Сражения под Каширой и на Восме

(июнь 1607 г.)

 

После победы у Пчельни князь Телятевский вернулся в Тулу:

 

«Тульские же воры приведоша со Пчельни плененых живых в Тулу множество много московских вой… Петрушка (царевич Пётр) повеле их на всяк день числом человек по десяти и больши посекати, а иных повеле зверем живых на снедение давати».

Смирнов И. И. Цит. Соч., с. 395

 

Болотников тоже перешел со своими силами в Тулу. Здесь он присоединился к «царевичу Петру», «боярином» которого формально являлся. Если бы повстанцы сразу выступили на Москву, они, скорее всего, взяли бы столицу. Но вожди повстанцев промедлили, что позже их погубило. Очевидец тех событий говорит прямо:

 

«Поистине, когда бы у мятежников было под рукой войско и они двинули бы его на Москву, то овладели бы ею без сопротивления. Так как они действовали медленно, то в Москве снова собрались с духом, отлично зная, как с ними поступят, и что они все с женами и детьми будут умерщвлены… Так что они все поклялись защищать Москву и своего царя до последней капли крови; и снова снарядили в поход большое войско, и царь отправился вместе с ним».

Масса. Цит. Соч., с. 170–171

 

Болотников позже все же решил еще раз попытаться овладеть Москвой. С этой целью он повел свое войско из Тулы по прямой дороге на Серпухов. Но, узнав, что в Серпухов с большими силами прибыл царь (Шуйский выступил из Москвы 21 мая), и что туда пришли также и другие войска, Болотников решил повернуть к Кашире. Он хотел разгромить находившиеся там подразделения князей А. В. Голицына и Б. М. Лыкова, усиленные рязанскими полками воевод Ф. Булгакова, Г. Сунбулова и П. Ляпунова, а затем пойти на Коломну и по коломенской дороге — к Москве, где в это время правительственных войск не было.

5 июня 1607 года близ Каширы, на реке Восме (недалеко от места впадения ее в Беспуту), произошло сражение объединенного войска Болотникова и Телятевского с царским войском. У повстанцев было от 20 до 30 тысяч человек, но у противника больше. Царские войска встретили повстанцев на правом (южном) берегу реки Восмы; в их тылу, на левом берегу реки, расположился резервный отряд, состоявший из рязанских дворян.

Битва началась с «огненного боя» (артиллерийской перестрелки) и мелких стычек конницы. Затем Болотников ввел в бой отряд «казаков пеших с вогненым боем» (до 2 тысяч человек). Они перешли Восму вброд и на левом берегу заняли овраг, возле которого стояли рязанцы. С этой позиции казаки стали обстреливать рязанцев и своим «огненным боем» наносили им потери: «людей ранили и самих и лошадей побивали». Тем временем на южном берегу развернулась основная битва. Кровопролитное сражение в целом складывалось успешно для повстанцев.

Но во второй половине дня воеводы, командовавшие резервным полком рязанцев, приняли смелое решение: оставить заслон против засевших в овраге казаков, а самим перейти Восму и броситься на помощь основным силам. Личным примером они увлекли в атаку колебавшихся ратников. Удар резерва, а также последовавший вскоре за ним переход 4-тысячного отряда некоего Телетина (не путать с князем Телятевским) из войска Болотникова на сторону противника, решили исход сражения в пользу царских воевод. К вечеру Болотников и Телятевский потерпели серьезное поражение. Они спешно отступили к Туле, бросив весь обоз, знамена и пушки.

В погоню за ними устремилась часть «бояр». Остальные царские войска атаковали оставшийся за рекой казачий отряд. Еще два дня шел бой с казаками, укрепившимися в овраге на левом берегу. Казаки сражались с беззаветной храбростью и воинской доблестью. На предложения сдаться они отвечали, что лучше им «помереть, а не здатца». Но, когда у них кончился порох, все же оказались в плену и на следующий день были казнены. К тому моменту их оставалось в живых около 1700 человек. Пощадили лишь семь человек — по просьбе нескольких дворян из Нижнего Новгорода и Арзамаса, за которых эти семеро когда-то заступились.

В 7 верстах от Тулы Болотников и Телятевский остановились на берегу реки Вороньей (или Воронки) и решили дать здесь новый бой войскам Шуйского (около 40 тысяч человек). Недостаток сил они попытались восполнить возведением полевых укреплений вдоль высокого берега реки.

Как указывает И. И. Смирнов, войска Болотникова были расположены вдоль всего нижнего течения Вороньей, от самого устья (при впадении в реку Упа) до Малиновой засеки, что в двух верстах от Ясной Поляны. Очевидно, план гетмана состоял в том, чтобы использовать реку Воронью как рубеж, запирающий подходы к Туле между рекой Упой и Малиновой засекой.

Это сражение произошло 12 июня 1607 года. Оно было продолжительным и весьма ожесточенным, но тоже закончилось победой царских войск, имевших, как минимум, двукратное численное превосходство.

Царская армия состояла, в основном, из стрельцов, а также из дворян с их боевыми холопами, прибывшими из центральных и северных областей Московской Руси. Потерпев поражение, Болотников с 15–20 тысячами оставшихся у него воинов укрылся в Туле. Летопись сообщает:

 

«Пешие воровские люди стояли подле речки в крепостях, а речка топка и грязна… И об речке воровские люди многое время билися, и милостию Божиего московские люди воровских людей от речки отбили и за речку Воронью во многих местех сотни передовые перешли, и бояре и воеводы со всеми полки першли жь и воровских людей учали топтать до города до Тулы и многих побили и живых поймали… И воровские люди прибежали в город, а московские люди гнали их до городовых ворот, а человек з десять московских людей и в город въехали, и в городе их побили. А бояре и воеводы со всеми полки стали под Тулою и Тулу осадили».

Цит. по книге И. И. Смирнова, с. 445

 

 

Оборона Тулы

(июнь — октябрь 1607 г.)

 

Тула представляла в то время сильную крепость, она являлась одним из главных опорных пунктов так называемой «Засечной черты». Внешний городской пояс был обнесен деревянной стеной в форме вытянутой подковы, длиной по периметру 1071 сажень (2285 м) с 19-ю башнями. Обеими концами эта стена упиралась в реку Упу. Внутри деревянного города стоял каменный замок (кремль), его периметр был 490 саженей (1035 м). Городские строения от деревянной стены отделяли глубокий ров и «улица».

Планомерная осада Тулы началась 30 июня, когда к городу подошли основные силы царских войск во главе с самим Василием Шуйским и была подвезена осадная артиллерия.

Общую численность этих сил источники оценивают в 100 тысяч человек, что, несомненно, является преувеличением в полтора — два раза. У Болотникова, Телятевского и «царевича Петра» в Туле было около 20 тысяч человек «воров», не считая местного населения.

Осада продолжалась три с половиной месяца — до 10 октября. Повстанцы не потеряли боевого духа. Они не только отбили несколько приступов, но и сами совершали смелые вылазки:

 

«Ис Тулы вылоски были на все стороны по трожды и по четырежде, а все выходили пешие люди с вогненным боем и многих московских людей ранили и побивали».

 

Диаментовский писал в «Дневнике Марины Мнишек»:

 

«Пришла весть (в Ярославль), что царь Шуйский, осаждая Тулу, потерял до 2000 людей во время штурмов, число которых доходило до 22; поэтому он решил, дождавшись новгородцев, которые шли ему на помощь, снова добывать Тулу всеми силами».

Цит. по книге И. И. Смирнова, с. 453

 

Сидя в осаде, Болотников и его сподвижники (князь Телятевский, «царевич Петр») неоднократно посылали гонцов к своим сторонникам в Украинные и Северские города с призывами о помощи. С конца июля, когда до них дошла весть о появлении в Стародубе «царя Дмитрия» (т. е. второго самозванца), эти призывы были обращены непосредственно к нему.

Василий Шуйский учел опыт неудачной осады Калуги, где его войска оказались под двойным ударом с «фронта» и «тыла». Он неоднократно выделял часть своих сил для взятия городов, находившихся в руках сторонников «царя Дмитрия Ивановича». Его воеводам удалось «очистить от воров» Белев, Волхов, Гремячий, Дедилов, Епифань, Крапивну, Лихвин, Одоев.

Но и Самозванец услышал призывы своего «гетмана» и в первых числах сентября начал поход из Стародуба на Брянск, намереваясь затем через Белев выйти к Туле. Вскоре (25 сентября) он вошел в Брянск, радостно встреченный населением.

Между тем, осада Тулы затянулась. Царь Василий не решался идти на решительный штурм, опасаясь слишком больших потерь. В его войске началось массовое дезертирство. Ему изменил касимовский князь Петр Урусов, ушедший в Крым вместе со своими мурзами, позже переметнувшийся на сторону Самозванца (а еще позже ставший его убийцей).

Несомненно, что осада завершилась бы полным разгромом царских войск, если бы не одно хитроумное предприятие. Им удалось затопить Тулу. Проект «потопления» еще в июле предложил «муромец сын боярский Иван Сумин сын Кровков». Проект отличался смелым замыслом. При впадении в Упу реки Вороньей была сооружена высокая плотина, тянувшаяся на полверсты.

К постройке плотины «из иструбов, набитых землею», приступили в самом начале августа, а в действие она была введена через два месяца. В результате сооружения плотины половина города оказалась затопленной.

После этого положение осажденных, уже давно испытывавших нехватку продовольствия, стало критическим. Под давлением горожан, не желавших страдать от голода и наводнения, Болотников, Телятевский и «царевич Петр» вступили в переговоры с Василием Шуйским.

Царь тоже находился между двух огней: с одной стороны, защитники Тулы («воровские люди»), в отличие от местных жителей, собирались не только стоять до последнего, но и выйти на прорыв навстречу войскам «царя Дмитрия». Между тем, Меховецкий и Будзила — командиры передовых частей Самозванца — 8 октября взяли штурмом Козельск. До Тулы из Козельска оставалось около 120 верст, не более четырех — пяти дней пеших переходов. Поэтому царю пришлось согласиться на условия сдачи города, выдвинутые вождями повстанцев:

1) Всем участникам обороны Тулы разрешается уйти с оружием в руках туда, куда они пожелают;

2) Тех, кто захочет вступить в царское войско, примут на службу без всяких препятствий;

3) Князьям Телятевскому и Шаховскому, гетману Ивану Болотникову и «царевичу Петру» была обещана личная свобода.

С. М. Соловьев по поводу переговоров и условий сдачи пишет:

 

«Шуйский, имея уже на плечах второго Лже-Дмитрия, естественно должен был хотеть как можно скорее избавиться от Лже-Петра и Болотникова и потому обещал помилование…

(Болотников), не имевший средств узнать истину касательно событий (не знал, когда придут на помощь войска Самозванца — А. Т.), мог в самом деле думать, что исполнил свой долг, если до последней крайности верно служил тому, кому начал служить с первого раза».

Цит. по книге И. И. Смирнова, с. 484

 

Итак, 10 октября 1607 года повстанцы открыли городские ворота. Царь Василий Шуйский в основном выполнил условия договора о сдаче. Казаки и прочие «воровские люди» беспрепятственно разошлись кто куда. Лишь Илейку Муромца (царевича Петра) и Ивана Болотникова царь не отпустил на волю. Илейку отвезли в Москву и, продержав несколько недель в тюрьме, повесили (в январе или феврале 1608 года) на Серпуховской дороге, недалеко от Данилова монастыря. Болотников остался в оковах в Туле. В Москву его доставили лишь в конце ноября, а марте 1608 года сослали в Каргополь.[184]Там через 6 месяцев его ослепили и в конце года утопили.

Обычно расправу с ним изображают как коварный умысел Василия Шуйского. Между тем этот вопрос не так прост, как кажется. Во-первых, ряд источников свидетельствует, что Болотников пытался использовать переговоры с царем в качестве тактического приема («устроить некоторую штуку»). Он хотел ценой потери Тулы обмануть Шуйского, чтобы спасти свое войско и самого себя. Но царь разгадал его истинные намерения и потому держал в Туле до тех пор, пока все войско «гетмана» не разошлось в разные стороны.

Во-вторых, и перед арестом в Москве, и по пути в Каргополь, и в ссылке Болотников вел себя вызывающе. Так, он постоянно угрожал царским приставам и каргопольскому воеводе: «Погодите, придет мое время, я вас всех закую в железо, зашью в медвежьи шкуры и брошу псам!» Воевода терпел-терпел, да и взял грех на душу — велел сначала ослепить, а потом и утопить смутьяна. В Москве к тому времени были уже другие проблемы, посему такое своевольство сошло воеводе безнаказанно.

 

 

Глава 4

ВОЙНА «ТУШИНСКОГО ВОРА»