Интервенция и казачьи области

 

За последние годы наметилась тенденция у множества авторов, посвящающих свои работы гражданской войне, умалчивать о той значительной роли, которую сыграла интервенция в развертывании гражданской войны. Бесспорно, что во многих работах в прошлом до конца 80-х гг. XX века ее превращали порою в единственную причину забушевавшей гражданской войны и ее затягивания. Преуменьшался при этом переход ко второму этапу аграрной революции, придавшему широкий размах полыхнувшей гражданской войне, особое обострение голода в центре России, ее ведущих городах, толкнувшее на использование мер, которые были применены ранее царским и Временным правительствами в хлебозаготовках с ужесточением их более твердой линией по изъятию хлеба у тех, кто не торопился его сдавать по ценам в 7-9 раз ниже рыночных, а также созданием продотрядов и комбедов.(Мы абстрагируемся здесь от многих других причин, выделяя лишь главные).

В некоторых работах, обосновывая правомерность интервенции, пытаются заявлять, что если белых поддерживали Германия, Англия, Франция, США, Италия, Финляндия и другие страны, то на стороне красных были интернационалисты1, или пытаются противопоставить интервенции идею мировой революции. О последней скажем сразу: мысль о трансплантации, распространении революции военным путем, или даже поддержке революций в других странах не дошла в период гражданской войны до “красной” интервенции. Дело не пошло дальше идеи и неосуществленных попыток поддержать революционную Венгрию, или осуществить ее в период советско-польской войны. Есть разница в помыслах и реальных шагах по распространению революции в другие страны, кроме указанных двух попыток, имевших место. Первая (“венгерская”) отпала в зародыше, вторая приобрела более реальный характер в связи с наступлением на Варшаву, но не надо забывать, что она была инициирована нападением Польши на Россию. Интервенция Германии и Антанты и робкие попытки подтолкнуть революции в других странах до смешного далеко не равные вещи. Если положить их на весы истории, то ясно, что интервенция во сто, а может, в тысячи раз перетянет упомянутые две попытки поддержки мировой революции.

По приблизительным подсчетам специалистов В.И. Ананьева, В.А. Данилова, в 1920 г., когда в Красной Армии насчитывалось 5,5 млн. человек, в ней было около 250 –300 тыс. тех, кого позднее назвали интернационалистами (т.е. представителями других стран). Однако основную их массу составляли поляки2 (весьма дискуссионно считать их представителями других стран, ибо до августа 1918 г., а может быть, даже до января 1919 г. Польша входила в состав России). Значительная масса поляков столетиями проживала и живет в России. Это также говорит о дискуссионности того, можно ли их называть “интернационалистами”, то есть выделять в особую категорию из других стран, вступивших в Красную Армию. На втором месте после поляков по числу служивших в Красной Армии были, как известно, китайцы. Их было несколько десятков тысяч. В то время как на территории Дальнего Востока их проживало значительно больше. Кроме того, следует учесть, что в России с дореволюционных времен были сотни тысяч китайских отходников – обнищавших граждан Китая. Вопрос, кем их считать, таким образом, весьма спорен. Были еще сражавшиеся в рядах Красной Армии немцы, венгры, чехи, словаки. Наверно, не случайно, что 17 апреля 1919 г. был издан приказ “укомплектовывать интернациональные части исключительно лицами, которые до 1914 г. состояли в русском подданстве”3 Их, конечно, можно считать интернационалистами. Но даже если признать цифру 250-300 тысяч из 5,5 миллиона, то станет ясно, что она составляла менее пяти процентов состава Красной Армии.

Однако дело не только в численности. Интервенция означала введение иностранных войск, вооруженных и обмундированных по последнему слову техники; финансовую, материальную и техническую помощь белым; организацию шпионской работы, подрывной диверсионной деятельности на территории, на которой действовала советская власть; обучение и консультирование военных специалистов и блокаду.

Сказанное, думается, убеждает, что интервенция четырнадцати государств (четвертного союза и Антанты, в том числе и США) со всей мощью их аппарата значительно превосходила “вмешательство” в ход событий в России интернационалистов.

Теперь остановимся подробно на роли интервенции, ее влиянии на ход гражданской войны в казачьих областях России.

Любопытны свидетельства генерала А.Г. Шкуро о том, что у командующего Автономова возникла мысль использовать нашествие немецких интервентов для сплочения всех патриотических сил и особенно офицерства, находящегося по разные стороны баррикад, в борьбе с оккупантами. Именно этим, можно, вероятно, объяснить встречу Автономова со Шкуро4.

Оккупировав Украину, германские части к концу апреля 1918 г. вплотную приблизились к Донской республике, а 26-27 апреля, нарушив Брестский договор, кайзеровские войска начали вторжение в пределы Донской Советской республики, развернули всяческую поддержку белого движения. Армия Деникина вновь вступила на юг Дона. Вторжение немецких войск на Дон совпало с деятельностью “Круга спасения Дона”, открывшегося в Новочеркасске. Как вспоминал П.Н. Краснов, “немецкие кони уже пили тихие струи Дона”5. На круге войска донской атаман подчеркнул факт призыва немцев на Дон заправилами станиц Гундоровской, Луганской, Мятежной. “П.Н. Краснов не скрывал и того, что переговоры с немцами дали оружие и патроны”6.

Деникин не случайно считал Краснова человеком “немецкой ориентации”. Ведь уже в первом приказе атамана подчеркивалось: “Дон считается с фактом занятия части территории германскими войсками, смотрит на них не как на врагов, но как на союзников в борьбе с большевиками и старается использовать их для вооружения и снабжения”. В конце апреля, в начале мая немцы вошли в Таганрог, а 8 мая 1918 г. они заняли Ростов7. Части красногвардейцев и Красной Армии отошли на левый берег Дона под Батайск.

Вскоре адъютант Краснова есаул Пульганов отправился с письмом атамана к гетману Скоропадскому и императору Вильгельму. Атаман, высказываясь за самостийность Дона, просил у Вильгельма помощи оружием, предлагал через Украину развернуть торговые отношения. В ответ на письмо Вильгельм направил германскую делегацию во главе с генералом от кавалерии фон Кнерцером, явившемся из Таганрога. Встреча носила деловой характер. Договорились, что дальше немецкие войска наступление продолжать не будут. В то же время Деникин твердо настаивал на том, что “добровольная армия не может иметь ничего общего с немцами”8.

27 июня 1918 г. в Ростов прибыл майор фон Конензаузен, назначенный для связи с донским атаманом. Тогда-то и был заключен контракт на поставку атаману аэропланов, орудий, винтовок, снарядов и патронов. Устанавливалось, что при проведении совместных боевых операций половина добычи переходит немцам. Вся западная граница от Кантемировки до Азовского моря (более 600 верст) была целиком заботой немецких войск, здесь не надо было выставлять ни одного белоказака9.

Думается, очень важно здесь привести документ, обнаруженный нами в Центре документации новейшей истории Ростовской области, который до сих пор не был опубликован. Он называется так: “О совместных действиях казацких частей с германскими в борьбе с большевиками 7 июля – 21 декабря 1918 года”. В документе - приказе П. Краснова - сказано: “Примите меры к уничтожению в корне большевистской пропаганды в Ростове, не препятствуйте германцам в ликвидации вооруженных большевиков, но по соглашению с германцами пошлите и свои отряды… употребите для этого милицию … полки, обратите внимание на недопущение (подчеркнуто нами - Л.Ф.) никакой пропаганды, вывешивания афиш и печатания газетных статей, направленных против Германии”.

В другом документе приведены сведения о том, что начальник окружной милиции Черкасского округа Донской области получил донесение атамана Аксайской станицы о том, что она просит помощи немецких войск для ареста большевиков Аксая10.

Любопытны данные, приводимые в воспоминаниях Краснова, основанные на документальных материалах. За первые полтора месяца немцы передали Дону, кубанцам и Добровольческой армии трехлинейных винтовок - 11651, орудий - 46, пулеметов - 88, артиллерийских снарядов - 109104 и одна четверть патронов, полученных Красновым, была уступлена Доном Добровольческой армии.

В середине июня 1918 года немецкое командование заявило атаману, что оно всеми силами, вплоть до вооруженного вмешательства, поддерживало и помогало Донскому войску в его борьбе с большевиками, что оно и впредь будет оказывать эту помощь. Итак, помощь ограничивалась не только вооружением, но и живой силой. Основную тяжесть борьбы с германской оккупацией взяли на себя красные, что создавало для Деникина возможность в сравнительно спокойной обстановке укреплять свое войско.

Донское войско в лице его атамана обязывалось обеспечить Германии право преимущественного вывоза избытков зерна, муки, кожевенных товаров и сырья шерсти, рыбных товаров, жиров, табака, скота и лошадей, вина и т.д. Германия в свою очередь обязалась поставлять сельскохозяйственные машины, химические и дубильные продукты, всяческое оборудование и т.д.

Все это было высказано в письме Краснова. 2 июля оно было рассмотрено на совете управляющих отделами и одобрено. Раболепство Краснова перед Германией доходило до такой степени, что он даже не стеснялся говорить о том, что выборы на Большой войсковой круг, назначенный на 15 августа 1918 г., проходили под охраной немцев. “Германцы, - писал он в своих воспоминаниях, - были настолько внимательны к атаману, что в районе, ими занимаемом, сами следили за сохранением внутреннего порядка”11.

Восхваление Германии и ее императора вызвало возмущение населения Дона и Кубани. Письмо Краснова Вильгельму было размножено с соответствующими комментариями, напечатано и в екатеринодарских газетах. Донского атамана обвинили в измене России, в предательстве. Рассылаемые из Екатеринодара агитаторы в станицах Кубани прямо заявляли, что Краснов “продал Дон немцам”12. Следует подчеркнуть, что именно через Дон текло вооружение Германии и в добровольческую армию. Капитуляция Германии, затем и вспыхнувшая там революция, отход немецких войск с Украины по-новому поставили вопрос: на чью помощь опираться Дону в борьбе с большевиками? Оголился фронт, который держали германские войска протяженностью в 500-600 верст. Взгляды Краснова теперь обращаются к союзникам (представителям стран Антанты). Через барона генерала Майделя в Яссах был проведен зондаж на благожелательный ответ союзников, дающий возможность надеяться на их помощь оружием и живой силой в борьбе против большевиков. Вскоре атаман Краснов отправляет письмо на французском языке полковнику Франшэ д’Эскерэ, командующему союзными войсками на востоке, в котором заявил, что “без иностранной помощи Россию не спасти”. Краснов писал, что если к помощи оружием, обмундированием и деньгами союзники добавят 3-4 корпуса (90-120 тысяч), то тогда в 3-4 месяца “можно всю Россию освободить”. В письме атаман предлагал занять Украину иностранными войсками “союзников”.

Когда войско Донское начало свои контакты с союзниками, в штабе Деникина сказали: “Войско Донское – это проститутка, продающая себя тому, кто ей заплатит”13.

Благодаря донскому атаману удалось договориться о присылке боевых кораблей. И вскоре английский адмирал (21 ноября 1918 г.) направил из Севастополя два миноносца в Таганрог. На Дону готовились их встретить.

С прибытием союзников Деникин дал понять донскому атаману, что теперь роли переменились. Антон Иванович потребовал от донского атамана полного подчинения. Попытка 13 ноября (по старому стилю) осуществить эту идею на совещании в Екатеринодаре не удалась. Вскоре германские войска покинули Ростов и Таганрог, а затем восточную границу Украины и Донбасс. Краснову пришлось и по этой причине прекратить наступление на Царицын. Открылись пути для наступления красных на Ростов и Новочеркасск, появился дополнительный фронт для Краснова на западе области с расстоянием 600 км. Атаман обратился за помощью к Деникину.

 

Союзники прибыли вскоре в Новороссийск. От Англии пожаловал генерал Пуль и полковник Кисо, от Франции – капитаны Фукэ и Бертелли и лейтенант Эрлих. 25 ноября 1918 г. союзники прибыли в Новочеркасск. На встрече в столице донских казаков в этот день капитан Бонд заявил, что он и капитан Ошэн уполномочены заявить донскому атаману, что “союзники помогут всеми силами и всеми средствами, не исключая и войск, донским казакам и Добровольческой армии”.

Вскоре атаман Краснов пишет письмо генералу Пулю. 7 декабря 1918 последовал ответ: “Вы считаете, что только с союзнической помощью и союзным снабжением Вы сможете наступать или даже удержать занятое Вами”, а далее следовало: “Инструкции от моего правительства указали мне войти в связь с генералом Деникиным”. Следовал отказ вступить в переговоры с Красновым. Однако после встречи с генералом Пулем 13/26 декабря на станции Кущевка был найден компромисс: донская армия сохраняет свою целостность с подчинением генералу Деникину. Именно по настоянию союзников был смещен с поста атамана Краснов. Последний вспоминал: “…были сказаны те страшные для атамана слова, которые заставили колебаться друзей атамана: “Это требование “союзников” подчиниться генералу Деникину”, “без этого нам не будет оказана союзниками никакая помощь”14.

После взятия немцами Таганрога и Ростова еще в мае 1918г. возникла угроза вторжения их на Кубань, о чем мы сказали выше15.

Вскоре немцы высадили десант в две тысячи солдат на Таманском полуострове. 9 мая в Кубанской области было объявлено военное положение. Интервенты рвались к Новороссийску. Красные части Кубани под натиском 58-го Берлинского полка отошли к станице Голубицкой, что в семи километрах от Темрюка16. Немецкие войска заняв Таманскую и соседние станицы, способствовали укреплению сил здешних белогвардейцев, созданию казачьего отряда под командой полковника Перетятько. Германская оккупация стала инъекцией, обеспечившей прилив сил в борьбе против большевизма на Кубани, а также положила начало выкачке кубанского хлеба в Германию. Для борьбы с немецкой оккупацией и белоказаками именно тогда возникает “Таманский фронт”, штаб которого находился в Темрюке. В его подчинении были красные войска, действовавшие от Темрюка до Геленджика. Только в Темрюке тогда было около 11 тысяч бойцов. Командовал фронтом А.А. Романенко, комиссаром его был Ермаков17.

Основное внимание красные части Северного Кавказа уделяли Ростовско-Батайскому направлению, где шли ожесточенные бои с немцами. Внимание борьбе с деникинцами – добровольческой армией было ослаблено. “Вот справимся с немцами и эту сволочь разобьем”, - говорил Калнин, командующий красным Кубанским фронтом.

Немцам удалось взять Батайск 30 мая 1918 г. Далее их части продвигались к Азову18. Угроза занятия Новочеркасска усиливалась. Уже в ночь 13 июня весьма секретно было передано распоряжение Ленина и Свердлова командующему Черноморским флотом А.И. Тихменеву о немедленном уничтожении кораблей Черноморского флота (очевидно, как свидетельствует документ, указания в этом отношении передавались и ранее). И 18 июня, выполняя предписание, на внешнем рейде Цемесской бухты были затоплены линкор “Свободная Россия”, эскадренные миноносцы “Громкий”, “Ганжибей”, “Пронзительный”, “Федониси”, миноносец “Капитан-лейтенант Баранов”, “Лейтенант Шестаков”, “Сметливый”, “Стремительный” и “Летчик”. 19 июня в районе Туапсе на траверзе Калошского маяка был затоплен эсминец “Керчь”19.

Как мы уже говорили выше, наступление германских войск способствовало успехам “Добровольческой армии” Деникина. Недаром один из его генералов – Эрдели - в своем дневнике писал: “Приходится втайне благодарить немцев за их присутствие, и, не дай Бог, если они отсюда ушли бы, мы все полетели бы кувырком, так как все, что у большевиков против немцев, обратилось бы против нас”20. Всю тяжесть борьбы с германской оккупацией взяли тогда на себя красные.

После потери Батайска части, сражавшиеся с немецкими войсками, отступили на Тимашевскую. 26 августа 1918 г. пал Новороссийск.

Вскоре и на юге Военно-Грузинской дороги появились германские войска21. Терская область стала объектом упорных устремлений английских интервентов. Возглавлявший кавказскую дипломатическую миссию полковник Пайк с появлением в Грузии германских войск срочно перебрался во Владикавказ; заверяя о своей нейтральной позиции, он вел переговоры с Деникиным об оказании помощи его армии.

Германские войска совместно с турецкими вторглись и в Закавказье22. По свидетельству П.Н. Врангеля, “генерал Краснов в то время, учтя падение Германии, умело использовавший немцев и сумевший создать собственную армию ныне, вел переговоры с союзниками”23. Врангель свидетельствует о той торжественной встрече, которая была устроена командованием Добровольческой армией Пулю и Фуке24.

После захвата Екатеринодара в ночь с 16 на 17 августа 1918 г. к Деникину поспешили представители различных миссий стран Антанты. Роль ведущего американского советника при нем выполнял адмирал Мак-Крели. При нем действовали и его сподвижники: полковник Гаскелл и капитан Берри. Английскую миссию возглавлял генерал Бриггс, французскую – капитан Фуке. При штабе деникинской армии действовал английский разведывательный центр, возглавляемый известным шпионом Рейли25.

23 ноября 1918 г. войска Антанты начали высадку в Новороссийске26. Начавшаяся интервенция реанимировала и дутовщину. Следует особо подчеркнуть, что в планах интервенции стран Антанты особое место отводилось чехословацкому корпусу, в котором насчитывалось по данным, имеющимся в литературе, от 40 до 60 тысяч хорошо обученных солдат и офицеров. 2 мая 1918 г. Военным советом Антанты было решено остановить вывод корпуса через Владивосток и направить его большую часть на Архангельск и Мурманск. С постановкой новой задачи объектом оккупации становилась не только Пенза, но и Челябинск и Омск – важнейшие центры Оренбургского и Сибирского казачьих войск27. Выступление чехословаков стало главным стрежнем интервенции на востоке.

Итак, уже в конце мая 1918 г. второй по величине город Оренбургского казачьего войска - Челябинск - оказался в руках 9- тысячного отряда чехословаков и белых28. Выступление корпуса, взятие его силами одного из крупнейших городов Урала изменили и соотношение сил, прежде всего, в Оренбургской губернии. Разбитая дутовщина поднялась снова на ноги. От белочехов к белоказакам хлынул поток вооружения29. Летом 1918 г. английское командование направило Дутову значительную военную и денежную помощь, а также единый план борьбы против Советов30. Дутов писал: “Французы, англичане и американцы со мной имеют непосредственные отношения и оказывают нам помощь”31. Уже в начале июля для налаживания связей с иностранными миссиями и чехословаками в Самару выезжал войсковой старшина Н.С. Анисимов. Вскоре от чехов и Комуча была получена помощь оружием, боеприпасами и деньгами.

19 июля 1918 года после поездки туда же войскового атамана, войсковое правительство заявило о согласии на назначение полковника чехословацких войск Чепека, начальником Поволжского фронта белых, в состав которого вошли Оренбургское и Уральское казачьи войска32.

18 июня (1 июля) в Уральск прибыла французская делегация и представители чехов, что было восторженно встречено заправилами казачества как свидетельство их поддержки в борьбе с большевиками.

Генерал А.Г. Акулинин в его мемуарах, изданных в Шанхае в 1937г., писал, что с лета “у войскового правительства начались оживленные сношения с Комучем, а также чехословацким командованием и представителями союзных держав: французами, англичанами и японцами33. С французской миссией прибыли: французская батарея, небольшой отряд пехоты и инструкторы-пулеметчики с пулеметами различных систем. Немедленно были организованы для молодых казаков курсы по пулеметному делу. Присутствие союзников вдохновляло казаков34.

Непосредственные связи с чехословацким корпусом осуществлялись Дутовым через члена агентурно-политического отдела корпуса Ронь. Ему было дано право (наряду с союзниками) присутствовать на заседаниях Оренбургского войскового круга и даже тех, которые проходили при закрытых дверях. На ряде заседаний круга присутствовали и командир первой чешской артиллерийской бригады Мацкевич, представитель японской военной миссии капитан генерального штаба Анто, от французской военной миссии полковник Пишон, капитан Парис и подполковник Гильоми35. В поддержке интервентов дутовцы, как и белогвардейщина, в целом видели основную надежду на улучшение положения на фронте, основной прием при помощи которого “взбадривали” войска белых к более активной борьбе с Советской властью. Когда под ударами частей Красной Армии в сентябре – начале октября затрещал по всем швам Восточный фронт белых, войсковой атаман доложил третьему войсковому кругу следующую телеграмму Верховного главнокомандующего генерал-лейтенанта Болдырева: “Верховный главнокомандующий приказал объявить войскам, что им получены сведения о движении по Сибирской железной дороге для участия в общей борьбе против Германии и союзных с ней советских войск эшелонов с французскими, английскими, итальянскими, американскими и японскими войсками. Верховный главнокомандующий уверен, что “храбрые сыны Чехословакии и молодой русской армии напрягут силы, чтобы сохранить свои позиции и оплот Поволжья – Самару - до прибытия наших доблестных союзников”36. Однако ни утверждение о союзе советских войск с Германией, ни весть о походе союзников не спасли белых от разгрома, и 7 октября части Красной Армии взяли Самару.

В конце октября 1918 г. генерал Пуль обращается с воззванием “К Оренбургским казакам”, в котором говорилось: “Англичане, французы, американцы военные союзники России… решили протянуть братскую руку помощи… казаки… спешите на помощь Вашим союзникам”. Воззвание подписал главнокомандующий всеми союзными силами на русском фронте генерал Пуль. Данное воззвание было опубликовано 1 ноября 1918г. в газете “Оренбургский казачий вестник”.

Чтобы не было никаких сомнений о дальнейшем развертывании интервенции после капитуляции Германии 16 ноября 1918г., атаман Дутов рассылает на места телеграммы, в которых заверяет о том, что интервенция приобретет еще более широкий характер37. В приказе по 3-му военному округу Оренбургского казачьего войска от 17 ноября 1918 г. за № 137 говорилось: “Войсковой атаман Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенант Дутов телеграммой от 16 сего ноября № 757 сообщил мне, что им от представителя нашего войска от Временного Всероссийского правительства из Омска получена телеграмма № 153 следующего содержания: “Борьба с большевиками принимает для нас благоприятный характер. Разгром Германии и принятие ею союзных условий … не исключает широкой активной помощи нам со стороны союзников до окончательного уничтожения большевизма. Часть союзных войск будет послана в Оренбург. Победители союзники ценят наши заслуги, они нам помогут подавить … большевизм. Атаман Дутов”38.

С декабря 1918 г. в Челябинске находился батальон французской армии39. Устанавливаются тесные связи Дутова и с английскими интервентами, которые также предпринимают меры по снабжению дутовцев патронами, снарядами и снаряжением. 7 декабря 1918 г. генерал Деникин писал Дутову: “В этой борьбе надеемся на сотрудничество и ваших доблестных казаков. Узнав о нуждах оренбургских и уральских казаков, я обратился через начальника английской военной миссии при Добровольческой армии генерала Пуля (бывшего главнокомандующего союзным десантом в Архангельске) с просьбой об оказании вам и Уральскому войску помощи патронами, снарядами, снаряжением из Баку через г.Гурьев… Такая помощь может быть оказана и по Ташкентской железной дороге”40.

Только в апреле 1919 года Уральскому казачьему войску этим путем было доставлено 7000 винтовок, 4 миллиона патронов, а также и орудия41. За весь же 1919 г. англичане доставили уральцам 15 тыс. винтовок, 100 тыс. ящиков с патронами, 20 броневиков, 30 орудий, 15 тыс. комплектов обмундирования, 100 тыс. пудов бензина42.

7 марта 1919 г. на заседании 3-го Оренбургского Войскового круга была принята следующая резолюция: “Приносим глубокую благодарность союзникам России за оказание помощи казачьим войскам”43. В этот период вооружение дутовских войск было в значительной степени японским и американским. В результате только одной поездки дутовского полковника Рудакова во второй половине 1918 г. на Дальний Восток армия Дутова получила 4900 японских и американских винтовок, более 2200000 патронов и много других материалов44.

Стремясь уничтожить советскую власть, дутовцы, вкупе с Колчаком, шли на национальную измену, продавали интересы России. Они заявляли: “Мы должны воспользоваться японскими войсками, которые взяли бы на себя охрану Великого Сибирского пути и спокойствия Сибири… мы должны отдать Сибирскую магистраль в ведение Америки и других … государств …”. Не раз дутовцы изливали хвалебные потоки в адрес интервентов. Они дошли до того, что зачислили и утвердили почетными казаками Оренбургского казачьего войска полковника Пишона, капитана Париса, подполковника Гильоми и других представителей французской миссии, ходатайствовали перед Колчаком о производстве полковника Пишона в генерал-майоры Оренбургского казачьего войска.

Именно интервенты оросили почву, на которой вновь ожила дутовщина, именно под прикрытием иностранных штыков казачьи генералы встали снова на ноги, именно они вложили в руки белоказаков первоклассное оружие, координировали их действия, обеспечивали военными советниками и т.д.

Думается, нельзя не согласиться с мнением Т.Л. Моисеенко, что осенью 1918 г. главную угрозу существованию Советской республики стал представлять военно-морской флот Антанты, получивший доступ в Черное море, и подготовляемая тогда высадка войск указанных держав “для совместных действий с Добровольческой армией и донским казачеством”45.

Анализируя книгу американского историка и публициста Ричарда Голдхерста, сотрудника Фейэрфильдского университета, автора статьи из вышеуказанного сборника, А.С. Якушевский пишет о том, что 2 августа 1918 г. генерал-майор Гревс, готовивший к отправке в Европу 8-ю дивизию, получил приказ от имени президента США возглавить американские войска в Сибири. Всего к началу сентября 1918 г. на Советском Дальнем Востоке уже оказалось 9014 военнослужащих США46.

Поддержка японскими и англо-французскими войсками атамана Г. Семенова в Восточной Сибири была также важнейшим фактом интервенции в Сибирь. Направленный сюда в преддверии Октября Семенов начал формировать Маньчжурский отряд, состоявший из офицеров, казаков и китайских наемников. Англичане в феврале выделили Семенову 2 тысячи фунтов стерлингов47. Англичане и японцы предоставляли Семенову орудия и снаряды.

В рассматриваемой книге Э. Ротштейна “Когда Англия вторглась в Советскую Россию, консул которой взбунтовался”, вышедшей в свет в 1979, рецензент П.И. Помаленькина обращает внимание на то, что в апреле 1918 г. англичане и французы пришли к соглашению, что “чехов не следует эвакуировать… а оставить в качестве орудия антисоветской интервенции”48. Тогда же США предоставили национальному совету (руководству чехословацкого корпуса) 12 млн. долларов, Англия выделила 80 тыс. фунтов стерлингов, Франция – свыше 11 млн. руб.49.

 

По свидетельству академика И.И. Минца, “часть чехословацких офицеров и солдат… приняли участие в действиях Добровольческой армии, формировавшейся на Дону; представитель чехословацкого национального совета в России, инженер Кроль, стал организовывать в этих целях чехословацкий легион”50. Академик подробно говорит о том, что предшествовало захвату Челябинска, как распределялись командные должности в частях корпуса. Овладев Челябинском, чехословаки двинулись на запад к Златоусту и Уфе, а также на север к Екатеринбургу. 3 июня 1918 г. Верховный совет Антанты подтвердил апрельское решение.

В начале июля 1918 г. президент США Вильсон предложил “закрепиться во Владивостоке и оказывать содействие чехословакам”. По свидетельству весьма активного антисоветчика К.В. Сахарова, верхи казачества оказывали помощь чехам, а те, как мы видели выше, всячески содействовали Дутову.

В многочисленных работах по вопросу интервенции, выходящих за рубежом, причины, вызвавшие ее, трактуются прежде всего как стремление сохранить Восточный фронт, заявить о непричастности Антанты к выступлению чехословацкого корпуса. Вторжение на Дальний Восток США трактуется как желание воспрепятствовать господству Японии в данном регионе. Как известно, П.Н. Краснов, опираясь на поддержку Германии, сумел сколотить 45-тысячную белоказачью армию. С капитуляцией Германии Антанта стремилась не допустить быстрого ухода ее войск с территории России, использовать их в противодействии Красной Армии.

По договоренности с США Япония должна была ввести на Дальний Восток не более 10 тысяч человек. Однако, стремясь осуществить свои цели по укреплению своего влияния, они к 1 октября 1918 г. довели здесь численность своих войск до 73 тысяч человек. Всего же за период с августа по октябрь 1918 г. Япония направила сюда 120 тысяч солдат и офицеров. На поддержку белых формирований она израсходовала 160 млн. иен. Общая численность интервенциалистских войск на Дальнем Востоке составила к концу 1918 г. 150 тысяч солдат и офицеров51.

Уже с конца марта 1918 г. атаману Г. Семенову большую помощь оказали японские империалисты. Они дали ему не только сотни солдат, но 15 тяжелых орудий с прислугой и несколько штабных офицеров. 5 апреля 1918 г. Семенов выступил со ст.Маньчжурия и стал быстро продвигаться.

Жестокость семеновцев вскоре вызвала решительное противодействие, в поселках и станицах сформировался первый партизанский кавалерийский полк. Для ликвидации семеновцев С.Лазо в конце июля сформировал сводный отряд из станичников-офицеров и интернационального отряда, который, разбив семеновские части 27 июля, занял станцию Маньчжурия. Семенов вновь бежал.

С капитуляцией Германии начался новый этап интервенции, который можно назвать антантовским. Начало его масштабного проникновения в казачьи области связано было, как мы говорили выше, с высадкой их войск в Новороссийске. Сюда вошла союзная эскадра: два миноносца и два крейсера “Эрнест Ренап” и “Ливерпуль”. Упорно державшийся антантовского направления в ходе событий гражданской войны Антон Иванович Деникин восторженно приветствовал десант Антанты: “Новороссийск, а затем Екатеринодар, - писал Антон Иванович, - встречали союзников необыкновенно радушно, со всем пылом открытой русской души, со всей страстью истомленного ожиданием, сомнениями и надеждами сердца. Толпы народа запрудили улицы Екатеринодара, и их шумное ликование не могло не увлечь своей непосредственностью и искренностью западных гостей”52.

Позднее восторженность Деникина несколько поостынет, возникнут некоторые трения с французским командованием. С английскими военачальниками отношения сложились у Антона Ивановича несколько лучше.

Именно под давлением союзников, как мы уже сказали выше, к концу января 1919 г. Донская армия признала над собой Верховное командование Деникина. Вскоре после этого к Краснову явился капитан фрнацузского генерального штаба Фуке (бывший тогда главой французской миссии при Деникине), заявивший, что на помощь терпящему неудачу войску Краснова будет немедленно прислана французская дивизия. При этом Краснову было предложено подписать два документа: один о возмещении всех убытков, которые понесли французы в России с момента революции. Другой, по которому Краснов не только признавал верховенство Деникина, но и верховную власть французского генерала Франше д’Эспре по всем вопросам: “военным, политическим и общего порядка”. Деникин, узнав об этом от Краснова, был возмущен наглостью Фуке и выразил это в своей телеграмме. Ответа на нее Деникин не получил, но Фуке был вскоре отозван и заменен полковником Корбейлем. К октябрю 1919 г. союзники передали Деникину русские корабли, оказавшиеся в их руках.

Думается, следует отметить, что британские власти в конце мая 1919 г. в лице генерала Хольмана вручили Деникину орден - “Знак Бани”. При этом ему передали и письмо Черчилля, в котором говорилось: “Мы сделаем все возможное, чтобы помочь Вам во всех отношениях”53. Английское командование допускало участие англичан и в боевых действиях. Британская черноморская эскадра поддерживала деникинские войска в ее действиях на побережье Азовского и Черного морей. Английские самолеты проводили разведку в тылу красных, участвовали в воздушных атаках против красноармейских частей.

Кубанская Рада с недоверием относилась к Деникину, который вскоре перевел свою ставку в Таганрог, после чего центробежные устремления Рады усилились. Идеи “самостийности” стали проникать и в среду фронтового кубанского казачества.

Д. Лехович подчеркивает, что в вопросах снабжения со стороны союзников деникинской армии не приходилось жаловаться на англичан. Помощь в вооружении и обмундировании была поистине гигантской54. По свидетельству П.Н. Врангеля, обещанная иностранцами военная помощь уже начинала сказываться: “В Новороссийск постоянно прибывали груженые артиллерийским и инженерным имуществом, обмундированием и медикаментами пароходы. В ближайшее время ожидалось прибытие большого числа аэропланов и танков”55.

Чрезвычайно важно свидетельство кубанского атамана генерал-лейтенанта Филимонова о том, что в штабе Деникина “не было ни одного кубанского казака, и это задело кубанцев”56. Заслуги кубанцев в боях и походах затирались. В донесениях о них умалчивали или ставили на второе место. Природные кубанские казаки за исключением Шкуро, Улагая и Павлюченкова не занимали видных мест57. Даже Филимонов свидетельствует, что “разгром Кубанской Рады, закончившийся повешением ее члена Кулабухова и высылкой в Константинополь наиболее влиятельных представителей оппозиции, сыграл значительную роль в общем ходе борьбы с большевиками на юге России и был одним из существенных поводов к катастрофическому отходу вооруженных сил юга России от Орла до Новороссийска58. Разногласия между Деникиным и Радой были обусловлены тем, что последняя выступила за федеративную республику с автономией для Кубани, Деникин же стоял за единую и неделимую. Указанные противоречия определились с конца 1918 г. Оппозиции удалось провести в председатели Кубанской рады И. Макаренко. Отношения обострились. 7 ноября 1919 г. с санкции Деникина был повешен Кулабухов, остальные представители оппозиции (15 человек) были арестованы и высланы за границу. Так закончился разгром Кубанской рады. В числе высланных были: Быч, Наметов, Савицкий, Макаренко, Омельченко, Манжулла, Балабас, Воронинов, Феськов, Роговец, Жук, Подтапельный59.

В апреле-мае 1918 г. в штаб Г.М. Семенова прибыли военные советники Японии, Великобритании и Франции. В мае Семенов сформировал “Временное забайкальское правительство”. С весны по осень 1918 г. страны Антанты оказывали Семенову военную и финансовую поддержку (Великобритания 500 тыс.рублей, Франция свыше 4 млн.руб., Япония 4,5 млн.руб.). В посланной Ивановым-Риновым 17 октября 1918 г. в Омск шифровке говорилось: “Нокс выразил готовность помочь нам снабдить нас всем необходимым, включая артиллерию и вооружение по расчету на 100 тыс. бойцов”. Далее в шифровке сообщалось, что 14 октября прибыл в Иркутск батальон бельгийского полка и что Ноксом вызваны и направлены на фронт против Красной Армии 5 тыс. канадцев и гвардейская часть англичан.

Каждая из стран Антанты преследовала свои захватнические цели на востоке России, рассчитывая на казачество данного региона. В телеграмме Иванову-Ринову тогдашний атаман Забайкальского войска полковник Зимин 29 сентября 1918 г. сообщил о том, что начальник французской военной миссии майор Червнич обратился к нему с п