Клевета, погубившая королеву: памфлеты, а не пирожные разожгли ненависть к Марии Антуанетте

 

Историки сурово судят последнюю королеву Франции, эгоизм и глупость которой якобы стоили жизни ей самой и ускорили падение Бурбонов. Однако все говорит о том, что она долгие годы была жертвой грязной клеветнической кампании.

 

Все десять лет перед Великой французской революцией Париж наводняли анонимные скандальные листовки. Любой мог купить их на улице всего за несколько сантимов. Придворных, политиков, всех мало-мальски известных личностей поливали грязью, опускаясь до самых низких измышлений. Мишени безвестных обличителей менялись, но одна женщина оставалась под их прицелом постоянно. К началу революции презрение и ненависть к Марии Антуанетте достигли таких масштабов, что толпа требовала ее крови задолго до судебного процесса. Одна из листовок 1781 года расписывала оргии, устраиваемые с аристократами любого пола, возраста и ранга 26-летней красоткой, которую рекомендовалось величать титулами «варварская королева, неверная супруга, аморальная женщина, запятнанная преступлениями и распутством.»

Однако ненависть парижан родилась не сразу. Австрийская принцесса Мария Антония появилась на свет в 1755 году. В 14 лет, едва научившись как следует читатьь и писать на родном немецком, она была оторвана от сестер и выдана замуж за 15-летнего французского дофина Луи. Ее амбициозная мать императрица Мария Терезия уже договорилась о браках трех старших дочерей с членами других королевских домов Европы.

Превращение австриячки Марии Антонии во француженку Марию Антуанетту произошло в ходе символической церемонии. У специально построенного на границе дома девушка вышла из кареты и разделась, оставив все свое имущество на родной земле. Нагая, она переступила порог и уже на территории Франции получила новую одежду и даже новое имя. Беззаботное венское детство кончилось — начиналась семейная жизнь. Через пять лет она стала королевой Франции.

Жизнерадостная невинная красавица покорила сердца подданных. Всенародная любовь сделала ее «леди Дианой» своего времени. Однако при дворе в Версале, к юго-западу от Парижа, отношение к ней было иное. Утонченная французская аристократия смотрела на малограмотную чужестранку как на неотесанную мужичку. Вскоре в высшем свете возникла мода отпускать за спиной принцессы язвительные замечания в ее адрес.

Впрочем, Мария Антуанетта умела наживать врагов. Она демонстративно пренебрегала тонкостями французского этикета, предпочитая развлекаться танцами и играми в узком кругу подруг. Одна из вдовствующих тетушек дофина стала называть ее «Отришьен»— буквально «Австриячка», но с упором на «шьен»—«сука». Прозвище прижилось. Писательница того времени Л. Ж. де Сталь замечает, что королева была приговорена задолго до казни — едва попав в растленное змеиное гнездо Версаля.

 

Злостная клевета

О королеве поползли сплетни. Сначала их передавали шепотом, а потом стали распространять в виде листовок — так называемых памфлетов, а точнее говоря, пасквилей. Это были отвратительные предшественники нынешней желтой прессы.

Все скандальные сочинения были анонимными. По мнению историков, по крайней мере, один из чернящих королеву пасквилей проплатили ее девери, графы Артуа и Прованский, развернувшие настоящую кампанию травли своей невестки.

Доброму имени Марии Антуанетты на первых порах сильно повредил (с. 77) физический недостаток ее супруга. У Людовика был фимоз, мешавший эрекции, а в результате он не мог вести половую жизнь. Сделать простенькую операцию король отказывался целых 7 лет, а его наивная молоденькая жена не понимала, почему он к ней холоден.

То, что королева долго не беременела, казалось бы, доказывало ее целомудрие, однако похотливая логика придворных приводила к прямо противоположному выводу. Взаимная холодность супругов значила для них одно: австриячка предается любовным утехам в чужих постелях.

Наконец, хирургическое вмешательство позволило Людовику исполнить свой долг, и Мария Антуанетта родила четверых детей. Однако затянувшееся бесплодие уже успело сильно подорвать ее репутацию.

Ей не помогла даже забота о бедных, наверняка искренняя. В самом начале своего правления она отменила налог, известный как «пояс королевы». «Поясов больше не носят»,— простодушно заявила она. Увы, не эти слова запомнились французам. Годом позже, во время так называемой «мучной войны» 1775 года — народных волнений, спровоцированных ростом цен на хлеб, она писала матери: «Глядя на народ, который так хорошо к нам относится, несмотря на собственные несчастья, мы более, чем когда-либо, обязаны неустанно трудиться на его благо.» Королева занималась благотворительностью и лично посещала богоугодные заведения, где ее безыскусные манеры и простодушие импонировали простому народу.

 

Тяжелые бриллианты В 1784 году репутации Марии Антуанетты нанесла тяжелый удар так называемая афера с бриллиантовым колье. На самом деле заговорщики просто использовали окружавшую ее дурную славу. Дама. Назвавшаяся подругой королевы графиней де Ла Мот, убедила богатого герцога де Рогана, что благодарности Марии Антуанетты не будет границ, если он купит приглянувшееся ей колье. Предвкушая неординарную интрижку, герцог на ночном свидании в дворцовом саду вручил драгоценность «Ее Величеству», роль которой сыграла переодетая проститутка. Махинация вскрылась, когда у королевы стали домогаться «компенсации». Ла Мот и де Рогана арестовали. Мария Антуанетта утверждала, что не знает никакого колье, однако всеобщей уверенности в том, что он готова оказывать сексуальные услуги за дорогие подарки хватило для оправдания герцога, который был признан невинной жертвой обмана.

 

Однако при всей своей провинциальности Мария Антуанетта обожала развлечения. Поначалу ее часто видели в столичных галереях и театрах. Потом популярность королевы увяла, публика на представлениях стала ее освистывать, и в Париже (с. 79) она разочаровалась. От одиночества и придворного холода Мария Антуанетта удалилась в свой личный версальский дворец Малый Трианон, где устраивала рауты и великолепные балы. В полукилометре от него королева завела маленькую ферму, где гуляла, нарядившись крестьянкой, в чепце, с пастушьим посохом и серебряным подойником. Ягнят там мыли с мылом и украшали шелковыми ленточками.

Этот маскарад можно было бы трактовать как наивное выражение приязни к французскому крестьянству, однако при дворе он порождал насмешливые слухи. А пасквили удвоили дозу выливаемой на австриячку грязи. Они публиковали астрономические суммы, которые высасывали из казны ее фермерские причуды и костюмированные балы. Королеве, которая якобы отправляла на родину сундуки с золотом, приписывали намерение разорить Францию.

В самом деле, враждебность к королеве во многом подогревалась ее национальностью. Она не скрывала своей верности родной Австрии, поддерживала связь с оставшейся там родней и лоббировала назначение проавстрийских министров.

В конце концов разве не это сделало ее женой Людовика XVI? Их брак был олицетворением франко-австрийского союза. Однако французы традиционно относились к соседней империи резко отрицательно, и естественная для любого нормального человека любовь к своей родине не прибавляла королеве популярности во Франции. Марии Антуанетте, возможно, не без оснований, приписывали желание превратить безвольного супруга в марионетку Австрии. В пасквиле под названием «Австрийская попойка» Людовик XVI лишался рассудка, перебрав (с. 80) шампанского во время учиненной его супругой оргии.

Печатные станки наводняли улицы сочинениями типа «Королевский бордель», «Потаскуха из Австрии», «Австрийская гарпия». Анонимные авторы вели эффективную политическую агитацию против королевы. Она могла бы назначить следствие и привлечь к суду хотя бы издателей пасквилей. Мария Антуанетта предпочла хранить презрительное молчание.

 

«Пусть едят пирожные» Согласно одному из известнейших революционных мифов, Мария Антуанетта, услышав, что народу не хватает хлеба, сказала — цинично или наивно —«Пусть едят пирожные». Однако эта фраза была в ходу при французском дворе задолго до ее коронации. Королева была экстравагантна, но крылатыми словами и фразами не бросалась. В своей «Исповеди» французский писатель и философ Жан-Жак Руссо вспоминает, что эту фразу обронила «одна принцесса», когда ей донесли, что у крестьян нет хлеба. Однако его книга была написана в 1767 году, за три года до прибытия Марии Антупнетты во Францию. Правда, опубликовать «Исповедь» удалось лишь к концу ее правления, и читатели, не задумываясь, вложили злосчастную фразу в уста ненавистной австриячки.

 

Мадам Дефицит

Королева утешалась в кругу детей и, сознавая масштабы финансового кризиса Франции, стала вести менее экстравагантную жизнь. Она работала над упрощением своего имиджа — заказывала портреты, на которых выступала в образе добродетельной матери в скромных платьях без корсета.

Однако радикально перестраиваться ей уже не удавалось. Она продолжала осыпать своих фаворитов выгодными должностями, привилегиями и деньгами. Граф Прованский открыто насмехался на невесткой и пустил в оборот прозвище Мадам Дефицит, подразумевая, что в государственном долге страны виноваты именно расходы королевы.

В 1789 году началась революция, в ходе которой власть короля была ограничена. Обострились отношения Франции с Пруссией и Австрией, за которыми стояла Англия. 20 апреля 1792 года Франция объявила войну Австрии. Вскоре в войну вступила и союзница Австрии Пруссия. В начале боевых действий французские войска потерпели ряд поражений. Столичные организаторы революции принялись искать виновных среди генералов-аристократов, а короля с королевой обвинили в передаче врагу секретных сведений — фактически в государственной измене. 10 августа 1792 года монархия была свергнута.

Сначала Марию Антуанетту держали под арестом вместе с супругом и детьми, потом перевели в одиночную камеру. В тюрьме с ней обращались грубо и всячески унижали. Однажды перед окном королевы выставили на пике отрубленную голову ее подруги мадам де Ламбаль. Победители не оставили в покое даже ее детей. На состоявшемся в 1793 году суде Марию Антуанетту обвинили не только в тайных переговорах с австрийцами, но и в кровосмесительной связи с собственным 10-летним сыном. Это была одна из излюбленных тем ненасытных пасквилянтов, но революционные парижане уже пресытились грязными сплетнями. Королева воспользовалась моментом: «Я обращаюсь ко всем матерям в этом зале,— воскликнула она.— Возможно ли такое злодейство?» Достойное поведение подсудимой вызвало одобрительный шум присутствующих и чуть было не привело к уличным столкновениям между ее сторонниками и противниками.

Учтя настроение толпы, суд снял обвинение в инцесте. Ненавистная королева вырвала крупицу сочувствия у французского народа. Однако слишком мало и слишком поздно. Ее признали виновной в измене и приговорили к гильотине.

В день казни Марии Антуанетты — 16 октября 1793 года — торговцы пасквилями вгоняли последний гвоздь в гроб австриячки. Они спешили распродать толпе свежий шедевр: “Les adieux de la Reine a ses mignons et mignonnes” («Прощание королевы со своими любовниками и любовницами»). (с. 81)