сражений, когда временно в белых войсках оказалось больше казаков, чем в красных, оценка казачества также претерпела видоизменения. Она проявилась даже в одном из высказываний В.И. Ленина, в котором была дана эмоциональная характеристика казачества, продиктованная моментным разочарованием: “На Южном фронте сосредоточились такие силы красновцев и там настолько прочным было гнездо, несомненно, контрреволюционного казачества, после 1905 г. оставшегося таким же монархическим как прежде…”31. Думается, говорить о неизменном монархизме казачества, даже части, его было несколько поспешно, поскольку проходившие все без исключения 1917 г. казачьи войсковые круги (съезды) единодушно высказались против монархии за демократическую республику. Очевидно, главной причиной их усилившегося сопротивления было недовольство зажиточной, да и середняцкой части казачества продовольственной политикой советской власти, начавшимся вторым этапом аграрной революции, усилением интервенции Антанты после капитуляции Германии и ее союзников, а также тем, что блок с левыми эсерами себя исчерпал.

Все это обусловило появление первоначально колебаний, а затем и решение отказаться от предоставления автономии казачьим войскам, создать единые, общие советские органы управления на местах. Не случайно 30 сентября 1918 г. президиум ВЦИК принял постановление о ликвидации Донской республики.

Четко и недвусмысленно отказ от казачьей автономии проявился в последующий период и в деятельности Я.М. Свердлова. В конце февраля 1919 г. в Оренбург пришла телеграмма Свердлова, предложившая принять меры к слиянию Оренбургского губернского исполнительного комитета Совета рабочих и крестьянских депутатов (председатель А.А. Коростелев) и Оренбургского казачьего исполкома (председатель И.Ф. Кисилев)32. Отвечая на нее А.А. Коростелев сообщил председателю ВЦИК, что основой для образования двух исполкомов послужил декрет Совнаркома от 1 июня 1918 г., что временно существующий казачий исполком имеет четыре отдела, которые, как и исполкомы, будут постепенно слиты, казачий исполком создан для безболезненной ликвидации дутовщины, что оба исполкома стоят за объединение33. Через некоторое время А.А. Коростелев сообщил во ВЦИК о слиянии исполкомов34. Основой объединения стало упрочение союза рабочего класса с трудовым казачеством и трудовым крестьянством.

Думается, что, безусловно доказанным можно считать, что с осени 1918 – начале 1919 гг. ВЦИК и его председатель Я.М. Свердлов выступали против автономии казачьих областей, за единую форму управления губерниями (исключая национальную автономию).

Этот вопрос следует отличать от того “расказачивания”, о котором было сказано в январской директиве Оргбюро ЦК РКП/б. Некоторые авторы без серьезных на то оснований, и только исходя из предположения, а, может быть, и из более циничных побуждений, назвали ее “свердловской” директивой. Но никакой подписи под этим документом Свердлова никогда не стояло.

Следует еще раз уточнить, о каком расказачивании в январской директиве шла речь.

В письме Донбюро РКП/б начала января или конца декабря (дата на документе отсутствует) сказано, что по обсуждении вопроса на Донбюро “признали вредной ненужную и ничем не вызываемую децентрализацию, считая отжившим и несоответствующим моменту заигрывание с казачьими федералистическими вожделениями”. Но главную свою задачу Донбюро видело (и об этом сообщало в ЦК РКП/б) в том, что предстоит очень большая и сложная работа по уничтожению (подчеркнуто Л.Ф.) путем условного ряда мероприятий, главным образом, в аграрном вопросе, кулацкого казачества как сословия, составляющего ядро контрреволюции”.

В заключении Донское бюро РКП/б по докладу Ковалева о Донском правительстве, отвергая предложения Ковалева, заявило о том, что он запоздал со своими представлениями, что “вопрос о Донском исполкоме ЦК РКП уже рассматривался, и быть может, ЦК уже принял по нему конкретное решение на основании тех данных, какие были предъявлены Донским бюро РКП и целым рядом товарищей” (подчеркнуто - Л.Ф.). Теперь ясно, что указанные документы Донбюро и были в основу “Директивы” от 24 января, что заявление Донбюро РКП свидетельствует о том, что в основу январской директивы легли его предложения35. Конкретным же автором “Директивы” был С.И. Сырцов – председатель Донбюро.

Но продолжим анализ самой директивы. В ней подчеркивалось: “Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, и провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое и косвенное участие в борьбе с Советской властью (подчеркнуто нами - Л.Ф.). К среднему казачеству необходимо принять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо с его стороны новых выступлений против Советской власти”. Директива была не только ошибочна, но и преступна. Но утверждение о том, что автором директивы был Я.М. Свердлов, несостоятельно, так как носило сугубо предположительный характер. Дело в том, что в протоколе Оргбюро ЦК РКП нет указания даже о тех, кто присутствовал на его заседании 24 января.

В 10 номере “Молодой гвардии” за 1989 г. была опубликована подборка статей на тему: “О трагедии расказачивания”. Центральное место в ней принадлежит статье Германа Назарова “Я.М. Свердлов: организатор гражданской войны и массовых репрессий”. В этой статье Свердлов обвинялся как один из главных организаторов истребления казачества. Отметив, что переход на сторону советской власти казачества происходил медленно и трудно, автор цитировал нашу статью из энциклопедии “Гражданская война и военная интервенция” о том, что это “объясняется не только политическими и социально-экономическими условиями того времени, но и в известной мере ошибками, допущенными в отношении казачества в центре и на местах”. Далее следует заявление Назарова: “Одной из таких, наиболее существенных (ошибок – Л.Ф.), была подписанная единолично Свердловым (подчеркнуто нами - Л.Ф.). 24 января 1919 г. директива Оргбюро ЦК РКП/б о поголовном истреблении казачества. Выше мы уже сказали, что присутствовавшие на заседании Оргбюро 24 января 1919 г. в протоколе не названы, нет оснований считать, что Свердлов был на нем.

Отсутствует упоминание докладчика по данному вопросу, не сказано и об авторе циркулярного письма. Да и само письмо в протоколе отсутствует. В РГАСПП есть копия данного письма. Мы два десятилетия до этого обнаружили другую копию письма в Центральном архиве Советской Армии. Подписи под обеими копиями отсутствуют. Письмо заканчивается словами “Центральный комитет Российской коммунистической партии”. Итак, утверждение о единоличной подписи Я.М.Свердлова под документом не соответствует действительности.

Одна из версий об авторстве “Директивы” была в свое время выдвинута в многотомной истории КПСС, в ней оно связывалось с теми членами ЦК РКП/б, которые “недавно побывали в казачьих районах”. Был ли Я.М. Свердлов на Дону или в других казачьих областях в конце 1918 – начале 1919 гг.? Тщательное изучение третьего тома “Избранных произведений Я.М. Свердлова”, а также дат из его жизни и деятельности убеждают, что нет.

Свердлов никогда в те годы не был на Дону и в других казачьих областях. Свердлов тогда вел энергичную подготовку к VIII съезду РКП. О том, что он был всецело поглощен этой работой, которая началась с конца января 1919 г., утверждает Анатолий Знаменский в “Красных днях” устами В.С. Ковалева, председателя ЦИК Донской Советской республики в 1918 г., комиссара 23-й стрелковой дивизии, командиром которой был Ф.К. Миронов: “А Яков Свердлов, значит, по горло занят подготовкой съезда”36. На юге России тогда были из членов ЦК РКП – Сталин, Троцкий, Сокольников.

Отношение Л.Д. Троцкого к казачеству в самый драматический период в конце 1918 -–начале 1919 гг. проявилось в следующих словах: “Преступления Краснова и его союзников ожесточили сердца рабочих и крестьян. Ненависть к Краснову нередко переносится на казаков вообще. Все чаще раздаются голоса рабочих и крестьян: нужно истребить всех казаков, тогда наступит мир и спокойствие в Южной России. Это, конечно, неверно и несправедливо. Но чем дольше будут казаки оставаться слепым оружием в руках Краснова, тем суровее будет расправляться с ним и Красная Армия”37.

Что касается Сталина, то в его речах и статьях нет-нет да проскальзывала прямая ненависть по отношению к казачеству. В августе 1918 г., объясняя тяжелое положение на царицынском участке фронта, он в числе причин называл “казачий состав войск Миронова”, которые “не хотят вести решительной борьбы с казачьей контрреволюцией”, что они переходили на сторону Красной Армии для получения оружия и разведки расположения красных частей, а потом, чтобы “увести целые полки к Краснову”38. Но еще более чудовищна в отношении казачества статья Сталина “К военному положению на юге”, которая говорила о том, что между казачеством и угнетенными народами и иногородними не могло быть и не будет никакого единства и примирения. Читающий должен был сделать вывод, что казачество как “иско