Задумаемся, какую общую перспективу все это нам гото- вит? Не замаячил ли на нашем горизонте образ глобального

Искушение глобализмом 231

«организованного общества», в котором поэтам, интеллекту- алам-теоретикам и прочим субъектам с чересчур раскован- ным романтическим воображением предстоит решительно потесниться в пользу тех, кому не даны полеты фантазии, но кто умеет лучше любого другого организовать «наличный ма- териал» действительности к услугам немедленной пользы.

Харизматические «разведчики будущего» заменяются глобальными разведчиками настоящего, в прямом и пере- носном смысле слова.

Мы знаем две основные философские версии Просвеще- ния — французскую и немецкую. Французская делает акцент на эмансипаторском импульсе Просвещения — на той самой самодостаточной чувственности, освободившейся от оков предрассудка, о какой и сегодня так много твердят. Немец- кая делает акцент на другом — как эту раскованную чувст- венность заново социализировать, подчинив всеобщему за- кону, который, в отличие от деспотического законодательства средневековья, должен совпадать с внутренним самоопреде- лением современного человека.

Блестящий образец подобного решения дал И. Кант. Его система рационалистического законодательства для раско- ванной чувственности нового времени носит и гносеологи- ческий (в «Критике чистого разума»), и морально-нормативный (в «Критике практического разума») характер. Английский эм- пирик Д. Юм тоже исходил из автономной самодовлеющей чувственности — этого «референта» всей новоевропейской философии. Но именно поэтому Юм приходит к скептициз- му и релятивизму. Взбунтовавшаяся чувственность кладет на лопатки прежний законодательный разум и приводит к отри- цанию всеобщих и обязательных, объективных истин. По- кончив со средневековой схоластикой и признав чувствен- ный опыт единственным источником знания, мы, как полагал Юм, теряем такие обретения старой догматики, как универ- сальный и объективно-обязательный характер суждений. Ибо чувственный опыт индивидуалистичен и спорен. Поэтому эмпиризм и сенсуализм, при всем своем освобождающем значении, разрушают две основы цивилизованного сущест- вования: общеобязательность и достоверность наших истин.

А. С. Панарин

Именно в таком проблематизированном виде досталась Кан- ту эстафета раннего модерна, связанная с апологетикой сво- бодной чувственности. Немецкий мыслитель выступил бы в роли ретроградного реставратора, если бы он попытался ли- шить чувственный опыт завоеванных прерогатив. Кант по- ступил иначе — он нашел способ заново социализировать взбунтовавшуюся чувственность посредством так называе- мых априорных форм. Априорные формы, в которые Кант по- мещает разрозненные данные чувственного опыта, — это не просто врожденная универсальная канва или матрица, в ко- торую отливается наша прихотливая чувственность. Правиль- нее было бы понять ее как интериоризированные универса- лии общечеловеческой культуры, выступающие внутренним законодательством нашей индивидуальной чувственности.

Здесь, как мне кажется, немецкому идеализму в лице Канта удалось раскрыть самую суть Просвещения: оно есть интериоризация универсалий культуры и морали, обеспечи- вающая превращение «чувственных индивидуалистов» ново- го времени в рационально мыслящих и законопослушных представителей современной цивилизации. Трансцендент- ный субъект Канта — это субъект, способный, благодаря имеющейся у него универсальной матрице мышления, по- стичь и перевести на язык рациональных понятий абсолютно любой опыт и воспроизвести его самостоятельно, в собст- венных условиях места и времени.

Не будь этой немецкой версии Просвещения, венчаю- щей его философскую эпопею, наша цивилизация получила бы одну только предельно раскованную и истерически свое- вольную индивидуалистическую чувственность, которую Фрейд впоследствии обозначил как «либидо», или подсозна- тельное. Мало того: не будь ее, раскованная новоевропей- ская чувственность неминуемо вылилась бы в более или ме- нее агрессивное почвенничество, в этноцентричный сенти- ментализм, умеющий быть крайне нетерпимым в отношении проявлений чужой «чувственности» и чужого опыта

Выпестованный немецкой классической философией трансцендентальный субъект Просвещения открыл для нас

Искушение глобализмом 233