О поражении половцев и о киевских междоусобицах

Русские князья  [идут] на половцев. Русские князья, вспомнив про кривды и частые набеги язычников половцев, а также про вышеупомянутое жестокое разграбление ими Киева и монастырей, собрали против них большое войско. И в их поля, где у них были свои кочевья, двинулись князья: Рюрик (Ростиславич) Киевский, Ярослав Всеволодович Переяславский ⁴⁷ и Роман Мстиславич (Галицкий). Пришли внезапно и ударили на половцев, на их палатки (namioty) или становища (obozy), которые они звали вежами . И ныне в Жмуди дома или номы зовутся вежами ⁴⁸, жилища крестьян, которых у меня было 25.  И перебили там великое множество поганых половцев с детьми и с женами, не пропуская ни одного становища (stanowi). И привезли на Русь большие трофеи: верблюдов, коней, различную добычу и освобожденных христианских пленных. А что до киевского князя Рюрика, который недавно приводил половцев воевать русскую землю и грабить Киев, то он по сговору иных князей был схвачен Романом Мстиславичем, князем Галицким и Владимирским, доставлен в Киев и пострижен в монахи (w zakon czerniecki) вместе с женой. А его пленных сыновей, Ростислава и Владимира, отправил в заключение в Галич, отпустив на волю только дочерей.

 

Святослав выставлен из Киева.  Князь Святослав Мстиславич, видя, что киевский стол без князя пуст стоит, занял Киев, собираясь в нем править. Но галицкий князь Роман Мстиславич, который хотел именоваться монархом всей Руси и так себя и писал, подступив к Киеву, Святослава Мстиславича из замка со срамом выставил (z zelzywoscia wyrzucil).

 

Ростислав Рюрикович  [возведен] на киевское княжение.  А на киевский стол посадил Ростислава Рюриковича, бывшего у него в плену. И его родного брата Владимира из тюрьмы выпустил, желая этим распустить слухи о своем могуществе, доброте, отзывчивости и милосердии, и тем успешнее осуществить военный поход на Польшу, который готовил в том же году. Ниже будет о том, как он воевал Польшу с другими русскими князьями и с литовской помощью.

 

Глава пятая

 

О тиранстве Романа, князя Владимирского и Галицкого, русского монарха, и о его походе на Польшу  

Князь Роман, новый Фаларис ⁴⁹ и Нерон.  Галицкий князь Роман, которого, как мы писали выше, польский монарх Лешко Белый на свою беду поставил на галицкое княжение, сначала показал галичанам свою милость, но скоро стал великим тираном. Иных [он] разрубал и четвертовал, иных живыми закапывал в землю, другим приказывал сдирать кожу, рассекать на куски, сажать на кол, рубить, жечь, топить, распиливать пилой, выкалывать глаза и умерщвлять различными муками, воистину тиранскими. Тиранская поговорка.  А русских панов, которые убегали от его тиранства, ласково заманив дарами, потом, подвесив их на деревьях, каждого расстреливал [из луков], припоминая свое обычное тиранское присловье:«Не передавив пчел, меду не есть» ⁵⁰ .

И собрал великие сокровища, отбирая добро и конфискуя имения у бегущих русских панов. Этим он тоже усилился на Руси, да так мощно, что его боялись [все] прочие русские князья. И поэтому одних он подчинял [себе], других изгонял из княжеств, а на место изгнанных ставил послушных своей воле.

Литовцы во второй раз подчинены Романом Галицким.  Литовцев же и ятвягов, лесных людей, живущих по соседству, завоевал, покорил и заставил подчиниться русской мощи. А так как литовцы, народ языческий, необузданный и неспокойный, часто выбивались из подданства, то многие литовские полки он достал мечом, а всех, кто имел коня или вола, заставил заниматься сельским трудом (do bydlecych robot). И престол русской монархии из Киева перенес в Галич, от своего имени назначив на киевское княжение Ростислава Рюриковича, а отца его Рюрика постриг в чернецы, как уже рассказывалось выше.

Вот так [Роман] подчинил себе всех русских князей Белой и Черной Руси, и с течением времени все были вынуждены его слушаться, а он правил ими по тому же закону, что и аист жабами. И таким же манером московский [князь] правит остальными князьками и ныне.

 

Роман воюет Польшу. Потом в 1204 году князь Роман совершил набег на Люблинскую и Сандомирскую земли, начав войну против польского монарха Лешека ⁵¹ . И вот так, не встречая отпора, разоряя, сжигая и уводя в полон польских людей, во многих местах в Польше выстроил крепости и разместил в них своих русских солдат (zolnierzami Ruskimi osadzil).

А на другой 1205 год тот же Роман, князь Галицкий, Луцкий, Волынский и Владимирский, присвоив себе русский монарший титул, собрал большое конное и пешее войско чуть ли не со всей Руси, [а также] из Ятвягии и из Литвы, грозя не только Польшу завоевать, но и все имя латинян (Lacinnikow) (как русские зовут последователей римской церкви) искоренить вместе с их письмом и церковными обрядами ⁵² . Русские анналы Длугоша, Меховский (стр. 119), Кромер (стр. 125), Ваповский и Иоанн Гротовиус (Grotovius) в Apophlegmatis Haeroum   ⁵³ .

 

Отповедь святого владыки владимирского.  Также послал великие дары владимирскому владыке греческого закона, прося, чтобы тот своей епископской властью благословил его и его рыцарство на военный поход в Польшу, дабы он мог разорять ее в течение трех лет. Но владыка, презрев дары, отвечал, что не годится давать такого благословения христианам, идущим неправедной войной на христиан. Услышав это, Роман разгневался и пригрозил владыке смертью, как только с победой вернется с этой войны. Владыка же отвечал: «Я за правду смерть принять не боюсь, а ты, князь Роман, и сам не ведаешь, вернешься ли с войны, либо нет». Dubius Martis euentus  (Исход войны сомнителен).

 

Роман второй раз воюет Польшу.  Выбранив (nasromociwszy) владыку, князь Роман в начале весны вторгся в Польшу и осадил Люблин, а когда ему там не повезло, ибо поляки крепко обороняли замок, обратил все свои силы на Сандомирскую землю, разрушая, сжигая, грабя и разоряя деревни, местечки и церкви. И, переправив войско через Вислу, частично вброд, частично на лодках, разбил лагерь под Завихостом (Zawichwostem), в 2 милях от Сандомира. Здесь [он] услышал, что против него [выступили и] приближаются поляки со своими князьями, однако не верил, что они посмеют с ним встретиться, полагая, что поляки, увидев его войско, тотчас же обратятся в бегство.

 

О битве под Завихостом с князем Романом Владимирским и Галицким и о убиении его в году 1205, месяца июня, 13 дня ⁵⁴  

Князь Роман, на свою мощь уповая спесиво,

 

И на счастье, что людские дела решает на диво,

 

Разбив лагерь под Завихостом, без опаски воевал

 

В Польше, своими загонами людей резал и убивал.

Поляки же, видя, что их волости в упадке,

 

Решили отбить русской жестокости нападки.

 

Их князья Лешек и Конрад пошли против ворога,

 

Братья, чьи силы князь Роман ценил недорого,

Не веря, что они решатся с ним в битву вступить ⁵⁵ .

 

Но и юного протвника нельзя недооценить ⁵⁶ ,

 

Ибо и молодая цапля может ястреба убить,

 

А змея, свившись в клубок, может сильнее укусить.

Так и поляки в неурочный (biedni) час залегали,

 

А момент улучив, тут же знак к битве дали ⁵⁷ .

 

Князей в безопасное место отослали

 

И на русских свои огромные полки (poczty) послали.

А князь Роман, как только своих построил к бою,

 

Скорым шагом пошел на поляков стеною,

 

Не дав им построиться и смешав им строй ⁵⁸ ,

 

С криком Роман вступил с поляками в бой.

Сам как храбрый гетман поступал ⁵⁹ ,

 

Польских рыцарей своей рукой рубал,

 

Многих из них на тот свет посылал,

 

Звоном железа небо и землю оглушал .

Хриплый рев труб, свист стрел и конское ржанье,

 

Храбрых рыцарей крики, их доспехов лязг и бренчанье,

 

Князь Роман с обнаженной саблей по полю едет,

 

Ободряет своих, громко крича о триумфальной победе.

А польский гетман ⁶⁰ тоже своих на бой призывает,

 

Обещанием славы в них воинский дух возбуждает;

 

И русский, и поляк запальчиво рубился,

 

Марсов жребий то туда, то сюда клонился.

Ляхам своя земля придавала смелости,

 

Каждый хотел мстить русским за их дерзости;

 

А Роман думал, что числом своих войск победит,

 

Каждый другого отправить на тот свет норовит.

Бой уже долго длился, но никто не побеждал,

 

Князь Роман всюду бегал, строил своих и ободрял.

 

Поляки, собравшись в кулак, в атаки ходили

 

И, прорвав русский строй, битву возобновили ⁶¹ ,

Громким гиканьем, криком и страшным ревом ужасая,

 

Поднятой пылью и песком небеса затмевая.

 

Князь Роман долго и храбро от них отбивался,

 

На милю вокруг труп на трупе валялся.

А потом русские полки стали таять, убегая,

 

А Роман остался, их напрасно призывая.

 

Коня под ним убили, он пешим побежал,

 

Жеребую кобылу у реки поймал,

Сел на нее, так и Вислу переплыл, жизнь спасая,

 

Потом бросил кобылу, со стыда сгорая,

 

Ударил ей челом ⁶² и пешком побежал со своими,

 

Смешавшись в бегстве с русскими простыми ⁶³ .

А поляки гнали, рубили, вязали, топили,

 

Вражеской кровью отчизну свою кропили,

 

Там и князя Романа убили, не узнав ⁶⁴ ,

 

Лучше б он на кобыле остался, убежав ⁶⁵ .

Потом в Сандомире с честью его схоронили,

 

Но русские паны тело его откупили

 

Тысячей гривен серебра. Сразу же заплатили ⁶⁶

 

И во Владимире снова похоронили ⁶⁷ .

А в ночь перед битвой Роману приснилось,

 

Будто на огромную стаю воробьев, так случилось,

 

Из Сандомира слетелась небольшая стая щеглов

 

К Завихосту. И щеглы одолели там всех воробьев.

А когда своим панам тот сон рассказал, тогда

 

Старики сказали: видно, ждет нас беда.

 

Княже, это к добру, молодые сказали,

 

Будем бить собак ляхов. Но не угадали ⁶⁸ .

Вот так наш милый Роман, будто Ксеркс, жестоко

 

Ошибся, ибо силу греков тот ценил невысоко.

 

Ведь Сенека сказал: берегись врагов своих,

 

Даже если кажется, что нет ничтожнее их.

Так поляки одержали эту славную победу под Завихостом над Вислой в году 1205 в день Гервазия и Протасия (19 июня) ⁶⁹ , святых, которым польский монарх Лешко Белый щедро соорудил алтарь в Краковском замке. А убитый князь Роман, главный враг Польши и Литвы, остался на поле, будто простой солдат (drab) ⁷⁰ . [Потом его] с почетом, как монарха, погребли сначала в Сандомире, затем во Владимире Волынском ⁷¹ , а за его тело русаки отдали полякам 1 000 гривен серебра. О чем подробнее свидетельствуют Длугош, Меховский и Кромер.

Глава шестая

 

О разорении русских княжеств литовцами и жмудинами и о первых упоминаниях о них у историков.  

Год 1205.  

Когда Роман так жестоко счастье свое упустил (sfankowal)

 

И над русской монархией смертью своей подшутил (nadpsowal),

 

Все русские князья, которых много было,

 

Стали спорить за власть, как кому было мило.

 

Первая причина литовских и жмудских вольностей.  

 

А литовцы с жмудинами, что в лесах поджидали,

 

О разгроме русских сразу же узнали.

 

В свои длинные трубы тут же затрубили,

 

Видя, что поляки русскую мощь надломили.

Живибунда с Монтвилом гетманами избрали,

 

О чьей доблести и военном искусстве хорошо знали;

 

Не желая в густых лесах праздно лежать,

 

За добычей решили на Русь набежать.

 

Литва воюет русские княжества.

 

А когда через Вислу войско переправили,

 

Жмудинов и ятвягов к себе прибавили,

 

Новогрудские волости вдоль и поперек разоряли,

 

Русский народ без жалости грабили и убивали.

Пожгли окрестности Владимирские и Луцкие,

 

Пограбили церкви и монастыри русские,

 

До самого Мозыря свои загоны распускали,

 

Другие Пинское княжество без помех разоряли.

 

Русские князья Ольговичи.

 

Князья Ольговичи, видя беды многие,

 

Засели на узкой лесной дороге,

 

Где поганым через лес с добычею идти,

 

Там их и решили угробить (zagnabili) и извести.

А предупрежденные литовцы другой [дорогой] пошли,

 

И с собою пленников с награбленным вели.

 

Узнав об этом, Ольговичи за ними поспешили,

 

В схватках, где могли, язычников громили.

 

А когда в Слонимских (Slominskich) полях литовцы кошем ⁷² встали,

 

Ольговичи с русскими сразу на них напали

 

И всей гурьбой (hurmem) битву с погаными завязали,

 

А литовцы тоже смело на них налетали.

 

Литовская битва с руссаками.

 

Русь с саблями и с луками, а литва с рогатинами и копьями

 

Бились с громкими криками и разноголосыми воплями,

 

Mus, azmus thos (tuos?) Gudos  ⁷³ , литовцы и жмудь кричали:

 

Битву, равную с обеих сторон, долго они не кончали.

Князья Ольговичи, видя это и беды боясь,

 

Потерпеть поражение от язычников стыдясь,

 

Завели два своих полка литовцам в тыл умело

 

И ударили так, что средь бела дня от пыли стемнело.

 

Литовцы поражены руссаками.

 

Как только литву стиснули и с чела, и с заду,

 

И от русских стрел она полегла, как жито от граду,

 

Стали они разбегаться, а русь за ними бежит,

 

Гонит, рубит, трупов их полное поле лежит ⁷⁴ .

Одни через реку вплавь бросались, другие горемычные

 

В лагерь бежали, а иные в лес, в свои логова привычные.

 

Так Ольговичи всех их полностью разгромили,

 

Хотя и у русских не один полк там наголову разбили.

В несогласии и великие царства гибнут,

 

а в согласии растут  [даже] малые и никчемные.

 

А литва потом постоянно, не переставая,

 

Беды чинила на Руси, полоны выгоняя;

 

Ибо русские князья, которые после Романа остались,

 

Все, у кого был меч, за верховную власть передрались.

 

Данило Романович к Галичу ходил, взять его пытаясь,

 

С киевским и черниговским князьями лбами толкаясь.

 

При согласии Рим в повелителя мира из ничего превратился,

 

В несогласии он оскудел со страной и свободы лишился.

Славные греческие царства с вельможными князьями

 

Персам и римлянам были страшны в согласии сами,

 

А в несогласии турки силой их покорили,

 

Вольностей и самой любимой отчизны лишили.

Бывший невольник панов своих мучит,

 

Бывший пастух ученых философов учит

 

В Греции, куда сами турецкие пастухи

 

Пришли с Кавказских гор, из скифской шелухи.

 

Литва в согласии выросла из ничего.

 

А сама Киевская монархия, с древнейших веков

 

Славная твердым мужеством и отвагой честных руссаков,

 

Из-за раздоров в Литву свой престол перенесла

 

И из единой Литвы великая страна произошла.

Об этих вторжениях литавов (Litawow) в русские княжества после убиения русского псевдо-монарха Романа, князя Владимирского и Галицкого, Длугош, Винцентий Кадлубек и Меховский пишут так: Circa haec tempora nomen gentis Lituanicae auditum est, prius incognitum, qui cum servi Ruthenorum forent, pro solutione tributorum peryzomata, suberes et pelles quotannis pendentes, circa annum Domini 1205 in magna multitudine glomerati contra Russiam venerunt. Duces autem Holhovici cum illis campestraliter congressi fere ad ultimum eos conflixerunt, licet ex Rutenis etiam multi cecidissent, etc.  Латынь Меховского (кн. 3, гл. 29, стр. 114). Примерно в это время услышали доселе неведомое имя народа Литовского, который, когда был в неволе у русских, был обложен данью и [обязан был] ежегодно платить ее вениками, лыком и шкурами зверей. В году Господнем 1205 они в огромном множестве собрались в войско и пошли против русской земли. А князья Ольговичи сошлись с ними в поле в битве и разбили наголову, хотя и из русского войска много рыцарства полегло, и прочее ⁷⁵ .

Потом в соответствующих местах Меховский уже часто упоминает литовцев, как сам ниже увидишь. Другие историки тоже описывают эту литовскую битву с Ольговичами — таким же манером, как и я выразил в виршах ⁷⁶ .

Кромер тоже пишет об этом вторжении литавов на Русь сразу после убиения Романа: Per hoc tempus Litvani gens fera, silvestris et obscura, Russorum agros praedis agendis infestare caepere, etc   (в первом издании «Хроники» стр. 183, во втором издании стр. 126 кн. 7). То есть: еще до этого литовцы, народ лесной, жестокий и ничтожный (nieznaczny), начали совершать набеги на русские земли, захватывать и вывозить добычу, и прочее.  

Так Длугош, Ваповский, Меховский и Кромер в своих хрониках впервые упоминают о литовском лесном народе и освещают его военные действия [под] 1205 годом от спасительного рождения господа Христа. Однако не могло быть так, чтобы Литва началась со столь недавнего времени. Этот народ с самых древних лет жил в тех же местах, где и сейчас, и [существовал] так же давно, как русские либо поляки. Но русские монархи, как более сильные, после долгих и частых с ними войн жестоко их одолели, приневолили, заставили платить дань и притесняли, так что в лесах литвина и жмудина до того часу и не слыхать было, ибо они еще как следует не распространились [по миру]. А русская монархия не только Литве, но и греческим императорам, половцам, печенегам, болгарам, сербам, венграм, полякам и другим соседям, как иностранным государствам, и в мирное [время] страшна была с давних лет, особенно с 861 года от рождества спасителя Христа, во времена князей Олега, Игоря, Рюрика, а также при Святославе, Владимире и Ярославе. Выше со слов некоторых историков рассказывалось, что при этих русских монархах Литва была уже известна, но из-за своего соседства попала в подданство к Руси. Однако [литовцы] выбирали время и совершали набеги на русские княжества. Об этом свидетельствуют русская история (dzieje) и первый польский историк Винцентий Кадлубек, [который полагал], что имя литовцев известно уже лет 700, а Меховский вопреки самому себе в некоторых местах описывает войны литовцев с русью, [бывшие] лет 500 [тому назад]. Ибо у него в каждом рассказе рыщешь, как в лабиринте, все он там писал с ошибками (confuse), а один раз положил [заседания] капитула на четверг и на пятницу, что мог бы и поправить из одного лишь приличия, кроме того, путался (confudowal) seriem et ordinum temporum et nationum  (с датами и порядком времен и народов) ⁷⁷ . Это, если кому-то потребуется, я могу продемонстрировать из его же хроники. Так, первое появление и толкование имени литовского он относит к 1205 году (гл. 29, стр. 114), а выше, под 1103 годом, сам себе противореча, пишет так: Eodem tamen Anno Pruteni et Lituani terras Russiae vastarunt, etc.  Однако в том же году пруссы и литовцы разоряли русские земли, и прочее (гл. 15, стр. 83). Это доказывает славное мужество литовцев, разорявших русские земли в течение 477, а не 372 лет ⁷⁸ . Что из него приводят также Ваповский и Бельский в своей Хронике in libro Cronicorum secundae editionis   (издание второе, стр. 245). Выше тот же Меховский упоминает литовцев, жмудинов и латгалов (Lotihajlow) под годом Господним 1041, из чего следует, что Литва была известна 576 лет ⁷⁹ . А ниже тот же [автор] выводит их народ от итальянцев стародавних времен, еще до Христа, о чем уже достаточно написано выше.

 

Глава седьмая

 

Живибунд Дорспрунгович герба Китаврас или Гипоцентаврус, литовский князь после Кернуса Куносовича и жмудский князь Монтвил Гимбутович.  

Долго я тебя, читатель, забавлял

 

Тем, что русские дела прилежно описал

 

И прервал порядок литовских князей.

 

Ты прости меня и вот что уразумей:

Русский народ в истории своей древнейшей,

 

Прославленной Киевской монархией сильнейшей,

 

Свою храбрость не раз в боях проявлял,

 

Чем они гордятся и живут, чтобы каждый знал.

Ибо и с Митридатом, царем Понтийским, который один

 

Страшил гордых римлян и был непобедим,

 

Роксоланы, нынешних русов предки,

 

Воевали, о чем пишут и сами греки.

Лиутпранд, Прокопий, Зонара еще с незапамятных лет

 

В греческих хрониках пишут о величии русских побед ⁸⁰ .

 

Пишет и Сабелликус ⁸¹ , кто хочет, пусть читают,

 

Что и ученые домоседы о русской славе знают.

Как с греческими императорами, придя путями водными,

 

На море бой вели, желая видеть потомков своих свободными,

 

В Таврике, где ныне Перекоп, Корсунь у греков захватили,

 

А под Адрианополем их цесаря зарубили ⁸² .

Своими глазами видим мы в Пере ⁸³ , месте красивом

 

Над Пропонтидой ⁸⁴ , глубоким морским проливом,

 

Всадника в латах с копьем — герб русской страны

 

В память далекой греческо-русской войны.

Высеченными на воротах стихами на разные лады

 

Славят греки Владимира, его деяния и труды,

 

Как он на греческой царевне женился и крест святой

 

Принес на Русь, низвергнув идолов своею рукой.

Славят русское мужество и Блондус, муж ученый,

 

Успергенсис, Аретин, во многие тайны посвященный,

 

Орозий, Науклер, Волатеран ⁸⁵ знаменитый,

 

Гвидо, Равенна и Лиутпранд, историк именитый ⁸⁶ .

Все они пишут про русские дела, которых нет славнее,

 

Вспоминая которые, сердце бьется сильнее,

 

Ибо с парфянами, с греками, с данами и с прочими скандинавами,

 

Со шведами и с норвежцами обменивались ударами кровавыми.

Новгородцы Великую Финляндию держали,

 

Псковичи с давних лет дань со Скандии брали,

 

В то время русская монархия в зените стояла,

 

Впереди всех соседей всегда выступала ⁸⁷ .

Потому-то литовцы на Русь не зарились и не нападали,

 

Хотя сами себя не хуже русских считали,

 

А без них навести нам порядок никак не суметь,

 

Потому что русские издавна дома привыкли сидеть.

Есть старые свидетельства: Литва же от них же и приросла,

 

Когда у русских князей междоусобица рога вознесла;

 

А литовцы, будучи в согласии, в их вотчинах осели,

 

Когда смуты бедную Русь изнутри разъели.

Служили литовцы Руси, которая их приневолила силой,

 

Но непобедимую державу несогласие подкосило ⁸⁸ :

 

Так наизнанку выворачиваются монархии и царства

 

И холопы над панами власть берут в государстве.

Кернус Кунасович, князь литовский, сперва заселил

 

Леса над Вилией, он как раз удобный момент улучил,

 

Когда русские князья друг другу вредили

 

И один на другого войска водили.

В Кернове, который заложил и своим именем назвал ⁸⁹ ,

 

Он устроил столицу и Завилийское княжество приумножал

 

Без особых трудов, пока русские выбивались из сил,

 

И на свет божий имя литовцев из тьмы выводил.

А сын Гимбута, брата Кернуса, Монтвил,

 

В Жмуди готовое княжество после отца получил,

 

Жил в Юрборке, но в Кунасове чаще бывал,

 

Где ныне Каунас, там охотился и зверя бивал.

Эрдзивила, Немена и Викинта он породил,

 

Трех сынов, и для дела каждый из них подходил,

 

Среди грубого люда в Жмуди они правили

 

И поганских богов своих чтили и славили.

Над Невежисом вечный огонь или Знич ⁹⁰ основавши,

 

Там для идолов рядом построили башню,

 

Им же по дьявольскому соблазну леса посвятили,

 

В которых змеям и гадам жертвы приносили.

Живибунд ⁹¹ Дорспрунгович, римской фамилии,

 

Жил в Дялтуве и в Вилькомире,

 

Герб Китаврас от предков имел: полуконя, полумужа,

 

Целящего из лука в конский хвост в виде ужа ⁹² .

Четверо князей, каждый в своем уделе,

 

Во взаимном согласии и дружбе жить умели.

 

В согласии литва в столь великий народ превратилась,

 

А русская монархия от несогласия чуть не развалилась.

Литовский князь Кернус, сединами убеленный,

 

Дочь свою Пояту решил отдать в жены

 

Живибунду Дорспрунговичу, как зятю тесть,

 

А с ней и княжество Литовское, оказав зятю честь.

Сына-наследника он не имел и поэтому дочке своей

 

Власть передал, ну а с нею и зятю, их поженив поскорей.

 

Так Живибунд, храбрых римлян по крови потомок истинный,

 

Вместе с женой получил и Литву, как наследник единственный.

И из Дялтувы отправился в Кернов, где с милой женой,

 

Верной Поятой, принял верховную власть над Литвой.

 

Правил он скромно, и подданных мирно судил,

 

А при угрозе границам, не медля, беду отводил.

Кернусу, когда смерти долг заплатило тело,

 

А душа к Харону на перевоз летела,

 

У леса высокий погребальный курган вознесли,

 

И у озера Жосли ⁹³ мертвое тело сожгли.

Сожгли, как обычай языческий требовал, ну а потом

 

Прах собрав, схоронили; выше найдешь ты о том.

 

Живибунд тело тестя после смерти спалил,

 

Вилькомир, Дялтуву и Кернов себе подчинил.

Герб Колюмны ⁹⁴ объединил с Китаврасом, гербом своим,

 

Сделав себе печать с этим клейнотом двойным,

 

С Монтвилом же, князем жмудским, он дружбы держался,

 

И каждый из них при прежнем своем уделе остался.

Русским князьям против поляков помогали ⁹⁵

 

И в мазовецкие волости из своих углов (z katow) наезжали,

 

Выводя пленных и добычу, с чего и жили,

 

И за ними уже не гнались, когда Нарев переходили.

А когда у русских бывало несогласье,

 

Видя случай освободиться от их власти,

 

Наезжали на их княжества, добычу хватая

 

И в густые леса, как в замки, с ней убегая.

И если их в поле не догнал, то уже поздно,

 

Ибо по болотным топям разбежались розно,

 

Острова на озерах им убежищем были, чащобы и пущи,

 

Они прятались в ямах, их считая укрытием лучшим ⁹⁶ .

 

Старинная литовская одежда.  

Кроме шкуры звериной, одеждой другой не владели,

 

Все имущество их — только то, что с собою имели.

 

Дом — шалаш, сверху дерном покрыт, обувь из лыка,

 

Зверю лоб ободрал — и надел вместо шлыка ⁹⁷ .

Можно сказать, что все это с Геркулесом схоже,

 

Который голову покрывал львиной шкурой тоже,

 

Видел бы он, как наш жмудин лоб свой

 

Покрыл волчьей, медвежьей, либо зубра головой.

 

Старинное литовское оружие.   

А когда железные плуги в русских землях добывали,

 

Наконечники для стрел и копий из них ковали,

 

Их потом на длинные древки насадили,

 

А до этого наконечники костяными были.

И хоть их русские били, а на ком-то и пахали ⁹⁸ ,

 

Они мало думали о смерти, а воевали и воевали;

 

Иные твердо верили в рок, только судьбе доверяли,

 

Когда не могли бежать, в жестоком бою погибали.

Если же литовцы русского в плен брали,

 

Вместе с конем его тут же сжигали

 

В честь злых пугал, языческих богов ⁹⁹ ,

 

И так рыдали, что треск шел от кустов.

Литовцы начинают хозяйствовать.  

С давних времен они по звериным законам жили,

 

А как Живибунда с Монтвилом княжить посадили,

 

То литвин, то жмудин стал учиться какому-либо делу:

 

Или нужному ремеслу, или земледелию.

Сперва научились волов в ярмо запрягать,

 

Острым плугом пахать и хлеб у себя засевать,

 

И кусок со стола теперь жертвовали Церере ¹⁰⁰

 

А раньше оставляли его рыбам или зверю.

Научились строить дома, вокруг дома — забор,

 

И добычу свою гнал хозяин на скотный двор,

 

А то, что раньше по лесам и полям пропадало,

 

Теперь на распаханных угодьях прирастало.

И мололи, мололи зерно, рожь (Rugosz) ¹⁰¹ дробя, напевая,

 

Каждый год собирая хлеб, собственным потом его добывая.

 

Литовец, который раньше одним грабежом привык жить,

 

Теперь, как русин и поляк, имел что в рот положить.

 

Сначала литовцы воевали только чтобы прокормиться.   

И уже не ради добычи, а ради расширения

 

Государства и общими силами границ приумножения

 

Наезжали на Русь за добычей и славою

 

И вели с русскими князьями войну кровавую.

Кровавую, ибо частенько кровь свою проливали,

 

Когда пространство своим внукам саблей расчищали.

 

А решив быть людьми, как люди жили и сами,

 

Раньше же каждый, как волк, лежал в лесной засаде.

 

Изобретение переправы древними литовцами.  

Уже и шатры, уже и военные обозы

 

Придумали, и хитрые через реки перевозы,

 

Дивные ладьи, челны из зубровых шкур сшивали,

 

Швы, чтобы не пускали воду, жиром (lojem) натирали.

Ведь в те времена, когда в лесных местах пусто стало,

 

А речных перевозов налажено было мало,

 

Литовцы придумали простую легкую переправу,

 

Которая и потомкам в рыцарском деле служила на славу.

Ибо и Дмитр Вишневецкий ¹⁰² эту штуку оценил,

 

Когда через Дон, Днестр, Дунай войско часто водил,

 

Беря с собой те челны (baty), которые легче таскать,

 

Чем деревянные, и легче на них догонять и убегать.

Итак, Живибунд, правя в Кернове достойно,

 

Всячески заботился, чтобы его внуки спокойно

 

И мирно жили бы в Литовской стране,

 

Ибо все дела он упорно клонил к войне.

К войне, ибо лишь войной достигают мира,

 

Лишь трудами пахаря оживает нива.

 

Так рыцари веселятся уже после войны,

 

Когда вражеские набеги ими отражены.

 

О ссорах между русскими князьями, набегах на Русь литовцев и о их поражении.  

 

Меховский (кн. 3, гл. 22, стр. 123) и русские летописцы

Русские князья Юрий Владимирский и Ярослав Переяславский, объединив свои силы, пошли неправедной войной на князей Смоленских и Новгородских. А Смоленские и Новгородские князья, родные братья Владимир, Константин и Мстислав, решили на насилие ответить насилием и собрали свои войска. Когда обе стороны храбро и упрямо двинулись друг против друга, то в году 1206 от спасительного рождества Господа Христа, 12 апреля ¹⁰³ , сошлись в жестокой битве. И смоленские князья: Владимир, Константин и Мстислав одержали там справедливую победу над возмутителями (gwaltownikami) спокойствия Юрием Владимирским и Ярославом Переяславским, побив и разгромив все их полки, собранные из русских и из половцев, которых на поле боя полегло десять тысяч. В войне Бог и счастье  [на стороне] справедливости.

 

Желавшие чужого [сами] пришли в упадок.  И, завершая победу, осадили Юрия во Bладимире, где тот заперся, бежав из битвы. После долгой осады он попросил мира на тех условиях, что сдает Владимирский замок, а сам выходит к ним. А они сразу же отдали Владимирское княжество с замком своему брату Константину, а сами двинулись к Переяславлю против Ярослава, который не стал сопротивляться, а сразу же запросил мира. Победители, видя, что [Ярослав] покорился, учинили с ним мир и оставили на переяславском княжении, однако за большие подарки.

 

Литва воюет русские края.  А потом литовцы, видя ссоры и внутренние несогласия между русскими князьями, распалившись жаждой добычи, летом вышли из своих лежбищ в густых лесах. И, собравшись со своими князьями в полки, огромным войском вторглись в Русскую страну, разрушая, сжигая, грабя и разоряя все, что им попадалось.

Желая дать им отпор, киевский князь Владимир Рюрикович, имея с собой смоленских рыцарей и к тому же объединив силы с другими князьями: Романом Борисовичем и Константином, Мстиславом и Ростиславом, сыновьями князя Давыда ¹⁰⁴ , двинулся против литовцев, разоряющих русские волости. И так как литовцы не стали затягивать с битвой, с обеих сторон сошлись два огромных войска, равные числом. Долгое время битва шла на равных, но в конце концов литовцы потерпели поражение и стали разбегаться по полям. А русские князья, распустив за ними загоны, литовцев и их князей по лесам и по укрытиям били, рубили и хватали [в плен], а весь [русский] полон отбили. Lituanorum Duces occidendo fugientes persequendo etc. (Спасающихся от преследования литовских князей убивали, и прочее)  ¹⁰⁵ .

 

Жестокость рязанского князя  [по отношению] к братьям.  Тогда же Глеб, князь рязанский (этим княжеством ныне завладел [царь] Московский), манимый лакомством, жестоко умертвил шесть родных братьев и великих бояр, которые держали их сторону, чтобы самому завладеть всем Рязанским княжеством ¹⁰⁶ .

Глава восьмая

 

О короновании Коломана, сына венгерского короля Андрея, на королевство Галатское или Галицкое и Владимирское [в году] 1208, о его изгнании и о поражении венгров и поляков от руси.  

Светлейшему (do Jasnie Oswieconego) князю и пану,

 

пану Янушу Константиновичу, князю Острожскому  ¹⁰⁷ ,

 

графу на Тарнове и прочее

 

После Романа Галицкого и Владимирского, бывшего

 

Высшим монархом всей Руси и ходившего

 

На польскую войну, где его и убили,

 

В русских владениях новые смуты наступили.

Две столицы русской монархии.  

Ибо киевские князья по-прежнему быть старшими желали,

 

А другие князья этому, как могли, мешали.

 

Один хотел в Галиче, другой во Владимире чтобы была

 

Монархия всей Руси — из-за этого долгая распря шла.

А от внутренних войн их сил не могло не убыть,

 

Ибо каждому милее править, нежели служить.

 

Сильнейший слабейшего прочь с державы сгонял,

 

Из-за их несогласья литовцам никто не мешал,

Притесненным нуждою, на Русь наезжать.

 

Пришлось [галицкой] братии город оборонять,

 

И, когда их сильно доняли, стали о том рядить,

 

Как бы чужеземного князя монархом посадить.

 

Сын венгерского короля Андрея избран на русское Галицкое королевство.   

А так как брезговали польскими князьями ¹⁰⁸

 

Галичане, то в конце концов решили сами

 

Взять в правители из венгров Коломана ¹⁰⁹

 

И в Галиче королем посадить его за пана.

И отправили к венграм послов — звать его, чтобы приезжал,

 

Коломан же, как только приятную новость узнал,

 

Себя долго просить не заставил, и со свитой своей