О поражении руссаков, литвы и татар от поляков.

В году Господнем 1279, когда умер польский монарх Болеслав Пудыка или Стыдливый ⁹ , на его место и на Краковское, Сандомирское и Люблинское княжения был избран серадзский князь Лешко Черный, против которого в самом начале нового царствования выступил верховный и наимощнейший между русскими князьями князь Лев, сын умершего русского короля Даниила, предок князей Острожских, который и великого литовского князя Войшелка Мендоговича убил по доброму умыслу ¹⁰ при беседе во Владимирском, или, как некоторые пишут, Угровском (Wrowskim) монастыре.

Русский князь Лев воюет Польшу . Этот князь Лев вскоре после смерти Болеслава с большим русским, татарским и литовским войском вторгся в Люблинскую землю, опустошив которую, потом Сандомирскую землю разорял огнем и мечом, но был отбит и от замка, и от города Сандомира. Со срамом отступив на две мили от Сандомира, [Лев] расположился лагерем у деревни Гослицы, где по приказу Лешека Черного против него выступили краковский каштелян Варсиус и двое воевод, Петр Краковский и Януш Сандомирский, собравшие в небольшой полк поляков, как солдат, так и набранную дружину. Третьего февраля в пятницу ¹¹ , упорно и смело, но со счастливым концом и результатом, поляки стремительно ударили на русские войска. И когда первые их полки погромили и побили, на остальных напал такой великий страх, что [они], будто ошалев, побросали доспехи, оружие и все военное снаряжение и показали спины (tyl podali), а бегущие так перемешались со своими союзниками татарами, что перед горсткой поляков смешали все свои ряды. Татары все-таки обычно чаще сражались, чем бежали; привычные к битве, [они] остановились [сами] и немного приостановили поляков, но и татары, когда поляки добрались до них, оставили русских и уже по-настоящему обратились в бегство, а поляки, гоня бегущих, нанесли им великое поражение.

Руссаки и татары с литвой поражены.  В той битве восемь тысяч руссаков с литвой и татарами полегли на поле, а две тысячи попали в плен; победившим полякам достались семь боевых знамен, остальные многие руссаки и язычники разбежались, побросав добычу и обозы. Случилось это в 1280 году, в феврале месяце. Сам князь Лев едва утек с небольшой дружиной.

Не успокаиваясь на этой победе, Лешко Черный за короткое время собрал еще большее войско, где было тридцать тысяч конных и две тысячи пеших, и с этим войском вторгся на Русь, чтобы мстить за свои неправды Льву, который после первого поражения спрятался в глубине русской земли. Поэтому Лешко без сопротивления разорив, обобрав и выжегши неприятельскую землю до Львова (этот замок и город были построены тем самым Львом), захватив и разрушив много сел, местечек и некоторых замков, вывел в Польшу большую добычу и полон; пленных около четырех тысяч, а побитых, говорят, было пять тысяч. Об этом Длугош и Кромер (кн. 9), Меховский (гл. 58, стр. 174).

О внутренних и домашних конфликтах и войнах литовских князей, год 1281  

Причина междоусобной войны между братьями, литовскими князьями, как единодушно сообщают все старые Летописцы ¹² была такая: великий князь Литовский Наримунт и Довмонт, князь Утенский, братья, взяли в жены по дочке у лифляндского магистра Фляндры ¹³ : два родных брата и две родные сестры. Этот Фляндра ранее имел жену и детей; знатный немецкий князь, будучи вдовцом, был потом избран лифляндским магистром и породнился с литовцами. Далее летописец рассказывает так: жена князя Довмонта, дочь упомянутого лифляндского магистра Фляндры, прожив немалое время со своим мужем, занемогла и умерла. И великий князь Наримунт, услышав о смерти невестки, своей свояченницы (jatrwie), очень об этом сожалел, а будучи сам немощен, послал свою жену к Довмонту, князю Утенскому, чтобы горю его посочувствовала и оплакала, по обычаю, смерть своей родной сестры. Довмонт взял жену брата. А когда княгиня Наримунтова приехала к своему деверю (а точнее, к неверю (do niewierza)) утешать его в скорби от имени своего супруга, князь Довмонт, увидев свояченницу и невестку свою, княгиню Наримунтову, сразу же очень возрадовался и сказал: «Я хотел искать жену, а Господь Бог дал мне жену», и силой взял невестку себе в жены против права Божьего и людского ¹⁴ .

Великий князь Наримунт, узнав, что столкнулся с такой предательской лживостью родного брата, о своей обиде и силой взятой супруге сразу известил своих братьев, князей Гедруса, Гольшу и Тройдена, и лифляндского магистра Фляндра, отца своей жены или тестя. И, собрав литовское войско с братией своей и с магистром Фляндром, двинулся против брата Довмонта и осадил его в замке Утене. Уразумев, что не сможет отбиться, Довмонт попросил утенских горожан, своих подданных, чтобы не сдавали замок и отсиживались, пока он не придет к ним с помощью. Довмонт бежал. А потом ночью спустился из замка, прокрался через наримунтово войско и бежал до самого Пскова. А псковичи, увидев в нем мужа подходящего и достойного (godnego i sprawnego), выбрали его себе правителем на псковское княжение. А Наримунт, взяв сдавшиеся ему Утены и отыскав жену, распустил войско и отослал братьев, поблагодарив их за оказание надлежащей военной помощи и достойно одарив. И спокойно правил в Кернове, Новогрудке и во всем Великом княжестве Литовском, Русском и Жмудском. А князья Гедрус Гедройцкий, Гольша Гольшанский и Тройден Ятвяжский и Подляшский, братья, изгнавшие пятого брата Довмонта за явную его вину, беспечно сидели на отчих уделах.

Довмонт на псковском княжении.  Довмонт же, сев на псковском княжении, которое ему принесли его счастье и доблесть, вельможно правил вдали от братьев. А в те времена лифляндские крестоносцы совершали набеги на [земли] Великого Новгорода и Псковского княжества, и тогда упомянутый Довмонт восстановил и старательно укрепил пришедшие в упадок стены замка и города Пскова.

Довмонтова стена . И с того его правления есть и будет, пока Псков стоит, вечная память о стенах, поставленных упомянутым князем Довмонтом, которые Москва и ныне зовет Довмонтова стена ; кого хочешь спроси о том у московитов, особенно у псковичей, либо у тех сведущих людей, которые бывали во Пскове.

В том же году пагубные язвы [поразили] братское единство польских и силезских князей; между [ними] начались внутренние распри, наезды и захваты.

Vesperae Siculanae   (Сицилийская вечерня). Тогда же в пасхальную вечерню сицилийцы по предварительному сговору в одночасье перебили всех французов во всех местах Cицилийского королевства и отстали от французского короля Карла, переметнувшись к Петру Арагонскому и сменив французов на испанцев ¹⁵ . Потом от этого произошли великие войны и кровопролития между этими двумя народами и итальянцами, и до нескольких миллионов христианских душ отправилось на тот свет. С тех пор у итальянцев и испанцев родилась поговорка, когда кто-то кого-то ругал: «О, чтоб тебе попасть на Сицилийскую вечерню!» , ибо за один час той пасхальной вечерни сицилийцы перебили до шестидесяти тысяч французов. Французов побито 60 000 . Также и жмудины потом по их примеру, сговорившись, тоже за один день быстро перебили орденских старост, должностных лиц (urzednikow) и всех немцев, и в память об этом еще и теперь в праздник Лиго целых две недели пьют и гуляют, обходя Всех Святых.

Литовцы с прусскими язычниками поразили немцев.  Тогда же пруссы с язычниками жмудинами жестоко досаждали орденскому государству частыми наездами; далеко вширь и вглубь разорив христианские земли огнем и мечом, захватили и разрушили замки Христбург, Мариенвердер, Зантир, Племента (Plemenca) и Грауденц. О чем Длугош, Кромер (кн. 10), Меховский (кн. 3), Ваповский, русские летописцы и другие.

Глава третья