III. Обсуждение подготовленных ответов учащихся.

Примерный ответ.

Татьяна Толстая пришла в литературу с рассказами о вопиющем быте коммуналок. Затем наметилось некоторое отступление от этой темы, расширение тематики творчества.

Её произведения отличаются энергическим напором мысли, остроумными сюжетными поворотами. Толстая с усмешкой рассмотрела особую модификацию сближения желанного с действительным.

Во многих произведениях её сборника «На золотом крыльце сидели» (1987) раскрыты мелкие и гнусные мещанские потребности. Но ничтожные цели сочетаются с неугасимой изобретательностью их достижения.

Возникает своего рода напряженность: тайные низменные побуждения мгновенно переводятся на дозволенные рельсы. На уровне стиля появляется своя острота. «Шкурные» интересы передаются в ироническом ключе повествования.

В «Охоте на мамонта» молодая женщина избрала себе в добычу для замужества свободолюбивого инженера. О её ухищрениях можно судить по одной фразе: «Мягкими были подушки, мягкими тефтельки, дважды провернутые через мясорубку, и Зоя жужжала пчелой: поторапливайся, дружок! Поторапливайся, дрянь такая!» События стали здесь «овеществлением» тайного озлобления незадачливой «сирены».

Сначала она случайно сравнила свои действия с попыткой удержать мамонта в загоне. А в грозную минуту набросила реальную петлю на горло избранника, приведя «отвратительное животное», подобно мамонту, к «великому оледенению». Рассказ и есть накопление её планов насилия: сделать несчастного «окольцованным голубем», тушей убитого зверя, «мясом на долгую зиму».

В рассказах Толстой – обилие бытовых деталей. Но все они благодаря форме подачи самого разоблачительного свойства. Василий Михайлович («Круг») «знал месторождение мочалок и веников, профессионально различал крупы». Галя («Факир») с содроганием вспоминает дом с его «унылыми занавесками», «теснотой», «знакомым запахом».

Каждый раз писательница открывает индивидуальные психологические истоки угасания личности: жадность и равнодушие к людям («На золотом крыльце…»), безволие, непутевость («Чистый лист»), влечение к «золоту сатаны» («Огонь и пыль»), импульсивность поведения («Спи спокойно, сынок»).

Найдены остроумные сюжетные ходы для предельного усиления этого мотива. Игнатьев («Чистый лист») с помощью мифического хирурга удаляет свою «тоскующую душу», превращаясь в «чистый лист». Реалии пейзажа и интерьера в таком повествовании угнетающие: «придавленные к холодной земле деревья», «закут» вместо жилья.

Автор будто находит на донышке души теплые, мягкие отсветы. Соня, героиня одноименного произведения, проявляет доброту, даже самоотверженность. Симеонов («Река Оккервиль») через долгие годы проносит любовь к прекрасному, грезы о нем. Однако такие герои отмечены печатью странности. Видимо, писательница хотела так выделить своих избранников из порочного круга тех, кто прекрасно ладил с «равнодушной, неблагодарной, обменной, бессмысленной жизнью».

Несомненно, Татьяна Толстая достигла успехов в сфере наблюдений за жизнью души человека. Тем интереснее познакомиться с её новыми произведениями на пути новых творческих исканий.

Примерная рецензия ученика на книгу современного писателя.

Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» есть прежде всего феномен свободы духа, и иначе и быть не могло, ведь это роман о свободе.

И. Золотусский

Вечер. Набережную заливает мягкий свет ночных фонарей. Луна освещает полуразрушенную мельницу, стоящую на берегу Волги; и кажется, что над ней образуется ореол. Действительно, это святое место. Сколько боли и слёз хранит оно в себе со времён Великой Отечественной войны!

Это здание словно мостик между двумя поколениями. Каждый год здесь собираются ветераны, чтобы почтить память погибших однополчан, и школьники на экскурсии. В годовщину победы под Сталинградом мельница снова соединяет у своих стен два разных поколения, два разных времени.

Я брожу по берегу Волги, и взгляд невольно останавливается на полуразрушенных стенах, искорёженных разрывами бомб. А что я знаю об этом времени? Скупые исторические сводки, официальные документы… Разве они могут передать чувства и мысли каждого солдата, сражавшегося здесь? Мне трудно представить любимый город, залитый огнями, таким, как описал его Василий Гроссман, прошедший путь от волги до Берлина в солдатской шинели, знавший запах пороха и рёв танков. Жаль, что его творчество до недавнего времени было недоступно широкому кругу читателей, а ведь автор воочию видел все ужасы войны и сумел передать их так, что вряд ли найдётся человек, чьё сердце не содрогнётся при чтении этих страниц.

«Жизнь и судьба» – эпический и многофигурный роман, действия которого развиваются в огромной пространственной шири. В нём прослеживаются лучшие традиции Льва Николаевича Толстого.

В произведении чрезвычайно много героев и сюжетных линий, которые пересекаются на редкость неожиданно и своеобразно: Греков и Крымов, Новиков и Гетманов, Александра Владимировна и Женя, физик Штрум и заключенные концлагерей.

Огромное количество эпизодов, образов, сцен, но своим талантом Гроссман сумел объединить их так, что в романе они звучат в унисон, воспевая дом, свободу и правду.

В основе композиции произведения лежит принцип «кривого зеркального отражения»: немецкие концлагеря и ГУЛАГ, зверства фашистов и репрессии Сталина. Ведь война в нашей стране велась на двух фронтах, и вторым фронтом была внутренняя борьба с мнимыми «врагами» народа.

Казалось бы, гибнут люди, рушатся, ломаются судьбы, но везде незыблемо существовал «зоркий глаз партийного наблюдателя». Эта истина неожиданно открылась Крымову в развалинах завода «Баррикады». Он стал одним из тех политотдельцев, что занимаются «бумажными делами, болтаются, мешают тем, кто воюет». Когда Крымов отправляется с лекцией в дом «шесть дробь один», его жизнь делает еще один неожиданный поворот. Он не может вынести духовной свободы Грекова и пишет на него донос. Но и сам Крымов не избегает участи того, на кого доносит: он становится жертвой голословного обвинения и попадает на Лубянку.

Вся его жизнь, войдя в папку со шнурками, теряла объем, протяженность, пропорции: «все смешалось в какую-то серую, клейкую вермишель, и он уж сам не знал, что значило больше: четыре года подпольной сверхработы, сталинградская переправа, революционная вера или несколько раздраженных слов об убогости советских газет».

Роман Василия Гроссмана о великой силе народа, о героизме и мужестве каждого солдата, но главным действующим лицом остается Сталинград. В каждом слове писателя о городе – скорбь: «Мертво. Люди в подвалах. Все сожжено. Горячие стены домов, словно тела умерших в страшном жару и не успевшие остыть… Среди тысяч громадин из камня, сгоревших и полуразрушенных, чудесно стоит деревянный павильон, киоск, в котором продавалась газированная вода. Словно Помпея, застигнутая гибелью в день полной жизни». Казалось бы, уничтожено все, но непобедимым осталось одно: стремление людей к свободе. Сталинград, по мнению Гроссмана, стал душой войны, а «его душой была свобода». Именно это дало силы выстоять, не сломаться, защитить родной город.

Вот он передо мной, спокойный, засыпающий Волгоград. Невольно задумываешься о том, какая цена была заплачена за этот тихий вечер. Ведь были и другие дни и ночи: тревожные, жестокие, бессонные: «Начинался новый день, и война готовила щедро – по самый край – наполнить его дымом, щебенкой, железом, грязными, окровавленными бинтами. А позади были такие же дни. И ничего уже не было в мире, кроме этой вспаханной железом земли, кроме неба в огне».

Как убедительно и точно автор говорит о том, о чем человечество спорит постоянно: о несовместимости войны и жизни. Его герой Крымов, как и Андрей Болконский, среди ужасов битвы видит «высокое небо правды, чести и совести». И Гроссман и Толстой ставят своих героев в условия, когда жизнь борется со смертью. Только мужество, истинный патриотизм и вера помогают человеку выйти из этой схватки победителем: «Жизнь в доме шесть дробь один заслонила все, что было прежде. Хотя эта жизнь была невероятна, она оказалась единственной действительностью, а все прежнее стало мнимым».

Среди множества образов романа этот дом является центральным. Не солдаты, не Греков, а именно дом как символ героизма, правды и свободы. Меняя людей, он оставался надеждой, верой и жизнью для бойцов: «Подобрались ли в доме шесть дробь один удивительные, особенные люди, или обыкновенные люди, попав в этот дом, становились особенными».

На протяжении всего романа автор словно задает себе и читателю вопрос: «Что такое человек перед сокрушающей силой нечеловеческих обстоятельств? На что он способен, когда возможности отстоять свою жизнь исчерпаны до конца?». каждый его герой делает самый решающий выбор: умереть достойно или продолжать жить подло.

Гроссман отвергает то, что на войне нельзя остаться человеком, и невозможно не согласиться с ним, ведь даже самые тяжелые обстоятельства не могут служить оправданием безнравственного поступка.

«Человек – это история, история – это жизнь, жизнь – это свобода», – великая и простая философская идея пронизывает все произведение. Только свободные люди в состоянии защитить и отстоять свою страну, свой дом. Именно поэтому мысли бойцов в Сталинграде устремлены в будущее: «Почти все верили, что добро победит в войне и честные люди, не жалевшие своей крови, смогут строить хорошую, справедливую жизнь».

Мне трудно поверить, что здесь действительно была война, трудно представить это сейчас, в спокойный лунный вечер, у стен разрушенной мельницы. Но черная тень опаленных руин, словно знак беды, тревожит душу, взывая к памяти тех, кто во имя жизни шел наперекор судьбе и навстречу свободе.

IV. Итог уроков.

Выскажите свое мнение о состоянии литературы на современном этапе.

Уроки 98–100
Итоговая работа.
Контрольное сочинение

Уроки 101–102
Вечные темы мировой литературы.
Особенности творчества Э. Хемингуэя

Цели: отметить особенности реализма как художественного метода на современном этапе развития мировой литературы; познакомить с творчеством Э. Хемингуэя; сопоставить звучание темы «человек и природа» в рассказе Э. Хемингуэя «Старик и море» и в романе В. Астафьева «Царь-рыба».

Ход уроков

I. Вступительное слово.

Не надо забывать, что развитие русской литературы ХХ века идет на фоне важных исторических событий, имеющих значение не только для России, но и для всего мира. Необходимо помнить, что наша литература – часть мировой культуры, в ней поднимаются так называемые вечные проблемы, волнующие лучших писателей всего мира.

– Какие книги современной зарубежной литературы привлекли ваше внимание?

Основные литературные направления этого периода – реализм и противостоящий ему модернизм, хотя иногда писатель проходил сложный путь от модернизма к реализму (У. Фолкнер) и, напротив, от реализма к модернизму (Джеймс Джойс), а иногда модернистские и реалистические начала тесно переплетались, являя собой единое художественное целое (М. Пруст и его роман «В поисках утраченного времени»).

Если реалисты, положившие в основу своего творчества наблюдение, изучение действительности, стремящиеся отразить её объективные закономерности, не чуждались художественных экспериментов, то для модернистов главным было именно экспериментирование в области формы.

Основными модернистскими течениями стали сюрреализм, экспрессионизм, экзистенциализм. Таких писателей, как Дж. Джойса, Ф. Кафку, М. Пруста, справедливо считают «мэтрами» модернизма, каждый из них представляет самостоятельное направление, они во многом определили развитие литературы ХХ века.

Многие писатели остались верны традициям классического реализма XIX века, традициям Диккенса, Теккерея, Стендаля, Бальзака. Так, жанр романа-эпопеи, жанр семейной хроники развивают такие писатели, как Ромен Роллан («Очарованная душа»), Роже Мартен дю Гар («Семья Тибо»), Джон Голсуорси («Сага о Форсайтах»).

Реализм, существующий в европейской литературе как метод с XIX века, на современном этапе обновляется. Это связано с поиском разных форм. Отсюда существенные изменения в структуре традиционных жанров, например романа, частое использование условности, аллегории (иносказания), фантастики.

Важную особенность современного реализма составляет психологизм – обращение к миру переживаний человека. С этим возросшим вниманием к внутренней жизни человека связан, в частности, такой распространенный прием писателей-реалистов, как подтекст. Так, Э. Хемингуэй вырабатывает такой прием, как «принцип айсберга» (подтекст, насыщенный до предела), Френсис Скотт Фицджеральд прибегает к двойному видению мира, У. Фолкнер вслед за Достоевским усиливает полифонизм своих произведений, Б. Брехт создает эпический театр с его «эффектом отчуждения или отстранения».