Старожилы вспоминают происхождение Байкала

 

Скалистый невысокий отросток хребта далеко внизу перегородил берег и выдвинулся в море черным островерхим мысом. Он прикрыл от оползня узкую полоску берега у самой воды. За мысом к югу скатывался с хребта крутой поток, а за ним кончались лесные завалы.

Там была довольно просторная площадка под косматой, обросшей горой.

«На той площадке небезынтересно порыться, – размышлял Василий. – Но пробраться туда трудно будет… Гораздо проще и легче было бы дойти туда той стороной ущелья…»

– Стоило прийти пораньше, – заговорил Сеня, – и мы были бы у самой воды.

– Сейчас тоже не поздно, протчем, – сказал Черемных.

– Я говорю «пораньше» не на час, а когда воды Байкала были выше на восемьсот двадцать метров, как Василий Игнатьевич рассказывал. Опоздали раз в жизни на тридцать миллионов лет.

– Байкал не старый, – опять возразил бригадир, – он образовался на глазах у наших предков.

– Ну?! – Зырянов развеселился и вдруг придумал способ пробиться под завал.

Это умиротворило его и сняло усталость после дня в горах. Он почувствовал себя бодрым, снова неутомимым и заинтересованным даже в сказках и воскликнул радостно:

– За ужином расскажешь, Тихон Егорович! Пошли ужинать, ребятки! – и решительно стал спускаться.

Сеня взглянул на плечи начальника, оказавшиеся сразу же ниже Сениных ног, и спрыгнул за Василием Игнатьевичем, цепляясь за каменные ребра горы, оголенные весенним оползнем.

На крутом боку Хамар‑Дабана почвенный слой, нагруженный тяжелым лесом, подмытый талыми водами, не удержался при подземном толчке минувшей весной и соскользнул вместе с тайгой.

Массы земли и камней перемешались с деревьями и образовали труднопреодолимую преграду. Зырянов и его спутники выбрались на песок мокрые от пота и дрожащие от усталости. Но не один не присел и не отстал.

На ходу захватили хворост, сложили сухие коряги в костер, а вокруг костра постелились на ночь – набросали ветки посвежее и потоньше. Поверх этих пружинных матрацев бросили одеяла и вещевые мешки – вместо подушек. Сеня растянулся на своем ложе; он больше других утомился дорогой. Было уже совсем темно, и, когда Ваня вздул огонь, тьма стала угольной вокруг людей.

– Гражданин директор ресторана! Директора сюда! – крикнул Сеня.

Бригадир Черемных в нерешимости держал ведро.

Сеня любовался пламенем костра и наслаждался собственной болтовней.

– Как вам известно, мы сделали специальную прогулку для возвращения утраченного аппетита под руководством Василия Игнатьевича. Так что мы охотно будем жевать – конечно, с печалью, под звуки похоронного марша – простую отбивную котлету из директора ресторана, если не будет ничего более питательного.

– Что вас заботит, Тихон Егорович? – спросил Василий.

Тихон Егорович помедлил с ответом. Женя поспешил за него:

– Тихон Егорович не найдет ведерка по вкусу в темноте.

– У воды – и без воды, – сказал Тихон Егорович, – чаю сварить…

Он любил родниковую.

– Директор ресторана! Объявите танцы между столиков!

Василий расставил двухскатную тесную палатку над своим тяжелым рюкзаком. Он протянул озябшие руки над костром.

– Ничего, Василий Игнатьевич! – тотчас воскликнул Сеня. – Зато зимой, как вы говорили, здесь будет на одиннадцать градусов теплее, чем в стороне от Байкала.

– Зимой теплее, – подтвердил Тихон Егорович, – а вода круглый год ледяная, протчем. Недаром зовется «Святое море».

Он засыпал пшено в ведро над костром.

– Расскажи, Тихон Егорович, – попросил Василий.

Сеня сердито наблюдал за чрезмерно упрощенной стряпней бригадира и заранее недоволен был ужином. Черемных это знал. Сеня скомандовал:

– Товарищ Евгений! Настройте ваш джазик для подобающей музыки.

– На второе будем песни петь, – пошутил бригадир.

Женя сказал:

– Без масла и мяса Ваня петь не будет.

– Правильно ли я понял вас? – вежливо осведомился Сеня. – Вы хотите сказать, что ресторан под управлением Черемных не способен угощать такую отборную бригаду едоков?

Черемных благоразумно отмолчался от поддразниваний бригады недовольных едоков. Какие балованные мысли и беззаботные замыслы на ночь глядя бродят в их расшатанных головах после сладкой пшенной каши? Может быть, они задумывают бросить работу?.. С них все станется. Черемных поворчал в уме на беспечальную новую молодежь и стал рассказывать Зырянову о предках и о славном море Байкале:

– Это у нас каждый знает. На месте нашего моря Байкала была суша, и жили здесь древние народы – мунгалы. Жили богато, ни в чем себе не отказывали. Все, что только хотели, все тут же находили и брали. При такой жизни они стали забывать своих богов и перестали поклоняться святым местам. И тогда земля стала рваться, проваливаться под ними, по всей стране началось сильное трясение, и вся мунгальская страна стала пожарищем, загорелась от огня из‑под земли по щелям.

– Очень интересно, – сказал Василий. – Это не в пользу теории Тетяева. А Байкал?

– После мунгалов растревоженная земля на время успокоилась, и наши предки жили здесь в степях и разводили скот. И могло случиться большое несчастье, но господь принял меры, чтобы безвинных людей отсюда удалить.

Перед тем как образоваться Байкалу, с юга пришли сильные песчаные ветры. Они иссушили и засыпали песком богатые луга. Пришлось предкам нашим поневоле уйти. Они заселили соседние кударинские степи. И вот тогда образовался Байкал. Кругом страшно затряслось, и земля стала проваливаться. Сначала провалилась степь по берегу большой реки, следом еще рвануло, и провалилась остальная часть. Огонь в провале выпаривал воду, но она прибывала все. Ее много было – вон ее сколько! И огонь ушел под землю. Провал заполнился водой и стал казаться морем. Тут наши предки в первый раз увидели Байкал. Это очень давно было. Наших прадедов не деды, а их дедов прадеды передавали, через поколения, передавали все это.

– А вы от кого слышали, Тихон Егорович? – спросил Женя.

– И я слыхал от дедов.

– А вы думаете, так было дело? – спросил Сеня.

– Так передают старики, – сказал Тихон Егорович, недовольный вопросом.

 

Глава 6