Аналитическая философия менеджмента

 

Предмет нашего интереса предполагает учет статуса философии. Но до сих пор мы преднамеренно избегали рассуждений о нем. Настало время обратить на него особое внимание. И мы тут же оказываемся в исключительно проблемной ситуации. Дело в том, что современная философия не представляет собой монолит, она неоднородна и состоит из различных направлений, которые далеко не всегда удается примирить друг с другом. Философский плюрализм неизбежен, нам придется иметь с ним дело. По этому поводу не следует огорчаться, ибо философия за двадцать шесть веков своего развития накопила значительный потенциал, который скорее воодушевляет, чем разочаровывает. Но и он неоднороден, в нем достижения сменяются явными провалами. Сориентироваться в этом массиве философских проблем очень непросто. А между тем это необходимо сделать. Но как именно? Как выбрать в арсенале философских идей то, что актуально для менеджмента?

В поиске ответа на поставленные вопросы предварительно дадим общую оценку соотношения менеджмента и философии. Неоспоримо, что они определенным образом взаимосвязаны друг с другом. Менеджер подобно любому нормальному человеку неизбежно философствует. Наиболее наглядно это проявляется в выработке собственного мнения о менеджменте. Она как раз и представляет собой главную часть философствования менеджера. Но философствующий неизбежно попадает в те русла философствования, которые были выработаны до него, и которые он, порой незаметно для себя, усвоил в процессе своего образования. Разумеется, имеют место многочисленные отклонения от магистральных путей развития философии, но избежать их полностью никому не удается. Контакты менеджмента с философией неизбежны. Само их наличие указывает на определенный параллелизм, существующий между философией и менеджментом. Но он своеобразный, не жесткий, насыщенный многочисленными расхождениями. Можно сказать, что между менеджментом и философией имеет место не полный параллелизм, а квазипараллелизм.

Итак, наша ближайшая задача состоит в отборе того философского материала, который наиболее актуален для менеджмента. Причем в своем отборе мы должны быть достаточно экономными, ибо в нашем распоряжении мало печатного места. С учетом этого обстоятельства мы не станем подвергать тщательному философскому анализу философские системы античности, средних веков и Нового времени (XVII–XIX вв.). Античные и средневековые философские системы, по сути, развивались вне науки. Именно ввиду этого обстоятельства они оказались перегруженными метафизическими моментами. Лишь в Новое время философский интерес к науке приобретает отчетливые формы. Достаточно вспомнить в этой связи о британских эмпирицистах (Фр. Бэкон, Дж. Локк, Дж. Беркли, Д. Юм) и континентальных рационалистах (Р. Декарт, Г. Лейбниц, Б. Спиноза, И. Кант). Но даже в Новое время абсолютное большинство наук все еще находилось в зачаточном состоянии. Особенно это относится к аксиологическим наукам, представляющих для нас наибольший интерес. Мучительно происходило становление философии науки. Многие исследователи отсчитывают ее возраст от позитивизма О. Конта и Дж.С. Милля. Но в таком случае мы находимся уже достаточно близко к современности, а именно, в середине и во второй половине XIX столетия. Но решающие философские новации случились лишь в начале XX века. На протяжении всего этого века философия преображалась невиданными ранее темпами, одна революция сменялась другой[50]. А это означает, что для наших целей решающее значение имеет именно философия XX века. Разумеется, недопустимо забывать и две с половиной тысячи лет развития философии до XX столетия, но в первую очередь нас интересует прошлый век.

Обозревая философский ландшафт XX столетия, мы обнаруживаем три Монблана, которым в высоте значительно уступают все остальные вершины. Мы имеем в виду а) аналитическую философию, б) критико-герменевтическое направление, в) постструктурализм. Из этих трех философских направлений к науке наиболее близка аналитическая философия. За это она заслуживает быть рассмотренной первой. Смычку между менеджментом и философией мы будем обеспечивать за счет особого внимания, во-первых, к философии науки, во-вторых, к этике. Наиболее родственной менеджменту частью философии является этика.

Аналитическая философия зародилась и расцвела на англосаксонской почве. Ее двумя главными предшественниками были британский эмпиризм XVIII века, которому в особо интересующем нас эпическом аспекте в XIX столетии была придана Дж. Бентамом и Дж.С. Миллем форма утилитаризма. В конце этого столетия британский эмпиризм имел влиятельного конкурента в лице объективного идеализма Фр. Брэдли и Дж. Мак-Таггарта. Непосредственной реакцией на него как раз и стала аналитическая философия кембридженцев Дж. Мура, Б. Рассела и Л. Витгенштейна. Объективный идеализм гегельянского толка с его ярко выраженной спекулятивностью, или, иначе говоря, неясной концептуальностью, их явно не устраивал. Зачинателем нового движения стал этик Джон Мур.

Его основная идея состояла в том, что в борьбе против философских фикций следует избрать базисом философствования не ментальность, а язык. Сам же язык представлен предложениями, описывающими некоторые факты. В связке язык/факты нет места мистике, которая избирает излюбленным местом своего местожительства сознание и даже туманное царство так называемого объективного духа. При избранном базисе философствования основное внимание уделяется языку. Предложение должно описывать факты. Но есть еще связь слов в предложениях и связь самих предложений друг с другом. Эту связь представляет логика. Такова главная идея логика Бертрана Рассела. Но и логика, по замыслу аналитиков, должна быть избавлена от мистики и метафизики. Логика интерпретируется как то общее, что характерно разом как для языка, так и для фактов. Эта идея была развита Людвигом Витгенштейном в его знаменитом «Логико-философском трактате» (1918). Итак, базис аналитической философии был определен в качестве трио язык – логика – факты. Но как реализовать этот проект? Рассел занялся реформой логического и математического знания, которую в рамках данной книги нет необходимости обсуждать. Витгенштейн сделал длительный перерыв в своих философских исследованиях. В дальнейшем мы еще обратимся к его работам. Мур же обратился к этике, которая, как уже отмечалось, представляет для нас особый интерес.

Многие аналитики считают, что его монография «Принципы этики» (1903) отмечена печатью величия. Главное его достижение состояло в утверждении неопределимости добра[51]. Ясность в этике достигается за счет не определения добра, а постулирования его в качестве изначального звена рассуждений. В философии теория, начинающаяся с неопределяемых понятий, квалифицируется в качестве интуиционизма, который в отличие от интуитивизма стремится к союзу с наукой. Успех, достигнутый Муром, оказался относительным. Он воспринимал этику в качестве субнауки, а в действительности она является метанаукой. Но в одном отношении Мур был прав. В любой науке есть неопределяемые концепты, в частности, принципы, законы, элементарные концепты, например, масса в физике и стоимость в экономике. А между тем тратятся большие усилия на их определения, которые… невозможны. Во избежание недоразумения отметим, что уточнение позиции Мура мы привели от нашего имени. Сам он не отмечал, что именно определимо и что неопределимо.

Продолжим наше препарирование аналитической философии в интересах выяснения оснований этики. Главное новшество позднего Витгенштейна состояло в выборе в качестве референтной системы отсчета не фактов, а деятельности людей. Значение слова и предложения – их употребление в языке[52]. Референтной системой признаются не факты, а поведение людей, их деятельность. Именно с Людвига Витгенштейна начался так называемый прагматический поворот в аналитической философии. В соответствии с ним базой аналитического философствования стало не казавшееся ранее столь привычным трио язык – логика – факты, а новая триада язык – логика – действие. За счет прагматического поворота, а он понимается как преодоление описательной семантики, аналитическая философия явно приблизилась к аксиологическим наукам, в частности, к менеджменту.

Важной вехой в аналитическом прагматическом повороте стала теория речевых актов[53] Джона Остина (1955)[54]. Главная его идея состояла в том, что сам язык является деятельностью, актом. Семантическая ошибка совершается тогда, когда предложение считается всего лишь описанием наличного положения дел. Предложение-описание – это локутивный акт, т.е. оно случилось, его произнесли или записали, ему предоставили место (лат. locus). Но в предложении на чем-то настаивается (иллокутивный акт) и, наконец, принимается решение нечто осуществить (перлокутивный акт). Иллокутивные и перлокутивные акты могут быть успешными и неуспешными. Согласно теории речевых актов смысл деятельности заключен в языке. С учетом этого обстоятельства перепишем трио язык – логика – действие следующим образом: язык (речевые акты) – логика – действие.

Важнейшей вехой развития аналитической прагматики стал универсальный прескриптивизм Ричарда Хэара[55]. Речевой акт преспективен, т.е. он выступает как решимость выполнить указанное в нем действие. Как выясняется, высказывание морально релевантно только при соблюдении ряда условий. Во-первых, речь должна идти об определенной ситуации. Во-вторых, говорящий формулирует прескрипцию. В-третьих, он обосновывает правомерность выдвигаемой им прескрипции. В-четвертых, говорящий берет на себя обязательство руководствоваться этой прескрипцией. В-пятых, каждый, кто имеет отношение к рассматриваемой ситуации, также обязуется действовать в соответствии с прескрипцией. В-шестых, должны быть учтены последствия предпринимаемых действий. Прескрипция становится должен -предложением лишь в том случае, если она принимается всеми, т.е. когда она обладает универсальным характером.

Универсальность моральных правил не означает всеобщности, ибо они всякий раз соотносятся с конкретными ситуациями. Исключительно в пределах последних эти правила универсальны. Моральные правила могут быть в высшей степени специфическими и сложными, все зависит от конкретной ситуации. Универсальность прескрипций ни в коей мере не ограничивает свободу человека, ибо эта свобода, если она не злонамеренна, основывается на соблюдении некоторых правил. Главное достижение Хэара состояло в придании этической теории рационального характера, причем с учетом принципа свободы. Говоря кратко, моральный разумный выбор требует «поступать наилучшим для всех образом»[56]. Это и есть путь рационального разрешения всех этических вопросов. Реконструируя воззрения Хэара, этические основания можно представить следующим образом: прескрипции – рациональность – действия. Философ-аналитик в своем решении считать первейшим основанием всякого философствования не ментальность, а язык непреклонен. Ментальность либо вообще отрицается, либо она считается границей языка. Рациональность соотносится, прежде всего, с языком.

Перестановка акцентов в аналитической философии с семантики на прагматику осуществлялась в контексте утилитаризма в Великобритании и прагматизма[57] – в США. Разумеется, они оба, утилитаризм и прагматизм, не могли быть сохранены в прежнем виде. Но полностью они не были отвергнуты. Пожалуй, правомерно говорить о двух главных разновидностях аналитической прагматики, неоутилитаристской и неопрагматической.

Что касается английских утилитаристов, то они, как правило, относятся к классическому утилитаризму критически. И Мур, и Хэар резко критиковали его за натурализм, выражавшийся, в частности, в интерпретации счастья в качестве наслаждения. Но в своих окончательных выводах они оказывались близки к некоторым выводам утилитаризма. Оба считали, что поступать следует наилучшим образом, добиваясь максимально благоприятных для людей последствий действий. И Мур, и Хэар являются сторонниками консеквенциализма. В связи с этим значительный интерес вызывает обзорная статья Уолтера Синнот-Армстронга[58], который сообщает обширные сведения по утилитаристскому варианту консеквенциализма, не без оснований полагая, что именно утилитаризм ответственен в наибольшей степени за консеквенциализм. Он приводит 11 (!) вариантов консеквенциализма. Полагая, что они представляют для отечественного читателя значительный интерес, приводим их формулировки и наш комментарий к ним.

 

Таблица 2.1

Варианты утилитаристского консеквенциализма

№	Варианты консеквенциализма	Комментарий
	Консеквенциализм как таковой – моральность[59] акта определяется исключительно его последствиями, а не обстоятельствами или же чем-либо другим, что предшествовало ему.	Последствия социальных действий являются заключительным звеном процесса принятия решений и его осуществления. Неправомерно абсолютизировать это звено.
	Актуальный консеквенциализм – моральность акта зависит исключительно от его фактических последствий, а не от предсказанных или же возможных.	Отчасти это верно. Но необходимо учитывать, что последствия оцениваются посредством принципа максимизации ожидаемой полезности.
	Собственно консеквенциализм – моральность акта определяется только его последствиями, а не последствиями мотивов агента или правил практики.	В очередной раз недооценивается значимость теории. Последствия имеют теоретический характер, они не автономны от теории.
	Ценностный консеквенциализм – моральность акта зависит только от ценностей последствий, а не от каких-либо других их свойств.	Моральный акт действительно насквозь пронизан ценностным началом, которое не нуждается в каком-либо дополнении.
	Гедонизм – ценность последствий обусловлена только чувствами удовольствия и боли, а не другими благами, например, свободой, знаниями, жизнью.	Гедонизм устарел постольку, поскольку он оперирует ненаучными концептами. Удовольствие и боль в их социальном качестве испытываются людьми в рамках их ценностных представлений.
	Максимизирующий консеквенциализм – моральная адекватность поступков определяется наилучшими последствиями, а не теми из них, которые удовлетворительны или же поддерживают существующий статус-кво.	Следует учитывать, что все люди максимизируют ожидаемую полезность. А затем уже определяют успешность своих действий. Определение степени этой успешности и является оценкой моральной адекватности поступков.
	Составной консеквенциализм – наилучшие последствия являются суммой функций ценностей их частей, ценности не ранжируются.	Оценки ценностей складываются лишь в случае, если они все ведут к одной и той же цели.
	Совокупный консеквенциализм – моральная правильность акта определяется общей суммой добра, а не его средней величиной, приходящейся на одно лицо.	Существуют различные системы отсчета моральной правильности акта. Неправомерно игнорировать некоторые из них.
	Универсальный консеквенциализм – моральная правильность действий определяется последствиями для всех людей и разумных существ, а не относительно одного субъекта или какой-то группы людей.	Моральная правильность акта может оцениваться и по отношению к отдельной личности, и по отношению к обществу в целом, а также относительно животных. Но в последнем случае приходится учитывать своеобразие биологических наук.
	Одинакового способа рассмотрения консеквенциализм – приемлемое для одного человека считается столь же удовлетворительным и для любого другого субъекта.	Это условие не всегда правомерно.
	Субъект-нейтральный консеквенциализм – последствия оцениваются не субъектом, а объективным обозревателем.	Обозреватель руководствуется теорией. От него следует требовать не объективности, а научной компетентности.

 

В соответствии с логикой нашего рассуждения перейдем от утилитаризма к прагматизму. Хорошо известно, что американская философия вышла из английской философии. Но, разумеется, ее развитие не могло не сопровождаться принципиальными новациями. Главная из них была отмечена выработкой в противовес утилитаризму прагматизма. У его истоков стояли Ч.С. Пирс и У. Джеймс. Но философскую рафинированность сообщил ему Джон Дьюи. Термин «прагматизм» Пирс образовал от греческого слова pragma, что означает дело, действие, причем конкретное, целенаправленное. Термин «практика» не мог удовлетворить Пирса в силу его неконкретности. Под практикой ведь понимается вся сфера деятельности человека, безотносительно к ее конкретным составляющим. Ясно, что далеко не каждый праксист является одновременно прагматистом, т.е. сторонником прагматизма как философского направления. Для всякого прагматиста характерно, что он в отличие от праксиста преднамеренно увязывает целеполагание с его последствиями. Акцент делается на конечном звене целеполагания. Для прагматистов такие философы, как Кант (с его понятием практического разума), Маркс (рассматривавший историю как естественноисторический процесс, и, следовательно, не уделявший должного внимания целеполаганию, хотя и считал практику критерием истинности), Витгенштейн (предложивший считать значением слова его употребление), Хайдеггер и Гадамер (настаивавшие на понимании сути дела), Остин (рассуждавший об иллокутивной силе всякого речевого акта), не являются подлинными прагматистами, они все не делали акцент на окончательных результатах поступков людей. Пирс, формулируя прагматистскую максиму, разъяснял суть дела следующим образом: «следует рассмотреть все диктуемые некоторым понятием следствия, которые будет иметь предмет этого понятия. Причем те, что согласно этому же понятию, способны иметь практический смысл. Понятие об этих следствиях и будет составлять полное понятие о предмете»[60]. Познавательная ясность достигается не во впечатлениях, не в мыслях и даже не в практических действиях, а лишь в достижении некоторых целей. Недостаточно быть всего лишь деятельным и практичным, следует добиваться достижения цели. «Самой, пожалуй, поразительной чертой новой теории, – отмечал Пирс, – было признание наличия неразрывной связи между рациональным познанием и рациональной целью – как раз это последнее соображение и продиктовало выбор имени прагматизм [61].

Новаторство Джона Дьюи выразилось в том, что он придал прагматизму, проблемно-ситуативный и экспериментальный характер. Люди всегда находятся в определенной ситуации, уникальность и специфичность которой накладывает ограничения на допустимые средства и цели. Дьюи – контекстуалист. Он полагает, что моральное решение может состояться лишь в контексте данной проблемной ситуации. Тщательный ее анализ позволяет сузить поле поиска. Поведение предполагает единство средств и целей. Оно блокируется всякий раз, когда единство целей и средств нарушается. Для Дьюи теория есть мысленное экспериментирование, определение альтернатив, приписывание им определенных весов. Моральная ситуация начинается и заканчивается экспериментированием. На заключительном этапе оно является уже не только гипотетическим, но и действительным, проверкой решения на состоятельность. Дьюи всегда подчеркивал относительность истины, ибо она никогда не является окончательной. Желая подчеркнуть это обстоятельство, Дьюи поставил на место безальтернативной истины оправданную утверждаемость (warranted assertibility)[62]. Американцы отличают термины juctify (доказывать) и warrant. Первый термин считается более сильным; при его использовании исследователь в плане оправдания своего решения берет на себя значительно больше обязательств, чем при использовании термина warrant. В последнем случае имеется в виду, что субъект утверждает нечто небезосновательно. Но отсюда не следует, что он будет воспринят всеми другими. Для Дьюи было важно представить сложность, неоднозначность процесса принятия решения. Таким образом, этическая система Дьюи обладает значительными достоинствами, но и она не лишена определенных недостатков, в частности, теория пребывает в тени эмпирии и, самое главное, явно недостаточно используется концептуальный потенциал общественных наук.

Внимательный читатель книг американских авторов непременно заметит явственные следы классического прагматизма, который, впрочем, тем или иным путем модифицируется. Чтобы не быть голословными, приведем показательный пример из популярного учебника по менеджменту, в котором определяющей чертой управления считается его направленность на успех[63]. В отдельный абзац выделяется следующий вывод авторов: «Следовательно, организация считается добившейся успеха, если она достигла своей цели»[64]. Далее они формулируют три принципа достижения успеха: 1) обобщение (выработка формальных моделей, пригодных для осмысления нескольких ситуаций), 2) необходимость ситуационного подхода, 3) отсутствие априорно «правильных» методов[65]. Перед нами прагматизм чуть ли не в показательном виде. Отход от линии Дьюи наблюдается лишь в первом принципе, где рассматриваются пути формализации теоретического анализа. Дьюи недолюбливал всякую формализацию. Но она действительно необходима.

Но в рассуждениях трех знаменитых менеджеров есть принципиальное новшество, которое их разительно отличает от философов-прагматистов. Философы обычно рассуждают об успехе, но не разъясняют, что же он представляет собой. Менеджеры вносят необходимые уточнения. Организация успешна в случае, если она результативна, эффективна, производительна[66]. Решающее значение придается возможности измерения производительности деятельности организации как отношения количества единиц[67] на ее входе и выходе[68]. В данном месте нет необходимости спорить по поводу частностей, действительно ли успех определяется только производительностью или же еще и другими показателями. Крайне важно, что в менеджменте туманный термин «успех» преобразуется в концепты, обладающие количественными определениями. Это как раз и означает, что достигнута дополнительная ясность, отстаиваемая всеми аналитическими философами. Ясность наступает за счет становления и союза философии и субнауки. В данном месте у нас есть возможность сделать ряд обобщений.

Утилитаризм и прагматизм первоначально возникли вне отчетливой связи с субнауками. В результате их основополагающие концепты, польза и счастье (утилитаризм) и успех (прагматизм) пребывали в интуитивной оболочке. Обе рассматриваемые этические системы пребывали в ранге субстанциальных наук, каковыми они, по сути, не являются. Развитие наук об управлении, в частности, менеджмента, освободило концепты пользы, счастья и успеха из их метафизического плена, представив их содержание посредством концептов субнаук (польза, эффективность, производительность и т.д.).

Вступая в контакт с субнауками, утилитаризм и прагматизм переводятся по отношению к ним в метапозицию. Это ясно постольку, поскольку выясняется, что основополагающие этические концепты, например польза и успех, не самостоятельны. Кажется, что рассматриваемые этические системы теряют свою значимость. Но действительное положение вещей выглядит по-другому. Именно в результате перевода утилитаризма и прагматизма в метапозицию они превращаются в интерпретационную базу для истолкования прагматических наук, в том числе менеджмента.

Итак, в контексте философии менеджмента следует принимать во внимание, по крайней мере, три метаморфозы. Это, во-первых, развитие классического утилитаризма и прагматизма. Во-вторых, выработка аналитического метода. В-третьих, перевод утилитаризма и прагматизма из субстанциальной позиции в метапозицию. Таким образом, в современном его виде есть возможность представить аналитическую философию менеджмента в довольно стройном виде. Но проведенная нами реконструкция является результатом специального анализа. В реальной действительности приходится сталкиваться с представлениями, отмеченными скорее печатью эклектичности, чем концептуальной стройности. Философы-аналитики, как правило, отдают себе отчет в том, что принадлежат к аналитической философии. Но в интерпретации ее метода наблюдается большой разнобой. Что касается утилитаризма и прагматизма, то они, как правило, представлены в субстанциальном виде. А это неудовлетворительно. Менеджеры аналитического толка, как правило, избегают характеристики философских оснований своих воззрений. По своему действительному содержанию они являются аналитическими, но это не подчеркивается. То же самое можно сказать и относительно утилитаристской и прагматической установок англосаксонских авторов. Они присутствуют в сотнях и тысячах книг по менеджменту, но как бы в неявном виде, без их специального анализа. Не обращается должного внимания и на метапозицию утилитаризма и прагматизма. В одной и той же книге две указанные этические системы, воспринятые аналитической философией, фигурируют то в субстанциальном, то в метанаучном виде. Рассматриваемая эклектическая мозаика выступает проявлением современного состояния аналитической философии менеджмента, которая все еще находится в стадии брожения.

В заключение данного параграфа выделим основной недостаток аналитической философии. В предыдущем тексте неоднократно отмечалась актуальность учета концептуального строя как суб-, так и метанаук. Концептуальность – визитная карточка всех наук. Как нам представляется, это обстоятельство не получило в аналитической философии должного освещения. Философы-аналитики демонстрируют свою исключительную привязанность к логике. Создается впечатление, что они именно за счет нее выражают концептуальное содержание различных наук. Но при всех ее достоинствах логика является формальной дисциплиной. Концептуальное устройство содержательных наук ей не подвластно. Актуален не только логический, но и, например, математический и компьютерно-информационный анализ. Выше при анализе парадигмальных (образцовых) установок аналитической философии мы приводили триаду Р. Хэара: прескрипции – рациональность – действия. На наш взгляд, в ней следовало термин «рациональность» заменить на термин «концептуальность». По нашему мнению, именно триада прескрипции – концептуальность – действия представляет собой ядро аналитической философии менеджмента в ее наиболее рафинированном виде.

Дискурс

Скажите, пожалуйста, оправдал ли себя предпринятый аналитиками лингвистический (языковой) поворот?

Думаю, что оправдался. Возраст аналитической философии вековой. И незаметно разочарований в лингвистическом повороте.

Странно, язык ведь представляет собой всего лишь знаковую систему. Важнее его то, что он обозначает.

Вы сейчас рассуждаете в рамках менталистской установки: ментальность → язык. Аналитики же исходят из языковой установки: язык → ментальность. Поэтому для них язык не является всего лишь знаковой системой. Это особенно очевидно, если принять во внимание, что в прагматике имеют дело с проектами. Прежде чем их обозначить, они должны быть выработаны.

Но Вы же утверждали, что аналитики вообще отказались от ментальности?!

Многие из них хотели отказаться полностью от ментальности. Но этот проект провалился.

Значит, они вернулись к ментализму?

А вот этого не случилось. Для аналитиков ментальность вторична по отношению к языку.

Допустим. Но как язык может быть главнее предметного действия? Электростанции же строят не языком.

Я полагаю, что речь идет о концептуальной стороне дела. В языке создаются смыслы и принимаются решения.

Скажу откровенно, когда я читаю книги, например, американских авторов по менеджменту, то они рассуждают так же, как и все люди. В языке оформляются мысли.

Это первое впечатление. Оно рассеивается после соответствующего философского анализа.

 

Выводы

 

1. Менеджер подобно любому нормальному человеку неизбежно философствует. Контакты менеджмента с философией неизбежны. Само их наличие указывает на определенный параллелизм, существующий между философией и менеджментом.

2. Актуальные для философии менеджмента новации случились в начале XX века. На протяжении всего этого века философия преображалась невиданными ранее темпами, одна революция сменялась другой.

3. Менеджмент контактирует с философией в основном по линии этики.

4. Первоначально базис аналитической философии был определен в качестве трио язык – логика – факты (Витгенштейн).

5. Мур обосновал неопределимость основополагающих этических концептов.

6. В 1930-е годы базисом аналитического философствования было провозглашено следующее трио: язык – логика – деятельность (поздний Витгенштейн).

7. Остин интерпретировал язык в качестве речевых актов. База аналитического философствования приобрела следующий вид: язык (речевые акты) – логика – действие.

8. Хэар представил речевые акты в качестве прескрипций. Базой аналитического философствования стало трио прескрипции – рациональность – действия.

9. Этическую сердцевину аналитической философии составляют английский утилитаризм и американский прагматизм. Обе эти системы претерпели определенные модификации.

10. Контакты менеджмента с утилитаризмом и прагматизмом привели к переинтерпретации их ключевых концептов, в частности, пользы и успеха. К тому же обе этические системы были переведены с субстанциальной в метанаучную позицию. Именно эта акция имела основополагающее значение для становления аналитической философии менеджмента.

11. Аналитическая философия менеджмента находится в стадии становления. Вследствие этого она представлена в существующей литературе, как правило, в неадекватном, эклектическом виде.

Концепты

Лингвистический поворот в аналитической философии

Прагматический поворот в аналитической философии

Интуиционизм

Иллокутивные речевые акты

Прескрипции

Универсальный прескриптивизм

Утилитаризм

Прагматизм

Парадигмы аналитического философствования

Аналитическая философии менеджмента