Школа «Анналов»: ранний период

Самое новаторское начинание в социальной истории в межвоен­ный период связано с именами двух французских историков - Люсье-на Февра и Марка Блока, которые в 1929 году основали журнал Annales d'histoire economique et sociale («Анналы экономической и социальной истории»). Февр и Блок сильно расширили и модифици­ровали то, что, начиная с рубежа веков, историки Северной Америки, Великобритании, Бельгии и Скандинавии, а также Шмоллер и Вебер в Германии понимали под экономической и социальной историей. Иллюстрацией мыслей Февра и Блока служат две ранние работы: дис-

ГЛАВА 4

сертация Февра «Филипп II и Франш Конте», 1911)' и работа Блока «Короли-чудотворцы»². Во время написания истории региона Франш-Конте в период протестантской Реформации Февр довольно серьезно отнесся к призыву Анри Берра к историческому синтезу. Он попытал­ся создать единую историю, которая показывала взаимодействие гео­графических, экономических, социальных, религиозных и политиче­ских факторов, и одновременно с этим попытался воссоздать повсе­дневную культуру. Февр опирался скорее на французскую историо­графию, чем на немецкую научную традицию, которая повлияла на профессиональные исследования во Франции в последней трети XIX века - на интеграцию социальной, культурной и политической истории у Жюля Мишле и на географию человека Видаль де ла Блан-ша, подчеркнувшую природный контекст протекания любой истории. Но в отличие от уже упомянутого нами немецкого мыслителя Фрид­риха Ратцеля, отводящего слишком большую роль природному окру­жению, Февр подчеркнул роль людей в формировании окружающей их среды. Подобно Жану Жоресу, которым он восхищался, он показал конфликт между аристократией и буржуазией в период зарождения современного мира, но еще больше, чем Жорес, он попытался пока­зать, что этот конфликт не может быть понят главным образом в эко­номических категориях - необходимо обращение к мировоззрению и культуре. Работа Марка Блока «Короли-чудотворцы» обращалась к проблеме веры в позднесредневековой Франции и Англии, к случа­ям, когда своим прикосновением к больному человеку король мог вы­лечить цингу, - к вере, которая была частью представления о священ­ном характере королевской власти, поддерживаемой даже среди тех, кто не был излечен. Тем самым Блок затронул вопрос о коллективном сознании. Он знал, что именно такие антропологи, как Джеймс Фрей­зер в «Золотой ветви» и Люсьен Леви-Брюль, сказали бы о священст­ве королевской власти и примитивном менталитете.

В отличие от Блока, Февр увлекся историей религии, особенно во время Реформации, сосредоточив свое внимание на широко распро­страненных представлениях. Тем самым в своем «Мартине Лютере»³ он имел дело преимущественно не с человеком, а с новым религиоз­ным мировоззрением, которое отразило стремление буржуазии к большей рациональности и ясности, чем предлагал католицизм, - те­ма, созвучная его диссертации по Франш-Конте. Он попытался соот-

¹ Lucien Febvre, Philippe 11 et la Franche-Comte, etude d'histoire politique, religieuse et morale. Paris, 1911; idem., La Franche-Comte. Paris, 1905.

² На англ. Яз.: The Royal Touch: Sacred Monarch and Scrofula, trans. J. E. Anderson. London, 1973 (рус. пер.: М. Блок. Короли-чудотворцы: Очерк пред­ставлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространен­ных преимущественно во Франции и в Англии. М., 1998. 712с.

³ Martin Luther: A Destiny. New York, 1929 (рус. пер.: Судьба Мартина Лю­тера. 1928).

МИРОВЫЕ ВОЙНЫ И ИСТОРИОПИСАНИЕ...

нести религиозную историю с социальной и вместе с тем попытался избежать редукции первой к последней. Но самой значительной рабо­той Февра, безусловно, была его книга по религии Рабле «Проблема неверия в XVI веке: религия Рабле», в которой он поднял вопрос о том, был ли Рабле атеистом, как часто считали, и пришел к выводу, что скорее всего нет: для того чтобы быть атеистом, недоставало outillage mental (умственного инструментария - Февр имел в виду язык). Проанализировав язык XVI века, в котором не было необходи­мых для неверия концептов, он предвосхитил случившийся позднее лингвистический поворот. Таким образом, провозглашение Рабле атеистом было анахронизмом.

Эта структуралистская нотка еще более заметна в работах Блока. В 1931 году он опубликовал свою работу «Характерные черты фран­цузской аграрной истории», в которой предпринята попытка написать сравнительную аграрную историю Франции и Англии, но особенно -севера и юга Франции. Его подход в этой работе отчетливо материа­листический. Он попытался установить, какие орудия труда использо­вались в разных регионах в разные периоды времени, а также срав­нить управление сельскохозяйственными угодьями. Он решил дви­гаться от настоящего, которое нам известно лучше всего, к прошлому и при помощи аэрофотосъемки выяснять изменение конфигурации полей с течением времени. Тем не менее, Блок осознавал, что на ис­пользование орудий труда и конфигурацию полей влияли и культур­ные факторы. Самой значительной из его работ, несомненно, стало «Феодальное общество» — исследование четырех столетий европей­ской истории, с IX по XIV века. В этой работе поражают несколько моментов. Эта история была написана именно как общеевропейская, а не национальная. Далее, в центре ее внимания находилась не поли­тическая структура феодализма, а взаимосвязь различных аспектов феодальной культуры. В работе уделялось внимание тому, как люди в Средневековь^ воспринимали мир вокруг себя, - их восприятию жиз­ни, смерти, природы, времени и пространства; кроме того, автор под­черкнул роль денег в трансформации средневекового общества через рост городов и торговли. Этой исторической социологией автор больше был обязан концепции Дюркгейма о коллективных представ­лениях, нежели более институционально-ориентированному подходу Макса Вебера. Как и Вебер, Блок намеревался создать идеальный тип общества, который можно было бы сравнивать с другими обществами. В заключительной главе он предположил, что феодализм в той или иной форме мог существовать и в других культурах, и в качестве воз­можного объекта такого сравнительного анализа упомянул Японию. Кстати, социологический подход Дюркгейма повлиял и на работу со-

ГЛАВА 4

временных турецких историков¹. Примечательным и в социологии Дюркгейма, и в истории Блока было пренебрежение индивидуальным. «Феодальное общество» представляло собой историю, в которой люди рассматривались как собирательное понятие, поэтому реальные предста­вители общества отдельно не рассматривались.

С 1920 по 1933 год Февр и Блок вместе работали в Страсбурге, только что возвращенном Франции. Работая в соседних офисах, они часто обменивались взглядами. Совместно с бельгийцем Анри Пирен-ном они планировали создать журнал, который, несмотря на француз­ский язык его публикаций, мог бы служить тем же целям междуна­родной коммуникации, что и Vierteljahrschrift fur Sozial- und Wirt-schaftsgeschichte. Разница же должна была состоять в еще более ши­роком понимании предмета экономической и социальной истории. В 1933 году Февр уехал в престижный College de France в Париже, в 1936 году туда же перебирается и Блок, получив назначение на должность профессора экономической истории в Сорбонне, которую он унаследовал от уже упомянутого нами автора истории рабочего класса во Франции Анри Хаузера (Озера). Примечательно, что во Франции концепция экономической истории Блока была достаточно признана, что и позволило ему занять эту должность. Annates d'histoire economique et sociale, отныне базирующиеся в Париже, и отстаивае­мый ими тип истории были признаны многими французскими истори­ками, хотя, безусловно, и не большинством; кроме того, они были хо­рошо восприняты в Скандинавии, Великобритании, Бразилии и дру­гих странах. В 1931 году Францишек Буяк и Ян Рутковский органи­зовали журнал с почти идентичным на польском языке названием «Анналы социальной и экономической истории» в Польше, и этот журнал тесно сотрудничал с французскими «Анналами».

Несмотря на то что Блок и Февр были патриотами своей страны -в пожилом возрасте Блок служил во французской армии, участвовал в движении Сопротивления и был казнен немцами - никто из них не написал национальную историю. Их истории либо были сконцентри­рованы на каком-то регионе, либо чаще всего были транснациональ­ными и компаративными. Более того, важно отметить то, что по срав­нению не только с традиционным историческими нарративами, но и с большинством социологических подходов того времени Февр и Блок отказались от указывающей на прогресс западного мира линейной хронологии, широко распространенной среди европейских и северо­американских историков, начиная с профессионализации историче­ских исследований в XIX веке.

¹ Bernard Lewis, 'History Writing and National Revival in Turkey¹, From Babel to Dragomans: Interpreting the Middle East. London, 2004, 425-456.

ГЛАВА 5

ПРИТЯГАТЕЛЬНОСТЬ

НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ: