Как следует плавать в тумане

 

Средиземное море встретило «Опричник» почти полным безветрием и таким плотным туманом, что, стоя у штурвала, Арон не мог различить нос собственной яхты, а верхушку мачты и вовсе не было видно. Краспица еще угадывалась, да и только…

Набрякшие влагой паруса провисали и еле улавливали слабенькое движение воздуха. От этого «Опричник» тащился медленно‑медленно, почти вслепую. Только негромкий ритмичный плеск воды за бортом да заунывное гудение обычной железнодорожной дудочки взамен настоящего «туманного горна» сопровождали это осторожное, томительное плавание.

Одной рукой Арон удерживал штурвал, второй рукой сжимал дурацкую дудочку – подарок все того же Немы Блюфштейна и дул в нее, не переставая, надеясь, что встреченные суда услышат в тумане идущий «Опричник».

Что‑то зажевывая и утирая рот рукавом, из каюты вылез Василий с неизменным Бобом Бондом под мышкой.

– Гляди, чего я вычитал!.. – возбужденно сказал он. – Оказывается, уступает дорогу тот, кто видит другое судно с правого борта! Причем, даже если мы кого‑нибудь стукнем в правый борт…

– Типун тебе на язык!.. Накаркаешь… – одернул его Арон.

– Ты послушай! Даже если мы кого‑нибудь стукнем в правый борт или он нас в левый – он будет виноват! Это даже в «Международных правилах предупреждения столкновения судов» написано! Здорово, да?! И мы сможем требовать компенсацию! Гляди!.. – и Василий стал совать Арону под нос маленькую книжечку.

– Да пошел ты со своей компенсацией!.. – заорал на него Арон, – лучше дуди в эту хреновину! А то из меня уже весь воздух вышел. У нормальных людей на яхте баллон со сжатым воздухом для этого, а я второй час пердячим паром надрываюсь!

– Это потому, что ты не хочешь мозгами пошевелить. Где насос от тузика?

– Здесь, под банкой, – ответил Арон, тревожно вглядываясь в непроницаемую мглу.

Василий отобрал у Арона дудочку, приподнял скамейку кокпита и вытащил оттуда ножной насос для надувной лодки.

Привязал дудочку к поручню крыши рубки, приладил к ней шланг насоса и положил его на решетку кокпита. И нажал насос ногой.

Дудочка исторгла из себя резкий и противный звук, что привело Василия в полный восторг, и он не преминул сказать Арону:

– Ну, кто из нас Кулибин, он же Ползунов, он же Вестингауз, он же Томас Альва Эдиссон?! – и стал методично нажимать на насос ногой, воспроизводя тревожные звуки «Туманного горна».

– Ты, ты, ты!.. Только, ради всего святого, смотри по сторонам внимательней! Не дай бог, во что‑нибудь вляпаемся!..

– Не дрейфь, Арончик! – легкомысленно воскликнул Василий. – Мы теперь в Средиземном море! Как говорится, на последней финишной прямой. Впереди у нас нет даже занюханного островочка, и поэтому нам ничего не грозит! Всего‑то четыреста двадцать миль! Или, чтобы тебе было яснее – семьсот шестьдесят километров. Пять суток ходу, и – привет, Хайфа!.. Вперед! Только вперед!..

– Так будем плестись – вся неделя уйдет, – пробормотал Арон. – Может, на якорь стать? Подождать, когда туман разойдется…

– На какой якорь, Арон?! Под нами глубина две с половиной тысячи метров! О каком якоре идет речь? Плюнь, не думай! Вспомни лучше ту, с титечками и кругленькой жопкой!..

– Все они там были с титечками и жопками… – сказал Арон. – Ты давай, гуди!..

Вася нажал пару раз на насос и засмеялся:

– Она мне чего‑то шепчет, шепчет… Я – балдею! Ну, думаю, все! Сейчас кончу!..

Арон подозрительно посмотрел на Василия. Тот перехватил его взгляд, непринужденно спросил:

– Выпить хочешь? Тебе чего налить, «Метаксы» или «Столичной»?

– Одурел, что ли?! – закричал на него Арон. – Вона откуда ты такой веселенький! Шлепнул уже?

– В свободное от вахты время имею право…

– В такую погоду?! – возмутился Арон. – Вот я тебе сейчас покажу «право», гад свинячий!

Он бросил штурвал, схватил Василия поперек туловища, силой напялил на него спасательный жилет и стал обвязывать его вокруг пояса длинным фалом, приговаривая:

– «Право» он имеет! Алкоголик чертов!.. Нашел время для поддачи! Компенсации ему захотелось! Я тебе сейчас скомпенсирую… Тут, того и гляди, какой‑нибудь мудак тебя сослепу потопит, а он кирять взялся!.. Да еще права качает!.. Правозащитник вонючий!..

Арон туго затянул узел на поясе Василия, а второй конец фала намотал себе на руку. Встал к штурвалу и грозно сказал:

– Чтобы сидел здесь у меня на глазах и дудел без продыху! Понял?!

– А это‑то зачем?.. – уже не стараясь казаться трезвым, спросил Василий и подергал фал, обвязанный у него вокруг пояса:

– Чтобы я не сбежал?..

– Чтоб не утоп, дубина!!! – закричал Арон.

ДАЛЬШЕ ПРОИЗОШЛО ЧТО‑ТО НЕВЕРОЯТНОЕ.

Неизвестно откуда появившееся белое, огромное, размытое густым туманом чудовище с ревом надвинулось на бедный «Опричник» и страшно ударило его в левый борт!..

– Ой‑ой‑ой‑ой!.. – уже в воздухе заверещал Василий и исчез за бортом.

Затрещала деревянная обшивка старой яхты, загрохотали по палубе и крыше рубки падающие, оборванные блоки, с томительным гитарно‑гавайским стоном стали лопаться тонкие стальные ванты…

От ужасного толчка Арон перелетел из кокпита на корму, в последнюю долю секунды ухватился за флагшток, но фал, которым был привязан Василий, из рук не выпустил.

Он встал на колени, уперся плечом в кормовой релинг и с напряжением всех своих могучих сил стал тащить фал наверх, на яхту.

Когда над бортом «Опричника» сначала появились ноги Василия, а затем и весь он сам – мокрый, жалкий, захлебывающийся, Арон перехватил его за шиворот, как котенка втащил в кокпит и упал вместе с ним на решетчатый пол, всхлипывая и причитая:

– Васенька… Васенька… Ты живой, Васенька?..

Василий приоткрыл глаза и тихо прошептал:

– Что это?..

И во внезапно наступившей абсолютной тишине, словно отвечая на вопрос Василия, откуда‑то сверху, из плотной молочной мглы тумана раздался совершенно коммунальнокухонный истерический женский голос, кричавший по‑русски:

– Опять! Опять ты в кого‑то врезался, кретин старый!!! Сволочь пьяная!!!

 

 

Как трудно жить на Западе

 

Все, что может родить буйное, воспаленное завистью воображение небогатого человека, получившего представление о сладкой жизни миллионеров из нескольких фильмов, густо приправленных развесистой голливудской киноклюквой, не шло ни в какое сравнение с тем, что увидели Арон и Василий на громадной океанской яхте, которая так глупо (а может быть, и счастливо!) врезалась в ЛЕВЫЙ борт старенького «Опричника»…

Следует ли описывать то, что не поддается никаким самым разнузданным людским фантазиям, особенно если эти люди прожили почти по полвека более чем в скромных условиях социалистического реализма?

Все было белым и золотым! В огромном салоне (язык не повернулся бы назвать ЭТО кают‑компанией!) в белых креслах сидели мокрые и обросшие Арон и Василий в белых купальных халатах на голое тело. Арону халат был мал, Василию велик. На ногах – золотые туфли с загнутыми носами и без задников. Видать, по‑ихнему – домашние.

Сидели с бокалами в руках и во все глаза разглядывали очень пьяного босого краснорожего мужика лет шестидесяти пяти в длинных облегающих золотых шортах, в фантастическом белом морском кителе с золотыми шевронами и в сбитой набок белой капитанской фуражке с огромным золотым «крабом» над козырьком.

Справедливости ради следует заметить еще одно цветовое пятно, выбивающееся из общей калористической гаммы, если не считать физиономию мужика в кителе и дочерна загорелых Арона и Василия.

Это была высоченная красивая девка лет двадцати семи в короткой распахнутой золотой жилетке, которая никак не могла прикрыть ее роскошный бюст. Вместо юбки у нее на бедрах был небрежно повязан знаменитый русский павловопосадский платок, со стороны узла позволяющий лицезреть ее ноги от золотых каблуков до загорелой талии.

Даже если бы она – девица, была вся в белом, ее тоже нельзя было бы не заметить, потому что она говорила, не закрывая рот:

– Ну, что?! Ну, что ты с ним будешь делать?! Как нажрется, так обязательно надрючит вот эту форму и в рубку, к пульту управления! Капитана в сторону, всю команду – к чертям собачьим, сам свои пьяные лапы на кнопки, и начинает играть в морского волка! Уже три яхты вдребезги, вы – четвертые… Разборки, заморочки, эксперты, адвокаты!.. В компании Ллойда о нас уже слышать не хотят. Только бабки и выручают!

– Ну, Нюся… – пролепетал краснорожий.

– Сколько раз говорила, что при людях я – Грета?!

– Ну, Грета…

– Заткнись! В одну прессу, чтобы не писали, втюхиваем каждый раз такую кучу денег, что можно было семьсот сорок седьмой «Боинг» купить!.. Хотя «Боинг» у нас и так есть.

– Как вы хорошо говорите по‑русски, – робко сказал Вася.

– А чего это я должна плохо говорить? Родилась в Москве, на Большом Толмачевском, у Третьяковки.

– Ну, Нюся?.. – простонал тот.

– Грета!

– Ну, Грета… – послушно повторил мужик и налил себе в стакан чистого виски.

– Разбавляй хоть, алкоголик! – Грета‑Нюся вырвала у мужика стакан, сама напихала лед в виски, долила воды и пожаловалась Арону и Васе: – Пятый год так мучаюсь!..

– Неплохо, – огляделся Арон.

– Я так хотел с вами познакомиться… – вполне прилично по‑русски сказал краснорожий.

– Хороший способ нашел, идиот пьяный! – сказала Нюся‑Грета. – Но говорит правду. Когда мы вас увидели по телевидению, Мишка первый сказал… Вообще‑то он – «Майкл», но дома я его зову «Мишкой». Он первый сказал: «Какие потрясающие парни! Хочу с ними познакомиться поближе!»

– Уж куда ближе… – пробормотал Василий.

– Он обожает Россию! Все русское!.. Самих русских! Он за пять лет со мной выучился говорить по‑русски так, что его от эстонца не отличить!.. Мы сейчас субсидируем несколько советских совместных предприятий и на свои деньги строим в Подмосковье огромный завод презервативов. Это, конечно, все для нас копейки, но я сказала: «Мишаня! Моя страна сейчас переживает трудное время. Ты со своими миллионами… – А у него их не меряно! – Ты должен ликвидировать у нас хотя бы дефицит гондонов!» Я‑то, слава богу, в этом деле понимаю… Ну, что ты молчишь, пьяная морда? Поговори с людьми! А я пока схожу в рубку к капитану, узнаю, как дела с их яхтой и вообще что почем… – и Грета‑Нюся вышла из салона.

Старый Майкл облегченно вздохнул, пьяно улыбнулся Василию и Арону и вполне четко проговорил:

– Ребята!.. Давайте, врежем по стопарю…

Капитан – здоровый, высокий человек лет сорока, стоял в ходовой рубке, напоминавшей Центр управления космическими полетами, и смотрел вниз, наблюдая за ходом восстановительных работ на «Опричнике».

Туман помаленьку рассеивался. «Опричник» был накрепко принайтовлен к миллионерскому судну; и несколько человек в белых комбинезонах с надписью на спине «Майкл Флеминг» натягивали новые ванты, меняли оборванные блоки, заделывали пролом в левом борту…

В рубку вошла Грета‑Нюся и закрыла за собой дверь на ключ.

Она подошла вплотную к капитану, привычно расстегнула ему ширинку белых штанов и спросила его по‑английски:

– Билли, как по‑вашему, во сколько нам обойдется этот удар?

И головой кивнула в сторону «Опричника».

Капитан также привычно взял ее одной рукой за грудь, а вторую руку засунул под павлово‑посадский платок, изображавший юбку.

– Трудно сказать, миссис Флеминг. Яхта – подлинное ретро, стоит баснословных денег. Красное дерево, уникальный старинный такелаж, совершенно музейные средства управления…

Капитан повернул Грету‑Нюсю к себе спиной и наклонил ее к пульту управления. Нюся‑Грета по‑кошачьи прогнула спину, оперлась о пульт и, деловито постукивая пальчиками по кнопкам, спросила:

– Может быть, имеет смысл эту яхту просто откупить у них?

Капитан расстегнул ремень и спустил штаны к белоснежным туфлям. Откинул в сторону край Павлова‑посадского платка и без малейшего выражения экстаза на лице стал делать свое мужское дело.

– Ну, это был бы идеальный вариант, миссис Флеминг, – ритмично двигаясь в Нюсе‑Грете, сказал капитан. – Таким образом мистер Флеминг мог бы избежать всех неприятностей с прессой, экспертами, страховой компанией, с международным арбитражем…

– Сколько она может стоить, Билли? – заинтересованно спросила Грета‑Нюся, поглядывая вниз на «Опричника».

– В этом состоянии – не больше пяти‑шести миллионов долларов. Но если ее поставить к нам в док и истратить на ее реставрацию еще тысяч двести… – раздумчиво прикидывал капитан, не прекращая своих мужских занятий. – То на любом аукционе она потянет не меньше десяти, двенадцати миллионов.

– О'кей, Билли! Я подумаю. А если они не захотят продавать яхту, во сколько нам может обойтись компенсация? – спросила Грета‑Нюся, начиная помогать капитану в его упражнениях. – Сколько может стоить сегодняшняя пьянка мистера Флеминга? Как по‑вашему?

– Судя по тому, что о них пишет пресса – в нашем деле они ни черта не смыслят и вряд ли будут претендовать больше, чем на сорок, пятьдесят тысяч долларов. Осторожнее, миссис Флеминг! Не ставьте локти вон ва ту кнопочку. Это включение аварийных двигателей…

– Не смейте мне делать замечаний, Билли! Первый раз, что ли? – огрызнулась Грета‑Нюся.

Воспользовавшись отсутствием жены, краснорожий миллионер Майкл разговорился во всю!

– Зачем, зачем вы эмигрируете из России?! – восклицал он, сидя на белом ковре со стаканом в руке. – Что вас всех так тянет на Запад?! Какое‑то массовое помутнение умов! Раньше ваши советские идеологи врали, как на Западе плохо, а у вас хорошо. Теперь они же врут, как на Западе хорошо и как ему нужно подражать! Наливай, Арон!.. Тебе со льдом, Вася?.. Конечно! Первое, что вам бросится в глаза – изобилие в магазинах!.. «Каждому по потребности» – основной принцип реализованного коммунизма… Но это же не даром! Ну‑ка, влезайте в нашу шкуру – людей, постоянно живущих на Западе! Мы добываем средства к существованию ценой таких усилий, о каких в России и понятия не имеют!.. Высокий уровень жизни на Западе принудителен. Ты просто обязан хорошо жить, иначе будешь выброшен за борт… Вот отвратительная суть капитализма! В Советском Союзе даже люди, живущие от получки до получки, и то выставляют на стол все, что есть в доме, когда к ним приходят гости. У нас на Западе такое не увидишь! Мы общество жмотов! И это есть один из источников нашего западного благополучия! А частное предпринимательство? Проклятая частная собственность?! Она не менее страшна, чем тоталитарный коммунистический режим! Я абсолютно согласен с критиками капитализма, что отказ от частной собственности и частного предпринимательства освобождает людей от самой страшной формы социального закабаления. Но сегодня в России это закабаление изображается, как подлинная Свобода!.. Слепо перейти на путь Запада равносильно гибели России!..

Майкл залпом осушил стакан и зарыдал…

Арон и Василий растерянно переглянулись.

Поправляя прическу, в салон вошла Грета‑Нюся. Увидела рыдающего Майкла, коротко спросила:

– Плач по гибнущей России?

– Ага… – кивнул Вася.

– Про ужасы западной «системы» было?

– Да, – сказал Арон. – Просто лектор райкома!..

– Это наша обычная программа. Как нажремся, так несем капитализм по всем кочкам. – Грета‑Нюся уселась в кресло, закурила длинную коричневую сигарету. – Не обращайте внимания.

– Все равно жалко, – Василий осторожно тронул за плечо рыдающего миллионера: – Миша, а Миша… Послушай‑ка! Может, тебе эмигрировать в Советский Союз? А, браток?..

– Или попросить там политического убежища, – сказал Арон.

– Точно! – обрадовался Василий. – Ты же часто бываешь в Москве. Как наши за границей делают? Вышел втихаря из гостиницы, и в милицию. Так, дескать, и так – прошу предоставить мне убежище в вашей чудесной стране…

– Только надо обязательно напирать на то, что ты был всю жизнь не согласен с капитализмом, – добавил Арон.

– И кровь мешками проливал в борьбе с собственным классом, – присоветовал Василий.

– Тебя сразу примут! – сказал Арон. – У нас, знаешь, как любят страдальцев из‑за бугра?!

– Это у нас на своих насрать, а к зарубежным у нас отношение будьте‑нате! – подтвердил Василий.

– Получишь советский паспорт, однокомнатную квартирку в новостройке, – пообещал Арон.

– Эй! Эй! Эй!.. – в панике закричала Нюся‑Грета. – А ну, кончайте!.. Он же с пьяных глаз может сейчас такое натворить!.. Я не для того в него пять лет втюхала, чтобы… Все! Закрыли эту тему! Лучше поговорим о деле.

 

 

Как дорого стоит левый борт

 

На следующие сутки погода изменилась неузнаваемо! Ярко светило солнце, где‑то на дальних островах, материках и вообще – на земле, наверное, стояла удушающая жара, но здесь в самом центре Средиземного моря дул освежающий легкий бриз, и добротно починенный «Опричник» мчался под всеми парусами к долгожданной неизвестной Хайфе…

Вахту нес Арон, а Василий сидел на крыше рубки и возбужденно кричал:

– Как же! Отдадим мы им яхту за три миллиона!.. Держи карман шире! Нашли дураков! Они думают, что они хозяева жизни, а мы такие маленькие дешевые фрайера!.. А на вот, выкуси! «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока…» Три миллиона!.. Да мы за нее у нас в Израиле минимум восемь миллионов возьмем!

– Да… – сказал Арон. – Ушлая баба! Но я ее шпокнул… Что‑то, Васька, у меня по этому делу тоска начинается… Сны разные вижу, Клавку вспоминаю…

– Потерпи, Арончик. Продадим яхту, устроимся, купим дом, заведем серьезное, солидное дело – за нами девки будут табуном ходить. Потерпи!..

– Придется, – согласился Арон. – Жаль только, что теперь до самой Хайфы нет ни одного порта… Можно было бы там раскрутиться. Бабки теперь есть…

– Что ты! – воскликнул Василий и счастливо засмеялся.

– Бабок у нас теперь навалом!..

Он стал выгребать из левого кармана штанов доллары:

– Двадцать долларов подарил капитан «Академика Сахарова»… Команда собрала нам – тридцать семь… Это уже пятьдесят семь? И самое главное! За это мы давали расписку, что претензий к мистеру и миссис Флеминг не имеем?

– Компенсация?

– Конечно! Я же говорил тебе – ЛЕВЫЙ борт очень дорого стоит. Итак…

Василий сделал роскошную театральную позу, нагнетающую волнение зрителей, медленно засунул руку в правый карман и с криком:

– От представителей мирового капитала, в компенсацию за нанесенный ущерб бедным советским эмигрантам ровно ОДНА ТЫСЯЧА долларов!!! – и выдернул из кармана десять стодолларовых купюр.

– Ура‑а‑а‑а!!! – закричал Арон на все Средиземное море.

Василий сел, скрестив ноги, развернул доллары веером и стал томно обмахивать ими себя.

– Ну, как? Идут мне доллары? – спросил он у Арона.

– Очень! – искренне восхитился Арон. – Сфотографироваться бы с ними…

Василий сложил все деньги в одну пачку и слез на палубу. Осмотрел бывшее место пролома, по‑хозяйски подергал новые ванты:

– И починили они нам все шикарно! Ни хрена не заметно…

– Починили здорово, ничего не скажешь, – согласился Арон.

– Василек! Ты бы не телепался с бабками, а спрятал бы их куда‑нибудь от греха подальше. Жратва у нас есть…

Арон оглянулся на корму, улыбнулся зеленому шелковому флагу с золотым драконом:

– Флаг мы уже имеем… Так что до берега нам деньги вроде бы ни к чему.

– Точно! – сказал Василий.

Он спрыгнул в кокпит и направился к дверям каюты. Остановился в проеме, повернулся к Арону, прищурился и сказал:

– Нет! Но как мы этих Флемингов сделали на тысчонку?! А?..

– Гениально! – ответил Арон. – Мне их даже немножко жалко…