Трансцендентный опыт как способ познания ноуменального мира.  

Внутреннее естество и внешняя феноменология каждой категории сознания человека доступны действительному постижению только в соответствующих им видах опыта, имманентных природе каждой из них. Благодаря органической связанности их между собой возможно и постижение всей их системы с точки зрения каждой из них, но такое постижение всегда будет страдать крайней неполнотой и неудержимым стремлением к сектантской односторонности. Но если при приближении к равномерной развитости познавательных способностей по всем трём категориям человек и может избегать такой односторонности, то всё же это касается пользования приобретённым познанием только для самого себя. При решении же передать эти результаты другим неустранимо приходится решаться на впадение в односторонность, хотя и ясно сознаваемую, но, увы, неустранимую. Современная культура преимущественно построена на категории разума. Таков наш язык, такова наша письменность. Наши слова и их начертания передают только понятия и представления: они могут характеризовать и проявления категорий мистики и воли, но дают лишь их рациональный образ, слепок с их отражения в разуме, а не само их естество. Мы можем передать словами и определённые чувства и определённое волевое влечение, но не посредственно. У слушателя или читателя может возникнуть соответствующая эмоция только по ассоциациям, а потому она всегда будет субъективной и никогда не сможет быть адекватной оригиналу. Пережив эмоцию, мы должны «подыскивать» наиболее подходящие слова, т.е. переводить реальность непосредственного опыта на язык шифра, а тот, к кому этот шифр приходит, должен вновь проделать обратную операцию, причём определённого ключа к этому шифру нет и быть не может, а имеются лишь некоторые общие указания. Стоит ли удивляться, что при этих условиях ни один автор никогда не был и не мог быть адекватно понят. Между тем нам известно, кроме этого столь несовершенного фонетического письма, также и другие способы выражения: это пиктография, музыка, ароматы и язык жестов. Путём письменного символа или образной речи, в которой фонетическое значение слов получает второстепенное значение, возможно непосредственное общение между людьми; с ещё большей силой это достигается музыкой. К сожалению, эти два великих искусства, а в особенности первое, почти утрачены современной культурой, и современный автор принуждён пользоваться только фонетическим письмом. Это, как сказано, неизбежно влечёт за собой необходимость все результаты своего опыта проектировать в категорию разума, т.е. односторонне искажать действительность. Это предъявляет требование обладания творческими способностями ко всякому читателю, а так как удовлетворить ему могут лишь немногие, то количество истинных читателей сводится к немногим единицам. Ко всему этому необходимо добавить субъективное несовершенство как самого автора, так и читателя, а это приводит к устранению самой надежды на возможность адекватного усвоения последним опыта первого. Итак, цель автора ограничивается стремлением только по возможности сблизить воспринимаемое читателем, или слушателем, с излагаемым автором, без всякой надежды помимо маловероятной случайности достигнуть столь необходимого для обоих полного совпадения.

Трансцендентный опыт есть непосредственное внедрение индивидуального естества человека в трансцендентную стихию, слияние со всеобщностью Абсолютного и эротический брак относительного и конечного с безусловным и бесконечным естеством Горнего. Это есть глубинное откровение естества духа, даруемое душе, нашедшей в себе силы уподобиться державной тишине Горнего Молчания, а потому и удостаиваемой принятия в его Лоно. Это есть путь и метод к достижению высшей и основной цели: к творческому сопряжению с естеством Горнего через русло индивидуального духа, когда индивид сам в себе воссоздаёт вселенскую всеобщность и тем завоёвывает бессмертие в том Царстве Божием, которое «силою берётся, и употребляющий усилие восхищает его.»

Непосредственная мистическая интуиция открывает человеку, что видимый мир есть только слабое и искажённое отражение Мира Невидимого. Интуиция разума даёт возможность объективировать и сознательно утвердить это чувство, а интуиция воли осуществляет непосредственное органическое сопряжение и соподчинение конкретного относительного волевого центра человека с Абстрактным Средоточием  всякого воления вообще. Итак, первое проявление в эмпирическом сознании его пневматологической причастности к Горнему состоит в интуиции факта его Бытия, в органичном познании его невидимости, его существеннейшего отличия от мира изменчивых форм и явлений, его трансцендентности. В это и состоит первое слово религии как познания Бога, человека и природы.

Если всякая система конкретно-эмпирических наук составляет низшую науку, то высшая заключается в непосредственном интуитивном ведении абсолютных истоков Бытия. Познание этой высший науки есть полное перерождение существа человека. Это есть преодоление человеком своего смертного существа, необходимое для возможности проявления вечных потенций духа, дремлющих под спудом приходящей суеты. Итак, высшая наука заключается в пробуждении дремлющего в человеке начала божественного. Всякий жаждущий стать адептом высшего ведения должны суметь подчинить свою природу, уничижить ложное чувство своей личной обособленности, перенести своё Я в свою глубинную сущность, и тогда пред ним раскроется светлая область Безусловного.

Раскрытие в человеке начала вечного и абсолютного не есть нарушение общих космических законов, не есть факт сверхъестественного порядка, прерывающей извне гармоничность и последовательность пути развития. Наоборот, - бытие трансцендентного мира и факт его раскрытия в актуальном сознании есть истина эмпирическая, не только доступная опытной проверке, но и предлагаемая не иначе как путём непосредственного опыта. Действительно, на всём пути истории нет ни одной великой религии, которая не предлагала бы своим последователям доктрину о сопряжении с Горним как основную и конечную цель культа и личных усилий. Равным образом нет ни одного творческого гения, который бы не свидетельствовал так или иначе о своей сопряжённости с трансцендентным. Однако мы тщетно стали бы искать строгой рациональной разработки этой доктрины, её отвлечённой теории или хотя бы схемы, если не доказательной, то хотя бы описательной. Каждая религия, школа или отдельные люди, удостоившиеся этого, рассказывают об этом не иначе как путём образов, сравнений и конкретных записей своих душевных состояний.

Даже там, где как, например, в системе Йоги, достижение эротических откровений становится конкретной и единственной целью всех предписаний и практик, всё же вполне отсутствует как теоретическое обоснование, так и хотя бы догматическое её выражение. Не обрисовывая, а только весьма неопределённо намечая цель, всякий культ ограничивается указанием конкретных способов достижения этих высших состояний сознания. Всё сказанное с достаточной убедительностью доказывает эмпиричность происхождения всех описаний эротического восторга. С другой стороны, на протяжении ряда тысячелетий, у самых разных народов и авторов, все эти описания проникнуты внутренним органическим единством. Весьма часто сходство достигает поразительной и труднообъяснимой верности: повторяются не только те же самые сравнения, но и целые фразы. Разумеется, было бы очевидной и дикой нелепостью предположить сознательный или даже бессознательный обман, когда многие тысячи людей, безусловно в большинстве случаев не знавшие друг о друге, в продолжение многих веков повторяли ту же самую ложь для неведомой и невозможной цели. Итак, наряду с опытом в конкретно-эмпирическом есть и некий другой опыт, который должен быть определён как опыт трансцендентный.

Способность к этому трансцендентному опыту вложена во всякого человека, ибо находясь своим физическим телом в среде конкретно-эмпирического, он по природе своей монады связан с Горним. Этот опыт высшего порядка есть иерархическое поднятие эмпирического сознания, переключение в область феноменологии конкретно-спекулятивного естества духа. Но будучи потенциально доступным каждому человеку, трансцендентный опыт в то же время становится возможным только по свершении эмпирическим сознанием соответствующего трансенсуса, т.е. возможность этого опыта, вообще говоря, закрыта и делается свободной только с исполнением необходимого предварительного условия – преодолением эмпирическим сознанием самого себя. В этом именно и заключается существеннейшая особенность трансцендентного опыта и причина его доступности лишь чрезвычайно ограниченному числу людей,

Если к восприятию обычных конкретно-эмпирических явлений актуальное сознание человека готово в силу самого факта своей связанности с физическим организмом, то для восприятия явлений высшего порядка оно должно найти в себе силы для соответствующего перерождения. Как мир микроорганизмов делается доступным наблюдателю только при наличии соответствующего инструмента – микроскопа, так и область трансцендентного открывается изучению только при вооружении эмпирического сознания способностью надлежащего видоизменения своей природы. Как только человек сумеет преодолеть рабскую подчинённость миру форм и явлений, он тотчас осознаёт возможность жизни и деятельности более высокого порядка. Если в трансцендентном опыте человек поднимается в достоинстве до сознательного духовного деятеля, и живя в области вечного, раскрывает бессмертие своего духа, то в глубоком погружении в феноменальную стихию он утрачивает потенцию бессмертия и оказывается своим существом в одном ряду с преходящими явлениями.

В трансцендентном опыте актуальное сознание человека воспринимает природу идеального мира, который есть органичная система трёх царств: монад, принципов и идей. Идеи есть иерархические раскрытия принципов – ноуменальных сущностей, субстанций второго рода. Всякий принцип пронизывает организованный космос и является как бы одной из его осей. Идея есть нечто живое, вечно развивающееся в сознании, стремящееся целиком воплотиться в него, выяснить своё место в нём. Принцип в восприятии разума – это только соответствующий его категории аспект ноумена; его собственная природа одновременно и волевая, и мистическая, и интеллектуальная. Ноуменальный мир не есть только совершенный мировой разум; он также и совершенное мировое самоощущение и совершенная мировая воля. Принцип только в разуме раскрывается как центр разумной идеи: в своей собственной природе – он целостное совершенное живое существо. Ноуменальный мир лишь для разума есть только абсолютно гармоничная иерархия форм; в своём истинном целом естестве он есть совершенный и живой космический организм. Ноуменальный мир в себе трансцендентен, но в то же время он даёт бытие всему, что есть. Трансцендентный опыт есть постоянное и неизменное обоснование феноменального опыта, его необходимое условие. Отрицать трансцендентное – это значит отрицать и подрывать все зиждущие корни у конкретно-эмпирической жизни. Эти два вида опыта должны всегда следовать в гармоничной бинерной сопряжённости.

Опытные восприятия осуществляются интуицией. Через низшую интуицию происходит восприятие конкретного эмпирического, а через высшую – ноуменальных реальностей. Как феноменальное оказывает воздействие на творчески воспринимающее сознание в его трёх пневматологических категориях, точно так же реальности ноуменального, как целостные онтологические сущности, раскрываются во всех трёх пневматологических категориях. В каждой из этих категорий эмпирическое сознание воспринимает соответствующий модус трансцендентных сущностей. В высшей интеллектуальной интуиции они воспринимаются как стационарные принципы, и иерархически раскрывающиеся идеи и индивидуальные монады - в виде реальностей разума, в высшей интуиции воли – в виде волевых деятелей, в высшей мистической интуиции воспринимается внутренняя индивидуальная особенность сущностей царств идеального мира, т.е. их самобытное содержание. В эмпирической действительности мы всегда наблюдаем одновременное проявление всех трёх видов интуиции с некоторым только преобладанием одного или другого из них.

В трансцендентном опыте происходит общение и единение эмпирического сознания человека с реальностями идеального мира. Трансцендентный опыт есть эволютивное поднятие эмпирического сознания в иерархическом достоинстве, есть предвосхищение его будущего актуально развитого состояния. В категории воли это есть проникание и насыщение относительной воли волею безусловной, есть творческое приобщение, сопричисление и соучастие первой в произволениях второй. В категории разума это есть иерархическое развитие эмпирического разума, первичное раскрытие дотоле остававшихся потенциальными высших звеньев его иерархии. В категории мистики это есть выпад из-под сдерживающих иерархических скреплений разума, временное отчуждение от закона иерархизма и целостное погружение в стихию всеединства. В гармоничном трансцендентном опыте происходит гармоничное развитие по всем трём пневматологическим категориям.

Свершившийся однажды трансцендентный опыт может быть поведан людям и в некоторой степени передан  им в каждой из пневматологических категорий. В этом процессе необходимо мириться с тремя последовательными видами искажения. Во-первых, целостное органичное единство трансцендентного опыта для возможности опосредованного познания необходимо искусственно расчленить на его пневматологические составляющие. Сколько бы мы ни старались запечатлеть в разрозненных частях их органичную сопряжённость в гармоничном целом – это всегда может быть достигнуто весьма несовершенно. Во-вторых, все пневматологические  реальности мы должны выражать в разуме и лишь опосредованно воссоздавать в сознании читателя или слушателя соответствующие чувствования и воления. Как бы совершенно с технической стороны ни было выполнено такое проецирование, оно очевидно существенно искажает действительность, и всегда обратной перевод будет глубоко различаться с подлинником. В-третьих, процесс трансцендентного опыта протекает в высшей интуиции, а потому в категории разума его может адекватно воспринять лишь высший разум. К этим общим основным видам неустранимого искажения при передаче трансцендентного опыта в формах низшего разума необходимо добавить ещё следующие дополнительные искажения: во-первых, от различия индивидуальностей автора и читателя или слушателя, во-вторых, от различия их эмпирических личностей, в-третьих, от несовершенства работы автора и, в-четвертых, от несовершенства восприятия читателя или слушателя.

    Итак, при означенной опосредованной передаче трансцендентного опыта имеют место семь последовательных неустранимых видов искажения. Вполне ясно, что сама попытка выполнить это представляет крайне трудную и неблагодарную задачу.