Как был организован с разрешения мистера Питера Смита, негоцианта, последний заговор в пользу Наполеона

 

Заговоры в пользу Наполеона продолжались и после гибели «Сан‑Дженнаро». Так, наше пребывание в Капштадте было связано с одной попыткой бегства Наполеона с острова Святой Елены под видом негра.

Попытка эта, – признаться, слишком нелепая, – не удалась: негры, нанятые для этой цели и проживавшие на острове под видом носильщиков, как‑то перепились, в пьяном виде подрались, и в драке двое из них были убиты, третий изранен.

Тем временем созрел новый заговор, целиком организованный на средства «мадемуазель Бланш». Бедная женщина, до конца жизни оставшаяся верной Наполеону, истратила последние остатки своего состояния на это дело.

Нет ни малейшего сомнения, что и этот заговор потерпел бы участь всех прежних, если бы в дело не вмешался мой старый приятель, мистер Питер Смит.

Пока скажу только, что он вовсе не был ни скромным негоциантом, ни Смитом. Он был…

Впрочем, лучше об этом я скажу после.

Сейчас, скажу только, что мнимый мистер Питер Смит во все время бесчисленных заговоров в пользу Наполеона был в курсе дела и разрушал эти заговоры, как человек взмахом руки разрывает сплетенную пауком нить паутины…

Этот враг Наполеона был самым страшным его врагом, потому что он, мнимый мистер Смит, был великим государственным человеком, был, как про него говорили, некоронованным королем Великобритании и по своему усмотрению мог направлять все ее силы против Наполеона.

До 1820 года мнимый Смит работал, как говорится, и ночью и днем, чтобы не дать Наполеону освободиться.

Потом он изменил свой взгляд на Наполеона. Он понял, что у Англии нарождаются более опасные враги, чем мог бы сделаться освобожденный Наполеон. Он понял, что для борьбы с этими новыми врагами ему нужен сильный союзник, – и он решил, что этим союзником будет Наполеон.

Мистер Смит не был всесильным: как всякий государственный деятель, он имел сильных противников, он был связан различными условиями международного характера. Действовать в открытую он не мог: этим он рисковал навлечь на Англию крупные политические неприятности. Коротко и просто отдать приказ об освобождении Наполеона – этого мистер Смит не мог. Ему надо было так освободить Наполеона, чтобы весь мир думал:

– Это дело рук партизан Бонапарта. Это дело рук заговорщиков. Мистер Смит тут не при чем… Это сделано вопреки его воле.

И, вот, мистер Смит принялся действовать.

При помощи своих агентов он всегда был в курсе дела и знал все нити многочисленных заговоров. Он знал, что с 1817 года заговорщики, нуждавшиеся в помощи людей английской расы, завербовали капитана Самуила Джонсона, что Джонсон сошелся с американцем Костером, и что потом к ним примкнул доктор Мак‑Кенна. Мистер Смит знал, что у этих трех людей было железное упрямство, и что они не ославляют мысли силой или хитростью добиться освобождения Наполеона. Мак‑Кенна участвовал в заговоре по идейным соображениям, Джонсон – соблазняясь обещанной приверженцами Наполеона миллионной наградой, Костера увлекла и алчность, и, пожалуй, еще больше, страсть к рискованным приключениям, жажда деятельности, жилка авантюризма.

И вот, мнимый Смит сам обратился к этим людям. В костюме мелкого негоцианта он пришел в жилище Джонсона. Его первый визит я в свое время уже описал в одной из предшествующих глав. Смит снабдил Джонсона и Костера письмами ко многим видным лицам английской администрации острова Святой Елены, приказывая им помочь бегству Наполеона, оказать содействие Костеру и Джонсону. Но был человек, которому такое приказание отдано быть не могло, и это был палач Наполеона, губернатор острова, знаменитый Хадсон Лоу, двоюродный брат и ставленник лорда Ворчестера, личный агент великобританского королевского дома.

Хадсона Лоу нельзя было подкупить, его нельзя было даже запугать: у него были слишком высокие покровители. Оставалось одно только средство справиться с его сопротивлением, – и это средство было обман.

У Костера зародилась идея: разыграть комедию смерти и погребения Наполеона. Для этого могли послужить изготовленные по особому заказу восковые статуи или автоматы, изображавшие Наполеона.

Живого человека подменили не одной, а несколькими восковыми статуями.

В первый же день подмены живой Наполеон был спрятан в заранее приготовленном тайнике – на чердаке Лонгвуда. Место его заняла сначала восковая фигура номер первый: фигура, способная двигать ногами. Эту именно фигуру вытаскивали в сад генерал Монтолон и его супруга. На расстоянии двух или трех шагов любой, даже самый внимательный наблюдатель поддался бы обману и подумал бы, что супруги Монтолон бережно водят по дорожкам сада ослабевшего, больного человека.

Как известно, внутрь жилища Наполеона доступа для посторонних не было. Единственный человек, который имел право входить туда, был сам «тюремщик Наполеона», но он избегал приближаться к пленному императору. Если Хадсону приходилось, – что бывало редко, – объясняться с императором, то он предпочитал делать это на расстоянии. Больше полугода Наполеон наотрез отказывался говорить с Хадсоном. Тюремщик бесился и мстил императору мелкими и подлыми придирками, но заставить императора говорить он не мог…

И обыкновенно он ограничивался тем, что издали, из соседней комнаты, из сада, с дороги наблюдал за Наполеоном. Точно то же делали и многочисленные холопы Хадсона, крупные и мелкие шпионы.

Этим‑то обстоятельством и воспользовались заговорщики.

Вся свора ищеек Хадсона и сам он в течение почти двух недель принимали искусно изготовленные восковые фигуры за самого Наполеона. Да и они ли одни?! Ведь и я, знавший о том, какой груз доставлен «Ласточкой» в Лонгвуд, – был обманут не хуже других… Ведь и я искренно верил, что это сам Наполеон выбирается в сад, поддерживаемый супругами Монтолон, что это Наполеон сидит у окна в любимом кресле, читая какую‑то книгу, что это Наполеон лежит на койке, а потом на смертном ложе…

Ведь и я искренне думал, что это труп Наполеона мог быть оскорблен диким нападением маньяка Ворчестера…

Предвижу вопрос: почему же Наполеон не бежал из Лонгвуда, как только заговорщикам удалось подменить его восковой фигурой номер первый?

Ответ очень прост: Лонгвуд был окружен тройной цепью солдат и полицейских. Хадсон Лоу, организуя охрану, соблазнил заняться шпионством немалое количество местных обитателей, да не только мужчин, но и женщин и даже мальчишек.

Одна группа сторожей находилась под надзором другой, и обе под надзором третьей. Шпионы следили за Наполеоном и друг за другом.

При этих условиях не было возможности выйти из пределов Лонгвуда, не будучи замеченным. Посты сторожевой цепи были расставлены на самом близком расстоянии друг от друга, и каждый, выходивший из Лонгвуда, непременно натыкался на тот или иной пост, подвергался осмотру и допросу.

Единственный свободный путь был по воздуху. Но у Наполеона, крыльев ведь не было…

Таким образом, пока существовал надзор этой армии шпионов, побег был невозможен.

Единственное, на что можно было рассчитывать, это на следующее: раз кругом воцарится убеждение, что Наполеон при смерти, болен, что он умирает, что он умер, – тогда не только бдительность стражи ослабеет, но, быть может, и сама стража будет распущена.

По этим‑то соображениям и пришлось разыграть опасную комедию до конца: живой Наполеон прятался в своем тайнике, куда мадам де‑Монтолон приносила ему пищу, а последовательно заменяемые восковые куклы номер первый, номер второй, номер третий и так далее – исполняли его роль, вводя в обман и Хадсона Лоу, и шпионов, и честных людей, сочувствовавших пленному цезарю…

Когда комедия была доиграна до конца и использована последняя кукла, изображавшая умершего Наполеона, свершилось то, что и надо было предвидеть: бесполезная стража была снята. Положим, вокруг Лонгвуда еще бродили любопытные, в числе которых попадались и солдаты и наемные шпионы из жителей острова, но все их внимание было зафиксировано мнимым трупом императора, то есть, восковой фигурой, лежавшей на столе в большой комнате Лонгвуда и охранявшейся почетным караулом из солдат 54 полка.

Теперь любопытные проникали вплоть до Лонгвуда беспрепятственно, и столь же беспрепятственно уходили оттуда.

Выждав удобный момент, вышел переряженный рыбаком Наполеон, неся корзину на голове, и благополучно добрался до заранее приготовленного другого убежища, откуда уже ночью его друзья переправили его на борт «Ласточки».

Предвижу еще другой вопрос:

– Но, ведь, врачи освидетельствовали труп Наполеона? Но, ведь, было произведено вскрытие, на котором присутствовало два чиновника и два офицера? Но, ведь, труп был набальзамирован?

Ответ на все эти вопросы прост:

– Это дело обошлось почти в два миллиона франков.

И чиновники Хадсона Лоу и врачи были заранее подкуплены, а отчасти действовали, подчиняясь категорическим приказаниям мнимого мистера Питера Смита. Все это было комедией.

Чтобы докончить объяснение махинации побега Наполеона с острова Святой Елены, мне осталось сказать очень немногое.

Шевалье Дерикур в самом побеге играл совершенно ничтожную роль. Он жил на острове, когда туда привезли Наполеона, в качестве камердинера у одного из офицеров, а вовсе не прибыл на остров с целью способствовать побегу императора.

Наполеон любил бриться каждый день. Хадсон Лоу разрешил пленному императору иметь бритвенный прибор, быть может, в тайной надежде, что когда‑нибудь Наполеон перережет себе горло, но лишь в исключительных случаях разрешал, чтобы в Лонгвуд брить пленника ходил кто‑нибудь из цирюльников Лонгвуда. Чаще других пользовался этим разрешением именно Дерикур, который выдавал себя за испанца. Кажется, Лонгвуд умело пользовался болтливым французом, который бессознательно играл роль шпиона.

Заговорщикам пришлось посвятить в тайну и Дерикура. За содействие побегу ему было обещано двадцать пять тысяч наличными деньгами, пожизненный пенсион в три тысячи франков, и, кроме того, место при Тюильри с чином «гофмаршала, заведующего парикмахерской частью двора его императорского величества».

Честолюбивый и легковерный тарасконец отдался Наполеону душой и телом.

Мисс Джессика Куннингем играла роль не более значительную, но ею руководило честолюбие и своекорыстные расчеты.

Вот, в общих чертах, как был организован побег Наполеона.

Теперь еще одно и очень важное обстоятельство.

По условию с мадемуазель Бланш, бывшей душой большинства заговоров, после побега с острова император Наполеон должен был направиться на юг, в те воды, в которых вряд ли кому‑либо пришло бы в голову искать его, если бы побег открылся раньше надлежащего времени. Мадемуазель Бланш должна была в определенном пункте рейсировать с принадлежавшим ей клипером «Франклином», взять на борть освобожденного пленника и увезти его в Южную Америку.

Вот при каких обстоятельствах в темную и душную майскую ночь бежавший из Лонгвуда император Наполеон прибыл на борт люгера «Ласточка»…

Теперь на экипаже этого суденышка лежал долг доставить императора на место встречи с клипером «Франклин», к беззаветно любившей его мадемуазель Бланш и к Люсьену…

 

IV