Был ли “демократический” этап в антибольшевистском движении казачества России? Красный и белый террор во второй половине 1918-1919 гг.

 

Долгие годы считалось, что с лета 1918 г. по январь 1919 г. контрреволюция носила так называемый “демократический” характер. Механически (как это бывает зачастую) оценку, быть может, верную для страны в целом, переносили и на казачьи области России. Очевидно, формула о “демократическом” этапе контрреволюции в указанный период была впервые выдвинута и пущена в ход И. Майским в его работе совпадающего названия1. Основой для такого определения сущности антибольшевистского движения на данном этапе послужило вхождение в белые правительства не только либералов-кадетов, но и социалистов правого толка. Власть белых не носила тогда открыто террористический характер, прикрывалась либеральными вывесками. В силу сказанного, в целом, в масштабе страны, быть может, следует согласиться с Майским, однако эту характеристику нельзя распространять на казачьи области России2.

В формуле “демократического” этапа контрреволюции была в какой-то мере надежда на третий путь, поиск выхода не в той или иной диктатуре, что в указанный период, как показали события, было невозможно реализовать3.

Во всех казачьих областях с июня 1918 г. устанавливается диктаторская власть, тоталитарный режим.

Остановимся на анализе обстоятельств, говорящих, что с июня 1918 г. во всех казачьих областях складывается кровавая диктатура. Рассмотрим их, прежде всего, на основе самой крупной казачьей области – Дона.

Напомним, что еще на «Круге спасения Дона» (по старому стилю с конца апреля до начала мая) было заявлено, что вся полнота власти по управлению областью и ведению борьбы с большевиками принадлежит … атаману. Факт избрания атаманом П.Н. Краснова ничего не меняет. И позднее, например, к диктатуре Гитлера приведет “демократическая” процедура выбора4.

Законы, принятые кругом, были рассмотрены 4 мая. Они почти полностью копировали основные законы Российской империи. В разделе об атаманской власти подчеркивалось, что управление войском во всем объеме принадлежит войсковому атаману, что он утверждает законы, и без этого ни один из них не может иметь силы, что атаман также назначает председателя совета, управляющих отделами, что руководство связями с иностранными государствами, объявление местностей на военном, осадном или исключительном положении – компетенция того же атамана, что он вождь Донской армии и флота. Все декреты Временного правительства и СНК отменялись. Не случайно Краснов признавался в том (и в этом обвиняла его интеллигенция Дона), что он следовал принципу Людовика XIV: “Государство – это я”5.

Как свидетельствовал сам П.Н. Краснов, он “большевизму противопоставил шовинизм, интернационализму – ярый национализм”6. Итак, несомненно на Дону установилась диктатура атамана.

15 августа 1918 г. открылся большой войсковой круг, который завершился 25 сентября. Права атамана остались незыблемыми. Красновские казаки были беспощадны к пленным красным, особенно казакам. На Дону были запрещены митинги, активно развернулись репрессии, широко действовали полевые суды. За участие в стачках только в Александровск-Грушевском районе было расстреляно 120 шахтеров7.

Картина событий, происходивших на Кубани, не дает оснований усомниться в террористическом характере установившейся там с лета 1918 г. власти. Вот некоторые цифры террора белых во время второго похода Добровольческой армии на Кубань. В Майкопе было за две недели расстреляно 7 тысяч человек, а в Новороссийске до 12 тыс. раненых красногвардейцев, матросов, рабочих. Таковы далеко не демократические свидетельства действий властей только по двум кубанским городам8.

Остановимся подробней на сути дутовской власти и ответим четко на вопрос: был ли Дутов демократом, была ли на указанном выше этапе в Оренбуржье “демократическая” контрреволюция?

Дутовцы вошли в Оренбург 3 июля 1918 г. Город тут же был объявлен на военном положении. В приказе от 4 июля 1918 г. временно занимающего должность войскового атамана Каргина перечислялось, за какие провинности лица приговариваются к смертной казни. Во-первых, за нападение на членов войска и других должностных лиц и за сопротивление им. Во-вторых, за членство в большевистской партии, за святотатство без различия вероисповедания; за укрывательство комиссаров и служивших в Красной Армии и Красной гвардии; призывающие к устройству или продолжению стачки (Л.Ф.); за хранение огнестрельного и холодного оружия без разрешения9. Кроме того, говорилось в документе о том, что собрания, митинги как на улицах, так и в закрытых помещениях допускаются только по разрешению военного начальства. За несоблюдение этого пункта виновные предавались военно-полевому суду.

Через месяц последовал еще приказ за № 21, в котором говорилось, что в дополнение к приказу № 2 к смертной казни и лишению всего имущества приговариваются за бунт и подстрекательство к нему, а равно за всякое сопротивление власти, за истребление складов, за приведение в негодность средств телеграфной и телефонной связи, за участие в скоплении народа, противодействие вооруженной силе, за уклонение от воинской службы или временное уклонение от нее. Подтверждал приказ № 2, подписал его лично войсковой атаман А.И. Дутов10.

Думается, совокупность пунктов этих двух приказов явно говорит не о демократизме, а террористическом характере дутовской власти: даже за участие в стачке – смертная казнь.

При Дутове впервые началось изъятие хлебных “излишков” при помощи вооруженных сил11. Уже в декабре 1917 г. казаков, уклоняющихся от службы в дутовской армии, стали исключать из казачьего сословия. А когда в июле 1918 г. Дутов снова пришел к власти, здесь был расстрелян каждый сотый житель Оренбурга. Дутовские приказы (№ 22) требовали расстреливать на месте всех мешочников с последующей информацией о таких случаях атаману. Вот вам и презумпция невиновности! В этом отношении, как видим, он действовал более жестоко, чем большевики.

В нашей брошюре совместно с профессором Ю.С. Зобовым12, в части, написанной мною, отмечалось, что Дутов не случайно был избран атаманом Оренбургского казачьего войска, он был несомненно незаурядной личностью, но утверждать о его демократизме или даже демократическом этапе его власти несостоятельно. Нельзя не сказать и о том, что при Дутове с июля 1918 г. по январь 1919 г. проводились не только массовые аресты эсеров, но и меньшевиков, несмотря на то, что лидер меньшевиков Ф.А. Семенов с октября 1918 г. стал оренбургским городским головой. Вскоре после избрания Семенова он встретился с Дутовым, чтобы протестовать против смертных казней, цензуры, контрибуций на рабочие кварталы. Однако атаман заявил, что и применение смертной казни, и аресты будут продолжаться, что если меньшевистская газета “Рабочая заря” не прекратит резко оппозиционный тон, он (атаман – Л.Ф.) будет вынужден ее закрыть13. В камерах местной тюрьмы при Дутове сидело в 3-4 раза больше, чем умещалось раньше14. По данным “Красной книги” ВЧК, в селе Александровском Новокузнецкого уезда Самарской губернии белоказаки за один день расстреляли 675 пленных красноармейцев. Убийство сопровождалось жестокими пытками: выкалывали глаза, отрезали носы, уши, ломали пальцы, разбивали черепа15.

Расстрелы как красных, так и белых в Уральской области потрясают своим размахом. После захвата Александрова-Гая белоказаки здесь казнили свыше двухсот-шестисот человек. На станции Новосергиевской было расстреляно 100 красноармейцев. В самом Новоузенске, о котором мы писали выше, было расстреляно 160 сторонников советской власти. В Соболевке и Таловке был случай расстрела красноармейцами казаков, пытавшихся защитить своих жен.

Командарм Красной Армии Т.С. Хвенин признавал, что жестокость проявляется уральцами и красноармейцами и ужесточает ход взаимной борьбы16.

О диктаторских приемах господства Г.М. Семенова в Забайкалье писалось немало. В сентябре 1918 г. он установил в Забайкалье кровавый режим. На железной дороге и фабриках было введено военное управление. Массовые расстрелы стали обычным явлением17. Не меньшей жестокостью прославился сибирский атаман Анненков. Перед его зверствами бледнели ужасы средневековья, его садизм и жестокость снискали ему славу головореза18. По данным юридического отдела калмыковского отряда, только в Приамурье, находившемся под оккупацией японских и американских интервентов, за несколько месяцев было уничтожено 7 тыс. чел. А в Хабаровске за время интервенции население сократилось с 52 до 30 тыс.19

 

О каком “демократическом” этапе контрреволюции в казачьих областях (после кратко нами сказанного) может идти речь? Думается, что с лета 1918 г. и в дальнейшем можно утверждать: власть казачьих атаманов носила диктаторский и террористический характер. Чтобы поставить точку в этом вопросе, приведем мнение собирателя материалов о большевистском терроре С.П. Мельгунова, высказанное им в книге “Красный террор в России 1918-1923”: “Пусть “казацкие” или иные атаманы в Сибири или на Дону, … запечатлели свою деятельность кровавыми эксцессами, часто даже над людьми неповинными. Колчак свидетельствовал, что он был бессилен в борьбе с явлением, получившим наименование “атаманщина”20.

А.Г. Шкуро вынужден был признать, что “обыкновенно, пленив красную часть, казаки командовали: “Гей, жиды, вперед, вперед!” и тут же рубили выходящих”. Столкнувшись с попытками красноармейцев-евреев не обнаруживать свою национальную принадлежность, казаки Шкуро “производили своеобразный телесный осмотр пленных, причем истребляли всех, обрезанных при крещении”21.

О жертвах красного террора в казачьих областях ходят, кочуют из одной книги в другую запущенные со страниц газет фантастические данные. Типичной в этом отношении является небольшая по объему брошюра М.Ж. Абдирова “История казачества Казахстана”. На ее страницах сказано: «Всего за советский период было репрессировано около 2 млн.казаков, из них 1,1 млн. уничтожено физически»22. При этом дается ссылка на книгу Валентина Гольцева, однако на указанных страницах, как мы проверили, нет фактов, на которые ссылается Абдиров23. Он же с большой легкостью утверждает о директиве ЦК, требовавшей якобы поголовного истребления верхов казачества, что она была подписана Я.М. Свердловым. Л.Д. Троцкому приписываются слова: “Расказачить казачество – вот наш лозунг!”. Снова повторяется ссылка на книгу Гольцева (см. с.65), в которой не сказано, откуда данные сведения взяты, что не случайно вызывает сомнения в существовании вообще указанных фактов.

Ссылаются, как на самый “авторитетный документальный” источник, на материалы Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России. Положение о создании данной комиссии было подписано А.И. Деникиным 4 апреля 1919 г. в Екатеринодаре. Через год, когда Деникин сложил с себя полномочия, комиссия перешла в подчинение нового главнокомандующего - П.Н. Врангеля. Публикуемые свидетельства этой комиссии в журнале “Вопросы истории” (№ 7-9 2001 г.) хранятся во Франкфурте-на-Майне (Германия), некоторые машинописные копии с них в архиве Гуверовского института войны, революции и мира при Стэнфордском университете (США, Калифорния) в коллекциях Б.И. Николаевского и П.Н. Врангеля. Характер этих, так называемых, документов весьма сомнителен. Большинство из них не подписаны, уйма повторений, не записано кто, почему, где и когда об этом дал показания. В примечании 22 в “Вопросах истории” за 2001 г. № 9 кроме обвинения в ненависти к казачеству со стороны В.И. Ленина мы ничего не находим. Все это чрезвычайно грубо и необоснованно.

Думается, нашу характеристику осваговских документов следует дополнить оценкой данного следственного органа белогвардейцем Виллиамом Г.Я. в его очерке “Побежденные”; в главе “Осваг” он писал о том, что в данном учреждении хорошо оплачивается клевета на Советы и ЧК, что за это там хорошо платят24.

Первая часть опубликованных в “Вопросах истории” материалов, хотя Особая комиссия ставила задачу раскрыть “массовое уничтожение интеллигенции, буржуазии, казачества”, не дает оснований для серьезных выводов: расстрел казака (с.29) и подъесаула (с.30) не подтверждает массовый характер репрессий на Кубани красных.

В Ставропольской епархии (Ставропольская губерния и Кубанская область) за сочувствие белым и недоброжелательное отношение к красноармейцам убиты 10 священнослужителей, имена которых названы в материалах следственной комиссии25. Позднее в данном документе сказано об убийствах на указанной территории 32 священников, 4 дъяконов, 3 псаломщиков и 1 ктитора26.

 

Следует заметить, что речь идет, строго говоря, не о документах, а только о перечислении, иногда описании тех или иных фактов. Если бы сегодня был так оформлен сборник документов, о них бы сказали, что они не могут претендовать на издание научного характера. К сожалению, об этом почему-то не сказали авторы вводной статьи, да и комментариев к сборнику. А теперь - о чем же речь шла в материалах Освага.

В списке-приложении в обращении к Екатеринодарской церкви и к христианским церквям всего мира сказано об убитых большевиками в пределах Ставропольской епархии и Кубанской области в первой половине и в октябре 1918 года 30 священников. Названы имена только 19 из них, убитых в станицах27. Речь в свидетельских показаниях идет о том, что совершили это проходившие красноармейцы, однако достоверность того, что это сделали большевики, т.е. члены РКП(б), весьма сомнительна.

В сообщении № 11 о злодеяниях большевиков в г.Екатеринодаре говорилось, что 31 мая 1918 г. здесь были вывезены из областной тюрьмы и расстреляны из пулеметов казаки станицы Новотатаровской и другие лица – всего 76 человек. Далее в том же показании сказано, что в июле 1918 г. большевиками были зарублены член Екатеринодарского окружного суда Лихм и его жена. Далее речь идет о том, что эти убийства были без суда28.

Есть свидетельства о “социализации” девушек и женщин в Екатеринодаре - образцы мандатов о фактах изнасилования без названия фамилий и имен, только сказано, что во главе этой затеи комиссар по внутренним делам (какого органа власти не указано), еврей Бронштейн, что он выдавал мандаты на эту социализацию, такие же мандаты презентовал подчиненный Бронштейну начальник конного отряда, что на основании их распоряжений было охвачено 60 девиц29.

В акте расследования об убийствах большевиками 1918 г. в Ростове-на-Дону двух священников и педагога Богаевского в пояснениях сказано, что последний (Митрофан Петрович), был убит.

В акте расследования о злодеяниях большевиков в станицах Лабинского отдела и городе Армавире (в 67 станицах) отмечалось, что наибольшее количество грабежей казачьего населения пришлось на сентябрь – начало октября: не щадили ни школьного, ни церковного имущества. Далее говорилось, что советские власти не только разграбили казачье имущество, но и разрушили казачье хозяйство, переделив земли трудовых казаков, распаханные ими, что урожай 1918 г. большевики (вооруженной силой) заставили снять казаков-хозяев, а собранное зерно и солому поделили поровну между всем населением, что в станице Вознесенской казаки без всякой причины в поле за работой были расстреляны из пулеметов30. Далее отмечалось, что большевики вмешивались в школьную жизнь станиц, воспрещали преподавание закона Божьего, требовали уничтожения книг с портретами царей. Закрывались церкви, запрещались церковные браки31.

Расхищалось и уничтожалось большевиками (т.е. красными, а среди них далеко не преобладали партийцы – большевики – Л.Ф.) имущество казаков. В Лабинском отделе в станицах и Армавире было уничтожено имущество на 93,4 млн. рублей. Всех хозяйств, подвергшихся ограблению в станицах оказалось 49929.

С лета 1918 г. в отделе происходили расстрелы красных казаков группами в несколько десятков человек. Только в одной станице Чамлыкской было казнено 183 казака, из них 71 был подвергнут жестоким истязаниям. В станице Лабинской 7 июня расстреляли 50 казаков. В станице Упорной было расстреляно 113 казаков. В станице Каланджинской казнили 14 человек. В станице Засовской расстреляно 104 казака32. В станице Владимирской было казнено 264 казака33. Первые дни убивали без суда, а на 4-й создали особый трибунал. Не щадили большевики казачьих жен. В нескольких станицах высекли более 30 женщин. Всего в Армавире, как утверждает документ, казнено 1342 человека34. Данные по Владимирской говорят о расстреле около 700 человек (Вопросы истории, 2001, № 9, с.27).

12 июля 1918 г. в Ейске в набитой, как бочка селедкой, тюрьме были приговорены к расстрелу Сергей Бугай – казак станицы Каневской, Георгий Коновалов – казак станицы Привольной, казак Георгий Леднев; убили в камере казака Камышеватской Бурлака.

В сентябре в Пятигорске из дома у есаула Колосовского увезено 7 возов вещей. Из станицы Богаевской большевики увезли 50 женщин35.

Сообщалось, что в 1919 г. на Дону в станицах Мечетинского района большевики грабили население. В одной станице (? – Л.Ф.) расстреляно 130 стариков36. В станице Мигулинской осталось невыгоревшими только треть домов. В станице Вешенской расстреляли 1500 человек. Найдены инструкции, в которых сказано, что якобы надо стереть с лица земли все казачество. На Дону в станице Морозовской убито 1000 человек, в станице Ермаковской 15 стариков. В станице Кутейниковской расстрелян станичный атаман Шариков и его помощник Акушапов. В станице Цимлянской расстреляно 753 человека (большинство из них казаки станиц Мариинской и Гимолаевской). В станице Кулишацкой – 10, Чертновской - 34 человека.

На Дону в станице Морозовской погребено 200 трупов, преимущественно местных жителей37. В числе жертв 3 священника, 16 женщин. На Дону в станице Усть-Медвецкой расстреляны большевиками 25 человек (перечислены персонально)38. В Бахметьевском уезде убит священник Троицкой церкви отец Тимофей Стадник. В Саратовской губернии в Царицинском уезде на хуторе Букатин станицы Царицинской зверски зарублены красными 7 казаков39.

Дон, 6 сентября, Миллерово. Беженцы Хоперского округа сообщили, что красные поголово вырезают оставшееся население.

Теперь все данные о жертвах красного террора на Дону и Кубани сведем в таблицы. Первая часть, опубликованная в “Вопросах истории” (№ 7), не дает, как мы сказали, оснований говорить о массовых репрессиях по отношению к казачеству большевиков. Здесь речь идет о расстреле казака, подъесаула и аресте есаула Федышкина.

 

Таблица № 9