Асимметрия у высших приматов и человека по археологическим данным

Рассматривая проблему формирования мышления, сознания, искусства и иных видов разумного поведения, многие авторы обращаются к археологическим материалам и, как правило, находят в них подтверждения своих гипотез. Иногда даже несовместимые, альтернативные гипотезы как будто подтверждаются археологическими наблюдениями. В этой связи возникает необходимость более внимательного рассмотрения ссылок на археологическую аргументацию в исследованиях, посвященных межполушарной асимметрии мозга.

Книга Дж. Эклса очень наглядно демонстрирует, что при ссылках на факты, полученные в смежных областях, в которых автор не является специалистом, необходимы критический подход к отбору материалов и, главное, рассмотрение альтернатив. В главе о происхождении изобразительной деятельности все археологические примеры обработки каменных орудий австралопитеком, хабилисом и неандертальцем Дж. Эклс берет у Ф. Борда (Eccles, 1992: 180-182; Bordes, 1968). Нисколько не умаляя выдающийся вклад Ф. Борда в экспериментальную археологию и в типологию каменных орудий эпохи мустье, все же нужно отметить, что существуют и другие подходы к объяснению различий в технологии обработки камня между нижним и средним палеолитом. Например, другой не менее авторитетный специалист по археологии палеолита Н. Тот пишет: «Исследования показывают, что многие формы древних ядрищ могли возникать неосознанно в процессе отделения отщепов и сколов с куска породы. Таким образом, очертания многих ранних орудий, вероятно, носят случайный характер и, следовательно, не могут свидетельствовать ни о намерениях их создателей, ни об их функциональном назначении... То, что многие формы олдовайских орудий не обязательно связаны с «мысленными моделями», подтвердили эксперименты, в которых изготовлением каменных орудий занимались неподготовленные люди...» (Тот, 1987: 85).

Если бы, например, археолог или любой другой представитель гуманитарных наук в своих рассуждениях о роли межполушарной асимметрии в эволюции человека пользовался бы только исследованиями нобелевского лауреата Дж. Эклса и не рассматривал бы, например, материалы другого нобелевского лауреата - У. Сперри, его выводы были бы, безусловно, односторонними. Ф. Борд исходил из того, что различия между ранними (олдувай) и более поздними (ашель) техниками обработки камня это результат исторического развития и прогресса сознания, а мустьерская техника скалывания пластин демонстрирует дальнейший прогресс в сознании неандертальца.

 

==124

Если же исходить из другого предположения, что все изменения в технике обработки камня - от олдувая до мустье - отражают не эволюцию в развитии трудовой деятельности и сознания, а деятельность разных параллельных сапиенсу ветвей в эволюции гоминид, то тогда следует признать, что только Homo sapiens sapiens предпринимал вполне осознанные действия по изготовлению заранее задуманных орудий, особенно составных. Конечно, невозможно полностью отрицать проблески такого сознания у палеоантропа эпохи мустье. Однако несомненным доказательством вполне осознанных действий при изготовлении орудий можно считать только те факты, когда перед нами составное орудие, сделанное из заранее подготовленных хотя бы двух деталей (топор и рукоятка, наконечник копья и древко и т. п.). Для эпохи мустье такие факты пока известны только по косвенным данным - следам сработанности, которые позволяют предположить, что орудие было составным: ударная часть и рукоятка (Семенов, 1957; 1968; Anderson-Gefraud, Helmer, 1987: 37-54; Beyries, 1984: 55-62).

Нельзя также не принимать во внимание фундаментальную разницу между деструктивной мустьерской и конструктивной верхнепалеолитической технологиями. Первая предполагает расщепление, раскалывание исходного камня до необходимых размеров и формы. Вторая подразумевает создание конструкции из специально подготовленных деталей.

В этой связи можно считать вполне естественными рассуждения С.Н. Замятпина, представителя того же поколения археологов, что и Ф. Борд. С. Н. Замятнин доказывал единообразие всей нижнепалеолитической техники по всему ареалу и начало разделения ее на локальные варианты усматривал только в верхнепалеолитическом времени (Замятнин, 1951: 89-152). Да и сам Дж. Эклс отмечает, что «из всех этих орудий самые качественные были изготовлены представителем вида Homo sapiens sapiens» (Eccles, 1992: 182), т.е. в эпоху верхнего палеолита. В то же время для доказательства высокого уровня сознания палеоантропа Дж. Эклс ссылается на наблюдения при раскопках А. де Люмлея (1966 г.) на французской Ривьере в Ницце, где, как считает Дж. Эклс, были найдены остатки капитального жилища ашельского времени (Терра Амата). На самом же деле, в лучшем случае, речь может идти о следах хижины шалашного типа. Еще более удивительно утверждение об олдувайских жили-щах с ссылкой на книгу Г. Стеббинза «От Дарвина до ДНК» (Stebbins, 1982).

По Дж.Эклсу ярким примером образного мышления является опубликованная А. Маршаком известная костяная пластинка из Бланшар, интерпретацию которой как двухмесячный с четвертью цикл луны (Marshak, 1985) Дж. Эклз принимает безоговорочно, хотя, как известно, многие выводы А. Маршака, сделанные им при изучении палеолитических костяных и роговых пластинок с различными знаками, штрихами и зарубками, небезосновательно оспариваются специалистами. Например, когда автору этой главы довелось в пещере Эль Кастильо обсуждать с испанскими коллегами интерпретацию А. Маршаком изображений «лунных фаз», это вызвало у них ироническую улыбку и негативную реакцию (см. также: Elkins, 1996:185-201).

В книге Дж. Эклса есть раздел «Творчество в изобразительном искусстве». К сожалению, надежды на то, что здесь можно найти рассмотрение функций сознания, позволивших человеку эпохи верхнего палеолита создавать изображения, не оправдались. Вместо этого говорится о восхищении при взгляде на наскальные рисунки и статуэтки от эпохи мадлен до Шумера, приводятся цитаты из философских трактатов А. Баумгартена и К. Поппера, а также общие рассуждения об эстетическом опыте, накопленном чуть ли не от древнейших приматов (Eccles, 1992: 182189). Вообще взглядам Дж. Эклса свойственна определенная экзотичность (он, например, считает, что душа не связана с телом - Крик, Кох, 1992: 113).

 

==125

Наряду с прочно устоявшимися представлениями о сознательности труда неандертальца, о том, что мустьерская технология обработки камня была весьма сложным процессом, который требовал от человека значительного опыта, знаний, точной координации движений и иных, чисто интеллектуальных свойств, получили широкое распространение ссылки на разные виды следов духовной культуры у неандертальца. Таковыми прежде всего считаются так называемые «неандертальские погребения». Таких случаев известно уже несколько десятков (подробнее см.: Смирнов, 1979; 1990; Алекшин, 1992; 1993; 1994; 1995). Но если в публикациях профессионалов-археологов при изложении фактов, полученных при раскопках, еще остается место для разумных сомнений в тех или иных интерпретациях, то при пересказах из вторых рук все становится «бесспорным» и «несомненным». «...Противопоставление красного цвета (который, судя по находкам охры, очень рано - еще до мустье - приобретает символическое значение в погребальных обрядах у предков человека) и черного является общечеловеческим (Иванов, 1978: 86, подчеркнуто мной - Я. Ш.). Действительно, встречаются кусочки охры, пегматита и иных красящих минералов в весьма древних слоях, например, в Южной Африке - в слоях 900 - 800 тыс. лет (последнюю сводку см. Bahn, Vertut, 1997: 23-24). Но разве из этого следует, что они уже имели символическое значение? Примерно так же обстоят дела и с фактами, якобы свидетельствующими о появлении тотемизма, магии и искусства в эпоху нижнего и среднего палеолита. Переходящие из публикации в публикацию ссылки на находки в мустьерских слоях Ла Ферраси, в пещерах Драхенлох, Тешик-Таш и др. черепов и других костей медведя, волка, а также черепов копытных дают авторам основание к утверждениям об определенном смысле этих находок. В пещере Кафзех «ребенок в возрасте примерно 13 лет лежал на спине. На скрещенные на груди руки были бережно (подчеркнуто мною - Я. Ш.) положены рога лани», и далее: «Несомненно (подчеркнуто мною -Я. Ш.), что во всех этих случаях мы имеем дело с такой же человеческой деятельностью, которую невозможно истолковать как утилитарную. Она связана с существованием у людей, кроме определенных знаний о внешнем мире, также и иллюзий о нем, причем иллюзий определенного рода - религиозных» (Ю. Семенов, 1989: 240). То, что специалисты высказывают в лучшем случае предположительно, при последующем пересказе превращается в «несомненное».

Здесь не следует усматривать противопоставление археологии и этнографии. Археолог А. П. Окладников был активным сторонником «бесспорности» того, что у неандертальцев существовал погребальный ритуал, выражающий религиозномагические представления (Окладников, 1952: 159-180), а этнограф С. А. Токарев склонялся к тому, что в «захоронениях» неандертальцев «... проявлялись, с одной стороны, полуинстинктивная забота о сочлене своей орды, привязанность к нему, не исчезающая с наступлением смерти, с другой - полуинстинктивное стремление избавиться от гниющего трупа» (Токарев, 1986: 28).

Специалисты тоже не застрахованы от ошибок, порой весьма прискорбных. Одним из таких «неандертальцев» более 40 лет считался скелет мальчика из Староселья (Крым, близ Бахчисарая), пока не стал недавно очередным археологическим курьезом. Дополнительные раскопки украинско-американской экспедиции в Староселье установили, что «неандерталец» не старше XVII в. и что его могила относилась к старому, полуразрушенному мусульманскому кладбищу (подробности см.: Kohl, Formozov, Chabai et al., 1996: 113-127). Однако самое поучительное в этой истории то, что задолго до сенсационных раскопок специалисты высказывали серьезные сомнения по поводу мустьерского возраста находки. «Череп ребенка трудно интерпретировать. В нем представлены современные признаки, которые не вписываются в мустьерский возраст. Возможны две интерпретации. Либо это неандерталец, у которого в силу юного возраста еще не полностью сформировались черты лица, либо это - архаический Homo sapiens sapiens» (Farizy, Vandermeersch, 1988: -

 

==126

1996). Однако желание видеть здесь неандертальца в течение сорока лет было непреодолимым.

Примерно в том же ключе идет речь и о зарождении изобразительной деятельности. В ряде работ перечисляются находки камней, покрытых красной краской, из мустьерского слоя Ла Ферраси, из пещеры Тата и другие, как бы несомненные свидетельства существования мустьерского искусства (см., например. Столяр, 1985: 124-125 и др.), однако в последних сводных изданиях древнейшие изображения из Ла Ферраси относятся к ориньяку, а о принадлежности к находкам из Тата каких-либо изображений не говорится вообще ничего (см., например, LeroiGourhan,1988:385, 1028).

В работах Л. Р. Зенкова, как представляется, важных с точки зрения межполушарной асимметрии, рассматривается «556 изображений зооморфных и человекоподобных существ эпохи неолита и бронзы с верховьев Енисея», среди которых он обнаружил «70% правопрофильных» (Зенков, 1994) и на этом основании пришел к выводу, что их рисовали леворукие художники. Эти наблюдения были бы чрезвычайно важны, если бы были приведены сами исходные данные или хотя бы ссылки на местонахождения, откуда брались изображения для подсчетов. Сейчас практически все изображения тех районов, которые Л. Р. Зенков называет верховьями Енисея, хорошо известны, документированы и опубликованы (Савенков, 1910; Адрианов, 1904; Дэвлет, 1976; 1980; 1982 и др.; Шер, 1980 и др.). Для тех, кто знает петроглифы Енисея, 556 изображений - очень небольшое количество. Только в двух первых томах многотомного издания «Петроглифы Центральной Азии. Корпус источников» (Sher et al., 1994; 1995) опубликовано более 1000 изображений. На очереди еще около двух тысяч. Если к ним присовокупить петроглифы Верхнего Енисея (Тувы), опубликованные М. А. Дэвлет, то получится вполне впечатляющая и статистически очень надежная картина. Но, к сожалению, об их принадлежности к эпохе неолита мы никакими более или менее достоверными данными не располагаем, и об этом, в лучшем случае, можно только догадываться по косвенным наблюдениям. Таким образом, все подсчеты Л. Р. Зенкова придется повторить с самого начала.

7.7. Асимметрия в первобытном искусстве (предварительные наблюдения)

Очень интересны выводы А. П. Ожиговой, из которых следует, что палеолитический человек был амбидекстром (Ожигова, 1989: 206), однако неясно, на каких наблюдениях основаны эти выводы. Из заслуживающих доверия археологических наблюдений пока можно сослаться только на упоминавшиеся выше результаты, полученные С. А. Семеновым (1961) и Н. Тотом (1987).

Специальные исследования влияния межполушарной асимметрии мозга на формирование навыков рисования (Николаенко, 1983) показали, в частности, что в норме правши рисуют профиль человека или изображение движения чаще всего направленными в левую сторону, и это направление сохраняется даже при угнетении левого полушария. Размер изображения тоже зависит от активности полушарий: при угнетении левого полушария рисунки по своим размерам мало отличаются от размеров контрольных рисунков либо значительно превосходят их по величине. Противоположная тенденция наблюдается при угнетении правого полушария в этом состоянии выявляется склонность к миниатюризации.

Здесь много «информации к размышлению». Простейший, чисто эмпирический анализ подтверждает, что профильное плоскостное изображение чего бы то ни было (зверя, человека, лодки, повозки и т.п.) удобнее рисовать обращенным влево, если рабочая рука правая, и наоборот. Это эмпирическое правило

 

==127

действует особенно тогда, когда рисование происходит не с натуры, а по памяти. Читатель может легко убедиться в этом сам. Все это подтвердил в частной беседе известный петербургский реставратор и художник А. В. Брянцев, которому автор очень благодарен за консультацию. Таким образом, подсчеты, предпринятые Л. Р. Зенковым, очень важны, но они должны опираться на достоверные по хронологии данные.

Если размер изображения зависит от активности полушарий, то приобретают новое объяснение большие, и даже очень большие размеры палеолитических рисунков и заметная тенденция к уменьшению размеров наскальных изображений в последующие эпохи. Из исследований Н. Н. Николаенко следует, что непосредственно видимое пространство воспринимается и анализируется правым полушарием, а для левого полушария характерен анализ уже сформированного в сознании образа, плоскостное изображение трехмерных объектов, «чертежные приемы», прямая перспектива и изображение невидимых деталей. Интересна также связь между деятельностью разных полушарий и распознаванием цвета. Освобожденные от взаимного контроля правое и левое полушария ведут себя принципиально по-разному. Распознавание красного цвета происходит практически одинаково правым и левым полушарием. Три основных цвета - красный, черный и желтый - распознаются уверенно правым полушарием. Когда же нужно назвать (обозначить словами) промежуточные цвета, в действие вступает левое полушарие (Николаенко, 1983: 86-94; см. также Лотман, 1983: 17).

Некоторые прикидочные результаты по доступным сейчас материалам дают следующую картину (табл. 1).

Таблица 1

Распределение право- и левосторонних верхнепалеолитических изображений

Изображение обращено:
	влево (правша)	вправо (левша)	всего
Капова пещера	2	12	14
Игнатиевская пещера	3	9	12
Нио	15	28	43
Ляско (?) все проверить	44	37	81
Пеш-Мерль (Черный Фриз)	2	8	10
Альтамира	44	37	81
Всего	110 (45,6 %)	131 (54,4%)	241

 

 

==128

Эти цифры пока следует рассматривать не более чем как призыв к детальному исследованию. Они получены из самых доступных, но не самых полных публикаций. Будем надеяться, что те, кто располагает полными данными, смогут сделать более точные подсчеты. По первому впечатлению казалось, что огромное количество публикаций росписей и гравировок из всех франко-кантабрийских пещер делает подобную работу несложной. К сожалению, публикации палеолитических изображений недостаточно полны для такого исследования. В подавляющем большинстве изданий публикуются одни и те же наиболее яркие и интересные материалы, а достоверные результаты возможны только при условии полного перебора всех изображений. Здесь можно ожидать много новых и интересных наблюдений. Например, недавно вышли если не полные, то весьма объемные публикации живописи из пещер Коске и Шове (Clottes, Courtin, 1996; Chauvet et al., 1996;1996a). Подсчеты право- и левосторонних изображений в этих пещерах Шове дали, можно сказать, диаметрально противоположные результаты (несколько неопределимых изображений не учитывалось) - табл. 2.

Таблица 2

Распределение право- и левосторонних изображений в пещерах Шове и Коске

Изображение обращено:
	влево (правша)	вправо (левша)	всего
Шове Коске	94 (66 %) 53 (65 %)	48 (34%) 29 (35%)	142 82

 

Конечно, можно предположить, что большинство росписей в пещере Шове были сделаны одним человеком, гениальным художником, правшой, но это не более чем догадка, пока ничем не обоснованная. Без полной статистики данные подсчеты можно принимать во внимание исключительно как предварительные.

Рассмотрим тоже далеко не исчерпывающие данные по нашим наблюдениям в Южной Сибири. Здесь тоже нет твердых хронологических определений. Однако опыт показал, что архаические петроглифы, более ранние, чем эпоха бронзы (насколько - пока никто сказать не может), отличить от более поздних можно. Если среди енисейских и алтайских петроглифов отделить архаические изображения от петроглифов эпохи бронзы и раннего железа и сосчитать соотношение правых и левых, получим следующие результаты - табл. 3.

 

==129

Таблица 3

Распределение право- и левосторонних изображений в петроглифах долины Енисея и Алтая

Изображение обращено:
	влево (правша)	вправо (левша)	всего
Енисей (архаика) Оглахты Тепсей Усть-Туба	76 (25%) 21 (11%)	223 (75%) 159 (89%)	299 180
Алтай (архаика) Калбак-Таш 1 Томские писаницы	61(13%) 25 (10%)	401 (87%) 213 (90%)	462 238
Енисей (эпоха бронзы и раннего железа) Оглахты Тепсей Усть-Туба	28 (32%) 126 (43%)	59 (68%) 162(57%)	87 288

 

Какие предварительные выводы можно сделать из рассмотренных подсчетов? По данным Н. Тота для материалов эпохи среднего палеолита, результаты, полученные в ходе исследования сколов от нуклеусов, указывают на преобладание амбидекстров, т.е. на примерно одинаковое количество левшей и правшей. Профильные изображения животных в верхнепалеолитической живописи показывают, что среди тех, кто эти фигуры рисовал, левшей (или левшей вместе с амбидекстрами, которых можно отнести к обеим группам) было примерно 3/5 от общего количества. Далее, в эпоху неолита и энеолита наблюдается наибольшее количество левшей среди «художников» (от 75% до 90%), а спустя еще 2-3 тысячелетия- к концу эпохи бронзы и началу железного века - положение меняется в обратную сторону, приближаясь к одинаковому количеству тех и других (43% правшей и 57% левшей). В данном случае уместно вспомнить об изменениях в доминировании полушарий в детском возрасте (см. раздел 7.3. настоящего издания). Не прослеживается ли и здесь закономерность, подобная биогенетическому закону? Интересно также проверить, действительно ли среди художников левшей в среднем больше, чем среди всех людей, или в эпоху верхнего палеолита только начиналось разграничение между правшами и левшами?

Конечно, приведенные наблюдения очень неполны и предварительны. Как уже говорилось выше, это пока первая прикидка. Но уже на этих весьма ограниченных материалах тенденция к выравниванию соотношения левых и правых профилей во времени настолько очевидна, что приведенные данные не нуждаются ни в какой специальной математико-статистической обработке.

Тем не менее все эти подсчеты приводятся пока только с одной целью: призвать «держателей» полевой документации по первобытному искусству вернуться к своим материалам и провести по ним подробное исследование, разделив изображения (хотя бы грубо) на архаические и относящиеся к более поздним периодам.

 

К оглавлению

==130