Смена функций (вместо заключения)

Почти все, представленные выше гипотезы (за исключением, может быть, 4-й 5-й) выглядят достаточно реалистично и могут быть применены к каким-то конкретным материалам. Однако, признавая наличие в большинстве из рассмотренных подходов полезных для объяснения возникновения искусства идей, речь правомерно вести именно и только о палеолитическом искусстве или о форме искусства, т. е. о различных видах символического поведения, которые, как уже говорилось выше, могли в разных случаях и при разных обстоятельствах выполнять разные функции и лишь на каком-то этапе своего исторического развития в специфическом культурном контексте были объединены неким общим содержанием и стали восприниматься как разные стороны одного явления, одной сферы деятельности. При этом не исключено, что первоначально, при своем возникновении, они играли только прагматическую роль (пусть не как орудия труда, но как средства хранения и передачи информации и т. д.) и никак не были связаны с проявлением эстетических чувств и духовности вообще. Иными словами, признавая, что «палеолитическое искусство по тем целям, которым оно служило, было далеко не только искусством», а имело также «религиозно-магическое значение, ориентировало человека в природе..., позволяло ему познавать картину ночного неба, знакомило его с календарем и учило считать» (Рогинский, 1982: 21), логично пойти еще дальше и спросить, а было ли оно - по крайней мере, в его ранних, домадленских формах - вообще искусством, или, точнее, было ли оно помимо всего этого еще и искусством?

Трудно надеяться на то, в обозримом будущем удастся получить достоверный ответ на этот вопрос - даже при условии, если можно будет договориться о том, что считать родовым признаком и главной целью искусства. Единственное, что можно сказать с уверенностью, это что в процессе исторического развития тех видов деятельности, которые сейчас объединяются понятием «искусство», происходило расширение и изменение их функций и что старые их формы наполнялись постепенно новым содержанием.

Естественно, что в силу специфики археологических материалов в центре внимания исследователей, стремящихся понять причины возникновения искусства, почти неизменно оказывается фигуративная изобразительная деятельность, и вопрос именно об ее изначальных функциях приобретает, таким образом, первоочередное значение. Между тем многие другие виды поведения, в которых сегодня реализуется художественная активность человека, возникли, вероятно, не позже (возможно даже раньше). Во всяком случае, существование в палеолите танца (пантомимы?) и музыки подтверждается некоторыми наскальными рисунками и находками музыкальных инструментов (Pages & Mourer-Chauvire, 1983; Soproni, 1985). Есть основания предполагать, что в качестве последних могли иногда использоваться даже так называемые литофоны - пещерные сталактиты и сталагмиты, отчетливо резонирующие при ударе твердым предметом (Dams, 1985). Интересен в этом отношении и установленный для ряда пещер факт приуроченности настенных изображений к участкам с оптимальным сочетанием акустических параметров (Reznikoff, 1987; Otte, 1994).

Возможно, этот процесс начался очень рано. Согласно весьма распространенной точке зрения, уже «в первой половине верхнего палеолита у человека возникает потребность запечатлеть в образной форме свое эстетическое отношение к окружающим явлениям, чтобы сделать своих сородичей участниками эстетических переживаний. Именно в это время на основе примитивной образности, возникшей раньше, появляются первые эстетические предметно-образные системы, то есть изобразительное искусство» (Филиппов, 1972: 222). Однако для решения вопроса о том, когда форма искусства приобрела ее нынешнее содержа-

==29

ние, эстетический критерий дает немного, поскольку из того факта, что, созерцая те или иные палеолитические рисунки, современный человек получает или, наоборот, не получает эстетическое удовольствие, еще не следует, что так же относились к ним и их авторы или современники последних.

Даже если признать, что «искусство непременно зарождается на эстетической основе и появление эстетического отношения и эстетического чувства стало необходимейшей предпосылкой формирования искусства» (Еремеев, 1970: 160), нельзя исключить того, что эстетическое отношение, возникнув много раньше, чем фигуративная изобразительная деятельность (и проявляясь, например, при созерцании красот природы или совершенства отдельных орудий), «соединилось» с ней гораздо позже ее появления. Либо же, как предполагали многие исследователи, древнейшие изображения, потенциально уже являвшиеся художественными образами, но первоначально не воспринимавшиеся в качестве таковых, послужили как раз той основой, из которой развились со временем эстетические чувства и художественное творчество (см.: Гущин, 1937: 79; Пиотровский, 1976: 51; Столяр, 1985: 259-263). Так или иначе, но для суждений о том, имели ли древнейшие формы искусства эстетическое содержание или нет, и если нет, то когда они его приобрели, недостаточно оценок, даваемых им с позиций культуры новейшего времени, тем более, что и эти оценки не всегда совпадают.

Иной подход к пониманию становления современного содержания искусства предполагает выделение его главной функции. На этот счет высказывалось множество разных точек зрения (см., например: Татаркевич, 1973; Каган, 1974: 111139; 1987; Клейн, 1987), но общепринятого определения не существует. Тем не менее не вызывает сомнения, что искусство - часть культуры, а культура - в самом общем смысле - есть способ небиологической адаптации к среде. Поскольку же у человека, в отличие от животных, кроме внешней среды обитания появляется еще и среда «внутренняя», то ему, начиная с определенного момента его существования (и в филогенетическом, и в онтогенетическом смысле), приходится приспосабливаться также и к ней, т.е. к своему внутреннему миру. В результате в культуре выделяются особые сферы, ориентированные на эту функцию.

Искусство - одна из этих сфер, вторая - религия, а задача и в том, и в другом случае - достижение гармонии и мира в душе, обретение уверенности в не только биологической важности существования. «Человек, вероятно, единственное существо на Земле с относительно ясным взглядом на неизбежность собственного конца» (Саган, 1986: 102). Искусство же, как писал Я. Я. Рогинский, «отстраняет, говоря словами поэта (Иннокентия Анненского), весь «ужас тела». Оно изгоняет саму память об унизительной ущербности нашего физического бытия,... заставляет забыть, что мы животные, искалеченные недугом или смертью» (Рогинский, 1982: 24; см. о том же: Эфроимсон, 1995: 127).

Можно думать, что именно эта чисто человеческая потребность, найдя в потенциальных формах искусства наиболее адекватное средство своей реализации, обусловила возникновение у нескольких разных видов символотворчества общего содержания и, в конечном счете, объединила их, сделав собственно искусством, способом воздействия на духовный мир через художественные образы (при этом, конечно, каждая из них всегда могла и может сейчас выполнять еще какие-то иные функции). Если это так, то, следовательно, современное содержание рассматриваемого явления - искусства - начало формироваться тогда, когда его форма стала служить для человека средством адаптации не только к окружающему миру, но и к самому себе, когда она стала способом заполнения внутренней пустоты, порождаемой осознанием физической конечности бытия. Такое расширение функций символотворчества вполне могло произойти уже в палеолите, но любую хронологию в этой области легко поставить под сомнение.

К оглавлению

==30

00.htm - glava02