Роль политических институтов.

Немецкие институционалисты Э.Фуруботн и Р.Рихтер^[11], конкретизировали характеристики демократического конституционного государства, рассматривая его как отношенческий (неявный) контракт типа принципал–агент между избирателями и правителем (или их представителями). Объектом этого контракта выступает верховная власть (суверенитет) принципала, которая через процедуру голосования передается правителям. Если учесть, что агенты в данном случае могут использовать власть в своих интересах, диктуя свою волю принципалу, то очевидно, что общественные отношения принципал-агент на уровне государства принципиально отличаются от частного контракта этого типа. Но с теоретической точки зрения и на уровне государства проблемы, связанные с отношениями принципал-агент, также исследуются в теории трансакционных издержек. К такого рода проблемам относятся: 1) асимметричность информации до и после заключения контракта, которая приводит к оппортунистическому поведению eх ente и eх post. Именно поэтому институты, поддерживающие контракты ex post, имеют значение. Они на уровне государства представлены принципами разделения властей и правовых структур; 2) неполнота информации, особенно относящейся к будущему времени. Из-за нее любые политические правила не могут полностью определять решения правящих кругов и государственных чиновников. Именно поэтому их действия могут выходить за рамки политических институтов, что выдвигает еще одну проблему; 3) достоверности обязательств правительства по отношению к своим избирателям. Эта проблема также связана с политическим обменом, который происходит между представителями различных групп интересов. В данном случае играет роль временной фактор. Как правило, в законодательство, принимаемое в данный момент, могут быть включены только те обязательства, исполнение которых должно осуществляться в будущем. Поэтому их достоверность должна также обеспечиваться политическими институтами. Исследуя различные взгляды на эту роль политических институтов, Фуруботн и Рихтер солидаризируются с позицией политолога Моу, который считает, что они, обеспечивая достоверность обязательства, выступают в качестве важного фактора устойчивости политики. «Причина заключается в том, что общественный выбор управляется не простым правилом большинства, а всеми видами институтов, которые ограничивают возможности действия правила большинства»^[12].

Фуруботн и Рихтер подчеркивают правомерность позиции и тех исследователей (в частности, позиции американского экономиста Д.Крепса), которые применяют к исследованию трансакций между управителями и избирателями концепцию организационной культуры (составной части новой теории экономической организации, разрабатываемой в рамках НИЭТ)^[13]. Эта концепции исходит из того, что нормальное развитие общества предполагает добровольную кооперацию между его членами (управление, основанное исключительно на командном принципе, слишком дорого обходится обществу). Поэтому явные или неявные соглашения играют важную роль даже в условиях господства диктатуры. Но стабильность этой системы отношений возможна при условии, что хотя бы часть их будут самовыполняющимися, даже если будущие события неизвестны. По этой причине ее поддержание требует, чтобы принципалы знали eх ente, каким образом агенты будут реагировать на непредвиденные обстоятельства. Чтобы это знание оказывало позитивное влияние на устойчивость системы соглашений, необходимо, во-первых, предоставить возможность принципалам проверить ех роst насколько выполняется это правило. Во-вторых, они должны быть убеждены в том, что намерения агентов, скорее всего, будут осуществляться. Реализация этих условий требует работы с принципалом. Избирателей необходимо и убеждать в необходимости с их стороны доверия к принципалу, и просвещать относительно принципов поведения агентов в заданных обстоятельствах. Эффективность этих действий, по мнению Фуруботна и Рихтера, в большой мере зависит от морали и идеологии, так как они тесно связаны с организационной культурой общества. Во-первых, потому, что они создают условия для солидарности избирателей и избирателей и политиков. Вовторых, они способствуют формированию политиков, верных своим обещаниям.

Политические рынки.

Политический процесс в демократическом государстве можно до определенной степени уподобить рынку, поскольку он также предполагает обмен, но не экономических благ, а голосов избирателей на обещания политических деятелей. Это дает основания некоторым экономистам рассматривать политический процесс как своего рода экономическую конкуренцию. Ссылаясь на Ф.Норта и А.Моу, Э.Фуруботн и Р.Рихтер излагают их аргументы против этой позиции. Главное различие между ними – разные цели и условия экономической и политической конкуренции.

Экономическая конкуренция – это борьба за экономические преимущества участников рынка при заданных правомочиях собственности.

Политическая конкуренция – это борьба за власть, захват которой позволяет изменять правомочия собственности безвозмездно, в одностороннем порядке. Это означает, что результат политической конкуренции – захват и политических, и экономических прав собственности и соответственное изменение существующей институциональной системы. Неустойчивость институциональной системы предопределяет неэффективность политических рынков. Правда, политические деятели, стремясь себя обезопасить от будущих перемен в политической сфере, стремятся сформировать правила, которые до определенной степени позволили бы им сохранить свои учреждения и принятые программы, когда они уже утрачивают политическую власть. Но, как свидетельствует опыт, никакая, самая детальная система правил, не позволяет продолжить начавшуюся при прежних законодателях эволюцию, если происходят политические изменения. «<…> Как доказывают Д.Норт, повышение политической эффективности идет бок о бок с эволюцией демократического конституционного государства. К сожалению, процесс этот весьма медленный и трудный»^[14].

Подчеркивая существенные различия между экономической и политической конкуренцией, неправомерно игнорировать наличие общих характеристик между экономическим и политическим рынками. На обоих рынках необходима координация с помощью двусторонних и многосторонних переговоров. Это, в свою очередь, означает, что политические трансакции невозможны (как и рыночные) без поиска, переговоров, проверки исполнения, контроля и обеспечения исполнения. С допустимой условностью можно говорить о том, что в демократическом обществе политический обмен основан на сети отношенческих контрактов между индивидами, которые необходимы для эффективной конкуренции за государственные должности и политические трансакции. В таких обществах существуют реальные условия для влияния каждого гражданина с помощью различных организаций на принятие властных решений. Такого рода организации в демократическом государстве представлены профсоюзами, ассоциациями предпринимателей, коммерческими организациями, политическими партиями и т.д. Влияние широких масс населения на принятие политических решений может существенно снижать эффективность политической конкуренции, особенно, если ее сравнивать с экономической конкуренцией. Тем не менее, общепризнано, что при всех явных недостатках демократической формы правления она, очевидно, имеет явные преимущества перед другими политическими режимами.