III. Раннее творчество Маяковского.

1. Лекция учителя: «Маяковский и футуризм».

Сегодняшний урок посвящен проблеме творческого дебюта поэта.

Как всякий большой художник, он пришел в искусство с заявкой на новое. Причем заявка была демонстративной, а жажда незнаемого, дерзкий вызов – по-мальчишески заостренными.

Вместе с тем не стоит забывать, что поначалу Маяковский утверждал себя в группе футуристов, которые, как вам уже известно, преодолевая гармоничность и психологизм предшествующей литературы, желали введения радикальных перемен в поэтическое творчество. Они вводили новые темы, расшатывали синтаксис и сокрушали ритмы, смешивали трагическое и комическое, лирику, эпос и драму, упоенно занимались поиском ощутимого слова.

Ближайшее для поэтов-футуристов искусство – живопись, выступавшая ведущей в общей связке. В тезисах одного из докладов В. Маяковского значится: «3) Аналогичность путей, ведущих к постижению художественной истины, и живописи, и поэзии. 4) Цвет, линия, плоскость – самоцель живописи – живописная концепция, слово, его начертание, его фоническая сторона, миф, символ – поэтическая концепция».

Демонстрация композиций П. Пикассо, К. Малевича, Н. Гончаровой и других представителей кубизма, супрематизма и смежных с ними течений.

И все же всегда существовали границы, разделяющие Маяковского с другими футуристами. Если им присущи стихийность и интуитивность, то Маяковский более социален и рационален. Это делает его самым понятным из футуристов. Его ранним стихам («А все-таки», «Война объявлена», «Я и Наполеон»), трагедии «Владимир Маяковский» характерны не только зашифрованность, невероятные масштабы и алогизм, но и документальность, грубая откровенность урбанистических картин, наглядность тяготеющих к развернутости метафор.

Футуризм Маяковского не ограничен созиданием формы. Кроме стремления овладеть мастерством, он включал в себя и интернационализм, и антибуржуазность, и революционность. В ранних статьях поэта многократно сказано о самоцельности слова, но там же заявлено: «Нам слово нужно для жизни. Мы не признаем бесполезного искусства». Футуризм Маяковского – опыт не столько самоценного творчества, сколько факт жизнетворчества.

Ранние стихи Маяковского – это пролог к осмыслению тех противоречивых мотивов, которые схлестнулись на больших поэтических пространствах.

2. Учащиеся обмениваются впечатлениями от прочитанных самостоятельно ранних стихов Маяковского: «Нате!», «Несколько слов обо мне самом», «Послушайте!», «Скрипка и немножко нервно», «Лилечка!».

3. Работа с текстом поэмы В. Маяковского «Облако в штанах».

1) Комментированное чтение поэмы.

2) Частичный анализ текста.

Ведущий образ этой поэмы, как и всего дооктябрьского творчества в целом, – образ «я». Б. Пастернак говорил о трагедии «Владимир Маяковский»: «Заглавье было не именем сочинителя, а фамилией содержанья». Становясь содержательным центром, «эго» достигает грандиозных размеров, но остается все-таки человеческим «я»: «Что может хотеться этакой глыбе?/А глыбе многое хочется!»

«Я» в «Облаке в штанах» – громадное, переполняющее собственные границы («чувствую / «я» / для меня мало. Кто-то из меня вырывается упрямо»). Оно всесильное, но оно и одинокое.

– Каким предстает лирический герой поэмы?

Лирический герой поэмы – варвар, грубый гунн, зовущий к разрушению, насилию («Видишь, я нагибаюсь, / из-за голенища / достаю сапожный ножик... Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою / отсюда до Аляски»). Но он и беззащитен, нежен, когда, отбрасывая рыжий парик вульгарной нарочитости, многократно произносит «Мама» губами, только что извергавшими совсем другую «мать».

Лирический герой ощущает себя уже большим, но еще ненужным. Отсюда – отроческая обида на Бога, на несовершенство всего мира, нежелание замечать прямую взаимозависимость явлений, «ты царь: живи один», – спокойно констатировал Пушкин. Ранний Маяковский эту неизбежную логику не приемлет: гордясь сознанием собственной незаурядности, он жестоко страдает от одиночества.

– Как вы можете объяснить первоначальное название поэмы: «Тринадцатый апостол»?

В ранних произведениях Маяковского звучит мотив поэта – Бога-человека: «А я / на земле / один / глашатай грядущих правд» – читаем в поэме «Война и мир», а в одной из статей автор представляет футуристов как «новых людей новой жизни».

– Каково отношение лирического героя к другим людям?

Герой стремится отринуть обыденное, преобразоваться в сверхчеловека, но человеческое в нем сохраняется. Он готов отдать все «за одно только слово ласковое, человечье», но красивые люди исчезли, вокруг – бездарные, пошлые существа. Отсюда – тоска, мечта, но отсюда и озлобленность. И недаром лирического героя называют иногда богодьяволом, прекрасным мерзавцем.

– Какова тематика произведения?

Учащиеся с опорой на текст называют темы, звучащие в поэме Маяковского.

IV. Творческая работа.

Сочинение-рассуждение (с передачей восприятия): «Мое прочтение раннего Маяковского».

Домашнее задание.

Прочитать произведения Маяковского периода 1917–1921 годов, посвященные революции, подготовиться к дискуссии (задание по группам).

Урок 43
Маяковский и революция.
Выражение авторской позиции
в произведениях периода 1917–1921 гг.

Цели: дать понятие об отношении Маяковского к революции, научить определять авторскую позицию в поэтическом тексте; развивать навыки анализа поэтического текста.

На доске записать цитаты, которые зададут тон дискуссии: «Его место в революции, внешне столь логичное, внутренне столь принужденное и пустое, навсегда останется для меня загадкой» (Б. Пастернак). «А я скажу, что без Маяковского русская революция бы сильно потеряла, так же как сам Маяковский – без Революции» (М. Цветаева).

Ход урока

I. Слово учителя.

Произведения Маяковского периода 1917–1921 годов, как пожаром, охвачены победительным пафосом отрицания. Поэт лихорадочно заклинает с угрожающей воинственностью и самоуверенностью: «Мы разливом второго потопа / перемоем миров города»; «Только тот коммунист истый, кто мосты к отступлению сжег»; «Стодюймовками глоток старье расстреливай!»; «Жаром, жженьем, железом, / светом жарь, / жги, / режь, рушь!». Это ведущий пафос более ранних произведений: «Нашего марша», «Радоваться рано», «Левого марша», двух «Приказов по армии искусств», «150 000 000», отчасти «Мистерии-буфф». Вечное бесповоротно превращается в прошлое и в упор расстреливается из оружия новых видов, ибо для Маяковского «революции нет без насилия». Обложив мир сплошным «Долой!», любого сомневающегося в необходимости революционного давления Маяковский обзывает обывателем, а «демократизмы, гуманизмы» откровенно зачисляет в разряд самых ядовитых противников пролетариата и подтверждает свои убеждения решимостью на примере в буквальном смысле самом кровном и убийственном:

А мы –

не Корнеля с каким-то Расином –

отца, –

предложи на старье меняться, –

мы

и его

обольем керосином

и в улицы пустим –

для иллюминаций.

Разумеется, все это далеко от традиций русской литературы, которые разрушаются на наших глазах.

Даже в «Оде революции» «твоих шестидюймовок тупорылые боровы / взрывают тысячелетие Кремля». Но не зря все-таки ведущие у поэта в это время жанры – марш, мистерия, ода и еще – плакат. Логика революции, по Маяковскому, исключает серединность. Отсюда – контрастная плакатная палитра, восторженное вознесение сопровождается и усиливается сатирой и руганью.

Поэтическое в какой-то мере измеряется причастностью к партийности, творец слов уподобляется пролетарию, хотя бы и солнцеподобному (стихотворения «Владимир Ильич!», «Поэт и рабочий», «Необычайное приключение...»). Свергнув с престола Царя небесного, Маяковский назначает Богом человека, но не любого, разумеется, а человека новой, особой породы («Товарищи, мы, большевики, – люди особого склада. Мы особого закала» – такими словами Сталин открывал свою речь «На смерть Ленина»).

Эволюцию темы революции можно проследить на примере стихов 1917–1920-х годов.