Как выяснилось, что Арон и Василий купаются в деньгах

 

Вечером, разложив листы морских карт на обеденном столе и придавив их по углам лоциями и справочниками, Марксен Иванович Муравич любовно и трепетно прокладывал будущий маршрут «Опричника» от Одессы по Черному морю до Босфора, через Мраморное до Дарданелл, и дальше по Эгейскому и Средиземному, вплоть до самого Израиля, до его морских ворот – Хайфы…

Вася сидел на кухне, что‑то подсчитывал на калькуляторе и записывал на бумаге свои выкладки.

Арон стоял за спиной Муравича, капал в мензурку валокордин, шевеля губами, про себя считал капли.

Даже то, как Марксен Иванович брал в руки карандаш, линейку или транспортир, выдавало его радостное волнение:

– Господи!.. Да разве я мог еще совсем недавно подумать, что буду снова заниматься прокладкой, готовить яхту к походу!.. Что я, черт побери, снова выйду в море?! Я‑то уж думал – жизнь кончилась…

Вася услышал последнюю фразу Муравича, закричал из кухни:

– Марксен Иванович! Чтобы я этого больше не слышал! Жизнь только начинается?..

– О'кей, Вася! – радостно ответил ему Марксен Иванович и повернулся к Арону: – Арон! Внимание!.. Как будет по‑английски…

– Погодите, Марксен Иванович… Я считаю… – Арон совсем приблизил мензурку и бутылочку с валокордином к свету: – Тридцать восемь… тридцать девять… сорок! Ну‑ка, Марксен Иванович, хлебните… И вот эту таблеточку. Самое время.

Муравич выпил капли, проглотил таблетку и сделал два глотка воды из стакана, услужливо поданного ему Ароном. И сказал:

– Итак, Арон… «Могу ли я воспользоваться вашим причалом и купить пресную воду?»

Арон посмотрел в потолок, секунду подумал и сказал на ужасающем английском языке:

– Кян ай юз е терминал энд бай дринк уотер?

– Молодец! – похвалил его Муравич. – А «Сколько будет стоить шестичасовая стоянка и двести литров пресной воды?»

– Хау мач кост сикс ауэ стендинг энд ту хандринт литерз оф дринк уотер? – тут же сказал Арон и нахально потребовал: – Тогда и вы мне отвечайте по‑английски!

– Иес, сэр! Плиз! – улыбнулся Марксен Иванович. – Сикс ауэрс стендинг кост… А хрен его знает, сколько сейчас это может стоить!.. энд ту хандрит литерз дринк уотер кост… Понятия не имею! Раньше это было бесплатно… Мей би, тен даларз?..

– Тенк ю вери мач, сэр. Ноу проблем!.. – поблагодарил его Арон.

– Ну, вы даете, мужики! – восхитился Вася, входя в комнату с листком бумаги. – Арон! Ты меня просто потряс!

– А ты думал – я пальцем деланный?

– Да нет… Я примерно представляю, чем тебя делали. А теперь, джентльмены, как говорят по‑вашему – по‑английскому, айм сори. Я вам сейчас немножко испорчу настроение. Чтобы отплыть на нашей яхте от берега, нам нужны еще двадцать одна тысяча нормальных деревянных, советских рублей.

– Ой… – в один голос охнули Арон и Марксен Иванович.

– Вот вам и «ой», – Вася заглянул в свои записи. – Реставраторам должны еще семь штук? Должны. Паруса – десять косых, не греши – отдай. И четыре лебедки по полторы – шесть. Всего – двадцать одна.

– Такие бабки не заработать. Просто – не успеть, – сказал Арон. – Даже если к нашей мастерской будет стоять очередь, как в мавзолей Ленина…

– Господи!.. Да что же это за цены такие кошмарные?! – ужаснулся Марксен Иванович и с готовностью оглядел свои обшарпанные стены, завешанные пожухлыми дипломами и грамотами, полки, уставленные призовыми кубками. – И продать же нечего! Последних два серебряных кубка я еще три года тому назад сдал в комиссионку! А это все – мельхиор, дрянь… Три копейки в базарный день…

– Вы еще будете продавать! – возмутился Арон. – Вам сюда возвращаться, вам жить здесь еще сто лет, а вы… Васька!

– Только без паники! – сказал Вася. – И не суетиться. Арон! Неужели мы с тобой… Мы! Ты и я! Не найдем каких‑то вонючих двадцати тысяч?! Да, если присмотреться – мы купаемся в деньгах. Машина, мебель, квартира!..

– Машина – говно, – сказал Арон. – Больше пяти штук не потянет. Такую мебель надо еще умудриться кому‑нибудь втюхать, а квартиру у нас Советская власть отберет тут же, как только мы получим паспорта и визы.

– На хитрую жопу есть… что «с винтом»? Извините, Марксен Иванович. Предоставьте это дело мне, и у нас еще останутся бабки и на переезд вместе с яхтой в Одессу, и на паспорта, и на визы, и на булочку с маслом! – нагло заявил Василий.

– Ол райт, Васька. Но шустрить ты начнешь только после того, как мы получим эти самые паспорта и визы. Да, Марксен Иванович? – рассудительно сказал Арон.

– Конечно, конечно, Арон… Васенька, я думаю, так будет разумнее всего.

 

 

Как по‑русски будет «шейгиц»?

 

И этот день наконец наступил!

Из невероятной толпы, осаждавшей двери ОВИРа, выдрались на свежий воздух к своему «Москвичу», мокрые и расхристанные, сильно помятые, ошалевшие от духоты и давки, но безмерно счастливые Василий, Арон и Марксен Иванович с отъездными документами в руках.

Тут же к ним подошли очень старые еврей и еврейка с точно такими же документами.

– А что будет с билетами, что? – спросил старик у Марксена Ивановича, как будто они были знакомы уйму лет.

– Извините, я не в курсе, – смутился Марксен Иванович.

– Говорят, там такой халеймес!.. – сказала старуха. – Очередь на полтора года! В нашем возрасте – просто не дожить…

– Нам, честно говоря, билеты до лампочки, – сказал им Вася.

– Так вы не в Израиль? – утвердительно спросил старик.

– В Израиль, – ответил ему Арон.

– И как? Пешком? – иронически спросила старуха.

– Нет. Вплавь, – простодушно ответил Вася.

Старик воспринял это как издевательство и повел старуху прочь. Отойдя на безопасное расстояние, старик обернулся и сказал Васе:

– Шейгиц!

Арон решил исправить положение и крикнул старикам:

– Погодите! Может, вас подвезти куда‑нибудь?

– Боже нас упаси от ваших любезностей, – сказала ему старуха.

Уже сидя в машине, Василий спросил Арона:

– А что такое «шейгиц»?

– А я откуда знаю? – окрысился Арон. – Я что, хедер кончал? Я родился и вырос в Ленинграде – «Шейгиц»… «Мудак», наверное. Судя по тому, как он на тебя посмотрел.

– Нет, нет! – возразил Марксен Иванович. – «Шейгиц» по‑еврейски «босяк», «хулиган».

– Вы‑то откуда это знаете?! – поразился Арон.

Марксен Иванович рассмеялся:

– А черт его знает… Не помню. Может быть, от Петьки Гринберга?.. Понятия не имею.

 

 

Как покупают паруса

 

Волоча за собой тяжелый рюкзак, Марксен Иванович с трудом вылез из трамвая. Отдышался, закинул рюкзак за спину, прошагал немного от остановки и завернул за угол. И сразу же увидел «Москвич» Арона, стоявший у дома.

Муравич улыбнулся, подошел к автомобилю, погладил его по капоту, как члена семьи близких ему людей, и вошел в парадный подъезд.

Дверь ему открыл Арон, тут же перехватил тяжелый рюкзак и недовольно сказал:

– Сколько раз говорить, чтобы вы не таскали ничего! Что за упрямство?! Подождать не могли, пока я приеду за вами?

– Тут бинокль, барометр, компас, корабельные часы, кое‑какие навигационные инструменты… – виновато проговорил Марксен Иванович. – Разные мелочи, оставшиеся у меня от прошлых лет. Все, что потом очень пригодится в море… А еще я вам принес в подарок книжечку…

Марксен Иванович достал из большого кармана рюкзака толстую синюю книгу и дал ее Арону. Арон открыл книгу, прочитал вслух:

– «Справочник яхтсмена»… Боб Бонд…

– Замечательная книжонка! – радостно сказал Марксен Иванович. – Ну, буквально все, что вам нужно знать о яхте, о море, о такелаже. Просто прелесть! И таким доходчивым языком написана!.. Тут все ситуации, с которыми вам, может быть, придется столкнуться… Это должно быть вашей настольной книгой!.. А где Вася?

– Здесь я, здесь, Марксен Иванович!.. – закричал Вася из комнаты. – Проходите! Я для вас сюрприз приготовил!

Марксен Иванович переступил порог комнаты и ахнул… Квартира была абсолютно пустой. Ни стульев, ни стола, ни дивана, ни шкафа… Небогатый гардероб Арона Иванова и Василия Рабиновича висел на гвоздях, вбитых в голые стены.

На кухне, кроме замызганной плиты и сваленных в угол сковородок и кастрюль, тоже не было ничего. Только японский календарь восьмидесятого года с голыми японочками болтался на двери.

– Боже мой… А где же мебель?.. – растерялся Марксен Иванович.

Вася взял Марксена Ивановича за руку, провел его во вторую пустую комнату и торжественно показал на четыре яхтенные лебедки, лежавшие на полу:

– А вот и мебель!!! – Сами говорили, что без этого нам в море не выйти!

– Да, да… Конечно, – Марксен Иванович присел на корточки, осмотрел лебедки. – Очень, очень хорошие лебедки, но…

– Когда в стране нет ни хрена, когда в магазинах за мебель дерут три цены, так и наша рухлядь пошла будьте‑нате! – пребывая в полной эйфории от своих деловых качеств, прокричал Василий. – Копеечка в копеечку! Мы еще в наваре на четыре сотни!..

– Фантастика… – прошептал Марксен Иванович.

– То ли еще будет! – пообещал Вася.

И тут же раздался входной звонок.

– Эт‑то еще кого несет? – удивился Арон.

Вася бросил взгляд на часы и восхитился:

– Во, деловые ребята! Крутые – дальше некуда!.. Это те, которые твою квартиру купили.

– Ты квартиру продал?! Ну, сукин кот!!! Ну, Васька…

– Так это же наши паруса!!! – закричал Василий и побежал открывать дверь. – Ты чем за паруса собираешься платить?! Поцелуями? Или у тебя есть заначка в десять штук?! Раздолбай!..

Марксен Иванович и Арон ошеломленно переглянулись.

Вася открыл входную дверь и впустил в квартиру…

…ДВУХ ПРИЯТЕЛЕЙ ВОВИКА‑МАЖОРА, которых Арон десять дней тому назад избил ночью на улице!

Один был с палочкой, прихрамывал. Половина физиономии синяя, глаз заплыл.

У второго – рука в гипсе, голова перевязана, верхняя губа вздута.

Однако во всем «фирмово‑кооперативном», с перстнями, с толстыми золотыми цепочками на могучих шеях.

Арон увидел, КТО к ним пришел, и с быстротой молнии метнулся в ванную комнату. Нашарил под умывальником большой разводной ключ и вышел к гостям уже в полной боевой форме, готовый ко всему.

Первым делом он перекрыл собой Марксена Ивановича, отодвинул в сторону Васю и, подбросив на руке тяжелый разводной ключ, спросил, нехорошо улыбаясь:

– С чем пожаловали?

Один – с палочкой и заплывшим глазом, добродушно сказал Арону:

– Привет! Где‑то я тебя, по‑моему, видел?..

– Вполне возможно, – ответил Арон и поудобнее перехватил ключ.

– Да ты что, Арон?! Это же друзья Вовика‑мажора! – воскликнул Вася. – Разве я тебе не говорил? Вовик сейчас в больнице, а ребята твою квартиру купили… Они же в катастрофу попали! Вовик свою «девятку» – в хлам!.. Хорошо еще, что живы остались…

– Кто же это вас так? – ухмыльнулся Арон, поигрывая ключом.

– Нажрались в кабаке, прихватили водяры, каких‑то блядей и поехали на хату… Где‑то на Васильевском в траншею влетели. Тачке, извиняюсь, пиздец. Вовик до сих пор в травме Первого мединститута, а мы вот… Слушай, где‑то я тебя видел!..

– Я ж сказал – возможно, – Арон цепко следил за гостями.

– А как же девки? – искренне поинтересовался Василий.

– Когда нас утром из ямы выгребли – девок не было, – сказал один. – А, может, они нам еще раньше «динамо» крутанули.

– Я, к примеру, ресторан помню, прошмандовок этих помню. А вот дальше… Гуляли ж по‑черному. Пардон за извинение! – рассмеялся второй. – Ничего не помню…

– И Вовик не помнит? – осторожно спросил Арон.

– Ты что?! Мажор вообще в полном отрубе!.. Ладно. К делу.

Хромой вытащил из кармана три запечатанные пачки пятидесятирублевок и протянул их Васе:

– Пятнашка, как договаривались.

Второй, с перевязанной головой и рукой в гипсе, достал документы и сказал Арону:

– Держи. Тут твои ксивы, а это мои. Порядок?

Арон посмотрел документы, удивленно покачал головой:

– Ну и шустрики!..

– Так все же схвачено, батя! – польщенно рассмеялись приятели Вовика. – Все жить хотят – и райком, и горсовет, и ментовка. Твой корешок сказал «надо срочно», мы срочно и сделали. Есть проблемы?

– Нет, – ответил Арон. – Вот только бабки пересчитаю.

– Арон!.. Свои же ребята… – устыдился проверки Василий.

Но Арон так на него посмотрел, что Вася тут же заткнулся.

– Не боись, Арон, – сказал один. – Не «кукла». Не держи нас за дешевых фрайеров. Мы – мальчики деловые. Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем. Тебе – капуста, нам – хата, и разбежались.

Арон ласково оглядел двух искалеченных им парней и сказал:

– Вот и ладушки. Раз вы меня не знаете, раз я вас впервые вижу – тем более, посчитаю. Подержи‑ка, Марксен Иванович.

Он протянул Муравичу разводной ключ и повернулся к Василию:

– Ну‑ка, дай сюда бабки.

Разорвал все три запечатанные пачки и стал медленно пересчитывать, шевеля губами точно так же, как он это делал, когда считал капли для Марксена Ивановича…