Элементы христианского вероучения в тексте

«Влесовой книги»

Исследователями «Книги» отмечены определённые приметы знакомства её авторов с элементами христианского вероучения. Так, Д. М. Дудко считает характеристику Северного Причерноморья в некоторых текстах источника, в частности, на дощечке 4г, прямым заимствованием из библейской характеристики Палестины: «И то ведь Старый отец сказал, и [мы] направились в другую землю, которая течёт мёдом и молоком» («атобот/ о староцець рѣк а тещахом до i н i яземѣ якова тещемеды i млец i ма»)[923]. Он также отмечает, что камень вместо хлеба – евангельский образ[924]. Однако тот же образ находим и на дощечке 7г: «…а они (греки. – Д. Л.) нам (дадут. – Д. Л.) – каменья вместо еды, чтобы грызть, а ведь зубы [у нас] крепкие и острые» («а тые намо камен i е во еже грензет i е я а тобо то зенбы имущее тверда а остра»). Далее, на дощечке 19, читаем: «Се, Русского города камни вопиют нам, и надобно [нам] идти и посмотреть на смерть…» («се руса грда камен i е воп i щуть на но i и сехомь i мамо i гренсте i сряте до смрте…»). Д. М. Дудко и здесь вполне резонно находит евангельский образ[925]. Заимствование христианских образов и отдельных фраз в тексте ВК отмечает и А. А. Алексеев[926].

Христианским влиянием, как уже неоднократно упоминалось выше, может объясняться и многократно встречающийся в ВК термин «эллины», который, как мы видели, далеко не полностью кореллирует с этнонимом «греки».

В то же время, трактовать эти заимствования из христианского вероучения и Священного писания в тексте документа можно весьма различно: и как случайные анахронизмы, занесённые в него сыном священника и бывшим учеником семинарии Ю. П. Миролюбовым, и как следы реального взаимодействия язычников-русов и православных греков в Северном Причерноморье.

Второй вариант, по нашему мнению, ничуть не более невероятен.

В «Книге» неоднократно рассказывается о попытках греков навязать русам собственную культуру, в первую очередь – православие. Например, на дощечке 8(3) читаем: «Говорят они, что установят нам письмо своё, чтобы [мы] взяли его, и утратили своё. Вспомни-ка ведь того Илара, который хотел учить детей наших, [а] пришлось [ему] прятаться в домах тех, как будто мы того не знали; учился он нашим письменам, и [как] нашим Богам устраивать требы» («жеще она бо уставе на ны пысьмено све абы яхом оно а тращехом све оспомынье ту боть тен i ларе i жь хощашеть уцете дѣтѣ наше должен ста хова те сен во домьѣх овѣх абяхом го не знауцлеща на нашь пысьма а нашѣм бзѣм правите треб i щья»). Того же рода и сообщение из текста дощечки 6э: «А Греци хотят нас крестить, чтобы [мы с вами] забыли Богов наших и так обратились к ним, чтобы [вам] в порабощении быть. Поостережёмся того, как [и] Прастыре, которые простёрли Скуфь свою и не дали волкам хищничать об агнцах, которые суть дети Сури» («а грьце хтяе насо крщашете або i сме заб i хом ста бозе наше атко сен обратихомся донь якосте одерень бо i те пстржехомсе то i го яко прасто i ре аже прастрещеша скуф i я сва а не даше влцѣм хсничите об агнцѣх ко i бо суте дят i яод суре»).

Дощечка 6е говорит о крещении Аскольда и Дира: «Огнебог и от дома того отвращает лик свой, от них, потому как были те князи Грецями крещены. Аскольд – тёмный воин, а так ныне просвещён Грецями, что никаких Русов нет, а [они] суть варвары. И тому можем [мы] смеяться, потому как были Киморы, также Отцы наши, а они-то Ромеев трясли и Грецей разметали, как поросят напуганных» («огнбга дому тому? (здесь и ниже по тексту – обозначения самого Ю. П. Миролюбова. – Д. Л.) а (огнебога?) одеврате лик свен од она яко бяста она кнзе одгрьцех крцена (крщена?) асклд есе темен воен атеко днесе од грьцех освѣцен жен i к i ех русо i несте а сенте врвы а тому можахом се смаяте яко бяста кимор i е такожде це нахше а т i то ромо i трясяй а грьце розметще яко прасете устрашены»). На одном из небольших осколков, составляющих дощечку 38б (№ 1), согласно большинству переводов, прямо говорится о крещении Руси. Например, у Д. М. Дудко: «…Наши праотцы пришли в землю сухую и позаботились о ней, а мы живём в другом месте и не имеем края того на земле нашей. И крещена Русь в такой день» («…[Н]аше праце шедшее до земе суховасте наб наб девящень i тако семехом i нда а не i м i ащем крае того на земѣ наше i крещена русе есь тако дне..»). Н. В. Слатин понимает текст иначе: «…наши Праотцы ходили к земле засушливой наб наб священной, и так [мы] есьмы [теперь] в некотором другом месте, и нет края того на земле нашей. И зовётся Русь так от дней...». Как видим, слово крещена он считает испорченным рещена («речена», «названа»). Единственным основанием для такой трактовки служит спорный исторический довод: «Поскольку для крещения всей или хотя бы большей части Руси ещё было рановато при Рюрике – а ведь не он крестил, и даже не сын его – то данное слово перевести как “крещена” нельзя»[927]. Однако Русь середины IX в. до сих пор является «величиной искомой». Кроме того, патетический пафос произведения мог способствовать перенесению реалий какой-то части Руси на всё объединение. Поэтому позиция Н. В. Слатина в данном случае представляется неубедительной. Очевидно, что речь в отрывке может идти либо опять-таки о крещении Аскольда, упоминаемом в русских летописях, либо о переходе (видимо, не вполне добровольном) в христианскую веру Причерноморской Руси.

Отдельные заимствования из православного вероучения, отражённые в ВК, можно рассматривать как результат идеологической борьбы между язычеством и христианством, развернувшейся в Причерноморском регионе в конце VIII – середине IX в. Борьба эта для языческих волхвов была объективно обречена на поражение и в известном смысле трагична в своей обречённости.

Отражением противостояния, видимо, можно считать некоторые особенности вероучения «Книги». Так, её учение о Триглаве, несомненно, напоминает христианский догмат о святой Троице. Наблюдается в источнике, как уже упоминалось, и попытка согласовать традиционное языческое многобожие с идеей монотеизма.

Наибольшее сходство с евангельскими сюжетами обнаруживается в тексте 16а. Позволим себе привести здесь его перевод почти полностью: «Во времена оны был муж, который был благ и праведен, который звался Отцом Тиверским (вариант Д. М. Дудко: «был отцом в Руси». – Д. Л.), и он имел жену и двух дочерей. Имели они скота – коров и многих овец.

С ними был он в степях, и, в какое-то время, не имея мужей для дочерей своих, так просил Богов, чтобы род его не пресёкся. И Дажьбо услышал просьбу эту и по просьбе даёт ему прошенное, потому как было уже этому время.

Вот, грядёт [Он] меж нами, и [нам] надобно повергнуться: се, Ясного [мы] чтим.

Тут бог Велес отрока несёт.

Вот, [к] Нему [мы] грядём, и [нам] надлежит [попасть] к Богам нашим, и этому [мы] провозглашаем хвалу: “Будь благословен, Вождь, и ныне, и присно, от века и до века” (вариант Д. М. Дудко: «Благословен всегда, ныне, присно и во веки веков!». – Д. Л.).

Провозглашено это кудесниками, а они прочь пошли [чтобы] назад вернуться» («во но i врмѣно i бя менж яко i бя блга дблѣ i же рщен бящ отц врс i а то i мщ жену i два дщере i маста она скт i а крве i многа овно i с она i бя то i во ступѣх а он i гд не i мщ менж продщ i с i са так моля бз i а ко i рд i згове не се прсѣше а джбо (т. е. дажбо) (здесь и ниже – замечания Ю. П. Миролюбова. – Д. Л.) усло i ша млбоу ту а помлше даящму i змлено i i ако вя ожеша о i тая се бо гренде мезе но i а i мемо вржетесе се боя снатщемо ту бг влесо теше неся сему (се му) гредехом се на i мемо до бзе наша i тому рщемо хвлу донде благслвен вождо i но i нѣ а прсне овеко i а до веко i рщено есе окудѣсно i цо i а те пршендше нс оврцетсе (обрцетсе)»). На сходство этого рассказа с легендой о рождении Иисуса Христа указывал, например, наш однофамилец Д. Логинов[928]. К сожалению, с источником и вообще с историографией его изучения он, видимо, знаком очень поверхностно. Пользуется Д. Логинов крайне непрофессиональным переводом В. Грицкова. Да и в целом его рассуждения выдают явную некомпетентность в вопросах исторической науки. Но само сходство двух религиозных традиций (при всех языческих особенностях текста ВК), по нашему мнению, подмечено верно.

В обоих случаях рассказывается о чудесном рождении ребёнка в семье праведника и участии в нём божественных сил (в «Книге» это Даждьбог и Велес). В евангелиях фигурируют волхвы, пришедшие отдать почести родившемуся сыну Бога. На дощечке же 16а появляются некие кудесники. Наконец, явно христианской по своему происхождению является молитвенная формула «благословен всегда, ныне, присно и во веки веков». Подобный литургический оборот, как отмечает Д. М. Дудко, присутствует, например, в литургии Иоанна Златоуста[929]. В оригинальном тексте «Книги» эта фраза звучит следующим образом: «благслвен вождо i но i нѣ а прсне овеко i а до веко i». Она, между прочим, сама по себе заслуживает внимания, так как её «судьба» является примером работы с текстом источника. Дело в том, что сам А. А. Куренков (а позднее и С. Парамонов) перевёл соответствующее место неверно, решив, что слово «вождо i» означает «вожди». Кстати, приняв эту точку зрения, Л. П. Жуковская обнаружила в тексте «лишнюю» ошибку, так как рассматривала соответствующее слово в качестве существительного[930]. Между тем, уже С. Ляшевский (со ссылкой на В. И. Лазаревича) отмечал, что соответствующая фраза взята с некоторой переделкой из церковного богослужения: «Благословен Бог наш всегда ныне и присно и во веки веков». В мазурском наречии и до сих пор сохранилось слово «вожды», в значении «всегда» (ср. русск. «однажды», «дважды», «многожды»), а в Болгарии существует выражение «от века и до века»[931]. Показательно, что А. А. Куренков, судя по его переводу, не понимал значения приведённой фразы дощечки 16а, что совершенно невероятно, если признать за ним ту роль в появлении ВК, которую ему отводят противники версии о подлинности этого документа. Следовательно, это ещё один довод в защиту «Книги». Н. В. Слатин, так же как А.А. Куренков, С. Лесной и Л. П. Жуковская, ошибочно переводит слово «вождо i» как «вождь». Сходная фраза обнаруживается и на дощечке 24г: «вел i чахомь пращур i а наш i его сврга к i е бѣ а пребенде вожды о но i о в i ек в i еку до конц i а». Правда, и в данном случае переводчики почему-то упорно продолжают видеть «вождя» в слове «вожды»[932]. Между тем, сходство фраз из дощечек 16а и 24г, как и их местоположения в конце соответствующих текстов, несомненны. Видимо, рассматриваемая молитвенная формула (хотя и с некоторыми вариациями) была для создателей ВК достаточно традиционна. Фразу же из текста дощечки 24г следует переводить следующим образом: «Величаем пращура нашего Сварога, который был и пребудет всегда у нас от века до века до конца».

Говоря о сходстве текста дощечки 16а и евангельских рассказов о рождении Христа, не следует, однако, непременно подразумевать прямое заимствование из последних. Сюжет дощечки 16а имеет ещё более явные параллели с текстом дощечки 9а, рассказывающим о патриархе Богумире и его детях. Кроме того, евангельские рассказы в основе своей тоже не уникальны и могут быть сопоставлены, например, с легендами о рождении Митры. Согласно им, Митра родился в пещере, и первыми ему поклонились пастухи, сразу догадавшиеся, что это не человек, а небесный младенец, ниспосланый на землю Ахура-Маздой (интересно сравнить с этими легендами также песни о рождении Коляды из «Веды славян» Верковича)[933]. Вместе со всем тем, наличие в тексте 16а православного литургического оборота, пусть и несколько видоизменённого, всё-таки позволяет предположить, что данный отрывок ВК испытал на себе определённое христианское влияние. Возможно, сюжет о послании сына богами возник на местной (иранской?) почве, но затем видоизменился в результате контактов и религиозной полемики с греческими жителями Северного Причерноморья.

Подводя итог вышесказанному, нужно отметить, что все христианские мотивы, действительно присутствующие в документе, вполне могут быть объяснены на основе наших знаний о реалиях конца VIII – середины IX в., поскольку настоящих анахронизмов среди них нет. В то же время версия фальсификации и в данном случае может держаться лишь при помощи разного рода натяжек.

***

Данные о славянорусском язычестве, содержащиеся в ВК, на самом деле, иногда довольно непривычны для современного исследователя. Но все расхождения с нашими нынешними представлениями о религии предков при более глубоком рассмотрении, по нашему мнению, объяснимы.

Вообще, сведения ВК о славянском язычестве значительно реалистичнее, чем те выводы, которые часто делают из них «защитники» подлинности документа. Так, уже неоднократно упоминавшийся нами А. И. Асов на основе самой вольной трактовки «Книги», а также «Веды славян», различных былин, сказок, а иногда чуть ли не потусторонних откровений опубликовал «полный свод Изначальных Вед», названный им «Звёздной Книгой Коляды», – произведение, из которого, по нашему мнению, волхвы IX в. могли бы сами почерпнуть для себя много нового и неожиданного. Возможно, книга А. И. Асова и интересна как литературный опыт, но совершенно неправильно придавать ей вид какой-либо научности. В таком случае она может поспособствовать лишь ещё большей дискредитации ВК в глазах учёных. Картина славянского язычества, раскрываемая в тексте памятника, на самом деле куда глубже и интереснее, чем представляют себе многие исследователи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

  На данном этапе работы мы должны ограничиться тем объёмом информации, который здесь представлен. Дальнейшее изучние источника затруднено, в первую очередь, неудовлетворительной ситуацией с его научными публикациями. Повторим ещё раз, что задача полноценного научного издания оригинального текста ВК, учитывавшего бы все его основные копии, остаётся до сих пор делом будущего. То же самое можно сказать и о переводе «Книги».

Возможно, в свете будущих новых данных мы скорректируем некоторые содержащиеся в данном исследовании суждения. Но основные положения, видимо, останутся неизменными. Подытожим их.

1. До сих пор практически не делалось серьёзных попыток написать объективный и всесторонний разбор источника. Почти все посвящённые ему работы, которые нам известны, имели изначальной целью доказать либо его подлинность, либо поддельность. Поэтому, содержащиеся в них выводы нуждаются в перепроверке.

 2. Письменные документы, созданные Ю. П. Миролюбовым и А. А. Куренковым (в том числе, их переписка, не предназначенная для печати), совершенно не отражают процесс создания фальсификата. Напротив, о ВК всегда говорится как о реальном памятнике, над которым Миролюбов и Куренков проводили работу переписчиков и издателей. Есть данные, позволяющие предполагать, что «Книга» действительно существовала ещё до оккупации Бельгии нацистской Германией. Заметим к тому же, что почти все произведения Миролюбова, имеющие параллели с текстом ВК, появились уже после обнародования этого документа. Следовательно, они сами по себе не могут служить доказательством подделки.

3. Работа с текстом сильно затруднена исчезновением оригинала и тем обстоятельством, что дошедшие до нас копии были сделаны непрофессионалами.

4. Доскональный языковой анализ «Книги» остаётся до сих пор делом будущего. Вместе с тем, обращает на себя внимание определённое сходство источника с наиболее ранними новгородскими берестяными грамотами. Причём сходство обнаруживается и с теми особенностями грамот, которые были открыты уже после опубликования ВК. Некоторые особенности языка ВК (бедность и нестабильность падежей и флексий и др.) могут быть объяснены сложной этнической обстановкой в районе написания памятника.

5. Изучение текста источника указывает на его неоднородность. Нами было выделено не менее 16 его самостоятельных слоёв. С научной точки зрения само название «Влесова книга» является, следовательно, не вполне корректным и может быть принято только как традиционно утвердившееся в историографии.

6. Слои (как и внешние характеристики) дощечек не совпадают с нумерацией и, видимо, не были известны ни Ю. П. Миролюбову, ни А. А. Куренкову. Скорее всего, нумерация дощечек отражает работу публикаторов с реальным, не ими созданным, источником.

7. Жанр ВК должен быть определён как языческие послания или проповеди. Её содержание можно удовлетворительно объяснить, только если исходить из исторических реалий IX в., а именно:

- формирование восточного славянства на основе разных этнических групп: славян-автохтонов, западных (и южных?) славян, ираноязычных, очевидно, индоарийских, иллиро-венедских, дако-фракийских и, возможно, других племён и этнических реликтов севера восточнославянского ареала (и его периферии), лесостепного юга и Северного Причерноморья. Притом, значительная (если не основная) часть «Книги» могла быть создана не собственно генетическими славянами, а именно ассимилированными ими представителями какого-то этнического реликта (возможно, даже нескольких). Это, впрочем, отнюдь не делает источник «неславянским». Его создатели, кем бы они ни были по происхождению, несомненно, уже думали по-славянски и ощущали себя славянами;

- складывание государства в Восточной Европе и объективная заинтересованность жречества в грабительских походах на юг, связанных, впрочем, судя по всему, и с некими действительными этнополитическими реалиями;

- опасение жречества за своё положение в связи с приходом варяжских князей;

- полемика волхвов с распространяющимся христианским учением;

- отсутствие многовековой развитой письменной традиции, и, как следствие, – необходимость рассказывать о событиях прошлого, пользуясь разноречивыми и не слишком надёжными устными преданиями;

- в то же время – попытки придать этим легендам форму большей достоверности и авторитетности.

8. Данные источника о славяно-русском язычестве не идут вразрез с коренными представлениями о нём современной науки.

В итоге наиболее непротиворечивой оказывается, на наш взгляд, версия о написании ВК примерно в конце VIII – середине IX в. н. э., причём в разных местах и разными авторами.

Мы осознаём всю ответственность такого вывода. К сожалению, признание подлинности «Книги» со стороны науки, если таковое состоится, наверняка приведёт к ещё большим спекуляциям на её основе. Велика опасность того, что отдельные политические силы в России и на Украине (и не только) сделают попытку «приватизации» этого памятника, попытаются разыграть с его помощью национальную карту. В этой связи роль научной объективности вырастает ещё больше. Если наши предположения верны, ВК – произведение, не принадлежащее не только какому-либо восточнославянскому народу в отдельности, но даже отдельно восточному славянству. Это памятник славянской культуры в целом, значение которого нельзя переоценить. Главное – научиться видеть ВК тем, чем она действительно является, а не тем, чем мы предполагаем и хотим её увидеть.

Мы ожидаем, что встретим возражения. Однако конструктивная критика пойдёт только на пользу науке. Многие несовершенства нашей работы видны и нам самим. Так, лишь намечен языковой анализ текста. Разбивка на слои может показаться недостаточно четкой (хотя, само по себе, наличие в документе различных слоёв, на наш взгляд, несомненно). Некоторые вопросы, связанные с рассматриваемой проблемой, только обозначены. Например, лишь отчасти затронут вопрос о степени участия Ю. П. Миролюбова в формировании дошедшего до нас текста памятника (то, что такое воздействие имело место, - несомненно, даже если безоговорочно принять версию о подлинности ВК: об этом свидетельствует хотя бы сравнение фотографии дощечки 16а, или прориси с неё, с Мир.), мало затрагивалась проблема роли индоевропейской составляющей в истории евразийских степей, по крайней мере, с энеолита до конца I тыс. н. э., а, между тем, исследование этой проблемы, значение которой, по нашему мнению, ещё далеко не до конца осознано историками, способно дать и ответы на массу вопросов, связанных с возникновением ВК и многих её сюжетов. Вероятно, вполне могут быть оспорены и некоторые из тех позиций, с которых автор рассматривал историю славянства и руси. В ряде случаев нами фактически предлагалось сразу несколько вариантов решения того или иного вопроса, причём полярно различных.

Наш труд не ставил перед собой задачи исчерпывающе ответить на все вопросы, так или иначе связанные с «Книгой». В самом его названии отражено желание подытожить то, что было сделано нашими предшественниками, и подготовить почву для будущего, действительно полномасштабного, идущего «по всем фронтам» исследования источника. Мы ставили перед собой цель показать, что проблема ВК действительно существует.

Иногда поставить вопрос – не менее важно, чем ответить на него.

ПРИЛОЖЕНИЕ I