Государственный Институт истории

ИСКУССТВ - Н.Н.ПУНИНУ

Вследствие сокращения штатов, с 1 февраля 1931 г. Вы увольняетесь от занимаемой Вами должности с вы­платой Вам двухнедельного выходного пособия.

Основание:

Приказ по ГИИИ от 29 января 1931 г. № 19.

Л.Ю.БРИК - Н.Н.ПУНИНУ.

 мая 1931 года. <Москва>

Милый Николай Николаевич, очень прошу Вас разобраться с тов. Катаняном* в Володиных матерьялах* и дать их ему (если хотите — на время). Вы гово­рили, что у Вас много по «Искусству коммуны».

Я совсем было собралась за этим в Питер, но не вышло, и Катанян едет вместо меня.

Целую Вас и Анну Евгеньевну. Лиля Брик.

 

В.А.КАТАНЯН - Н.Н.ПУНИНУ

<25 июня 1931 года. Москва>

Многоуважаемый Николай Николаевич, как обстоят дела с перепечаткой стенограмм ИЗО? Вопрос о ста­тье, которая охватит все материалы, стоит у нас на заседании редколлегии 1.VII, и 2-го же я Вам об этом напишу.

Дело в том, что отдельные отрывки из выступлений Вла­димира Владимировича в коллегии ИЗО Осип Максимович хо­чет вставить в альбом, и потому просьба - самые крупные из них (как мы условились) перепечатать и прислать как можно скорее!

Помните, Вы говорили еще о газетной заметке 1917 г. (Ваш доклад и выступление Маяковского против «свободного искус­ства»*). Очень будем благодарны, если пришлете и эту заметоч­ку. Она тоже нужна для альбома.

Извините за все беспокойства. Ваш В.Катанян.

 

.XV. Скудный быт — Мемуары — «Психологическое» письмо ~ Заботы Пастернака — «Чувствую себя ста­риком в прошлом» ~ «Не теряй отчаяния» — «Третье и последнее»

Н.Н.ПУНИН - А.А.АХМАТОВОЙ.

июля 1931 года. <Ленинград>

Милый мой друг.

Оставляю эту записку на случай, если приедешь раньше меня.

Только последнее время, в последние дни мне стало ясно, до какой степени мне нужна твоя жизнь.

Между нами как раз то, чего я не имел никогда и из гор дости не хотел иметь     дружба и помощь.

Дружба и помощь на таких высотах, где обыкновенно ни­кто друг другу не помогает, не может помочь.

Покорен тебе, склонен пред тобой и недостоин тебя.

Я не могу просить меня простить — не оставляй меня.

К.-М.

Н.Н.ПУНИН - А.Е.АРЕНС-ПУНИНОЙ.

августа 1931 года. <Ленинград>

Милый друг.

Почта дезорганизована, видимо. На мои два спешных пись­ма Вы ничего не ответили; в первом из них речь шла о помеще­нии Евгения Ивановича в клинику, ждали от Вас телеграммы; во втором письме я посылал Вам хлебные карточки (т.е. тало­ны открепления).

Ира все время получает Ваши письма и трогательно им ра­да. Однажды я получил Ваше письмо и очень сердился. Откуда у Вас это легкомыслие с годами. Разве я могу Вам выслать хо­тя бы 5 р.: мы живем в обрез и в страшных долгах. Когда Вы уехали, я отдал долгов на 200 р., и теперь у меня осталось дол­га 215 р., из них 130 Срезневским*; что могу я Вам выслать? Еще более легкомысленно звать меня — ну, подумайте: я брошу Иру и все, что здесь есть, и покачу — допустим, где-то еще взяв денег — на неделю в Анапу. Откуда это приходит к Вам? От мо­ря, от песка или?

.Чувствую себя значительно лучше - к тому же тихая жизнь и тишина в квартире — в моем кабинете. Пишу со все возрас­тающим удовольствием, иногда по 10 стр. в день; теперь бы толь­ко начинать отпуск!

К удивлению всех, погода стоит хорошая; осень, но много еще солнца и тепло. К Ире езжу часто, но становится все неудоб­нее — долг и невозможность привозить то, что ей нужно уг­нетают.

Вера* живет в Курорте* и заходит к Ире; Мара* была там три раза, и можно было бы оставить ее пожить, да что-то Зоя стесняется.

Ну вот, все новости нашего скудного быта.

Еще достали новую прозу Пастернака - «Охранная грамо­та» — изумительно. Два дня ходил обалдев, на третий решил, что это глупо; уже не ходил, а сидел в «обалдении». Помешала писать. Но изумительно.

Жду сегодня и завтра писем. Целую Вас. Ника.

А.А.АХМАТОВА - Н.Н.ПУНИНУ

4 ноября 1931 года. <Ленинград>

Я ушла к Людмиле.

Если у тебя не злое сердце — позвони мне. Тебе бы только все губить. А ты знаешь, как трудно исправлять. Мне темно и страшно.

А.

Печку топила.

Л.А.БРУНИ - Н.Н.ПУНИНУ.

июля 1932 года. <Москва> <...>

Как мне жаль, что я приехал на два дня позже. Ми­лый Пунин, зачем было торопиться уезжать? Дней через 6 еду на Алтай, у меня седло и все обмундирование и поеду как инту­рист. Сегодня мне 38 лет. Хотели быть Мандельштам, Пильняк, Фаворский, Балашев, Гриц, будем пить вино за Вас и за боль­шие просторы. Тысяча приветствий от Нины и тысяча покло­нов Анне Евгеньевне и Обозникам. Л.Б.

Н.Н. ПУНИН - А.Е.АРЕНС-ПУНИНОЙ и И.Н.ПУНИНОЙ.

июля 1932 года. <Ленинград>

Милые девочки. Рукопись мемуаров только что, с полчаса назад, закончил, подклеил, перенумеровал, подобрал иллюстра­ции и завтра несу в издательство*. Что-то будет. Пока интере­суюсь только деньгами...

.Иркуси, из твоего колхоза ничего не выходит; нет солнца, поэтому все вянет; эти дни лил дождь, немного ожили твои кар­тошки.

Ездил я как-то на моторной лодке по Фонтанке до Калин-кина моста и обратно; А.А. была в этот день в Курорте; у меня болела голова и не мог работать. Жалел, что не было тебя; с тобою везде весело. Люля* спрашивала про тебя у Вани* и ждет тебя обратно в Курорт...

Н.Н.ПУНИН- И.Н.ПУНИНОЙ

2 августа 1932 года. <Ленинград>

Мой милый Иренок. Сегодня получил твое письмо с «Лебе­диным озером»*. Спасибо. Адрес Сани я тебе послал. Ваня тебе очень кланяется; почти каждый день что-нибудь про тебя рас­сказывает и тебя вспоминает. Еще кланяется «Олонец»*, кото­рый сидит с Ваней в столовой и разговаривает о Пушкине.

Целуй маму и передай, что я никогда не внушал ей писать мне меньше. Ну, до свидания; не забывай — пиши. Если будет дождливый день, сядь и опиши холм и лес и речку. Потя.