Ягайло, Витовт и Дмитрий Донской

 

После смерти Альгерда, в соответствии с его завещанием, престол великого князя в мае 1377 года занял старший сын от брака с Ульяной Тверской — 27-летний Ягайло (1350–1434).

Однако у Альгерда был еще и 52-летний сын Андрей (1325–1399), от первого брака с Марией Витебской, который по феодальному праву должен был наследовать отцу как старший среди всех сыновей. Он княжил в Полоцке и после смерти Альгерда заявил о своем праве на престол, но потерпел поражение в борьбе с Ягайло и вынужден был в 1378 году бежать в Псков, где псковичи посадили его на княжение с согласия великого князя Дмитрия Ивановича, к которому Андрей ездил на поклон в Москву.

Московский князь решил воспользоваться смутой в Литве, и в 1379 году Андрей Альгердович, вместе с серпуховским князем Владимиром Андреевичем и московским воеводой Дмитрием Михайловичем Боброком-Волынским, двинулись на Литву, взяли пограничные города Трубчевск и Стародуб, разграбили села в их окрестностях, захватив много скота.[33]

Позже, в 1381 году, когда великокняжеский престол в Литве некоторое время занимал Кейстут, Андрей вернулся в Полоцк. В 1386 году он снова выступил против Ягайло, снова был разбит, попал в плен и три года находился в тюрьме. Освобожденный в 1390 году Витовтом, стал на его сторону в борьбе со Скиргайло. Князь Андрей Полоцкий погиб в битве с татарами на Ворскле.

Другой сын Альгерда — Дмитрий, князь Трубчевский, не оказал сопротивления московским полкам. Он покинул город вместе с семьей и боярами, поехал в Москву и стал служить великому князю московскому. Дмитрий Иванович дал ему в удел город Переяславль.

Усобица между Ягайло и Андреем почти не сказалась на жизни Литвы. Но через некоторое время началась куда более сильная усобица между Ягайло (сыном Альгерда) и Витовтом (сыном Кейстута).

В Полоцке после Андрея Альгердовича княжил сын Кейстута, тоже Андрей, но по прозвищу «Горбатый». Ягайло и его фаворит боярин Войдыла захотели отнять у него Полоцк, чтобы отдать родному брату Ягайло — Скиргайло (1352–1394). Так они и сделали в 1377 году.

Но после того как Скиргайло прибыл в город, выяснилось одно негативное обстоятельство. Оказалось, что хотя его мать (Ульяна Александровна) была православной, сам он, как и отец, отдает предпочтение язычеству. В жемойтских и литвинских деревнях это прибавляло ему популярности. Однако жители православного Полоцка категорически не желали видеть своим князем столь сомнительную личность. Горожане терпели более трех лет, а в 1381 году схватили князя, привязали задом наперед к старой кляче и под улюлюканье выгнали за городские ворота. В Придвинье вплоть до начала XX века можно было услышать поговорку: «Поехал, как Скиргайла с Полоцка».

Тогда оскорбленный в лучших чувствах Скиргайло собрал своих сторонников, литвинов и жемойтов, позвал на помощь отряд Ливонского ордена и осадил Полоцк. Однако четырехмесячная осада не принесла ему успеха.

Кейстут, узнав о полоцких событиях, решил упредить дальнейшие действия Ягайло в нежелательном для него направлении. В ноябре 1381 года он неожиданно явился с большим отрядом в Вильно, занял город, взял в плен Ягайло с его родней и челядью, повесил Войдылу, захватил все грамоты, в том числе последний договор с немцами. Ягайло пришлось дать клятву никогда больше не воевать против Кейстута, после чего его отпустили, дав в удел Витебск.

Великим князем литовским стал Кейстут. Но в июне 1382 года войско Ягайло внезапно осадило Трокский замок, где в это время находились Кейстут и Витовт. Скиргайло, вызвав Кейстута на переговоры, сумел захватить его в плен и отвез в Кревский замок.[34]Через пять дней дядю Кейстута по приказу любящего племянника задушили в подвале башни золотым шнурком от его собственного кафтана.

Совершив убийство, Ягайло устроил дяде пышные похороны, объявив народу, что тот скончался естественной смертью.

Витовт в это время болел. Больного князя и его жену Ягайло держал под крепкой стражей. Несомненно, он готовил двоюродному брату туже участь, что и его отцу. Однако Витовта спас находчивость жены Анны, княжны Смоленской, и преданность ее служанок. Когда Витовт поправился, он по-прежнему притворялся больным. Жена ежедневно навещала его вместе с двумя служанками. Наконец она получила от Ягайло разрешение (только для одной себя) уехать в Моравию.

В ночь перед отъездом Анна пришла проститься с мужем и задержалась у него дольше обычного: в это время Витовт переодевался в платье одной из служанок, Елены, которая осталась вместо него. Невысокий рост и гладкое свежее лицо молодого Витовта обманули стражников. Он благополучно вышел из тюрьмы вместе с женой и второй служанкой, нашел лошадей, высланных из Волковыска от тамошнего тиуна, и вскоре был уже в Слониме. Оттуда Витовт поехал в Берестье (Брест), а на пятый день приехал в Полоцк.

Елена, не вставая с постели, так хорошо изображала больного князя, что только на третий день Ягайло доложили о бегстве, после чего разгневанный князь велел убить храбрую служанку.

 

* * *

 

Смуты в Литве дали возможность Дмитрию Ивановичу заняться ордынскими землями. В 1380 году ему удалось разбить войско хана Мамая на Куликовом поле.

В «Истории России с древнейших времен» С. М. Соловьева говорится, что рязанский князь Олег «спешил войти в переговоры с Мамаем и с Ягайлом литовским». По его мнению, Олег и Ягайло рассуждали так:

 

«Как скоро князь Димитрий услышит о нашествии Мамая и о нашем союзе с ним, то убежит из Москвы в дальние места или в Великий Новгород или на Двину, а мы сядем в Москве и во Владимире; и когда хан придет, то мы его встретим с большими дарами и упросим, чтоб возвратился домой, а сами, с его согласия, разделим Московское княжество на две части — одну к Вильне, а другую к Рязани, и возьмем на них ярлыки и для потомства нашего».

Соловьев С. М. История России с древнейших времен, Книга II, с. 285

 

Однако в логике Соловьева есть весьма существенный изъян. Великое княжество Литовское никогда, ни по какому поводу не просило у Золотой Орды одобрения своих политических акций. И в ярлыках великих ханов — в отличие от московских правителей — оно абсолютно не нуждалось.

Действительно, Ягайло собрал большое войско и двинулся в поход, но куда и зачем? На помощь хану, только он опоздал: Дмитрий Донской уже разбил Мамая. Именно так всегда утверждали рус кие учебники по истории. На самом же деле никому не известны подлинные намерения Ягайло. Литовский князь действительно шел на юго-восток, в сторону Дона, однако почему-то не через вассальное ему Северское княжество, а через владения союзников Дмитрия Ивановича — черниговских князей. Естественно, что через враждебные земли он шел с боями.

Видимо, Ягайло вовсе не стремился соединиться с Мамаем, ему было гораздо важнее использовать сложившуюся ситуацию для захвата бассейна верхней Оки, где он давно «положил глаз» на местные княжества. «Летописная повесть» гласит, что литовцы «не поспеша… на срок за малым, за едино днище или менши», то есть, они находились на расстоянии одного дневного перехода от места сражения. Но «Сказание о Мамаевом побоище» утверждает, что Ягайло дошел лишь до Одоева, находившегося в 140 км от Дона (а это, как минимум, четыре или даже пять дневных переходов) и, узнав о выступлении войска Дмитрия Донского к Дону, «пребысть ту оттоле неподвижным».

Кстати замечу, что никто до сих пор не знает точного места Куликовской битвы. Согласно «Полному географическому описанию нашего Отечества», изданному в 1902 году под редакцией знаменитого географа И. И. Семенова-Тянь-Шанского, Куликово поле представляло собой степную «поляну», протянувшуюся на 100 км (!) по Всему югу нынешней Тульской области с запада на восток (от верховья реки Снежедь до Дона) и на 20–25 км с севера на юг (от верховьев Улы до верховьев Зуши).

Как быть, в таком случае, с памятником русским воинам на Куликовом поле? Очень просто. В июне 1820 года тульский губернатор В. Ф. Васильев отдал распоряжение об установке памятника «знаменующего то место, на котором была освобождена и прославлена Россия в 1380 году». Поскольку начальство велело, постольку быстро «нашли» место битвы. Между тем, многочисленные раскопки, проводившиеся здесь и вокруг, не дали ни малейшего свидетельства битвы: нет ни черепов, ни костей, ни остатков оружия.

 

Что касается причин войны между Москвой и Золотой Ордой, то они таковы. В Орде шла борьба за престол великого хана между темником Мамаем и Тохтамышем, потомком великого хана Джучи. Тот и другой пытались убедить русских князей поддержать их.

Но тут появился на сцене суздальский епископ дионисий; горячий поборник идеи полного освобождения всей Руси от татарской зависимости. Жил он в богатом Нижнем Новгороде, принадлежавшем суздальским князьям. Когда Мамай прислал туда посольство, чтобы договориться о союзе, Дионисий натравил на них городскую чернь. Всех татар убили самым жестоким образом: раздев донага, выпустили на лед Волги и затравили собаками.

Мамай, придя в ярость от такой подлости, послал на город переметнувшегося к нему от Тохтамыша царевича Арапшу (или Арап-шаха). Скрытно совершив быстрый переход, он застиг суздальских князей врасплох. Арапша наголову разбил их войско на реке Пьяне, взял Нижний Новгород и вырезал почти весь город — в отместку за растерзанных послов.

Затем Мамай отправил свое войско под командованием мурзы Бегича в новый поход, но на реке Ворскла московская рать дала ему бой и одержала победу. После всех этих событий широкомасштабное столкновение Москвы и ее союзников (Суздаля, Владимира, Ростова Великого) с Мамаем стало неизбежным. Такова подоплека Куликовской битвы, которую мы не рассматриваем.

 

Поход Тохтамыша на Москву

(1382 г.)

 

После победы на Куликовом поле князь Дмитрий Иванович прекратил выплату дани Орде, но татары очень быстро восстановили прежнее положение вещей. В августе 1382 года Тохтамыш, победив Мамая и став великим ханом, пошел на Москву. Великий князь спешно покинул город и уехал в Кострому. По мнению некоторых историков — собирать войско для отпора ордынцам. По мнению большинства других — просто сбежал, вполне обоснованно опасаясь жестокой расправы за неуплату налогов и за Куликово побоище.

Вслед за ним из Москвы убежали его супруга Евдокия и митрополит Киприан, а так же бояре. Татары появились у городских стен 23 августа, на следующий день они начали осаду кремля. Москвичи, которых возглавил литвинский князь Остей, один из внуков Альгерда, успешно отбивались. Им помогали каменные стены и огнестрельные орудия — «тюфяки».[35]Тюфяк, заряжавшийся картечью, был удобен именно для стрельбы с крепостных стен.

Не сумев взять крепость штурмом, татары пошли на хитрость. Их союзники, нижегородские князья Василий и Семен Дмитриевичи — свояки великого князя Дмитрия — поклялись москвичам, что хан не причинит им вреда, если они откроют ворота. Но когда из кремля вышла процессия именитых горожан и священников с крестами и дарами, татары немедленно убили князя Остея. Затем они стали безжалостно рубить духовенство. Потом ворвались в кремль, убили либо взяли в плен всех находившихся там москвичей, разграбили церкви, захватили княжескую казну, имущество жителей. Они также сожгли множество книг, свезенных со всех сторон и сложенных в храмах.

По пути домой Тохтамыш точно так же обошелся с Переяславлем и Коломной.

Когда великий князь Дмитрий вернулся в свою столицу, он увидел огромное пепелище, заваленное горами трупов. Летопись свидетельствует: «город взят и огнем пожжен, церкви разорены, а людей множество безчисленно лежащих». Князь велел платить могильщикам по одному рублю за погребение 80 мертвецов. Однако разные летописи приводят различные суммы выплат. Соответственно, колеблется оценка числа погибших. Средняя цифра — 18 тысяч человек!

Таким образом, победа князя Дмитрия Ивановича «Донского» над татарами на Куликовом поле ничего не изменила в характере взаимоотношений между русскими княжествами и Золотой Ордой. Напротив, она повлекла за собой жестокие бедствия, по своим масштабам и последствиям сопоставимые с нашествием Батыя на Русь в 1237–1242 гг. Московскому князю пришлось снова признать себя данником Золотой Орды.

 

* * *

 

После разгрома Москвы Тохтамышем, в 1383 году в Орду за ярлыком на великое княжество Владимирское поехали конкуренты: тверской князь Михаил Александрович с сыном Александром и московский князь Дмитрий Иванович с 12-летним сыном Василием. Хан быстро понял, что у тверичей денег нет, а посему 6 декабря 1383 года отправил Михаила Александровича назад в Тверь ни с чем.

Дмитрия Ивановича, выразившего полную покорность, Тохтамыш обласкал, ярлык ему выдал, но оставил у себя заложником его сына Василия (1371–1425), будущего великого князя московского Василия I. Тохтамыш предложил выкупить его за восемь тысяч золотых монет. Такой суммы у отца не было, к тому же посланники Тохтамыша ежегодно приезжали за большой данью. Зато в конце 1385 года 14-летнему князю удалось бежать из Орды.

При этом, обманывая погоню, он устремился на юг, а оттуда через Литву пробрался в Москву. В Литве князь Витовт склонил юного княжича к обещанию жениться в будущем на его дочери Софье (1371–1453). А уже 15 августа 1389 года Василий Дмитриевич наследовал престол своего знаменитого отца. Мурза Шихмат, посол хана Золотой Орды, торжественно «посадил» молодого князя на великое княжение в Успенском соборе московского кремля. Правление Василия I длилось 36 лет. Через год после восшествия на престол он купил в Орде ярлык на княжение Нижегородское, Муромское, Мещерское и Таруское. Вскоре под властью Москвы оказалось и Суздальское княжество.

Главные ближайшие противники — Тверское и Рязанское княжества — разобщались московской территорией, и это облегчало борьбу с ними. А окраинные княжества прикрывали Москву от многих татарских набегов, что способствовало росту численности ее населения.

В том же 1390 году в Москве состоялась свадьба 19-летнего Василия Дмитриевича и 19-летней Софьи Витовтовны. Венчал их митрополит Киприан, «и было чести и веселия до сыти»

 

 

Глава 3

ВОЙНЫ КНЯЗЯ ВИТОВТА