Свобода мысли, совести и религии

 

1. Каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, пуб­личным или частным порядком в богослуже­нии, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов.

2. Свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь тем ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах об­щественной безопасности, для охраны общест­венного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц.

 

Введение

 

1. Входя в качестве составной части в понятие «частная жизнь», защищаемую статьей 8, рассматриваемая норма гарантирует права, которые связаны с тем, что можно назвать «глубиной души» инди­вида, неощутимой областью его сознания и убеждений. Тесные свя­зи объединяют эту норму не только со статьей 8, но также со стать­ями 10 и 11, так как свобода исповедания религии или убеждений включает с необходимостью обращение к свободе выражения мне­ния или к свободе собраний. Учитывая это взаимодействие, было не легко выделить точную сферу применения различных понятий, со­держащихся в статье 9. Надо добавить, что понятия, очень близкие к тем, которые фигурируют в этой норме, находятся в статье 2 Прото­кола № 1; таково понятие «религиозных и философских убеждений» родителей, которые Государство должны уважать в сфере воспита­ния и образования.

 

 

I. Принципы — Толкование

II. Особый случай — Толкование

Принципы

 

                                                                                               --------- Толкование ---------

2. Свобода мысли, совести и религии фигурирует, в религиозном измерении, среди существенных элементов личности верующих и их представления о жизни. Эта свобода включает, в частности, сво­боду присоединяться к религии или нет и свободу исполнять все предписания религии или нет. Хотя религиозная свобода относится, прежде всего, к «глубине души», она включает, тем не менее, воз­можность исповедовать религию публичным или частным поряд­ком в богослужении, обучении, отправлении религиозных, и культо­вых обрядов. Однако статья 9 не защищает любое действие, мотивированное или вдохновленное религией или убеждениями.

Важным аспектом свободы религии является свобода изменять религию. Так, статья 9 в принципе гарантирует право попытаться убедить ближнего своего, например, посредством обучения.

Свобода религии не является абсолютной; она подлежит, как и другие права, которые преследуют, в частности, законную цель и необходимы в демократическом обществе. Таким образом, в обще­стве, где внутри одного населения существует множество религий, может оказаться необходимым снабдить эту свободу ограниче­ниями, способными примирить интересы различных групп и обеспе­чить уважение убеждений каждого.

 

3. Цель и объект гарантии. Значение религиозного измерения. «Как установлено в статье 9 Конвенции, свобода мысли, совести и религии является одним из основополагающих принципов "демо­кратического общества" по смыслу Конвенции. В аспекте религии, он является одним из наиболее важных элементов, который призван обеспечивать самоопределение верующих и выражение ими своих представлений о жизни, этот принцип также является ценным поло­жением для атеистов, агностиков, скептиков и просто безразличных к данной проблеме. Плюрализм мнений, неотделимый от демокра­тического общества, который с трудом завоевывался на протяжении веков, зависит от этого принципа». (Kokkinakis, 31).

4. Свобода мысли, совести и религии. Понятие. «Суд напоми­нает, что свобода мысли, совести и религии является одной из основ "демократического общества" в смысле настоящей Конвенции. От­сюда идет плюрализм — завоеванный дорогой ценой на протяжении веков - - имеющий существенное значение в подобном обществе. Правда, что в демократическом обществе может оказаться необхо­димым снабдить эту свободу ограничениями, способными прими­рить интересы различных групп. Однако следует оценить, соответ­ствует ли ограничение "неотложной общественной потребности" и соответствует ли оно "правомерной преследуемой цели"». (Serif, 49).

5. Цель и объект гарантии. Значение религиозного измерения. «Свобода мысли, совести и религии, которая охраняется в соответ­ствии со статьей 9 Конвенции, является одной из основ "демократи­ческого общества" в смысле настоящей Конвенции. Именно в ее ре­лигиозном измерении заключаются один из самых жизненно важных элементов самоидентификации верующих и их представления о жизни». (Otto - Preminger - Institut, 47).

6. Свобода мысли. Запрещение самоубийства с чьей-либо по­мощью. «Суд (...) считает, что все взгляды или убеждения не входят в сферу применения статьи 9 п. 1 Конвенции». (Pretty, 82).

7. Содержание понятия «религиозная свобода ». «Хотя свобо­да религии в первую очередь является вопросом свободы совести каждого, она также предполагает, inter alia, свободу "исповедания (какой-либо) религии". Распространение христианской добродетели словами и действиями связано с существованием религиозных взглядов». (Kokkinakis, 31).

8. Свобода религии. Формы религиозной свободы. «Хотя религиозная свобода относится, прежде всего, к "глубине души", она включает, кроме того, свободу исповедания религии не только со­обща с другими, публичным порядком или в кружках тех, кто разде­ляет веру: можно также ею пользоваться индивидуально, частным порядком (...). Статья 9 перечисляет различные формы, которые может принять исповедание религии или убеждений, например, пуб­личным или частным порядком в богослужении, обучении, отправле­нии религиозных и культовых обрядов. Тем не менее, она не защищает любое действие, мотивированное или вдохновленное религией или убеждениями. Впрочем, лицо при осуществлении свободы исповеда­ния религии учитывать свое особое положение». (Kalac, 27).

9. Исповедание религиозных верований. Свобода изменить ре­лигию. «Согласно статье 9 Конвенции свобода исповедания какой-либо религии осуществляется не только сообща с другими, "пуб­лично" и в кругу лиц с одинаковыми убеждениями, но также может осуществляться "индивидуально" и "в частном порядке"; более того, в целом она включает в себя право пытаться убеждать других лю­дей, например, путем "обучения". К тому же, несоблюдение этого права, то есть "свободы менять (чью-либо) религию или убежде­ния", закрепленной в статье 9 Конвенции, сделает это положение мертвой нормой». (Kokkinakis, 31).

10. Религиозная свобода и акты прозелитизма (усердного об­ращения в веру). «Суд сразу подчеркивает, что хотя религиозная свобода относится, прежде всего, к "глубине души", она включает, кроме того, свободу исповедания религии, включая право попытать­ся убедить ближнего своего, например, посредством обучения.

Статья 9 не защищает, однако, любое действие, мотивированное или вдохновленное религией или убеждениями. Так, она не защища­ет прозелитизм, не внушающий доверия, такой как деятельность, предлагающая материальные или социальные преимущества, или осуществление злоупотребляющего давления в целях получения со­гласия присоединиться к Церкви». (Larissis et al, 45).

11. Свобода мысли, совести и религии. «Такой, как ее защища­ет статья 9, свобода мысли, совести и религии является одной из ос­нов "демократического общества" в смысле настоящей Конвенции. Она фигурирует, в религиозном измерении, среди самых жизненно важных элементов самоидентификации верующих и их представле­ния о жизни, но она является также ценным благом для атеистов, агностиков, скептиков и равнодушных. Отсюда идет плюрализм -завоеванный дорогой ценой на протяжении веков — имеющий су­щественное значение в подобном обществе. Эта свобода включает, в частности, свободу присоединиться к религии или нет и свободу ис­полнять все предписания религии или нет». (Buskarini et al, 34).

12. Свобода мысли, совести и религии. Толкование. «Суд на­поминает, что свобода мысли, совести и религии является одной из основ "демократического общества" в смысле настоящей Конвен­ции. Отсюда идет плюрализм — завоеванный дорогой ценой на про­тяжении веков — имеющий существенное значение в подобном об­ществе. Хотя религиозная свобода относится, прежде всего, к "глубине души", она включает, кроме того, право исповедовать ре­лигию как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком и в кружках тех, кто разделяет веру. Статья 9 пе­речисляет различные формы, которые может принять исповедание религии или убеждений, например, публичным или частным поряд­ком в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культо­вых обрядов. Тем не менее, она не защищает любое действие, моти­вированное или вдохновленное религией или убеждениями». (Hassan et Tchaouch, 60).

13. Формулировка пункта, относящегося к ограничению, оно касается только свободы исповедания религии или убеждений. «Основополагающая природа права, закрепленного в п. 1 статьи 9 Конвенции, также отражена в формулировке пункта, устанавливаю­щего ограничение этого права. В отличие от п. 2 статей 8, 10 и 11, которые охватывают все права, упомянутые в п. 1 этих статей, п. 2 статьи 9 относится только к "свободе исповедовать свою религию или убеждения". Таким образом, он признает, что в демократиче­ском обществе, в котором несколько религий сосуществуют среди одного и того же населения, может быть необходимо установить ог­раничения на эту свободу с целью согласования интересов различ­ных групп и для обеспечения уважения верований всех людей». (Kokkinakis, 33).

14. Исповедание религии: критика в отношении верующих. «У тех, кто открыто выражает свою религиозную веру, независимо от принадлежности к религиозному большинству или меньшинству, нет разумных оснований ожидать, что они останутся вне критики. Они должны проявлять терпимость и мириться с тем, что другие отрицают их религиозные убеждения и даже распространяют уче­ния, враждебные их вере. Однако способы критики или отрицания религиозных учений и убеждений могут повлечь за собой ответст­венность Государства, если оно не обеспечивает спокойного пользо­вания правом, гарантированным статьей 9, всем, кто придерживается этих учений и убеждений. В экстремальных ситуациях результат критики или отрицания религиозных убеждений может быть таким, что воспрепятствует свободе придерживаться или выражать такие убеждения». (Otto - Preminger - Institut, 47).

15. Провокационное изображение предметов религиозного культа: злонамеренное нарушение духа терпимости. «Государст­во может правомерно счесть необходимым принять меры против определенных форм поведения, включая распространение информа­ции и идей, которые несовместимы с уважением свободы мысли, совести и религии других лиц (там же, с. 21, п. 48). Есть правомер­ное основание считать, что религиозные чувства верующих, гаран­тируемые статьей 9, подверглись оскорблению вследствие провока­ционного изображения предметов религиозного культа. Подобное изображение может рассматриваться как злонамеренное нарушение духа терпимости, который является отличительной чертой демокра­тического общества. Конвенцию следует рассматривать в целом, а потому толкование и применение статьи 10 в настоящем деле долж­но соответствовать логике Конвенции». (Otto - Preminger - Institut, 47).

16. Свобода религии, государственный контроль за религиоз­ными движениями. «Суд признает, что Государства имеют право проверять, осуществляет ли какое-либо движение или ассоциация под видом преследования своих религиозных целей пагубную для населения деятельность». (Manoussakis et al, 40).

17. Свобода религии. Организация культов. «Организация Го­сударством осуществления культа способствует религиозному миру и терпимости». (С h ' are Shalom Tsedek, 84).

18. Свобода религии. Осуществление церковным органом прав от имени верующих. «Суд и Комиссия полагают, что церковный или религиозный орган может, как таковой, осуществлять от имени ве­рующих права, гарантируемые статье 9 Конвенции». (Ch ' are Shalom Tsedek, 72).

Назад

 

II. Особый случай

 

                                                                                                    -------- Толкование --------

 

19. Большая терпимость должна руководить любым проявле­нием религиозных чувств. Следует допустить, что критика может быть выпущена наперекор тому или иному верованию. Злонамеренное нарушение духа терпимости может быть результатом прово­кационного изображения предметов религиозного культа, даже резких высказываний, способных обидеть религиозные чувства зна­чительной части населения. Так, Государство может обоснованно посчитать необходимым принять меры с целью подавления опреде­ленных форм поведения, включая передачу информации и мыслей, расцененных как несовместимые с уважением свободы мысли, со­вести и религии другого.

Судебная практика признает, что определенная организация культов властями является необходимой, так как организация вла­стями отправления культов способствует религиозному миру и терпимости. Это особенно проявляется в случае напряжения внутри сообщества, например, когда сообщество, религиозное или другое, разделяется.

В вопросе организации жизни религиозного сообщества ста­тья 9 должна толковаться в свете статьи 11 Конвенции, которая защищает ассоциативную жизнь от любого неоправданного вме­шательства со стороны Государства. Следовательно, право ве­рующих на свободу религии предполагает, что сообщество может спокойно функционировать без произвольного вмешательства со стороны Государства. Судебная практика утверждает, что авто­номия религиозных, сообществ является необходимой при плюрализ­ме в демократическом обществе.

 

20. Свобода религии. Осуждение за использование места для культа, арендованного без предварительного разрешения, тре­буемого законом. «В своих нормах прецедентного права Суд после­довательно оставляет за Государствами — участниками Конвенции определенную свободу усмотрения при оценке необходимости вме­шательства в осуществление прав и степени такого вмешательства, но реализация этого усмотрения подлежит надзору со стороны уч­реждений Конвенции, распространяющемуся как на законодательст­во, так и на решения по его применению. Задача Суда заключается в оценке оправданности и соразмерности мер, принимаемых на на­циональном уровне.

При определении границ свободы усмотрения в настоящем деле Суд должен принять во внимание, какой демократический принцип здесь поставлен под угрозу, а именно необходимость для Государств обеспечивать подлинный религиозный плюрализм, являющийся не­отъемлемой чертой демократического общества (...). Кроме того, нельзя упускать из виду эту необходимость, когда заходит речь об установлении факта — в соответствии с п. 2 статьи 9 — насколько ограничение было соразмерным преследуемой правомерной цели. Ограничения свободы исповедовать свою религию (...) требуют са­мого тщательного изучения Судом». (Manoussakis et al, 44).

21. Свобода религии, государственный контроль за религиоз­ными движениями. Разрешение, предусмотренное законом (сви­детели Иеговы). «Право на свободу вероисповедания, как оно га­рантировано Конвенцией, исключает какое бы то ни было усмотрение со стороны Государства при оценке легитимности рели­гиозных верований или способов их выражения. Поэтому Суд счи­тает, что требование о необходимости получения разрешения, уста­новленное Законом (...), согласуется со статьей 9 Конвенции лишь постольку, поскольку оно имеет целью разрешить министру прове­рять соблюдение формальных условий, предусмотренных этими нормативными актами». (Manoussakis et al., 47).

22. Свобода религии. Напряжение внутри сообщества и обя­занности Государства. «Суд признает, что напряжения рискуют появиться, когда сообщество, религиозное или иное, разделяется, но именно в этом состоит одно из неизбежных последствий плюрализ­ма. Роль властей в подобных обстоятельствах состоит не в устране­нии причины напряжений, подавляя плюрализм, а в наблюдении за тем, как конкурирующие группы терпят друг друга». (Serif, 53).

23. Свобода религии. Организация и управление религиозным сообществом. Автономия религиозных сообществ. Участие в жиз­ни сообщества. Вмешательство Государства. «Суд напоминает, что религиозные сообщества традиционно и повсеместно существу­ют в форме организованных структур. Они соблюдают правила, ко­торые сторонники (последователи) часто рассматривают как имею­щие божественное происхождение. Религиозные обряды имеют значение и священную ценность для верующих, когда они соверша­ются служителями культа, которые на это уполномочены в силу этих правил. Личность этих последних, несомненно, является важ­ной для любого действительного члена сообщества. Участие в жиз­ни сообщества является исповеданием религии, которое пользуется защитой статьи 9 Конвенции.

Когда организация религиозного сообщества ставится под со­мнение, статья 9 должна толковаться в свете статьи 11 Конвенции, которая защищает ассоциативную жизнь от любого неоправданного вмешательства со стороны Государства. В действительности, авто­номия религиозных сообществ является необходимой при плюра­лизме в демократическом обществе и находится в самом центре за­щиты, гарантируемой статьей 9. Она представляет прямой интерес не только для организации сообщества, но также для эффективного пользования всеми активными членами правом на свободу религии. Если бы организация жизни сообщества не защищалась статьей 9 Конвенции, все другие аспекты свободы религии индивида оказа­лись бы шаткими (слабыми)». (Hassan et Tchaouch, 62).

24. Свобода религии. Регистрация религиозных сообществ. Полномочия властей в этой сфере. Обязательство нейтралитета властей при осуществлении полномочий в этой сфере. «Суд напо­минает, что, кроме исключительных случаев, право на свободу рели­гии, как оно гарантируется Конвенцией, исключает оценку Государ­ством легитимности религиозных вероисповеданий или способов их выражения. Меры Государства, благоприятствующие руководителю разделенного религиозного сообщества или стремящиеся принудить сообщество против его воли занять место под общим управлением, также составляют посягательство на свободу религии. В демократи­ческом обществе Государство не нуждается в принятии мер, способ­ных гарантировать, чтобы религиозные сообщества оставались или были помещены под общее управление». (Hassan et Tchaouch, 78).

25. Свобода религии. Обязательное принесение присяги на Евангелии со стороны избранных для осуществления парла­ментского мандата. «Факт принуждения заявителей к присяге на Евангелии соответствует обязанности двух избранных от народа присягнуть на верность данной религии, что не совместимо со статьей 9 Конвенции». (Buskarini et al., 39).

26. Свобода религии. Еврейский ритуальный убой скота. «Суд напоминает, что статья 9 перечисляет различные формы, которые может принять исповедание религии или убеждений, например, публичным или частным порядком в богослужении, обучении, от­правлении религиозных и культовых обрядов. Не оспаривается, что ритуальный убой является "обрядом", как, впрочем, об этом говорит название, который имеет целью предоставить верующим мясо животных, убитых в соответствии с религиозными предписаниями, что представляет существенный элемент исполнения религиозных ев­рейских предписаний». (С h ' are Shalom Tsedek, 73).

27. Свобода религии. Осуществление ритуального убоя. Со­гласие, данное только признанным жрецам, «суд также полагает, что то обстоятельство, что уклад, содержащий отступления, стре­мящийся терпеть осуществление ритуального убоя, оставляет его только за жрецами, уполномоченными религиозным органом, не яв­ляется само по себе поводом, чтобы сделать вывод о вмешательстве в свободу исповедания религии. Суд полагает, вместе с Правитель­ством, что является общим интересом избежать диких убоев, осуще­ствляемых в сомнительных условиях гигиены, и что предпочтитель­нее, чтобы, если имеет место ритуальный убой, последний был осуществлен в скотобойнях, контролируемых государственной вла­стью». (Ch ' are Shalom Tsedek, 77).

28. Свобода религии. Осуждение за присвоение полномочий священника «известной религии» и публичное ношение одежды этого священника без права на это. «По мнению Суда, наказание лица по простой причине, что оно действовало как религиозный ру­ководитель группы, которая следовала за ним добровольно, не мо­жет быть совместимо с требованиями религиозного плюрализма в демократическом обществе». (Serif, 51).

29. Религиозная свобода: система военной дисциплины. «Эта система предполагает по своей природе возможность установления ограничений на определенные права и свободы членов вооруженных сил, которые не могут быть установлены в отношении гражданских лиц. Государства могут принять для своих вооруженных сил регла­менты, запрещающие то или иное поведение, особенно, отношение, которое идет наперекор установленному порядку, отвечающему по­требностям военной службы». (Kalac, 28).

30. Напоминание об особенностях военного положения. Сво­бода религии. Осуждение заявителей, офицеров армии — адеп­тов пятидесятников — за прозелитизм в отношении подчинен­ных. «Суд подчеркивает в этом отношении, что иерархическая структура, которая составляет характерную черту военного положе­ния, может дать определенную окраску любому аспекту отношений между членами вооруженных сил, таким образом, что подчиненный с трудом отодвинет вышестоящего, который к нему подойдет, или с трудом уклонится от разговора, начатого последним. То, что в граж­данской сфере могло считаться безобидным обменом мыслями, ко­торые адресат свободен принять или отклонить, может в рамках во­енной жизни быть воспринято как приставание или как осуществление давления, не внушающее доверие, путем злоупот­ребления властью. Нужно уточнить, что обсуждения лицами нерав­ных уровней религии и других деликатных вопросов не попадают все в эту категорию. Остается то, что, если этого требуют обстоя­тельства, Государства могут быть образованы для того, чтобы при­нять особые меры для защиты прав и свобод подчиненных в воору­женных силах». (Larissis et al, 51).

31. Свобода религии. Заявитель, осужденный за отказ испол­нить воинскую повинность. Закон, исключающий назначение на пост в свободной профессии (счетовод-эксперт) любого лица, ули­ченного в преступлении, не устанавливает никакого различия меж­ду лицами, наказанными за их религиозные убеждения, и лицами, осуждение которых основывается на других мотивах. «Суд счита­ет, что в принципе Государства имеют законный интерес в отстра­нении определенных нарушителей от профессии счетовода-эксперта. Однако он полагает, что, в противоположность осуждени­ям за другие более тяжкие преступления, осуждение, последовавшее за отказом носить униформу по религиозным или философским мо­тивам, не говорит ни о какой нечестности или моральной низости, способной уменьшить возможности заинтересованного лица осуще­ствлять эту профессию. Отстранение заявителя по причине, что он не имеет требуемых качеств, не было оправданным. Суд отмечает аргумент Правительства, в соответствии с которым лица, которые отказываются служить своей стране, должны быть впоследствии на­казаны. Однако он также подчеркивает, что заявитель отбыл наказа­ние в виде лишения свободы за отказ носить униформу. В этих ус­ловиях Суд полагает, что наложение другого наказания на заинтересованное лицо было бы несоответствующим. Отсюда сле­дует, что отстранение заявителя от профессии счетовода-эксперта не преследовало правомерной цели. Итак, Суд считает, что отказ обра­щаться с заявителем отлично от других лиц, признанных виновными в преступлении, не имел никакого объективного и разумного обос­нования». (Thlimmenos, 47).

32. Свобода религии. Заявитель, осужденный за отказ испол­нить воинскую повинность. Закон, исключающий назначение на пост в свободной профессии (счетовод-эксперт) любого лица, ули­ченного в преступлении, не устанавливает никакого различия меж­ду лицами, наказанными за их религиозные убеждения, и лицами, осуждение которых основывается на других мотивах. «Конечно, в силу закона власти не имели другого выбора, чем отказать назначить заявителя счетоводом-экспертом. Однако, в противоположность то­му, что представитель Правительства утверждал в судебном заседа­нии, эта обязанность не позволяет Государству-ответчику сложить с себя всякую ответственность с точки зрения Конвенции. Суд нико­гда не исключал утверждения о том, что законодательная норма прямо влекла за собой нарушение Конвенции. В данном случае Суд полагает, что именно Государство, приняв относящееся к делу зако­нодательство без введения соответствующих ограничений правила, отстраняющего от профессии счетовода-эксперта лиц, уличенных в преступлении, нарушило право заявителя не подвергнуться дискри­минации в пользовании своим правом, закрепленным в статье 9 Конвенции». (Thlimmenos, 48).

содержание

 

 

Статья 10

Свобода выражения мнения

 

1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу при­держиваться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без како­го-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных гра­ниц. Настоящая статья не препятствует Госу­дарствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, ко­торые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах нацио­нальной безопасности, территориальной цело­стности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступле­ний, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, пре­дотвращения разглашения информации, полу­ченной конфиденциально, или обеспечения ав­торитета и беспристрастности правосудия.

 

Введение

 

1. Полностью размещаясь среди норм, которые претерпевают большие ограничения при осуществлении прав, которые они закреп­ляют, статья 10 познала и познает в практике Суда удивительную участь. Конвенционная норма, благодаря своей редакции, одновре­менно подробной и сдержанной, окружил свободу выражения мне­ния элементами, стремящимися уменьшить ее значение. Указание на «лицензирование», которому могут быть подвержены радиовеща­тельные, телевизионные или кинематографические предприятия, акцент на обязанностях и ответственности любого, кто осуществляет свободу выражения мнения, что, с первого взгляда, кажется, нару­шает эту свободу, утверждение, в соответствии с которым осущест­вление последней может быть «сопряжено с определенными фор­мальностями, условиями, ограничениями или санкциями», являются обстоятельствами, которые могли бы склонить баланс не в сторону индивида, а в сторону властей и общего интереса.

Однако, несмотря на эти редакционные предосторожности, су­дебная практика показала себя крайне строгой в оценке ограничений свободы выражения мнения, в том смысле, что явно предоставляет преимущества свободе в сравнении с ограничением.