Глава 4. Первые ритуалы братства

А также мантры и заклинания, «обеа» и «ванга»; работа жезла и работа меча; этому он пусть учит и учится.

Алистер Кроули. Книга Закона

 

Сколько рубиконов должен перейти тот, кто ступил на путь, дабы в итоге прийти к самому себе? Ровно столько, сколько нужно. Моим следующим рубиконом был первый ритуал братства.

Уж не помню, сколько прошло встреч, прежде чем брат Марсий решил пригласить меня на первый ритуал. Я даже помню смысл его слов. «Это очень важный шаг, — говорил он. — Мне часто встречались люди, которые с удовольствием любят поговорить о магии, пообсуждать магические символы, а после того как получали первое приглашение на настоящий ритуал, исчезали в неизвестном направлении».

Я запомнил этот монолог Марсия, потому что тогда меня ошарашило изумление — разве такое вообще возможно?! Похоже, что для меня было чем-то естественным, для многих стало непреодолимым рубиконом. Разве, получив приглашение на ритуал, мы можем его игнорировать? Еще четыре месяца назад я впервые пожал руку брату Марсию — и вот меня приглашают на внутренний ритуал ложи. Гностическая месса. Конечно же, я уже был знаком с текстом ритуала, но я даже не мог помыслить, что этот ритуал регулярно проводится и я буду на него приглашен так быстро. Это было настоящее чудо!

Всю неделю перед ритуалом я боялся, что произойдет какой-то форс-мажор, что я заболею, переломаю ноги, что Марсий напишет, что ложа изменила решение и просит меня подождать еще несколько месяцев. Я был готов ко всему. Но только не к тому, что ритуал произойдет в назначенный срок.

На пути к своей первой мистерии, в электричке, я увидел сон, явно выбивавшийся из привычного сновидческого ряда. В этом сне какие-то мрачные люди меня вели какими-то темными коридорами, и в конце этого коридора я оказался в каком-то закутке, где за столиком сидели мрачные люди в черном. Классические готы, культиврующие мрачность и эстетику смерти, которых до сих пор я видел только на картинках в интернете.

Проснувшись, я не мог понять, почему мне приснился этот сон. Ведь я уже был знаком с половиной ложи, и эти люди даже близко не напоминают героев моего сна. Неужели мое бессознательное пытается обесценить, приуменьшить ритуал, неужели это своего рода компенсация? Я думаю, что залогом моего движения в мире магии всегда было то, что в первую очередь я всегда подозревал себя в самых худших реакциях — поэтому предосторожности никогда не были лишними.

Но, черт возьми, сон был настолько ярок и натурален! О чем он говорит мне? Так, изрядно озадаченный и озабоченный, я шел на свою первую Гностическую мессу.

Гностическая месса. Святая святых телемитской мистерии. Ритуал, который по праву можно назвать сердцем Телемы, самой Книгой Закона, только положенной на музыку ритуала. Ритуал, в котором выверено все: каждый жест, каждый звук, каждое движение, каждая интонация. Ритуал, в котором сочетается строгий канон и абсолютная свобода самовыражения. Прекрасная каноническая музыка Вагнера звучит на протяжении всего ритуала.

С первых нот, с первых движений жрицы, танцующей свой танец змеи, я упал куда-то, где нет времени и пространства. Я как будто оказался в вечном храме Телемы, где Месса служится непрерывно. Не понимая нюансов таинства, я открыл его сердцем. Это было таинство, о котором я всегда мечтал, но даже не предполагал, что оно возможно. Таинства, где, как и должно быть в истинном храме, главное поклонение отдано женщине. Жрице. Богине. То, что я знал всей своей сутью, но не мог даже сформулировать, по мановению жезла жреца обретало плоть и кровь в таинстве мессы. На последней октаве ритуала, пошатываясь точно пьяный, я в первый раз пошел свой круг за причастием, радостно упав на колени перед алтарем жрицы. Нюит. Лилит. Госпожа. Наконец-то! Здесь, в таинстве первого ритуала срывается завеса с главного вопроса о смысле и предназначении моем — служить Ей.

Потом, перечитывая священный канон Гностической мессы, я был потрясен, насколько в простой последовательности действий заключена вся мистерия великого делания. Могу ли я вообще надеяться хотя бы приблизительно передать те чувства, которые пробуждает Гностическая месса в сердце прихожанина? Текст мессы открыт и доступен каждому, кто захочет ознакомиться с тем, что на самом деле происходит, и узнать, не практикуют ли телемиты на своем главном ритуале кровавых оргий. Но текст — это описание. И как по описанию нельзя постичь вкус арбуза, так же по описанию ритуала нельзя постичь, что происходит с тобой, если ты оказался внутри таинства.

Комната преображена в храм. Роскошный алтарь с двадцатью двумя свечами, на вершине которого красуется Стела Откровения — главная святыня Телемы. В миг, когда все предварительные работы закончены, в храм входит жрица в сияющих одеждах и танцующей походкой идет к гробу. В гробу — жрец, символизирующий простую душу, погребенную во прахе материи. «Я только гроб, в котором тело бога — погребено», — не об этом ли написал великий Максимилиан Волошин? Простая белая мантия, символизирующая саван. Покаянный взгляд долу. «Кто я такой, чтобы наделять братьев добродетелями?» — говорит жрец жрице, отверзающей завесу для новой жизни. Жрец, выходящий из гроба по воле жрицы, — не это ли высочайший символ всех преображений, пойманных в одном жесте великого таинства? А после этого жрица своим легким танцем начинает возносить жреца. Очистив водой (эмоциями), огнем (мыслью), облачив в царские одежды и надев корону Великого Змея, Жрица возносит опущенное копье жреца к небу. Теперь это не прах, не человек, не жрец даже — но сам Бог, сам Хадит, который должен свершить свою мистерию пресуществления, где, став богом, он уже сам ведет за собой богиню в предвечной мистерии, дабы по завершению этой мистерии уйти обратно в гробницу, ибо это великая тайна вечного возвращения и вечной любви.

Я снова оглянулся позади себя. Разве меня не вознесла Лилит? Сначала — подростковый сон, потом — посланница, заставившая читать «умные книги», потом Кундалини, потом Елена, пресуществившая меня из дикаря в человека культуры. Разве весь мой путь, вся моя судьба — это не история Гностической мессы, положенная на музыку событий и знаков? И разве не Лилит привела меня сюда, показав путь к своему храму, храму Телемы? И разве может быть выше честь, чем право преклонить колени пред алтарем с обнаженной богиней? Тогда я не мог бы и предположить, что это значит, что придет тот час, когда уже я должен буду стать активен и творить свою мистерию, воссоединившись с Азазелем.

Из всех ритуалов, из всех мистерий, из всех созданных и не созданных таинств — не знал я таинства прекраснее Гностической мессы. Сколько раз я был прихожанином? Сколько раз был удостоен чести надеть мантию жреца? И каждый раз — эта мистерия вершится заново, каждый раз душа открывает новую грань, новое измерение, новое мгновение красоты! Сейчас, когда я пишу эти строки, с грустью осознаю я, как давно я не принимал святое причастие из рук сияющей жрицы. Как много дел обрушилось на меня, что не осталось ни сил, ни времени организовать Гностическую мессу в своем пространстве. Но с какого-то момента я, подобно Мерлину из сказки, написанной Желязны, иду по третьему лабиринту, и эта задача даже более важна, чем самая прекрасная мистерия, когда-либо написанная человеком.

Кроули писал Гностическую мессу в России. Прогуливаясь по улицам Москвы и нижнего Новгорода, накидывая в походный блокнот случайные прозрения, постепенно выстраивающиеся в космическую гармонию ритуала. А ведь самую первую мессу в Нижнем Новгороде выпала честь служить мне. Но это все потом, гораздо позднее. А сейчас я, остолбенев, внимал происходящему вокруг меня таинству и дрожа принимал свое первое причастие с воистину люциферовыми словами. «Нет ни единой части меня, где не было бы Богов», — достойное завершение истинной мистерии, миг, когда жрец и жрица низводят мистерию на землю.

Правда, был один нюанс. О, вокруг этого нюанса было сломано много копий! Жрица не была обнажена на алтаре. Но об этом немного позднее. Потому что это один из камней преткновения для любого телемита, для которого ритуал — это Мистерия, а не ролевая игра. Но тогда мне и без обнажения было достаточно. Удивляли все окружающие меня люди, красота мистерии, особая культура общения, по сравнению с которой я и весь круг моего общения (пожалуй, в качестве исключения я бы выделил моего друга Смита и Лену Художницу, которые изначально принадлежали к миру высокой культуры) — неотесанные варвары.

По завершении мистерии один из присутствующих, брат Антон, приглашает всех пойти в некий «магический клуб». Остальные вежливо игнорируют приглашение, но я новый человек, мне важно установить как можно больше устойчивых контактов. И конечно, я принимаю приглашение.

С новым приятелем мы едем на другой конец Москвы и, нырнув в один из московских двориков, входим в пространство клуба. И я понимаю, что декорации моего сна и места, куда я пришел, тождественны. Мрачные и пафосные завсегдатаи клуба, все одетые в черное. Горящие черные свечи. Длинные мрачные коридоры между залами. Какой-то закрытый клуб. Мне можно — я приглашен Антоном. То, до какой степени декорации сна совпадают с реальностью, повергает в какой-то мистический трепет.

Нас приветствуют двое и предлагают уйти для разговора за особый столик в самом дальнем закутке. Они говорят со мной так, словно я являюсь полномочным представителем Ордена. Они говорят, что готовят некую «большую игру», что хотят «заключить союз с Орденом в магическом переделе», и ждут от меня каких-то слов. Но я даже не рядовой член Ордена, я самый младший из учеников, сегодня в первый раз оказавшийся в кругу мистерии. Я пытаюсь объясниться, я испуган, не дай боги мне сейчас сказать что-то, что потом вызовет недовольство руководства. Но кто знает, что можно говорить, что нет? Я пытаюсь честно объяснить, что я — всего лишь младший из младших и от имени Ордена точно говорить не могу. Некто по имени Гарфилд отвечает: «А это неважно. Ты решил связать свою жизнь с Орденом — и значит, уже сейчас с тобой можно говорить. У тебя в Ордене есть будущее». Будущее? Господи, да я варвар, еще не обученный манерам и не знающий всех тонкостей светского общения! Если меня когда-нибудь посвятят в самую младшую степень, мне очень круто повезет. Вечер проходит в цветистых словопрениях, от которых можно было бы получить удовольствие, если бы не страх сморозить что-то не то.

Имел ли этот эпизод последствия? Самое удивительное, что Гарфилд был прав и уже через каких-то два года я стану секретарем российского ОТО и третьим лицом в иерархии Ордена. Но никакого «магического сотрудничества», никаких «больших игр» и ничего, что обсуждалось в этой беседе, никогда не будет иметь последствий. И никогда больше я не увижу этих двух случайных собеседников — Гарфилда и Некроса. Возможно, тогда мне показали их для контраста, чтобы раз и навсегда запомнил разницу между магией и Магией.

Признаться, мне сразу бросилась в глаза разница. Изумительная культура и доброжелательность на собрании Ордена — и этот напыщенный темный пафос. Какая нелепость — эти ребята говорили, что «сделали ритуал древних, и на следующий день была авария автобуса». Всегда где-то что-то происходит, всегда что-то можно увязать с чем-то. Грань между синхронией и апофенией очень тонка.

И вообще, что за странные люди? Неужели они не понимают, что любое зло, если оно творится, — потребует компенсации? (Эх, мне бы вспомнить эти свои мысли парой месяцев раньше, когда я проклинал Макса и родственников деда.) Это не мораль. Это равновесие. Иногда жажда результата, ослепление корыстью может заставить забыть об этом, как это было со мной. Но — наслаждаться разговорами о бессмысленном зле?

Впрочем, уже тогда я понял что, при всех внешних эффектах, едва ли за этими ребятами была реальная сила. Происходящее вокруг больше напоминало какую-то нелепую ролевую игру, по правилом которой нужно постоянно доказывать друг другу, что игра идет по-настоящему. На мессе, на которой я был всего полтора часа, никого убеждать и ничего доказывать было не надо.

Это было так, словно вы впервые оказались приглашены ко двору французского короля, а после этого вас отправили на Двор чудес — и его странные обитатели пытаются доказать, что они ровня королевскому двору. Но, может быть, я что-то не понимаю? Поэтому — наблюдать. Молчать, соблюдать уклончивость, абы чего непоправимого не сделать. И фиксировать правила игры. В конце концов, как знать, может быть, мой странный собеседник прав, и у меня большое будущее, а у них настоящая сила, которую я просто не вижу из-за своей неопытности.

Достаточно быстро я выяснил, что мое первое впечатление было полностью верным. Марсий и близко не хотел слышать про этих позеров и даже высказывал недоумение, что брат Антон может с ними серьезно общаться, видимо, сказывается слишком молодой возраст. Намеки я понимал сходу и все последующие приглашения туда аккуратно игнорировал. Кажется, с самого начала я увидел все правильно: Гарфилд и Ко — просто случайные гротескные персонажи на обочине трассы под названием ОТО. Но все же до чего сильно впечатляет это совпадение — утренний сон в поезде и вечернее, почти ночное знакомство с этими странными людьми.

Впечатляющее совпадение со сном было только началом. Начиная с этой первой мессы, я раз за разом стал сталкиваться с магией второго типа. Той магии, где нет места ожиданию, корысти, торгу, а мистерия имеет единственную цель в самой себе.

Надо ли говорить, что моя былая зависть к моим старым знакомым уже давно растворилась в небытии. Уже было ясно, что уготованный мне путь будет гораздо интереснее и ярче, чем магическая войнушка с открывающейся язвой. Я стал погружаться в то, что было мне открыто, отпустив все и всех.

Совершенно неожиданно для меня, в моей калужской компании произошел перелом. Некоторые друзья стали принимать Телему. Сначала — ко всеобщему недоразумению и насмешкам олдовых «магов» — ко мне присоединилась Кэт. И войдя в океан магии, она прочитала Книгу Закона и прониклась любовью к Нюит. Это еще можно было как-то объяснить. Но вслед за Кэт телемитом объявил себя один из трех старших «магов» — тот, который занимался техномагией и в совершенстве владел разного рода энерго-информационными практиками.

Вот тут нашу доселе стабильную, до стазиса, компанию начало лихорадить по-настоящему. Из принимаемого, но рядового члена сообщества я стал превращаться в одного из лидеров, определяющих вектор. Это вызывало трения, подчас ироничные нападки. При всех обострившихся насмешках на глубине было ясно — равновесие сместилось. И в один прекрасный момент, когда мы с Кэт делали первую Гностическую мессу в Калуге, — даже самые убежденные скептики среди старых «магов» согласились быть прихожанами. Это был дружеский акт ко мне, но одновременно — это было признание реальности потока, который до сих пор казался им не более чем блажью.

Тогда же произошло другое событие, событие Истинной Магии, значение которого стало ясно только через много лет. Событие, ставшее первым звеном цепи обретения Семьи, когда все время ты ищешь нечто, нужное тебе как воздух, но ты не знаешь ни имени, ни формы искомого.

В общем, между парой, которая до этого была своего рода костяком круга, неформальными лидерами, произошел разрыв. Он — скандинав. Она — аватара кельтской богини и темный эльф. Интересно, что с ними сейчас? Эти ребята казались всем, кто их видел, буквально воплощением идеальной пары, где муж и жена действительно одна Сатана, а одна Сатана слишком умна, чтобы разделиться в себе самом. Их разрыв стал неприятным сюрпризом для всех, кто их знал. Но никогда не знаешь, какое добро получится из зримого зла. Ибо именно этот разрыв, над которым я вместе со всей компанией горько плакал, в итоге стал причиной события, оставшегося тогда вовсе незамеченным. Самого важного события, в итоге оказавшегося еще более определяющим, чем открытие Книги Закона. Рубикон был перейден, а я даже не понял, что произошло.

В этой паре главной явно была Кельтка. Именно она была идейным вдохновителем жесточайшей секретности всего и вся, чем они жили — начиная от их действительно секретных ритуалов и заканчивая музыкой, которую они слушали, и книгами, которые они читали. Мы — не люди. Наше — не для людей.

О боги всемогущие! Речь шла даже о музыке и литературе, субкультуре, принадлежностью к которой так гордились эти ребята. Оглядываясь назад, я вижу, что наша дружба была несколько несбалансированна: ребята кушали у меня в холодильнике, брали читать книги, из которых ко мне возвращалась только часть, которую нельзя назвать даже проклятой, и пользовались любыми находками. При этом их архивы были строжайше закрыты. Асимметрия. Худшее, что может допустить практик, хоть немного осознающий себя и магию в себе. А еще одна аксиома сакрального — любая асимметрия стремится к исправлению, даже если это исправление происходит вопреки всем желаниям. И если представить, что меня когда-то будет читать тот, кто только хочет войти в мир магии, и спросит меня, чего больше всего следует остерегаться магу, — ответ один: асимметрии, ибо у всякого, кто берет, не давая, отобрано будет семикратно.

В конечном счете именно их разрыв и восстановил симметрию. Скандинав решил честно и последовательно следовать своим принципам, которые долго подавлял из большой любви. А один из главных его принципов — информация должна быть свободна. Поэтому буквально через неделю после разрыва он отдал мне все. Все, эксклюзивностью обладания чем так гордилась Кельтка. Все так долго скрываемые архивы музыки и литературы.

Должен сказать, что если бы не аура тайны и избранности, создаваемая ребятами несколько лет, я бы забросил прослушивание их музыки после второго исполнителя. Вступление в Телему, конечно, несколько притушило ореол «их» мира, но накручиваемая почти два года подчеркнутая «секретность» не могла не сработать пружиной. Впрочем, первое же знакомство с архивом ясно показало: девяносто пять процентов музыки — это что-то абсолютно безвкусное и нелепое. Орден уже прививал мне куда лучший вкус, впрочем, до Ордена первые прививки были сделаны моим лучшим другом и моей любовницей. Я даже подумал: а что, если стремление Кельтки «скрывать» было всего лишь психологической защитой, вызванной страхом столкнуться с отвержением, с тем, что все важное для нее — для другого может оказаться пустышкой? Может быть, она скрывала потому, что где-то внутри понимала, что ее тайна — это воздушный шарик? Однако аура тайны, нарушения, срыва покрывала, насильственного проникновения в то, что мне не предназначалось, была слишком сильна, и я не собирался успокаиваться, пока не послушаю и не прочитаю все. О эта сладость нарушения, сладость вкушения запретного плода! Запретите эту книгу официально — и это будет самой лучшей рекламой, что уже не раз подтверждалось практикой.

Решение слушать до конца выглядит таким нелепым, словно если бы вам попался прокисший суп и вы ели его до последней ложки потому, что кто-то годы запрещал его пробовать. Очевидно, попадись этот архив на просторах сети «просто так», я бы выбросил его после третьего второсортного исполнителя. Но зная, что сейчас я вторгаюсь, насилую чужую тайну, я слушал до конца и вопреки законам жанра был тысячекратно вознагражден. На помойке вдруг оказался ценный кристалл, чистейший бриллиант.

Песни Мартиэль. Черный Алмаз, скрытый среди сотен никчемных авторов-стекляшек. Истинный рубикон! Я впервые слушал песни Мартиэль и застывал в немом восторге. Я знал, что она знала, но не мог определить в словах, что же знали она и я. Из того, что я мог сказать словами, — она была единственной, кто знал больше меня. Не в культуре. Не в оккультизме. И даже не в магии. А в том изначально предназначенном для меня, уникальном пути, принадлежащие к которому исчисляются не тысячами, не сотнями, а единицами или в самом лучшем случае — десятками на весь мир. Знание на уровне сущности.

Должно было пройти время. Все условия должны были быть выполнены. Четвертую дорогу находит только тот, кто честно прошел три. А чашу с нектаром богов выпивает тот кто до этого изопьет три огненные чаши.

Но то — взгляд с нынешней точки в прошлое. Будучи там, все, что я мог — это только удивляться: черт подери, откуда она может знать эти образы, символы, не имея отношения ни к Телеме ни к оккультизму вообще? Потому что шли прямые попадания. Некоторые из символов относились к открытым материалам, некоторые — к тайнам инициации, что я получил возможность узнать несколько позже. Через нее эти символы росли в каком-то новом, невероятно свежем откровении, еще не известном миру. Это не просто тайна, это — тайное тайных. Но чтобы понять это, понадобились годы и годы. На тот момент я мог только изумляться тому, как неизвестная Мартиэль, песни которой от меня скрывали последние три года, может знать эзотерические символы, ключи и плетения, о которых я узнавал только из недавно переводимых книг и тайных посвящений.

Мне невероятно повезло прийти в ОТО в период его высочайшего рассвета. Тогда, не будучи посвященным, я мог быть приглашен на внутренний ритуал. Тогда — я мог получить сразу минерваль и первую степень, не выдерживая утомительного годового разрыва, ставшего после второго фатального удара обязательным для всех. Тогда братьев и сестер интересовала исключительно магия Великого Делания, а не необходимость выполнять административные дела вроде выписывания цитат для телемитских групп. Тогда у мистерии не было смысла и цели кроме самой мистерии.

Следующий опыт, следующий шаг, следующий ритуал — был внутренний ритуал Зевса-Юпитера. Если мессу я по крайней мере читал, то что такое ритуал Юпитера и как связаны планеты и ритуалы Телемы, я не предполагал даже близко. Что запомнилось — атмосфера суеты перед ритуалом, все готовятся, все спешат. Мне выдан кусок пергамента, сделанный из настоящей бычьей кожи, и дана простая команда — перерисовывай. Перерисовывать надо было талисман Зевса из какой-то древней средневековой книги. Что мы делаем? Для чего? На вопросы и ответы нет времени, некогда — все поймешь потом. Единственным объяснением, полученным мной в этой суете, была фраза сорор Н: «Это чтобы у нас была удача в жизни, просто чуть побольше удачи».

И вот ритуал. Совсем другой, чем месса. Нет той интимности, космичности, всепроницающего дыхания вечности. Но есть что-то другое. Очень сжатая энергия, каждый точно знает свою роль и свою задачу. Ритуал должен привлечь успех, для того чтобы привлечь успех, нужно восславить Юпитера, связанного с Десятым арканом. Господи, если бы я мог это понять! Юпитер, Десятый аркан, средневековый гримуар, девственный пергамент. Впрочем, моя ошарашенность явно оказалась мне на пользу — благодаря этому сознание получилось максимально открытым происходящему.

Ритуал «накрыл» через два часа, когда все участники ритуала пили белое вино, ели белый виноград и обсуждали свои переживания в ритуале. Внезапно на секунду время как будто остановилось, и я почувствовал, что поток невероятной силы наполняет меня. Это можно было бы сравнить с Кундалини, но здесь это был мужской поток. На какую-то секунду мне показалось, что все участники — это скрытые боги, а наш пир подобен пиру богов на Олимпе. Фантазия взмыла вверх, сказалось впечатление от ритуала, легкое опьянение изысканным вином, возможность вести беседы, о которых я всегда мечтал. И вот — я на Олимпе.

Я был настолько окрылен произошедшим, что решил не сразу ехать домой, а побродить по Москве. И свернув на незнакомый маршрут, я увидел перед собой вывеску. Казино «Фортуна». Вывеска сине-фиолетового цвета. И в центре вывески — колесо, разделенное на четыре части. То есть практически олицетворенное изображение Десятого аркана, на который я только что старательно медитировал во время ритуала. Нет, я не вошел в казино, не выиграл там куш. Свободных денег было немного, и даже в мистических экстазах мне всегда была свойственна осмотрительность и страх во всем, что касалось денег. Но за следующую неделю я столкнулся с тем, что мой доход за неделю был больше, чем обычно я зарабатывал за месяц. Как будто поток Юпитера, щедрый отеческий поток накрыл меня своим краем.

А мой первый талисман, нарисованный на девственном пергаменте (увы, с тех пор мне больше не попадались пергаменты на ритуалах — ни девственные, ни блудливые), я до сих пор храню в своем паспорте. И за эти годы ни разу об этом не пожалел.

 

Глава 5. Первые интриги. Джубело <4>

За окном подрагивают листья,

Словно пальцы тянуться в мой дом.

То в ночи затеплилось убийство

Красным воспаленным угольком.

Сергей Калугин. Ночная гроза

<4>Первый из трех убийц (Джубело, Джубела и Джубелум) архитектора Адонирама согласно масонской посвятительной легенде. Здесь — аллюзия на первого из трех предателей, нанесших удар магическому телу Ордена. (Прим. автора.)

 

Карл Густав Юнг однажды сказал: чем ярче солнце, тем чернее тень. Попав в пространство Ордена, я мнил, что оказался в обществе идеальных людей. Смею надеятсья, что все наивные беленькие уже удалились после истории, как я замочил бабушку с дедушой, а остальные, я думаю, прекрасно знают, что идеальных людей не может существовать в природе. И история Ордена ОТО в России, как и всех орденов, когда-либо созданных человеком, — это история самых утонченных мистерий и одновременно самых причудливых и нелепых интриг. Ибо се человек, что по своей природе в принципе не существует вне борьбы за власть, интриг и других приторных конфеток, которые все презирают и все тайно балуются. Будь то древний орден с вековой оккультной историей, кружок кройки и шитья или клуб любителей шахмат, будьте уверены — идеальных людей нет и всегда найдется место богине Эриде. Поэтому, когда будете выбирать сторону, молитесь, чтобы с вами была ваша Анима.

Как и все потрясения, все принципиально новое, я очень хорошо помню этот день. Этот день разом поменял правила игры, превратив восторженного странника в расчетливого игрока. До этого дня я свято верил, что Орден — это идеальная дружная семья, объединенная против варварства, бескультурья и профанизма всего мира. В один миг мне открылась реальная картина со всеми подводными течениями.

В тот вечер мне позвонил Марсий. Пожалуй, это был первый раз, когда он сам позвонил мне на домашний номер, и это явно обещало цунами. Брат Марсий — человек, для которого большая дистанция практически с любым человеком — это не разновидность снобизма, а базовое условие выживания. За очень редкими исключениями, которые можно выделить как «передышки», Марсий общается строго по актуальным вопросам. И вот он звонит мне, явно готовя к чему-то важному.

— Я должен сообщить одну неприятную новость, — звучит на том конце телефона. — Ты же помнишь Полину, которая приходила со мной в нашу первую встречу. Ты ее видел, она с Антоном близко дружит. Так вот, тебе стоит сразу знать — Полина теперь не с нами...

Вкратце история рассказанная братом Марсием заключалась в следующем. В норвежском отделении ОТО был посвящен некий юноша. Этот юноша был талантливым музыкантом и при этом абсолютно безнадежным шизофреником. К сожалению, руководство Ордена не сразу распознало его шизофрению, и он был посвящен в степень гостя Ордена, то есть минерваль. В какой-то момент этот юноша, имени которого я не помню, начал писать откровенные гадости в отношении Ордена на всех публичных форумах. Наряду с гадостями и клеветой (о, клевета — это любимое оружие тех, кто не может найти свое место в Ордене и оказывается исключен) этот юноша писал, что в Москву, в гнездо самого адского разврата он послал надежного человека, с которым можно связаться и который представляет его интересы в этой клоаке порока. Нетрудно догадаться, что этим человеком и была та самая Полина, которая действительно некоторое время назад дружила с этим юношей. Все ссылки на посты, материалы, конечно, мне были представлены.

Естественно, первое что сделал Марсий — это попросил Полину написать опровержение на форуме Ордена. И вот тут обнаружилась главная странность. Она отказалась это делать. Возможно, она была привязана к этому приятелю шизофренику, возможно, боялась осуждения, а может быть, действительно какими-то словами в переписке дискредитировала себя, поэтому боялась, что в случае публичного опровержения он начнет представлять скрины их переписки. Как бы то ни было — Полина отказалась написать несколько слов — мол, я непричастна к этому человеку и не разделяю его слов. Абсурд! По всей сети разошелся текст сумасшедшего, в котором ОТО представляется чем-то средним между дурдомом без врачей и всемогущим масонским заговором с еблей ослов в домашних условиях, а сестра этого ордена наотрез отказывается писать опровержение.

Услышанное меня изрядно ошарашило. История была абсурдной, но при этом абсолютно достоверной и доказанной. И ошарашенный, но еще наивный, сразу после разговора с Марсием я начал звонить Антону.

Антон понимающе ухмыльнулся, сказал что-то вроде: «Ты человек новый, не понимаешь всех нюансов. Но на самом деле Марсий просто мстит Полине. На самом деле в недалеком прошлом между ними был роман, и Марсий просто не смог принять разрыва, и решил таким подлым образом отомстить».

В первую секунду, услышав Антона, я растерялся. Где правда — кому верить?.. Эти секунды, которые в субъективном времени исчисляются часами, принадлежат Двенадцатому аркану. Зависание. Между небом и землей. Разрыв внутри того, что кажется атомом. Непонятно, что делать, как относиться к происходящему, да вообще — как реагировать.

Отвисев свое, я почувствовал, как во мне включилась Она. О Ней, конечно, надо сказать отдельно. Дочка Лилит. Эллоиза. По-юнгиански говоря, Анима, женщина в мужчине, ключ к андрогинности, ибо, как сказано в апокрифическом евангелии Фомы, тот не войдет в царствие, кто не сделает единым мужское и женское. О ней, о душе моей я еще скажу немало, пока лишь поверхностно ее представлю. Не будь я еще и ею, я наверняка заблудился бы среди людей, не в силах отличить правду ото лжи.

После пробуждения Кундалини у меня возникла одна очень полезная спонтанная способность. Изредка, когда я с кем-то беседовал и некто внутри меня полагал, что мне стоит увидеть немного побольше, чем слова, появлялась Она. Дочь Лилит, Эллоиза или просто Элли. Это означает, что я вдруг выходил за грань себя и мог посмотреть глазами собеседника. Эта способность не раз удивляла меня своей точностью. Как ее назвать — телепатия, эмпатия, считывание пространства? Единственное, что я знаю точно, — ничего подобного нельзя достичь по желанию, эта способность приходит, только когда на поверхность сознания в гости заглядывает Она.

И сейчас Анима, моя Эллоиза резко вывернула мое восприятие и показала внутренний мир Антона как бы изнутри. Должен сказать, ну и унылое же это было зрелище!

Сложно оформлять в слова тонкости такого рода чувствования. Возможно, я смог увидеть его изнутри благодаря тому, что у меня было огромное количество ран и комплексов, но я знал о них и они не мешали мне видеть. Мир Антона. Это правда уродливо. Эдипов комплекс как принцип бытия. Я увидел, как Антон проецирует на Марсия образ ужасного насилующего отца, и, по большому счету, для него любой мужчина, обладающий властью, будет всегда таким насилующим отцом-тираном. За несколько секунд Элли просканировала его мозг, и мне было абсолютно ясно — этому парню нельзя верить. Здесь нет фактов, здесь есть неврозы и предубеждения.

Сначала — интуитивное знание. Логическое обоснование и понимание всегда приходит чуть позже.

— Я, конечно, очень благодарен тебе за искренность и новую информацию, — ответил я. — Но если бы какой-то сумасшедший начал распространять клевету на компанию, частью которой я являюсь, да еще и называть меня «своим надежным человеком в стане врага», меня не надо было бы просить писать опровержение. Опровержение появилось бы на всех мне доступных стенах через минуту после того, как я бы об этом узнал, — из ближайшего компьютерного клуба. Нет ничего хуже, чем когда от твоего имени говорят то, что ты не имел в виду. Поэтому — уж не знаю, спал Марсий с Полиной или нет, свечку я не держал, как ты понимаешь, — думаю, что если бы он хотел за что-то отомстить, едва ли ей был бы дан столь легкий и очевидный для любого порядочного человека выход из положения. Марсий сказал, что условием возвращения является написание публичного краткого опровержения. Всего-то написать опровержение на форуме под статьей: «Я ничего не имею общего».

Антон замялся. Совершенно очевидно, что все конструкции Антона не выдерживали даже самой поверхностной логической критики. Если опровержения нет — значит, все, что пишет этот псих, правда, значит, она не с нами, а с ним. «Она не может. Она спала с этим человеком».

— И что, черт возьми?! То есть факт связи с шизофреником, — («И как шизофреник мог оказаться так близко к Полине, может, у нее что-то тоже не в порядке?» — подумал, но не сказал я), — оправдывает отказ писать опровержение на клевету от ее имени? Тут уж либо крестик снимите, либо трусы наденьте.

Антон промямлил что-то невразумительное.

Не желая наживать врага, я осторожно пошел на попятную: «Конечно, я могу допустить, что я человек новый, скрытых граней взаимоотношений я не знаю, и мне еще многому надо учиться, поэтому спасибо, что поделился, буду внимательнее и настороженней». В общем, начались дипломатические экивоки игрока, еще не имеющего надежной основы в чужом пространстве, который должен быть готов к любому варианту развития событий, ибо слишком мало данных.

Через минуту перезвонил Марсий: «Я хотел попросить тебя, не надо лишний раз рассказывать кому-то, что я тебе рассказал».

Я остолбенел. «Твою же мать, — проносились в голове мысли, — не мог сразу сказать! И что теперь делать?» В эту секунду я опять повис в Двенадцатом аркане. Соврать, что никому не рассказывал? А если выплывет? Не зная всех тонкостей, пытаться вести свою игру, строя стратегию на лжи, — это весьма неосмотрительно. А если завтра помирятся с Антоном?

Внезапно опять включилась Элли. Такой знакомый бархатный шепоток хозяйки, который, к сожалению, звучит в моей голове не так часто — в противном случае мне удалось бы избежать многих несчастий. Но сейчас она говорила и говорила, и ее голос через меня звучал очень четко. «Сейчас, мой дорогой, ты выбираешь сторону. Посмотри моими глазами, кто здесь прав, а кто в грязи и пачкает остальных. И выбирая сторону, не стоит лгать той стороне, которую выбираешь. По крайней мере, пока ты не понял всех правил игры».

— Брат Марсий, я должен принести извинения. Я уже рассказал. Ты же не говорил, что это тайна, я не был предупрежден. — О боги, как он на это среагирует, сочтет меня чудовищным болтуном: пять минут прошло — и уже!

— Спасибо за честность и искренность, это очень важно в отношениях между братьями, — только и сказал Марсий. И я почувствовал, что тут нет подвоха — он действительно был благодарен за честность и не держал ни капли обиды, и даже не пытался расспрашивать, что же сказал Антон.

Можно выдохнуть. Во всех непонятных ситуациях всегда слушай Ее, Эллоизу. Правда, одна беда — она не всегда изволит говорить. Да и вообще, тогда я еще не слишком отличал ее от себя, считая ее проявлением чего-то вроде «спонтанной проницательности».

Победа. Повесив трубку, я отметил для себя очередной рубикон.

А через какой-то месяц Полина написала требуемое опровержение буквально в трех сухих предложениях, которые она, должно быть, выдавливала, как скупец в состоянии крайнего запора выдавливает из себя фекалии. После этого она была восстановлена во всех правах без каких-либо упреков, напоминаний, ущемлений. Последнее и окончательное доказательство того, сколь дешево стоили слова Антона про «низкую месть Марсия отвергнувшей его женщине».

Итак, в первой интриге я оказался в огромном плюсе, спасибо Элли. С этого момента я видел, что есть весьма недоброжелательная интригующая оппозиция, причем интригующая даже не корысти ради, а из-за своих невротических искажений. Бедный Антон, он же весь соткан из своего эдипова комплекса! Но помимо