А что, если бы Лен Байас не умер от передозировки?

Я до сих пор не пережил эту потерю.

«Селтикс» только что закрыли один из самых великих сезонов в истории НБА и добавляли к своему составу Лена Байаса. Невозможно представить молодого форварда, более подходящего для тех «кельтов» – парень был словно улучшенной версией Уорти с капелькой атлетизма Джордана. Кроме Майкла и Доминика, ни один другой игрок 80-х не атаковал кольцо так, как это делал молодой Байас.

Если бы 19 июня 1986-го, когда «Селтикс» закончили потрошить «Рокетс» в финале, вы спросили у болельщика «кельтов», какие качества он хотел бы видеть в потенциальном новичке команды, то список желаний имел бы пять пунктов: атлет, способный играть на обеих позициях форварда; парень, который любит соревноваться и способен проявить темную сторону, когда это требуется; скорер, способный тащить атаку «Селтикс», выходя со скамейки; подбирающий, не боящийся борьбы под кольцом с такими парнями, как Баркли и Мэлоун; и парень, которому бы понравилось завершать набросы Берда. Любой болельщик «кельтов» был бы рад новичку, обладавшему хотя бы тремя из вышеперечисленных качеств; игрок с четырьмя заставил бы сойти с ума от радости; от парня, обладающего всеми пятью, болельщики падали бы в обморок.

Приход Байаса в команду был слишком хорош, чтобы оказаться правдой. Лен умер через сорок восемь часов после драфта. Кокаин.

Ущерб от подобной потери очень легко определить. НБА потеряла потенциально знакового игрока и столкнулась с самым серьезным наркотическим кризисом в своей истории. «Кельты» не могли прийти в себя двадцать один год. По сути, они ушли в долгое пике. Отнимите Пиппена у «Буллс»-1987, Мэлоуна у «Джаз»-1985 или Данкана у «Сперс»-1997, и тогда вы поймете, что значила потеря Байаса[314].

В краткосрочной перспективе мы были лишены возможности наблюдать за лучшей командой всех времен и народов. Одна из трех величайших команд, располагавшая одним из пяти величайших игроков и одним из лучших фронткортов в истории, могла заполучить одного из трех лучших форвардов десятилетия. Величие просто зашкаливает.

В среднесрочной перспективе Берд и Макхэйл были вынуждены проводить на паркете слишком много времени; ни один из них не сумел восстановиться после изнуряющего сезона-1986/87. Тело Берда начало отказывать год спустя (сначала ноги, затем спина); Макхэйл повредил ногу перед плей-офф-1987, форсировал возвращение, ибо команда в нем нуждалась, сломал ногу, продолжил играть на ней и так никогда и не восстановился. Байас сократил бы их время, не позволил бы им выходить с травмами, упростил бы сам игровой процесс своими талантами. Это словно разница между 200 тысячами часов полета в эконом-классе и 125 тысячами полета в бизнес-классе.

Помимо всего этого, мы упустили возможность увидеть, как Байас борется с «плохими парнями» из Детройта с 1987-го по 1992-й; противостояние Мэлоуна, Баркли и Байаса, о которым складывали бы легенды; превращение матчей против «Хоукс» и «Блэйзерс» в подобие матча на уличных площадках; как Берд относится к Байасу словно к своей новой дорогой игрушке и кормит его огромным количеством аллей-упов[315]; как «кельтов» вновь считают «крутыми»; как Байас, не моргнув глазом, бросает вызов Джордану.

Последний пункт особенно печален. У Байаса была толика здоровой наглости, развязности, из него пер дух уличных площадок, который был присущ только ему. Не забывайте, что то была эра коротких шорт и неуклюжих празднований; очень немногие игроки считались крутыми (Доминик, Уорти, Джордан, Бернард Кинг), и даже они старались держать эмоции в узде. Джордан наверняка подхватил бы дух уличных площадок, если бы учился не в Северной Каролине, где Дин Смит подавлял все, идущее вразрез с академичным духом игры. Может, Джордан и был тем, о ком снимали рекламные ролики и с чьим изображением создавали плакаты, но именно Байас принес бы дух уличных площадок на арены НБА. Он находил общий язык с темнокожими болельщиками так же, как в свое время это делали Хоук, Перл и Док.

Когда дух уличных площадок стал более привычным в НБА в 90-х (благодаря «Фэб Файв», празднованиям после особо смачных данков, длинным мешковатым шортам, трэш-току и многому другому), то нас не покидало ощущение надуманности и наигранности, словно вся эта развязность была направлена на привлечение внимания к своей персоне. Поверьте, однако, что в поведении Лена не было ничего надуманного. Он стремился колотить через головы соперников не потому, что это выставляло его в более выгодном свете, а потому что это служило этаким заявлением о намерениях и показывало, что он контролирует ход игры. Он выхватывал сложнейшие подборы в трафике и издавал громкий рык, просто чтобы все знали, кто тут главный. Он одинаково жестко относился что к своим партнерам, что к рефери и оппонентам. Если болельщики неодобрительно освистывали «Мэрилэнд» во время выездных матчей, то Байас, как и многие другие великие игроки, умел впитывать в себя эту негативную энергетику и направлять ее на соперников, затыкая фанатов и наслаждаясь уважительной тишиной.

Он играл сердцем. Он выделялся. Мы столько лет искали достойного противника для Джордана – этакого Фрейзера для Али, который заставил бы Джордана двигаться вперед и становиться еще лучше; возможно, Лен Байас и был тем самым игроком. Нас ограбили так же, как и «кельтов».