Битва при Тирзене (январь 1559 г.)

 

В декабре 1558 года царь послал в Ливонию новое большое войско, под общим командованием князя Семена Ивановича Микулинского. Ему подчинялись воеводы Василий и Петр Серебряные, Иван Шереметев, Михаил Морозов и другие. Иван IV поставил Микулинскому задачу: идти к Риге, безжалостно опустошая все вокруг. Готовясь к походу, князь Семен Иванович написали магистру Кетлеру, что царь Иван Васильевич еще может простить его (!), если он изъявит покорность. Ответа не было.

15 января 1559 года несколькими колоннами московиты вторглись в Ливонию из района города Красного. Войска шли в полосе шириной до ста верст.

Колонна Василия Серебряного двигалась по направлению к Мариенбургу (ныне Алуксне). В районе города Тарзен (ныне Тарваст) 17 января Серебряный сразился с войском рижского архиепископа под командованием рыцаря Фелькерзама. Немцы дрались храбро, но потерпели полное поражение. Фелькерзам и около 400 рыцарей погибли в бою, 30 попали в плен, остальные бежали.

После этой победы московское войско беспрепятственно совершило зимний рейд до самой Риги, сопровождая свой путь (как и прошлой осенью в Эстляндии) грабежами, пожарами, изуверскими казнями. Не занимаясь осадой больших крепостей, воеводы занимали маленькие городки, грабили их, убивали жителей, не успевших бежать, а затем сжигали. Серьезное сопротивление оказал только городок Шмильтен. Московские ратники долго резались в его улицах с отчаянным неприятелем.

Карамзин подвел итоги этого похода следующим образом:

 

«Россияне брали пушки, колокола, запасы; предавали огню все, чего не могли взять с собою; истребили таким образом одиннадцать городов; три дни стояли под Ригою, сожгли множество кораблей в устье Двины, опустошили ее берега, Приморскую землю, Курляндию до Пруссии и Литвы; обогатились добычею и с несметным числом пленников вышли 17 февраля к Опочке, известив Иоанна, что рать его цела, а Ливония в пепле!»

 

 

Перемирие в мае 1559 года

И его последствия

 

Итак, Орден потерпел серьезное военное поражение, ряд его крепостей и замков заняли московски войска. Но весной 1559 года военные действия не возобновились. А в мае Москва заключила с Ливонским орденом перемирие сроком на 6 месяцев, до ноября. Вот как объяснял причину временного прекращения боевых действий Нечволодов:

 

«Кетлер… всеми силами старался привлечь на сторону Ливонии защитников и обратился за помощью к Германскому императору и к королям Дании, Швеции и Польши, которые и отправили свои посольства к Иоанну с ходатайствами за Ливонию. В это время как раз внимание последнего было отвлечено крымцами, и поэтому он согласился на шестимесячное перемирие с Ливонией».

Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 107

 

Действительно, к царю Ивану ТУ обратились великий князь Литвы, король Польши Сигизмунд II Август, шведский король Густав Ваза и датский король Фредерик II: Все они увидели, что война Москвы в Ливонии угрожает их интересам. Однако Иван Васильевич оставил эти демарши без удовлетворения. Так, Фредерику Датскому он написал:

 

«Да не вступается Фридерик в Эстонию. Его земля Дания и Норвегия, а других не ведаем. Когда же хочет добра Ливонии, да советует ее магистру и епископам лично явиться в Москве пред нами: тогда, из особенного уважения к королю, дадим им мир согласный с честию и пользою России. Назначаем срок: шесть месяцев Ливония может быть спокойна!»

 

Царь Иван не был бы самим собой, если бы не врал. Карамзин писал:

 

«Сим отдохновением Ливония обязана была в самом деле не ходатайству короля Фридерика, но услугам другого, не исканного ею благодетеля: хана Девлет Гирея. Иоанн долженствовал унять крымцев, и чтобы не разделять сил, дал на время покой Ордену, в удостоверении, что Россия всегда может управиться с сим слабым неприятелем».

 

Крымский хан, узнав о войне в Ливонии, решил, что пока Москва воюет в Прибалтике, самое время ударить по ней. В декабре 1558 года его загоны пошли к Рязани, Туле и Кашире. Однако вскоре выяснилось, что в Белеве стоит князь Дмитрий Вишневецкий; в Рязани — Иван Шереметев, а в Туле — Михаил Воротынский, и что людей у них много. После нескольких столкновений передовых отрядов, татары повернули назад, теряя лошадей от сильных морозов и бескормицы. Князь Воротынский шел за ними до Оскола по трупам, но не смог догнать.

Ближайшие советники царя во главе с окольничим Алексеем Адашевым тоже выступили в тот момент против продолжения войны в Прибалтике, в пользу борьбы с Крымским ханством как более важной задачи. Нечволодов писал:

 

«Партия Сильвестра и Адашева (то есть все боярство) явно не сочувствовала войне с Ливонией, полагая, что надо воевать с Крымом».

Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 121

 

Они понимали, что продолжение экспансии Москвы в западном направлении неизбежно затронет торговые интересы государств Балтийского региона (Литвы, Польши, Швеции, Дании, городов Ганзы) и вызовет их противодействие. К тому же со стороны Ливонии не было никакой угрозы Москве, тогда как набеги крымцев сильно досаждали жителям южных окраин московских владений.

Кстати говоря, еще в конце 1556 года (или в начале 1557) в Москву приехал князь Дмитрий Вишневецкий, кошевой атаман Запорожского казачьего войска. Был он литвин, из турово-пинских князей, с 1551 года — староста Черкасский. За храбрость и предприимчивость казаки избрали его своим предводителем.[103]Несогласный с приказом великого князя ВКЛ Сигизмунда II Августа прекратить рейды казаков против крымских татар, он уехал в Москву к Ивану IV. Вишневецкий предложил царю план: захватить Крымское ханство совместными усилиями запорожцев и московитов. Но царь предпочел западное направление. Война с Крымом, в отличие от Ливонии, обещала быть долгой, трудной и весьма разорительной.

Как бы там ни было, перемирие позволило Ордену выиграть время и провести активную дипломатическую работу с целью вовлечения в конфликт против Москвы своего ближайшего соседа — Великого княжества Литовского. Переговоры привели к тому, что 31 августа 1559 года магистр Готхард Кетлер и великий князь Литовский (он же король польский) Сигизмунд II Август заключили в Вильно соглашение о вступлении Ливонии под протекторат ВКЛ. Сигизмунд обязался защищать Ливонию, добиваться освобождения всех ее владений.

Данное соглашение было дополнено 15 сентября договором об оказании Великим княжеством Литовским военной помощи. По условиям договора, войска ВКЛ должны были защищать Ливонию от агрессии Москвы. В качестве платы за все это магистр и архиепископ отдали Литве девять южных волостей своей страны с тем условием, что если они захотят потом выкупить их, то должны будут заплатить литовскому великому князю 700 тысяч золотых гульденов.

Летом 1559 года ливонское правительство обратилось также к младшему сыну шведского короля Густава Ваза, герцогу Иоганну (Юхану), правителю Финляндии. Оно просило его дать взаймы 200 тысяч талеров и войско — под залог ряда земель в Эстляндии. Молодой принц, желая расширить свои владения, был не прочь пойти навстречу ливонцам, но его отговорил отец. Он сказал, что тогда ему придется иметь дело не только с Москвой, но еще с Данией и Литвой, у которых есть свои интересы в Ливонии.

В конце все того же 1559 года Меннингаузен, епископ Курземе (Курляндии) продал свои владения, в том числе острова Эзель (Саарема) и Даго (Хиума), датскому королю Фредерику II (1534–1588), только что вступившему на престол после смерти отца, короля Кристиана III.

Получив деньги, епископ уехал в Германию, там перешел в лютеранство и женился. Междутем, король Фредерик был обязан по отцовскому завещанию отдать ряд земель в Голштинии младшему брату Магнусу (1540–1583). Но вместо них он передал ему купленные владения. И вот весной 1560 года Магнус со своей дружиной прибыл на остров Эзель, в Аренсбург. Там к нему на службу поступило много ливонских рыцарей, ибо они надеялись, что Дания не оставит без помощи своего герцога.

Магистру Кетлеру появление Магнуса не понравилось. Ведь лично ему от этой сделки не досталось ни одного талера. По сему поводу едва не возник вооруженный конфликт, но 30 августа московиты взяли Феллин, и магистру стало не до Магнуса.

Магнус тем временем присоединил к своим владениям небольшой город Зоннебург на материке..

 

Продолжение войны

(сентябрь 1559 — август 1560 гг.)

 

Царь, предоставив перемирие Ордену, не думал, что немцы посмеют нарушить его. Однако магистр Кетлер получил денежную субсидию от германского императора (сто тысяч золотых), занял деньги у герцога Прусского и у богатых ливонских купцов (так, один рижский лавочник дал ему 30 тысяч марок). Он нанял несколько тысяч солдат в Германии, тем самым удвоил численность своего войска и первым возобновил войну. Впрочем, магистр надеялся на военную помощь со стороны Литвы.

 

Неудача Кетлера

 

В сентябре 1559 года Кетлер пошел из Вендена походом на Дерпт. Внезапным нападением ему удалось разбить стоявший близ Дерпта отряд воевод Захара Плещеева и князя Сабурова. В этой битве погибли около тысячи московитов.

Однако воевода дерптского гарнизона, князь Андрей Катырев-Ростовский успел принять меры к обороне города. Когда Кетлер осадил Дерпт, московиты встретили его войско орудийным огнем и отважной вылазкой. В течение 10 дней ливонцы пытались разрушить стены из пушек, но безуспешно. Среди наемников стали расти недовольство напрасными потерями. Не решившись ни на штурм, ни на долгую осаду в условиях суровой зимы, Кетлер ушел.

На обратном пути он попытался овладеть крепостью Лаис, где стоял небольшой гарнизон (400 человек) под командованием стрелецкого головы Кошкарова. В ноябре 1559 года ливонцы поставили туры, разбили стену, но не смогли ворваться в крепость, остановленные яростным сопротивлением стрельцов. Отважный гарнизон Лаиса в течение двух дней стойко отбивал приступы ливонского войска. Кетлеру так и не удалось одолеть защитников Лаиса, и он, понеся ощутимые потери, вынужден был уйти назад к Вендену. По этому поводу Карамзин писал:

 

«Сия удивительная защита Лаиса есть одно из самых блестящих деяний воинской истории древних и новых времен, если не число действующих, а доблесть их определяет цену подвигов».

 

Неудачная осада Дерпта и Лаиса означала провал контрнаступления Кетлера. Что еще хуже, его выступление привело Ивана IV в дикую ярость. Он приказал воеводам Ивану Мстиславскому, Петру Шуйскому, Василию Серебряному и Андрею Курбскому не просто «отмстить неразумным ливонцам», но вообще завершить войну полным разгромом Ордена.

В феврале 1560 года небо Ливонии снова озарили пожары. Наступление шло широким фронтом и наносило огромный ущерб экономике местных территорий. Вот как описал его Карамзин:

 

«Россияне… устремились из Дерпта с огнем и мечем казнить вероломство; подступили к Тарвасту, где находился старый магистр Фирстенберг, стоптали его в сделанной им вылазке, сожгли предместие… Князья Мстиславский, Шуйский, Серебряный разгромили всю землю от Псковского озера до Рижского залива, в уездах Венденском, Вольмарском, где еще многие места оставались целы до сего нового и для бедных жителей нечаянного впадения.

Напрасно искав магистра и битвы в поле, воеводы пришли к Алысту, или Мариенбургу (ныне Алуксне). Сей городок был тогда одним из прекраснейших в Ливонии; стоял на острове среди большого озера и казался недоступным в летнее время: зима проложила к нему путь, и россияне, подкатив тяжелый снаряд огнестрельный…, в несколько часов разбили до основания стену. Немцы благоразумно сдалися; но глава их, командор Зибург, умер за то в Кирхгольмской темнице: ибо магистр хотел, чтобы орденские сановники защищали крепости подобно Укскилю и Кошкарову. Воеводы, исправив стены, оставили в Мариенбурге сильную дружину, возвратились во Псков.

Весною Россияне опять ходили из Дерпта в Эстонию; выманили немцев из Верпеля и засадою истребили всех до одного человека; а так называемые сторонщики Псковские, или вольница, уже не находя ничего в ливонских селах, искали земледельцев в лесах и толпами гнали их для продажи в Россию».

 

 

Сражение при Вейсентштейне

 

В конце мая войско Андрея Курбского и Данилы Адашева выступило из Дерпта к Вейсенштейну, или Белому Камню. По пути воеводы взяли Фегефеер, замок епископа Ревельского, и опустошили богатую Коскильскую область, где находилось много дворянских имений.

Узнав от пленников, что бывший магистр Фюрстенберг с девятью хоругвями, конными и пехотными, стоит в восьми милях от города, за вязкими болотами, воеводы устремились к нему с пятью тысячами легкой конницы, а обозы с богатой добычей под крепкой охраной отправили в Дерпт. Целый день московиты пробирались по болотам. Если бы Фюрстенберг атаковал бы их в тот момент, то разбил бы вдребезги. Но этот старый дурак ждал противника в широком поле, в десяти верстах за болотами. Солнце уже садилось. Курбский приказал своим воинам идти не спеша, чтобы кони хорошо отдохнули. Около полуночи они увидели немцев, готовых к бою, и сразились с ними.

Около двух часов шла ожесточенная перестрелка. Затем подошел резерв Курбского, ударил во фланг немцев. Ливонцы побежали, а московиты гнали их шесть верст, до глубокой реки, где мост обрушился под бегущими. Спаслись немногие, в том числе Фюрстенберг: одни утонули, другие были убиты, третьи сдались в плен. Курбский на восходе солнца вернулся к немецкому лагерю, где взял весь обоз. Он привел в Дерпт 170 знатных пленников.

 

Сражение при Эрмесе

 

Царь летом 1560 года послал в Дерпт новую рать, до 40 000 человек конницы и пехоты, при 40 осадных пушках и 50 полевых. Главным воеводам, князьям Ивану Мстиславскому и Петру Шуйскому, он приказал непременно взять Феллин, самую мощную крепость Ордена в восточной Ливонии. Московские полки медленно шли к Феллину по берегу реки Эмбах; тяжелые осадные орудия они везли на речных судах.

Тем временем авангард князя Барбашин (6 тысяч легких всадников) спешил перерезать пути из Феллина к морю, так как лазутчики сообщили, что Фюрстенберг хочет отправить для безопасности богатую казну в Гапсаль. Утомив коней, люди Барбашина 2 августа расположились биваком на лесной опушке, в пяти верстах от городка Эрмес (ныне Эргеме). Жарким полднем, когда воины спали в тени, караульные вдруг подняли тревогу. Оказалось, что 500 всадников и столько же пехотинцев под начальством храброго ландмаршала Филиппа Бёлля устремились из-за угла леса к бивакумосковской конницы.

Но внезапность дала им только минутную выгоду: после первого замешательства московиты остановили натиск немцев и многих убили, а 130 рыцарей взяли в плен, в числе Бёлля. Утрата этого командира, считавшегося «последней надеждой Ливонии», стала великим бедствием для Ордена.

 

Взятие Феллина

 

В августе 1560 года войско Мстиславского, Шуйского и Курбского осадило Феллин (ныне город Вильянди в Эстонии). Его оборонял гарнизон под командованием бывшего магистра Фюрстенберга.

Осада Феллина могла, в принципе, провалиться. Толстейшие стены крепости не поддавались действию пушек, которые в течение трех недель вели непрерывный обстрел. Запасов продовольствия имелось в изобилии. Более того, огонь крепостной артиллерии уничтожил много осадных орудий. Однако через три недели немецкие наемники, не получавшие жалованья уже несколько месяцев, решили сдать крепость. В отчаянии, Фюрстенберг раздал им все свои личные средства. Увы, денег у него оказалось недостаточно. Гарнизон 30 августа капитулировал.

Заняв город, воеводы и ратники удивились малодушию воинов гарнизона, которые могли бы очень долго сидеть в осаде, так как крепость имела три кольца каменных стен с глубокими рвами, 450 пушек и множество всяких запасов.

Сдав город, все рядовые защитники получили право свободного выхода. Важных пленников, в том числе бывшего магистра, отправили в Москву. Старого Вильгельма Фюрстенберга царь Иван принял милостиво, даже дал ему «в кормление» городок Любимов.[104]

Филиппа Бёлля тоже отправили в Москву, но его судьба сложилась иначе. Представ перед Иваном IV, он сурово сказал ему:

 

«Ливония стоит за честь, за свободу и гнушается рабством, а ты ведешь войну как лютый варвар и кровопийца. Ты неправдой овладеваешь нашим отечеством, не так, как прилично царю христианскому».

 

Тираны, как известно, правды никогда не любили, а уж такие, как Иван Васильевич — и подавно. Беллю немедленно отрубили голову.

Отпущенные воины-наемники из феллинского гарнизона добрались до Риги, где магистр Кетлер повесил их, тем самым дав справедливую оценку их подлому поступку.