Интермедио. Немного о ставках

Все существующие когда-либо эзотерические школы, в сущности, всегда имеют одну-единственную цель. Эту цель можно называть по-разному, будь то обретение божественности, просветление, знание и собеседование со святым Ангелом Хранителем, обретение Самости, обожение, открытие нетварного света. Если покопаться, то можно найти очень много различных названий и определений, каждое из которых на свой лад высвечивает ту или другую грань одного и того же кристалла. Существует одна проблема. Эта самая природа, свет, САХ, Самость, Патрон есть далеко не у всех. И по мере того как эзотерическая школа становилась больше и шире, включая в свои стены все больше обращенных, то, что вначале было реальностью, данной в ощущениях, становится пустой сентиментальностью и лозунгом.

Современный человек привык считать фантазию о всеобщем фундаментальном равенстве аксиомой, не требующей доказательств. Стоит внимательно посмотреть вокруг без шор предубеждения, чтобы со всей ясностью увидеть — нет ни одного факта в пользу всеобщего равенства, но существует тысяча фактов, говорящих о принципиальном, я бы даже сказал, онтологическом неравенстве. Но попробуйте сказать об этом без привычной политкорректности, и вас немедленно обвинят в фашизме. Людям свойственно принимать те или иные идеи не потому, что их опыт подтверждает эти идеи, но исключительно потому, что принятие той или иной идеи означает принадлежность к той или иной группе или общности.

Ранее мы уже немного говорили о трех видах человека — сакральной антропологии, которую разделяли древние гностики, индийские тантристы, тибетские адепты ваджраяны. Три онтологически разных типа: гилики, психики и пневматики, или пашу вира и дивья, или человек материи, человек души и человек духа. Хитрая система. Если упростить эту систему до двух типов, то и правда получается фашизм: деление на аристократов и плебеев, «тварей дрожащих» и «право имеющих» и другие подобные бинарные системы всегда создавали искаженное упрощение. Наличие третьего, промежуточного типа, который, в зависимости от капризов судьбы и личного мужества, может пойти вверх или вниз, устремиться к достижению осуществления всей полноты потенциала своей природы или довольствоваться рабским корытом, позволяет создать более гибкое и динамичное представление о реальности.

В сущности, два крайних типа существуют в своем мире в их изначальном статусе. Пневматик — изначально совершенен, а гилик изначально низменен. Гилик не может стать даже психиком, потому что у него не возникнет желания искать что-то, что не вмещалось бы в набор инстинктивных потребностей. А пневматик не может опуститься до более низких регистров, потому что имеет изначальное онтологическое сродство со своим истоком. Поэтому все динамические процессы, трансформации, невыносимые дилеммы бытия так или иначе связаны с промежуточным уровнем. Пространство психиков — это предельно неоднородная зона, психиком можно назвать как того, кто «уже не гилик», так и того, кто «почти пневматик», и разница между этими двумя будет настолько разительной, что само отнесение их к одному типу выглядит как некое условно схематичное допущение.

Эзотерическая школа, братство, традиция ставит целью, во-первых, помощь и обучение еще не осознающих себя пневматиков, а во-вторых, создание дисциплины практик, необходимой, чтобы психик прошел опыт радикального разрыва уровней и обрел пневматический статус. Обратите внимание — если гилик не может стать психиком, то посредством разрыва уровней психик может стать пневматиком. Проблема возникает, когда слишком много психиков посылают запрос на трансформацию и инициатический потенциал конкретного священного сосуда (то есть инициатического заряда традиции) не справляется с все нарастающим сигналом. В этом случае факт инициации заменяется разговором об инициаиции или неким номинальным инициатическим опытом, не обеспечивающим разрыв уровней. Поэтому даже сам язык, на котором говорят эзотерики, нуждается в постоянном обновлении, как змея, сбрасывающая старую, уже потерявшую свою эластичность кожу. Самый яркий и самый известный тому пример — история ранних христиан.

Алистер Кроули— точнее, тот, кто за ним стоял (а по моему мнению, Кроули — это единственный оккультист двадцатого века, о котором можно говорить в контексте даже не ставочности, а аватарности), — старательно позаботился о том, чтобы создать себе максимально негативную репутацию, дабы возвести естественный барьер для потока психиков, желающих трансформации. Это дало телемитским братствам некоторое временное преимущество и защиту, однако в наше время, когда практически все инициатические каналы оказались перекрыты, а население растет по экспоненте, даже это перестает работать и телемитский поток не справляется с поступающим массовым запросом на опыт разрыва и раскрытие своего истинного потенциала. Фактически актуальные условия диктуют совершенно особые правила игры, в которых строгая секретность и полная открытость знания должны каким-то образом сочетаться в одном сосуде, как если бы мы создавали алхимический тигель, в котором были бы соединены огонь и лед.

В ситуации, когда поток не справляется с все нарастающим запросом, слова и ключи начинают менять свой смысл. Хорошей иллюстрацией такого процесса является любопытный механизм, наблюдавшийся мной у некоторых телемитов, даже имеющих средний уровень посвящения. Говоря о Бабалон — богине, которую Кроули взял из Апокалипсиса Иоанна Богослова, богине страстной, трансгрессивной сексуальности, разрушающей все границы, сексуальности, сопряженной со смертью и разрушением, они используют интонации и вибрации христианина, говорящего о Богоматери. По большому счету этих людей нельзя осуждать — столкнувшись с полным духовным банкротством и мертвой казенностью современного христианства, которое на данный исторический момент полностью лишено инициатического потенциала, они обратили свой поиск к альтернативным формам духовности, однако на уровне структур их монада нуждается именно в богоматери. Таким образом, на месте Бабалон оказывается Дева Мария, немного разбавленная сексуальностью упорядоченной Венеры, тогда как сама Бабалон, будучи названа, одновременно подвергается самому надежному из забвений — лучше всего спрятано то, что лежит как бы на виду.

Эта книга — это одна из попыток работы в новых условиях. Полная откровенность автора, позволяющая подготовленному читателю соприкоснуться с личной мистерией автора непосредственно, сочетается с достаточно закрытой системой, в которой целый ряд ключей, паролей и формул остаются за кадром. Фактически единственная цель, ради которой пишется эта книга, — это запуск инициатического потенциала в тех немногих читателях, которые уже подошли к дверям внутреннего храма.

Центральное понятие, которое мы вводим здесь, — ставка. То есть человек, который всей своей жизнью выражает принцип того или другого божества, несет его энергию. Можно поставить знак равенства между понятием ставки и понятием пневматика у гностиков или популярного, но изрядно растратившего свой смысл слова «аватара». Сказав «я аватара», мы неизбежно рискуем быть понятыми неправильно и излишне буквально — будто притязая на некую историческую уникальность, сравнимую с уникальностью Иисуса или Кришны. По большому счету аватарами можно считать тех, кто определяет исторический процесс движения человеческого духа на глобальном уровне. Если жизнь конкретного человека производит парадигмальное изменение на уровне парадигмы цивилизации — можно говорить о его «аватарности». Что же касается ставок, то наша роль далеко не столь глобальна и масштабна. В одном поколении у одного божества может быть множество ставок, разбросанных по всем уголкам мира, более того — закон притяжения подобного к подобному может даже создавать ситуацию, при которой ставки одной и той же силы оказываются знакомы и тесно взаимодействуют. Рассуждения о том, сколько существует богов в коллективном бессознательном Земли и сколько ставок может быть у одного божества, изначально лишены смысла, поскольку сама реальность символического находится в постоянном процессе становления и изменения.

Главным признаком ставки является его или ее онтологическая активность. Индивид, не имеющий природы ставки, даже при очень высоком уровне интеллектуального, магического и духовного развития обречен всегда оставаться «частью» некоего целого, через идентификацию и принадлежность к которому он и осуществляет свою истинную природу. Не следует считать это чем-то «низшим» и «недостойным» — куда более достойны жалости те, кто полагают, что идут своим неповторимым индивидуальном пути, но на самом деле способны лишь воспроизводить коллективные шаблоны. Более того — становление ставки часто происходит через принадлежность, однако на том или другом этапе развития выходит за границы принадлежности к одной культурной форме и дискурсу. Сущность ставки в том, что одним своим существованием он или она формирует свой, индивидуальный кластер реальности, который неизбежно становится центром притяжения, и вносит свой вклад в данный кластер пространства. Масштаб этого влияния зависит от задачи конкретной ставки и доступных ей энергетических и информационных ресурсов. Фактически, глядя на человека, который в полной мере вносит реально новую смысловую и энергетическую струю, всегда стоит задать себе вопрос — а чьей ставкой он является?

Как это ни удивительно, но в абсолютном большинстве случаев ставка может не осознавать своей ставочной природы, считая это чем-то само собой разумеющимся, воспринимая влияние Патрона как игру своего ума и свои личные желания. Многие ставки подобны тому загипнотизированному пациенту Фрейда, которому гипнотизер приказал открыть зонтик через некоторое время, а когда его спросили, для чего он открыл зонтик, находясь в комнате, он стал придумывать логичные оправдания в духе «решил проверить, не сломан ли он». В качестве наглядного примера я хочу привести известного поэта и музыканта Штиля, чья поэзия местами приближается к уровню пророческой. Автор не раз сталкивался с пророческой природой своих стихов: например, живя в Донецке, за три месяца до начала войны написал строку «мы давно уже ждем войны». А в другом тексте, написанном немного раньше, есть строка: «Если я не вернусь до восхода, ночь будет светлой». И только во время войны он понял, что на самом деле написал: во время артиллерийского обстрела действительно ночь кажется светлой. При таких весьма впечатляющих пророческих способностях сам автор искренне считает себя атеистом и самым обычным человеком, чья поэзия — это лишь результат работы его литературного навыка.

Раскрытие и осознание ставкой своей природы — это, скорей, редкий случай, само по себе подобное раскрытие подразумевает некую особую специфику задачи данной ставки.

Я — Ставка Азазеля. В начале моего делания, я сталкивался исключительно с косвенными признаками, главными из которых были даже не синхронии, а то избирательное сродство, которое связывало меня с Азазелевым мифом. События, описанные в двенадцатой главе, поставили меня нос к носу со своим божеством и полностью перевернули саму картину мира. Ритуал 2,22, который был проделан перед этим, не может быть единственным объяснением, поскольку до этого момента этот ритуал выполнялся мной десятки раз, но ничего даже близко подобного не было. Можно сказать, что этот ритуал создал необходимую восприимчивость сознания, но никак не породил Азазеля. Тем более что большинство последующих переживаний, связанных с ним, часто происходили вообще без предварительного ритуала. С другой стороны, Акташ вовсе не требуется предварительный ритуал, чтобы установить связь со своими богами,— структура ее психики имеет преимущество перед моей, и восприятие иной модальности происходит естественно.

Мне повезло еще и в том смысле, что этот опыт был пережит довольно поздно, когда психика была уже достаточно устойчива, а моя реальность имела более-менее надежные границы. Те, чье раскрытие происходит на ранних этапах формирования, рискуют куда в большей степени, однако и мне этот процесс дался весьма нелегко. Первое, о чем следует помнить, это относительность любого описательного языка, которым мы пользуемся. Я могу говорить о «боге во мне», «достижении 5=6», обретении общения с Самостью. Рассматривать ли этот опыт в контексте взаимодействия Юнга и Филемона, тем самым одевая его в психологические одежды, или связывать с историей Кроули и Айвасса и тем самым определять исключительно оккультно — в любом случае главной задачей здесь является понимание, что любое используемое мной определение это всего лишь фигура речи, и нет ничего более нелепого, чем настаивать на буквальном понимании конкретных слов и формул. Кроме того, я не могу знать, как оно «на самом деле», но я могу допустить, что Азазель — это то же самое божество, которое было от начала времен, и точно так же можно предположить, что это новая форма коллективного бессознательного. Я могу выстраивать модели реальности, рисовать карты, помогающие мне в режиме динамической мистерии осмыслять происходящее, при этом будучи готовым, что эти карты придется корректировать в любой момент.

Я предлагаю использовать следующую метафору. Представьте себе, что коэффициент полной истины о природе бытия равен десяти или лучше ста тысячам условных единиц. Средний человек, разделяющий коллективные мифы, имеет одну единицу из этих ста тысяч. Человек, идущий по духовному пути и изучающий разные модели, — пять. Ставка — десять. Даже полный и завершенный аватара — твердую и уверенную сотню. Сколь же нелепой является претензия ставки и тем более неофита на обладание полной и законченной истиной о природе бытия. Более того — ставки разных богов могут иметь совершенно произвольные числовые единицы из общего порядка, поэтому любой разговор в режиме «ты неправ» фактически лишен смысла и ценности. Всякий раз, когда мы наблюдаем подобные притязания, это уже должно быть для нас сигналом, что в данном дискурсе серое начало начинает доминировать над живым знанием, и нужно иметь достаточный уровень устойчивости, чтобы, взяв ценное и живое, не оказаться включенным в серое поле властно-доминативных игр с использованием логоса. Говоря о себе как о Ставке Азазеля и делясь своим опытом, последнее, чего бы я хотел, — это создать «религию Азазеля». Цель, скорей, в том, чтобы те, кто имеет ставочный потенциал, позволили себе думать в этом направлении и могли установить свою, личную и неповторимую, связь со своим Патроном и, возможно, — подготовиться к сложностям, с которыми сопряжена интеграция своего потенциала. Хотя последнее тоже спорно, поскольку разные люди могут столкнуться с разными сложностями — возможно, для кого-то мои сложности покажутся надуманными и нелепыми, а то, что окажется непреодолимой преградой для меня, не составит для него проблемы.

Первая трудность, с которой я столкнулся, это расщепление личности на две неравных части. Если до этого я привык опираться исключительно на свой опыт, с этого момента я длительное время рефлекторно просил Азазеля «заменить» меня, и, как это ему свойственно, играючи решить проблему. В итоге, одновременно с опытом высшего присутствия, силы и царственной иронии, сам по себе уровень обычного дневного эго резко понизился. Произошло то, что Акташ называла «идиотом и Азазелем». Понадобился по крайней мере год, чтобы я смог вернуть свой обычный уровень ответственности и выйти на более высокий уровень интеграции, включив в обычное сознание вибрации и интонации, которые переживались мной, когда я был Им.

Если первые опыты Азазеля были сопряжены с ритуалом 2,22, впоследствии мне удалось переживать его «включения» в обычном состоянии сознания. Происходил небольшой внутренний диалог, и на какой-то момент у меня вдруг резко повышался энергетический и сознательный потенциал, менялась даже интонация голоса, и что казалось нерешаемым — решалось практически играючи.

Главный мой страх на первом этапе — это страх перепутать собственно голос Азазеля и чисто мои комплексы и желания, которые я мог принять за голос Азазеля в восторге захваченности переживанием. Мой страх был не беспочвенен, ибо я не раз наблюдал десятки примеров, когда такая невозможность «отличать духов» приводила к трансляции вытесненных желаний под биркой «голоса богов». Нет ничего отвратительнее истерички, называющей свои истерики «манифестацией Кали». Как выяснилось, в моем случае само осознание подобной опасности стало страховочным тросом. На самом деле, когда речь идет о прямых приказах Патрона, это невозможно спутать ни с чем. С другой стороны, я припоминаю только три случая, когда Патрон считал необходимым дать непосредственный приказ, во всех остальных случаях, когда я пытался снять с себя необходимость принимать решение, ответом было молчание или картинка мигающей красной кнопки с надписью «Думай сам».

Еще одним интересным результатом этого опыта стала способность видеть и узнавать тех, в ком произошла реализация 5=6 или есть потенциал такой реализации. В главе про Иштар я рассказал об одном из ярчайших примеров раскрытия 5=6. Существует очевидный, но часто не осознаваемый закон, являющийся разновидностью всеобщего закона притяжения подобного и избирательного сродства. После того как мне удалось достичь 5=6, люди, глубоко включенные в мой процесс, стали спонтанно раскрывать собственный 5=6 — ярким примером чему является Иштар. (Хотя ее первое предраскрытие произошло раньше моего обретения 5=6, поэтому вполне возможно, что все наоборот, и наше взаимодействие подготовило меня к тому, чтобы Акташ сорвала предпоследнюю завесу. Точный ответ здесь невозможен).