Трагедия жизни человека и её преодоление. Проблема зла.

Так как личность человека одновременно причастна ноуменальному и феноменальному, то она необходимо должна переживать две системы противоположностей: между ноуменальным и феноменальным, и среди собственной природы феноменального мира. Эти противоположности неустранимы, ибо только в своём целом они раскрывают собственную идею субъективного бытия. Прекращение чисто феноменальных противоположностей и свойственной этому миру борьбы приводит к полному прекращению всякой жизни, есть бегство с её арены и может дать лишь временное иллюзорное успокоение. Точно так же прекращение противоположностей между ноуменальным и феноменальным возможно лишь при отрыве личности от одного из них, а это есть её смерть в прямом и точном смысле. Всякая жизнь есть беспрестанное творческое преодоление обеих систем противоположностей, но только она может быть сознательной или бессознательной, активной или пассивной, успешной или неуспешной. Всё это всецело зависит от субъективной воли, поскольку она есть раскрытие и проводник воли индивидуальной. Всякая антиномия есть источник, олицетворение и механизм трагедии. Переживание антиномии есть трагический процесс, а творческое её преодоление есть преодоление трагедии. Разум развивается в мире мысли, мистика – в мире переживаний, воля развивается в трагедии.

Весь космос рождается из антиномии, раскрывается в антиномиях и зиждется на антиномиях, а посему весь космос трагичен и вся его жизнь есть беспредельно нарастающий трагический процесс. Через идею личности сопрягаются основные антиномии мироздания, а потому трагедия мировой жизни центрирована в идее личности, т.е. в идее человека вообще.

Основной вид мировой трагедии и в то же время источник всякого трагизма вообще заключается в глубочайших противоречиях между ноуменальным и феноменальным в их природе, законах, целях, тенденциях и механизмах осуществления. Мир явлений не есть только слепок с мира идеального, а последний вовсе не есть только идеализация первого. Ошибочное неведение или игнорирование трагичности их сочетания в космосе, происходящей от противоположности самой сущности их природы, приводит к двум антиномичным, но одинаково ложным суждениям. Согласно первому, феноменальное почитается лишь искажением или пародией ноуменального. Идеальный мир вполне совершенен и полон бытия сам по себе и не в чём внешнем не нуждается. В чисто философском аспекте космогония и антропогония обычно игнорируются, а ничтожество мира сего просто постулируется как вполне очевидный факт. Так возникают концепции гипертрофированного идеализма, необходимо приводящего к безнадежному пессимизму. Согласно второму суждению, подлинно существующим почитается лишь феноменальное, а идея ноуменального отвергается или целиком, или частично. В этом случае получается материализм, как научное миросозерцание, признающее реальность лишь того, что может быть взвешено или ощупано. Такое гипертрофирование феноменального приводит к ещё более крайнему пессимизму. Взятые в отдельности, обе эти концепции одинаково ложные, ибо они учитывают лишь одну сторону человеческого опыта.

Истина всегда выражается только в антиномиях, всякое неантиномичное суждение всегда ложно – вот основная доктрина эзотерической гносеологии. В противоположность другим системам, эзотеризм не устраняет искусственно один из членов антиномии, а одновременно принимает их оба, стараясь затем уяснить их гармоничное сопряжение в одной идее, или в системе идей. Ноуменальное и феноменальное противоположны друг другу, но именно эта антиномичность служит залогом возможности выявить целостное мировоззрение, объединяющее бытие как того, так и другого. Реальность и непреложность бытия каждого из них удостоверяется прямым и непосредственным опытом через два вида интуиции – высшую и низшую, а потому все усилия эзотеризма сосредоточиваются лишь на стремлении возможно глубже осознать их действительные взаимоотношения и онтологически, и в сложной картине непосредственно воспринимаемой нами жизни.

В мире мы наблюдает одновременное проявление ноуменального и феноменального. Каждое из них имеет свои собственные законы, природу и тенденции. В силу этого всякий человек должен переживать их антиномическую двойственность. С одной стороны, его личность в большей или меньшей степени воспринимает веяния идеального мира и предвосхищает то совершенное состояние, когда все её отдельные элементы располагаются в идеально гармоничную систему, а с другой - она имеет перед собой своё крайне несовершенное состояние. Эволюция сознания человека заключается во всё большем сопричислении и к феноменальному и к ноуменальному, что влечёт за собой непрерывное возрастание трагичности его жизни и самоощущения.

Система сложных противоречий между ноуменальным и феноменальным в сознании человека обусловливает собой первый и основной вид трагедии мировой жизни. Сознание ясно ощущает – какая непереходимая пропасть отделяет рисующиеся где-то вдали идеалы от его настоящего состояния и как недостаточны имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы хоть сколько-нибудь к этим идеалам приблизиться. Сложная цепь причинности совершенно сковывает и волю, и способность чувствовать, и даже само мышление. Все возможности сознания строго ограничены железным законом необходимости и оно постоянно оказывается принуждённым следовать беспрерывно сменяющимся частным целям, возникающим вне всякой зависимости от конечных ноуменальных целей.

Не желая отвергать ни ноуменальное, ни феноменальное, человек всё же оказывается принуждённым в каждый отдельный момент центрироваться или на том, или на другом. Вначале эти переходы сопровождаются страшными внутренними ломками и висениями в пустоте. Сознание научается великому искусству самоограничения и умения жить в заранее заданном диапазоне бытия. Пока оно ещё не ведало двойственности как основного закона жизни, всё то, что противоречило феноменальной ориентации, им просто игнорировалось. Всеобщая переоценка ценностей и отказ от ранее безраздельно господствовавшего мировоззрения естественно является тяжким кризисом и осуществляется путём долгих страданий.

Отвлеченный идеализм весьма сильно захватывает сознание после отречения от односторонне феноменальной жизни, но это продолжается сравнительно недолго. Ноуменальное само не даёт ничего, но лишь на всё отвечает. Когда запас выработанных предшествующей жизнью неразрешённых вопросов начинает подходить к концу, ноуменальное начинает казаться холодным и безжизненным, и односторонняя жизнь в нём перестаёт удовлетворять сознание. Оно вновь получает вкус к смене явлений и начинает видеть самодавлеющую цель в феноменальном.

Далее это всё вновь приводит к кризису и т.д. Каждый новый кризис и следующее за ним переключение сознания из одного полюса бытия в другой, становится всё более привычным, а потому и менее болезненным. Оно научается видеть в этих скачках метод, вначале представляющийся странным и непонятным, но затем постепенно выясняется и его целесообразность, и его необходимость. Здесь нет никакого особого из ряда вон выходящего факта: совершенно такие же скачки происходят и во всяком частном познании, ибо для его осуществления необходимо последовательное осознание и тезиса и антитезиса путём сравнивания и противопоставления их отдельных аспектов.

Когда сознание усваивает это с полной очевидностью, оно начинает широко и сознательно пользоваться этим методом. В каждом частном случае оно последовательно выявляет обе точки зрения, ноуменальную и феноменальную и смело встречает их противоречия. Как при переменном электрическом токе при достаточной частоте колебаний для нашего глаза получается ровный и немигающий свет, так и при достаточно быстрой для механизма нашего сознания смене ориентировок получается ровное антиномичное сознание. Оно одновременно и целиком охватывает собою все разновидности противоречий между ноуменальным и феноменальным и потому вполне включает в себя первый вид трагедии мировой жизни.

 Второй вид мировой трагедии рождается из собственных противоречий феноменальной природы. В противоположность ноуменальному, оно в себе не едино, а представляет собой совокупность всевозможных противоположных качествований. Поскольку ноуменальное есть царство единства, постольку феноменальное есть царство двойственности. Феноменальное рождается из небытия утверждением ноуменальных разностей потенциалов. Сам по себе феноменальный мир не только не может прийти к гармоничной организации, но даже и не ведает о самой её идее. Возможность организации в нём раскрывается лишь постольку, поскольку каждый отдельный организм выявляет в себе сознание своего внутреннего ноуменального первообраза. Его высшая интуиция одинаково освещает как его внутреннее несовершенство и пути к их исправлению, так и способы приближения к гармоничному сочетанию с другими подобными.

Сознание человека прежде всего стремится к своим собственным целям и воспринимает всё происходящее вокруг него через призму своих субъективных свойств и стремлений. Здесь естественно возникает возможность двойственного отношения к окружающему. В одном случае, желая избежать дисгармоничного столкновения с окружающими, человек может пребегнуть к искусственному изолированию и полному прекращению всяких внешних контактов. В другом случае он решает активно вмешиваться в окружающую среду. Замыкаясь в себе, человек прекращает всякое творческое движение и может направлять свою энергию только по двум путям: или жить высшей интуицией, или стремиться к какой-нибудь мнимой цели. Одна высшая интуиция без низшей не может проявляться после исчерпывания накопленных предшествующим опытом вопросов, а стремление к нереальности скоро влечёт за собой иссякание всякой жизненной энергии.

 В обоих случаях изолировавшийся организм неминуемо замедляет своё развитие и в случае упорствования приходит к смерти. Входя активным членом в окружающую среду, человек сразу же встречается со всеми недостатками, свойственными феноменальной природе. Косность и дисгармоничные удары не только связывают его собственные проявления, но и подвергают его всевозможным опасностям и страданиям. Перед его сознанием немедленно восстаёт вопрос – как должно преодолевать эти несовершенства, чтобы обеспечить его безопасность и успешность эволюционного опыта. С одной стороны, имеется определённая личность, имеющая свои качествования, особенности и желания, а с другой – совокупность таких личностей. Иначе говоря, каждый человек сталкивается в своей деятельности не только с другими людьми, но и с их коллективами. Всякая борьба влечёт за собой страдание. Чем сильнее препятствие, тем сильнее проистекающее отсюда страдание, как при борьбе с ним, так и сознании её невозможности, отсутствия всякой надежды на успех. Итак, эволюция сознания человека влечёт за собой беспрерывное возрастание как количества, так и интенсивности столкновений с другими людьми и их коллективами, а потому и трагичность жизни.

Система сложных противоречий между субъективными свойствами личности и окружающей средой раскрывает в её сознании второй вид трагедии мировой жизни. Человек начинает ясно ощущать, какая непереходимая пропасть отделяет смутно рисующийся где-то вдали идеал гармоничных взаимоотношений между совокупностью людей от их настоящего состояния, и как недостаточны имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы хоть как-то к этому идеалу приблизиться. Сложная цепь причинностей совершенно сковывает и волю, и способность чувствовать, и даже само мышление. Все возможности сознания строго ограничены железным законом необходимости и оно постоянно оказывается принуждённым следовать беспрерывно сменяющимся частным целям, возникающим вне всякой зависимости дот конечной цели всего феноменального бытия - его организации в совершенный космос. К этим частным целям одинаково должны быть отнесены как случаи необходимых противодействий дисгармоничным стремлениям других людей, так и случаи активных воздействий на встретившиеся препятствия.

Трагедия первого вида может и должна быть творчески преодолена человеком, преодолению же трагедии второго вида он может посильно содействовать, но осуществление этого доступно лишь соединённым усилиям всех членов данной группы. Из этих общих теоретических соображений в сущности вытекает вся этика. Сознание каждого человека прямо и непосредственно заинтересовано в совершенстве сознаний других членов той же группы. Заповедь любви к ближнему есть не только альтруизм, но и проведённый до конца эгоизм.

Это одинаково справедливо по отношению ко всем планам жизни. Материальное благосостояние, удобство и безопасность жизни доступны каждому гражданину лишь при благосостоянии государства. Точно так же каждый гражданин прямо или непосредственно заинтересован в общем повышении культурного уровня государства для возможности личных достижений. Варварское состояние государства совершенно устраняет возможность хоть сколь-нибудь значительных раскрытий личных способностей, и наоборот. Независимо от окружающего, человек может развиваться только в узко мистическом направлении, но и то до весьма ограниченного предела. Такое уединение иногда бывает необходимо и полезно, но только после накопления общекультурных данностей из окружающего. Пассивная мистика бесцельна, а активная даёт лишь ответы на поставленные вопросы. Выработать эти вопросы и призвана феноменальная культура. Развитие каждого сознания не только феноменально, но и мистически связано с развитием сознаний группы и всего её целого; каждое сознание обременено не только своей личной кармой, но и кармами всех восходящих иерархических групп.             

Итак, жизнь человека среди окружающей среды непрерывно раскрывает в его сознании оба вида мировой трагедии. Всякая эволюция сознания есть непрерывное возрастание числа и интенсивности его столкновений с дисгармоничными противоположностями. Ему приходится объединить в себе и внутренние противоположности феноменальной природы и его общую противоположность с ноуменальным миром. Нет и не может быть средств для устранения этих антиномий и порождаемых ими трагедий, - чем выше развивается человек, тем полнее он их воспринимает, и его призвание состоит в творческом сопряжении противоположностей между ноуменальной иерархией монад и феноменальной иерархией множеств в гармоничном единстве абсолютного идеального мира.

Проблему зла в жизни человека В.Шмаков детально и обстоятельно рассмотрел при толковании Аркана 15 (Логика, Дьявол), опираясь на труды таких авторитетов эзотеризма, как Е.Блаватская, Э.Леви, С. де Гюайта. Чистый дух, возвышаясь над всеми антиномиями, одинаково возвышается как над добром, так и над злом. В нём нет ни того, ни другого; он есть их обоюдный синтез, который может быть назван благостью. Добро и зло рождаются вместе и друг друга взаимно обусловливают и утверждают; как члены всякого бинера, они немыслимы один без другого. Природа зла идентична природе минусового члена всякого бинера: он есть лишь отрицание утверждения и не имеет самодовлеющей ценности. Сатана всегда существовал в качестве «противника», в качестве силы противной, потребной для равновесия гармонии вещей в природе, подобно тому, как тьма необходима, чтобы сделать свет блистающим, как ночь – чтобы дать очертания дню, как холод – чтобы заставить нас сильнее желать радости, которую даёт тепло.

Добро есть синоним реальности, оно есть прообраз соответствующей категории духа в феноменальной среде; зло есть лишь отрицание этих прообразов, есть лишь их тень и, как таковая, не имеет независимого существования. В силу этого добро есть ноуменальное свойство духа, зло по самому существу своему феноменально. Зло есть лишь тень света, без которой он не мог бы существовать даже в нашем отвлеченном мышлении. Если бы зло исчезло, то добро исчезло бы с Земли одновременно с ним. Возведение зла в принцип космической силы и противопоставление его добру в этом качестве, есть одно из тягтяйших заблуждений. Древность не знала никакого «Бога зла», - начала, которое бы совершенно и абсолютно дурно. Языческая мысль представляла добро и зло в виде братьев-близнецов, рожденных одной матерью – Природой. Феноменальность природы зла обусловливает относительность его существования. По отношению к человеку зло существует постольку, поскольку он погряз в мире явлений. Как только человек начинает жить сознанием духа, зло перестаёт для него существовать, делается символом без содержания. Естественным следствием отсюда вытекает учение о временности зла и возможности всеобщего от него спасения. Человек есть сам по себе творец своего неба и своего зла; нет более злых демонов, чем его безумства. Сведение сатаны в личность, как противника Бога, равного Ему по могуществу, есть заблуждение, свойственное лишь крайнему невежеству.

Человек начинает обладать чувством реальности и отчётливо сознавать это лишь с высокой степенью развития. До этой поры, обладая свободной волей, человек может ошибаться, принимая подчас за реальность иллюзию. Стремясь к этой ложной реальности, человек расцвечивает её согласно своим желаниям и тем создаёт ей форму, которая очевидно живого содержания иметь не может и является лишь идолом.

Классическим примером к сказанному является эгрегор. В том случае, когда он утверждается высшим синтезом, он существует как необходимая внешняя опора – тело синтеза. В противном случае, когда эгрегор создаётся коллективизмом, т.е. совокупностью сходных заблуждений, он по существу является простым фантомом, могущим проявлять свою силу лишь при стечении благоприятных для него обстоятельств. Основным качеством, определяющим природы этого фантома, является то, что он одинаково не способен ни создавать благоприятствующие себе факторы, ни уничтожать враждебные. В первом случае он может лишь пользоваться обстоятельствами, сложившимися помимо его воли, а во втором, он принужден немедленно к отступлению. Это последнее и резюмируется традиционной формулой: «Сатана властвует лишь над теми, с кем он имеет сродство, и в то же время он совершенно бессилен против всякой противопоставившей ему себя воли, как бы слаба она ни была.»

Демонические эгрегоры весьма многочисленны и разнообразны, как по форме, так и по степени своего развития. Простейшим видом являются лярвы или лемуры, т.е. эгрегоры конкретных страстей человеческого существа. Сливаясь вместе, лярвы образуют более сложные эгрегоры, соответствующие определённым страстям и грехам человека. Этим последним подобны эгрегоры, порождаемые враждой между отдельными группами лиц, связанных по тем или иным побуждениям в общества; точно так же сюда относятся эгрегоры племенной или расовой ненависти. Среди всех этих фантомов на первом месте стоит эгрегор дьявола, т.е. совокупность всего того, что совершилось человеческим родом нереального на пути всей его планетной истории. Сатана, как совокупность всех человеческих заблуждений, как «отец лжи», на пути веков был олицетворяем лишь в нескольких образах, и в силу этого, они получили весьма ясное запечатление в воспринимающей среде.

За эгрегором, среди демонических деятелей на первом месте стоят единичные злые личности. По тем или иным побуждениям, посвятив себя служению злу ради зла, эти личности являются истинными демонами, естественными воплощениями дисгармонии, рождающейся из неуравновешенной воли. За ними следуют те, на которых возложена тягостная миссия – налагать страдания. Окончив служение злу ради зла, эти люди в целях исчерпывающего познания зла для самих себя и для помощи тем, кто иначе постигать не может, посвящают себя всецело тому, чтобы содействовать крайностям, развивать заблуждения до их конечного максимума и тем с очевидностью выявлять их ложность. «Новорожденный ребенок падает множество раз, пока не научится ходить как следует, - так на стезе благочестия человек падает много раз, пока не достигнет успеха.» Налагая страдания на других, эти носители страдания вечно налагают его на самих себя, а потому стезя их жизни воистину нестерпимо тягостна! Не понимаемые никем и видя всюду лишь ужас, они осуждены испить всю чашу горя, пока не постигнут дар впитывать страдания и претворять их в благость, не страдая сами.

Феноменальная среда – поле деятельности индивидуальных волевых центров, именуется в традиции космическим астралом. В своём синтезе он есть бинерный антипод творческой воли, есть пассивно её воспринимающий агент, есть тот материал, из которого каждый человек ткёт ему присущий мир. Этот астрал, олицетворяемый Моисеем в книге Бытия в виде змея, силою присущей всякой пустоте, привлёк на себя волю Адама, выявив своим присутствием у него потребность достигнуть счерпывающего самопознания. Эта среда инертна, т.е. сама по себе она ни добра, ни зла, но будучи послушным орудием воли, она одинаково может служить как тому, так и другому. Это приводит нас к наиболее совершенному и глубокому определению понятия о дьяволе: «Дьявол в чёрной магии есть великий магический агент, употребляемый во зло извращенной волей.»

Таким образом, зло в действительности есть лишь бинерное свойство феноменальной природы и всякая попытка свести его в ноуменальный принцип есть заблуждение, свидетельствующее о непонимании самого существа проблемы.